Реферат: Дьяволиада в произведениях М.А. Булгакова

РЕФЕРАТ.

Творчество М.А. Булгакова – одно из крупнейшихявлений русской художественной литературы ХХ века. Его талант дал литературезамечательные произведения, ставшие отражением не только современной писателюэпохи, но и настоящей энциклопедией человеческих душ.

   Разумеется,талант художника был у Булгакова, что называется, от Бога. А уж то, какое этотталант получал выражение, во многом определялось и обстоятельствами окружающейжизни, и тем, как складывалась судьба писателя.

   Родился Булгаков 15 мая 1891 года в Киеве, всемье доцента, потом профессора духовной академии. Был он у Афанасия Ивановичаи Варвары Михайловны Булгаковых первенцем. После него семья пополнилась ещедвумя сыновьями и четырьмя дочерьми.

    Жили они в том самом доме по Андреевскому спуску, в котором писатель поселил в своевремя героев «Белой гвардии» и «Дней Турбиных». Сэтим домом можно не раз встретится, читая эти прекрасные произведения писателя.

   В 1907 году в семье случилось несчастье: умер отец – Афанасий Иванович. Забота овоспитании семерых детей целиком легла на плечи Варвары Михайловны. Но как не было это сложно, мать «сумела… датьрадостное детство».

   Гражданская война застала Булгакова в егородном Киеве. Рушился старый быт, каждому надо было выбирать свой путь надорогах вздыбленной истории. Булгаков видел «апофеоз» и кровавый закат белогодвижения, стал свидетелем немецкой оккупации Украины в 1918 году, зверствпетлюровских банд. Всем складом своего воспитания он принадлежал клиберально-демократическим слоям старой русской интеллигенции и, как многиелюди его круга, решил разделить судьбу своего народа, участвовать встроительстве новой культуры. Выбор этого пути дался ему непросто.Мировоззрение Булгакова не отличалось четкостью идейных позиций, однако, пафосего лучших произведений объективно стал служить возвышению человеческойличности, преодолению в ней эгоизма, корысти, фальши и лицемерия и тем самымсмыкался с исторической задачей социалистического воспитания нового человека.

В 1921году Булгаков переезжает в Москву. Отныне этот многоликий город станетисточником, питающим его оригинальное поэтическое и сатирическое творчество.Булгаков начинает писать. Сам он датирует начало своей литературнойдеятельности  очень точно: 15 февраля 1920 года

 Фельетоны и рассказы молодого писателяпечатаются в столичных газетах и журналах, выходят отдельными изданиями.

   К тому времени Булгаков уже отходит от своеймедицинской деятельности (в 1916 году он был “утвержден в степенилекаря с отличием”), иполностью отдает себя литературному творчеству. Ранние повести и рассказы.Булгакова имели успех у читателей, но встречали и резкую критику, котораяобвиняла писателя в “злопыхательстве” и “новобуржуазных настроениях”. Это причинило ему немало бед и огорчений.

Дниписателя были отданы газетной работе для заработка, вечера и ночи — для души,где вызревала серьезная булгаковская проза. Наряду списанием сатирических повестей (“Запискина манжетах”, “Дьяволиада”) он создавал в 1922—1924 годах свой первыйбольшой роман “Белаягвардия”.

В этиже годы Булгаков писал рассказы о гражданской войне. Как правило, онипредставляли собой ответвления от главного романного ствола. Легко, например,обнаружить такую связь, сравнив рассказ «Я  убил», со сценами из «Белойгвардии», где описаны бесчинства петлюровцев в Киеве.

 Михаил Булгаков обладал не толькосатирическим, но и редким лирическим даром, который и был, пожалуй, основныммузыкальным тоном его прозы. Роман «Белая гвардия», рисующий историю киевскойсемьи Турбиных, конец белого движения на Украине, всамом стиле своем сочетает черты поэтического эпоса и тонкого психологическогописьма. Впоследствии этот роман превратится под пером Булгакова в пьесу «Дни Турбиных» (1926), которую поставит МосковскийХудожественный театр. Она принесет писателю широкую известность.

  Булгаков продолжает работать над своимилитературными шедеврами.  Он пишет такиеизвестнейшие произведения как “Зойкина квартира” ” Бег” и др. Все эти произведения пропитаны остройсатирой, благодаря чему они не раз запрещались, потом снова разрешались и такмного раз.

  Но в Булгаковскихпроизведениях сатира очень тесно переплетается с  

 какими-тосверхъестественными силами, часто переходящими даже в фантасмагорию. Наглядным тому подтверждениемслужит рассказ “Дьяволиада”.  Содержание«Дьяволиады» — судьба маленького человека, рядового  винтикабюрократической машины, который в какой-то момент выпал из своего гнезда, потерялся среди ее шестеренок иприводов и метался среди них, пытаясь вновь зацепиться за общий ход, пока несошел с ума. В сущности даже не этот маленький чиновник, хоть он и центральная фигура, а сама машина, ничего не производящая итолько энергично жующая свою бумажнуюжвачку, и есть главное действующее лицо повести.Ее кипучая утробная жизнь, смысл которой не поддается разгадке,

словно в ускоренных кадрахкакого-то сумасшедшего фильма проносится передглазами читателя.

    «Дьяволиада» не была в полной мере оцененани друзьями, ни

недругами Булгакова. Еезаметил и в общем похвалил один из крупнейшихмастеров литературы Е. Замятин. Но в целом она показалась ему неглубокой и «очень какой-то бездумной». Междутем есть в ней нечто такое,чего уж нынешний-то читатель не может не оценить по самому высокому счету.Во-первых, история героя, «нежного тихого блондина» Короткова позволяет увидеть и едва ли нефизически ощутить беззащитность и бессилие обыкновенного человека передмогуществом самородящегося и самонастраиваю-щегосябюрократического аппарата. Во-вторых, она приводит к очень важной и безусловноверной мысли, что опасно для общества не столько существование этого аппаратасколько то, что люди привыкают к системе отношений, которые им насаждаются,

и начинают считать ихестественными, какие бы фантастически уродливые формы они ни принимали. 

    В наши дни отношения к “Дьяволиаде” сильно изменилось. Принято считать, что “Записки на манжетах” – биографическая вещь.  Хотя если присмотреться, вчитаться ивнимательно обдумать, то что там написано, становится ясно, что в этомпроизведении Булгаков смотрит на события и на своего героя как бы состороны.  Из авто-биографиирождается повесть, в художественных образах которой воплощена с таким трудомобретенная автором истина.

 И уж никто не ищет черты Булгакова в тихомблондине Короткове из повести «Дьяволиада». А ведь это произведениепродолжает тему «Записок на манжетах», в нем применен тот же способ переосмы-сления и неожиданного соединения знакомых лиц иавторских наблюдений и впечатлений. Здесь тоже много биографических черт, и темне менее все это создания творческой фантазии писателя, о которых Е. Замятинсказал: «Фауна и флора письменного стола — гораздо богаче, чем думают, онаеще мало изучена»[1].

 В «Дьяволиаде» много молодогоувлечения литературой, самозабвенной игры в фантастику, экспериментов со словоми сюжетом, следования за гоголевскими «Записками сумасшедшего»,откуда взята сама тема безумия маленького чиновника, смятого колесамибюрократического механизма. И здесь же есть неповторимый стиль, точно найденныеподробности (вроде слетевшей шляпы извозчика, из-под которой разлетаютсяприпрятанные денежные бумажки), предвещающие роман «Мастер иМаргарита» фразы типа: «Черная крылатка соткалась из воздуха»;появляется черный кот с фосфорическими глазами, в которого превращается Кальсонер. В «Дьяволиаде уже виден самобытный прозаикс даром замечательного рассказчика-сатирика, и не случайно Булгакова заметилипосле этой повести. Отсюда начинается путь писателя к роману „Белаягвардия“ и повестям „Роковые яйца“ и „Собачье сердце“[2].

   Надо также сказать несколько слов о языке “Дьяволиады”.  

Замятин справедливо хвалил » Дьяволиаду "за «быстрое» кинема-тографичноеповествование и точные короткие остроумные фразы. Да, Булгаков сознательностремился к «быстрой» прозе и вместе с тем понимал, что ритм новогоповествования на одних коротких фразах не построишь. Еще тогда споря вмосковской редакции газеты «Гудок» с писателем Юрием Олешей и другими любителями краткости, он прочел им длиннуюфразу из «Шинели» и пояснил:

«Гоголевскаяфраза в двести слов — это тоже идеал, причем идеал бесспорный, только с другогополюса» ". Поэтому фразы из «гоголевских пленительных фантасмагорий» мы встречаем уже в «Необыкновенных приключениях доктора», «Похождениях Чичикова»и «Записках на манжетах» и уж конечно в  “Дьяволиаде”. Тогда-то и формируется тотбулгаковский язык, который мы встречаем на страницах его более позднихпроизведениях.

   Тема высшей силы и даже дьявольской силыочень часто встречается на страницах булгаковских творений. Но своего апофеозаона  достигает в итоговом произведенииБулгакова “Мастери Маргарита”.

  Началоработы над романом Булгаков датировал то 1928-м, то 1929 годом. В рукописи 1931года даты работы над романом проставлены так: 1929—1931. В рукописи 1937-го:1928—1937.

 Замысел книги складывался постепенно. Романрос медленно, проникая корнями во все новые и новые участки мыслительной иобразной почвы булгаковского творчества. “Завещанием мастера” назвал статью о романе критик И. Виноградов. СамБулгаков в письме к жене,  Елене Сергеевне Булгаковой,ставшей прообразом главной героини “Мастераи Маргариты”, ещев 1938 году, почти за два года до смерти, провидческисказал о своем создании: “Последнийзакатный роман”.

 Вначале 1930 года рукопись романа Булгаков сжег.

28марта писал: “… я,своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе...» И три года спустя,в 1933 году, В. В. Вересаеву: “…тот свой уничтоженный три года назад роман”.

Можетбыть, это было так, как описано в романе ‘Мастер и Маргарита”: «Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь.Это страшно трудно делать, потому что исписаннаябумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя

вкладывалих между поленьями и кочергой трепал листы…Знакомые слова мелькали передо мной, желтизнанеудержимо поднималась снизу вверх по страницам, но слова все-таки проступали и на ней. Они пропадалилишь тогда, когда бумага чернела, и я кочергой яростнодобивал их».

        Но некоторые черновые тетради удалосьспасти. Из этих тетрадей многое видно. Первая редакцияотличалась существенно от известного нам теперь романа «Мастер и Маргарита». Вромане не было Мастера и не было Маргариты. Замышлялся и разворачивалсясатирический «роман о дьяволе», в сохранившихся черновиках называвшийся так:«Гастроль.. .» (Чья? Половина листа оторвана); «Сын...» (второго слова тоженет); «Черный маг» (тщательно зачеркнуто). Потом появилось название «Копытоинженера». Это «копыто» еще долго будет удерживаться в заголовках романа. В1931 году Булгаков назовет свой роман так: «Консультант с копытом». В 1932-мсреди перечня названий для романа («Сатана»... «Черный богослов»... «Онпоявился».. .) запишет: «Подкова иностранца» и дважды подчеркнет. И даже вокончательной редакции романа «копыто» оставит маленький след драгоценную подкову,подаренную Воландом Маргарите.

   Но уже в этих ранних изорванных тетрадяхдействие романа начиналось именно так, как теперь: со сцены на Патриаршихпрудах, когда перед двумя москвичами — Берлиозом и Иванушкой — появляетсязагадочный незнакомец.

   Вобщих чертах представлялись Булгакову уже тогда и многие сцены сатирическойдьяволиады. Порою короче, чем они развернулись потом, порою более обстоятельно.

   Был здесь ресторан дома литераторов подназванием «Шалаш Грибоедова». Но догадается писатель приурочить начало танцев в«Грибоедове» ровно к полуночи—дьявольской исоблазнительной аналогией к великому балу у Сатаны. Но и в первой редакции вэтом

адском видениицарил Арчибальд, «пират», еще долго в процессе работынад романом связанный с адом непосредственно… И сеанс черной магии виден наразорванных листах первой тетради, дьявольщина театра Варьете, истории сфантастическими деньгами (глава называлась «Якобы деньги»). Были невероятныепохороны Берлиоза, которого везли на Ново-Девичье, и Иван, бежав изпсихиатрической больницы, отбивал катафалк у процессии, а потом

гроб обрушивался сКрымского моста в Москву-реку. Было и многое другое.

   Но давайте обратимся к уже существующейверсии романа.

События в «Мастере иМаргарите» начинаются «однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве,на Патриарших прудах».

В столице появляются Сатана иего свита. Но кто же он этот сатана ?

Об этом исследователями творчества Булгакова разных стран написано очень много.Среди трактовавших книгу критиков есть и такие, кто склонен прочитывать ее какзашифрованный политический трактат: в фигуре Воланда пытались угадать Сталинаи даже его свиту расписывали согласно конкретным политическим ролям. Конечно,трудно представить себе что-либо более плоское, одномерное, далекое от природыискусства, чем такая трактовка булгаковского романа.

   Иные истолкователи романа увидели в немапологию дьявола, любование мрачной силой, какое-то особое, едва ли неболезненное пристрастие автора к темным стихиям бытия. При этом они досадовалина атеизм автора, его нетвердость в догматах православия, позволившую емусочинить сомнительное «Евангелие от Воланда». Другие же, вполне атеистическинастроенные, наоборот, упрекали писателя в «черной романтике» поражения,капитуляции перед миром зла.

   Но все эти объяснения слишком отражают лишьмаленькую часть того – кто же на самом деле этот Воланд.

  У булгаковского Воланда как литературногогероя родословная огромна. Образ сатаны привлекал великих художников. Вырасталдо огромных философских обобщений в сочинениях Мильтона, Гёте, Байрона, былнаполнен неистовой лирической силой в поэме Лермонтова «Демон», стал толчкомдля прекрасных произведений М. Мусоргского, Ш. Гуно,А. Бойто, Г. Берлиоза, Ф. Листа, воплотился

в великих созданиях живописи искульптуры. Демон, дьявол, сатана, Вельзевул, Люцифер, Асмодей,Мефистофель...

   Более всего Воланд Михаила Булгакова связанс Мефистофелем из «Фауста» Гёте, разумеется. Связан осознанно, подчеркнуто иполемично. Связь эта закреплена эпиграфом к роману «Мастер и Маргарита»,сначала выписанным по-немецки: «Ein Teilfön jener Kraft, Die stets das Böse will und stets das Gute schafft», потомпереведенным

на русский: «… так, кто жты, наконец?—Я  часть той силы, что вечнохочет зла и вечно совершает добро» '. Источник эпиграфа Булгаков указал: Гёте,«Фауст».

   Но вначале — первым толчком для этогонеобыкновенного

замысла — был все-таки неГёте. Вначале была музыка, источник простой и поэтичный — опера Шарля Гуно «Фауст», написанная насюжет «Фауста» Гёте и поразившая Булгакова в детстве — на всю жизнь.

Эта опера — чудо мелодичности,простоты, праздничности чувств и жизнеутверждения —была очень популярна в начале века. В Киеве ее ставили постоянно. Семейнаятрадиция утверждает, что в детские и юношеские годы Булгаков слушал эту оперупятьдесят раз.

   Любимые мелодии для него были связаны здесьс партией Валентина. (Они особенно слышны в «Белой гвардии», но и в повести«Тайному другу» также, там они являются герою во сне: «На пианино надраскрытыми клавишами стоял клавир «Фауста», он был раскрыт на той странице, гдеВалентин поет.— «И легкое не затронуто?» — «О,

какое легкое?»—«Ну, спойкаватину». Он запел. От парового отопления волнами ходило тепло, сверкали электри-

ческие лампыв люстре, и вышла Софочка в лакированных

туфлях. Я обнял ее. Потомсидел на своем диване и выти-

рал заплаканное лицо. Мнезахотелось увидеть какого-нибудь колдуна, умеющего толковать сны.. .»)

   Но еще большее место в воображении Булгаковазанимал Мефистофель. Специалисты говорят, что главная героиня

этой оперы — Маргарита, хотяопера называется «Фауст», что в некоторых странах, в Германии, например, онадаже шла под названием «Маргарита».  Нодля Булгакова главным героем этой оперы был Мефистофель.

   Думаю, изпятидесяти посещений Михаилом Булгаковым, гимназистом и студентом, оперныхспектаклей «Фауста» по крайней мере одно, а может быть, и два или несколькопришлось на гастроли Ф. И. Шаляпина. И след этого в романе «Мастер и Маргарита»есть.

   Процитирую воспоминания художника М. В.Нестерова:

      «Шаляпинчаще и чаще стал бывать в Киеве… Вскоре состоялся бенефис артиста. Я был нанем. Шел «Фауст»… Шаляпин был исключительно прекрасен. Никогда не забудусцены, когда Мефистофель является на площади перед церковью, куда вошлаМаргарита. Это появление, истинно трагическое, проведено было так ново, такнеожиданно, гениально. Мефистофель, одетый в черное, в черный, дивно облегающийгибкую фигуру плащ на оранжевой, огненной подкладке...»[3]  

     В романе«Мастер и Маргарита» буфетчику из Варьете Воландвиден так: «Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване… Какпоказалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные жевостроносые туфли».

    Мефистофель, «одетый в черное»… Шаляпинское черное трико, позволяющее плащу «дивнооблегать» гибкую фигуру. Шаляпинские «востроносые»,одного цвета с чулками, туфли. И главное — плащ Шаляпина: «Буфетчик не знал,куда девать глаза… Вся большая и полутемная передняя была загроможденанеобычными предметами и

одеянием. Так, на спинку стула наброшен был траурныйплащ, подбитый огненной материей,. .»

      Есть и другие реминисценции оперы «Фауст»в романе «Мастер и Маргарита». (Ну хотя бы эта: «Без страха пей, в ней яда ужнет!» — с этими словами оперный Мефистофель протягивает Фаусту чашу, в которуютолько что налит яд. В романе «Мастер и Маргарита» :

Воланд «быстро приблизился кМаргарите», поднес ей чашу, в   

которой алая кровь, «иповелительно сказал:

— Пей!

У Маргариты закружиласьголова, ее шатнуло, но чаша оказалась уже у ее губ, и чьи-то голоса, а чьи —она не разобрала, шепнули в оба уха:

— Не бойтесь, королева… Небойтесь, королева, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, ужерастут виноградные гроздья».)

Но связь романа, и преждевсего фигуры Воланда в нем, с трагедией Гёте «Фауст» еще очевидней. Булгаков нескрывает, Булгаков подчеркивает ее.

    Едва не вспыхивает в тексте самое имяМефистофель :

«Вы — немец?» — спрашиваетИван Бездомный, впервые

столкнувшись с загадочныминостранцем.

«Я-то?. .— после некоторого раздумья отвечает Воланд.— Да, пожалуй, немец...»

Как не вспомнить: «Затем, чтоМефистофель был родом немец.. .» —в стихотворении Лермонтова «Пир Асмодея».

   Обратимсяже теперь к внешним параллелям :

Мефистофель Гёте появляетсяперед Фаустом в средневековой одежде. Сначала—странствующим студентом: «Вот, значит, чем был пудель начинен! Скрывалашколяра в себе собака?»Потом—щеголем: «Смотри, как расфрантился я пестро. Из кармазина с золотоюниткой камзол в обтяжку, на плечахнакидка, на шляпе петушиное перо.

А сбоку шпага с выгнутымэфесом».

   Шпага— атрибут Воланда. В первой части романа возникающий мельком (то «в лунном,всегда обманчивом свете», то перед глазами ошеломленного буфетчика: «наподзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотой рукоятью»).Во второй части шпага при Воландевсегда.

    Ноодет он иначе. Современный серый костюм (правда,дорогой костюм, даже щегольский, серый берет,перчатки, трость) — при егопоявлении на Патриарших. Такой же костюм,но черный—на следующее утро, в квартире директора Варьете Степы Лиходеева. «Дивного покроя»фрак и черная полумаска вечером — на сцене театра Варьете... Да ведьпо-другому и не может быть!

    У Гётедействие происходит в средние века, и Мефистофель одет как современник Фауста.Ведьма, к которой он являетсявместе с Фаустом, не узнав его, восклицает:

    «Слепа, простите за прием! Но что ж не вижуя копыта? Где вороны из вашей свиты?» На что Мефистофель отвечает: «Все в миреизменил прогресс. Как быть? Меняется и бес… С копытом вышел бы скандал, когдаб по форме современной я от подъема до колена себе гамаш не заказал».

Воланд тоже одет «по форме современной». В этомнесходстве — сходство.

    Самое имя Воланд также восходит к Геге. Оно возникает в «Фаусте» один-единственный раз: такназывает себя Мефистофель в сцене «Вальпургиева ночь», прокладывая себе иФаусту дорогу на Брокен среди мчащейся туда нечисти.

    В переводах «Фауста» на русский язык этоимя обыкновенно опускается, заменяется именем нарицательным. Б. Пастернакпереводит это место так: «Эй, рвань, с дороги свороти и дайте дьяволу пройти!»А. Фет: «Прочь! Видишь, сам идет». В известном в конце XIX века переводе Н. Голованова: “Дорогу,чернь! Дорогу сатане” Н. Холодковский, чей перевод до сих пор считается самым точнымстихотворным переводом «Фауста»,  Также заменил имя: «Дорогу! Черт идет!»—но в примечании отметил: «Вподлиннике: Junker Voland kommt. Voland —одноиз имен дьявола в.немецком языке».

    И в«евангельских», и в «демонологических» линиях романа «Мастер и Маргарита»Булгаков предпочитает не придумывать,а подбирать имена, порою лишь обновляя их звучание(Иешуа Га-ноцри, Азазелло). Имя Воланд оказалось такой удачей, что изменятьего не пришлось. Почти

не связанное в читательском восприятии ни с одним изобразов большой литературы и вместе с тем традиционное (точнее, скрытотрадиционное) благодаря Гёте, оно чрезвычайно богато звуковыми ассоциациями:

  В нем слышны имя Вотана,и средневековые имена дьявола — Ваал, Велиал, и дажерусское «дьявол»… Единственно, что сделал Булгаков,— заменил в этом именибукву «фау» (V) — на букву

«дубль-ве»(У).

   В трактовке Булгакова — в романе Булгакова —это имя становится единственным именем сатаны, как бы не литературным, аподлинным. Под этим именем его знает Мастер. Именно так он называет сатанусразу. «Конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее»,— говоритон Ивану, впервые слушая о загадочном происшествии на Патриарших.«Как?—вскрикивает Иван и

вдруг догадывается:—Понимаю,понимаю. У него буква

«В» была на визитной карточке.. .»

   В этойверенице совпадений с великими образцами нельзя видеть ни подражания, нивлияния. Скорее это игра в сходство, как всегда у Булгакова, осознанная ипродуманная. И поэтому в ранних редакциях, расположенных, казалось бы, вовремени ближе к «образцам», совпадений меньше.

  Если сравнить в ранней черновой тетради“романа о дьяволе” описание визита буфетчика к магу, можно заметить  что в этом маге намного больше дьявольщины и зла (глаза “необыкновенно злые”) инамного меньше музыкальности, чем в Воланде. В нем также  отсутствуют детали “оперного”“шаляпинского реквизита”, о которых я упоминал ранее.

   Зачем Булгаков так тщательно работает надэтим сходством Воланда с его предшественниками в искусстве? Затем, надо думать,прежде всего, чтобы Воланд был читателями узнан — Непосредственно и сразу.Сошлюсь на воспоминания В. Я. Виленкина, например (вконце 30-х годов Виленкин был завлитомХудожественного театра), из которых

видно, что Булгакова очень волновало, насколькохорошо узнается этот его герой.

    “Слушал булгаковскиечтения романа «Мастер и Маргарита» весной 1939 года. Присутствовали тогда П. А.Марков, драматург А. М. Файко с женой (соседиБулгакова) и, как всегда, Елена Сергеевна. Прочитав три главы, Булгаковспросил: «А кто такой Воланд, как по-вашему?» Никто не решился высказать своемнение вслух. Тогда, по предложению Елены Сергеевны, обменялись записочками. Е.С. написала: «Дьявол», я угадал: «Сатана». В записочке Файко,увы, значилось: «Я не знаю». Михаил Афанасьевич, подошел ко мне сзади, пока явыводил своего «Сатану», и, заглянув в записку, погладил по голове. Он был этимочень доволен»[4]

  Дело в том, что в романе Воланда, как правило, не узнают сатирическиеперсонажи. Это один из источников комедийного в романе—то буффонно-комедийного,то горько-комедийного, почти всегда—сатирически-комедийного.

    Разумеется, Воланда не узнает буфетчик,несмотря на весь этот нагроможденный в передней оперный реквизит. Не узнаетконферансье Жорж Бунгальский,не узнает Аркадий Аполлонович Семплеяров и весь — надве с половиной тысячи мест —восторженный зал театра Варьете.

   Не узнает директор театраВарьете—проснувшийся с похмелья Степа Лиходеев, и насмешливо произнесеннаяВоландом оперная фраза: «Вот и я!»—не помогает Степе.

   ( «Незнакомецдружелюбно усмехнулся, вынул большие золотые часы с алмазным треугольником накрышке, прозвонил одиннадцать раз и сказал:

   —Одиннадцать! И ровно час, как я дожидаюсь вашего пробуждения, ибо вы назначили мнебыть у вас в десять. Вот и я !

   Степа нащупал на стуле рядом с кроватью брюки,

шепнул:

  — Извините...—надел их и хрипло спросил:—Скажите,пожалуйста, вашу фамилию?..

—   

 И вулыбке этой, согласитесь, присутствует некая двусмысленность.      

   «Как?Вы и фамилию мою забыли?»—спрашиваеттот, чей «низкий, тяжелый голос» толькочто произнес: «Вот и Я !” )

  Воланда не узнает образованнейший Берлиоз, председатель МАССОЛИТа.

  «И,  право,   я   удивляюсь  Берлиозу!..— скажет Мастер.— Он человек не только начитанный, но и очень хитрый.Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воландможет запорошить глаза и человеку похитрее».

   Воланда в романе узнают толькодвое — Мастер и Маргарита. Без предъявления инфернального треугольника и другихатрибутов власти, еще до того, как видят его. Узнают независимо друг от друга итак согласно друг с другом — должно быть, по тому отблеску фантастики и чуда,которые реют вокруг Воланда и которых так жаждут они оба. («Лишь только выначали его описывать… я уже

стал догадываться.. .» —говорит Мастер; «Но к делу, к делу, Маргарита Николаевна,— произносит Коровьев.— Вы женщина весьма умная и, конечно, ужедогадались о том, кто наш хозяин». Сердце Маргариты стукнуло, и она кивнулаголовой».) Эта их способность к приятию чуда, так противопоставляющая ихБерлиозу, который «к необыкновенным явлениям не привык», сродни их причастностик чуду— к подвигу самоотречения, чуду творчества,

чуду любви.

   Воланда должен узнать читатель, союзникавтора. Роман Булгакова — не аллегория и не детектив. Здесь ничего не нужноразгадывать и расшифровывать. Догадка поражает читателя в тот самый момент,когда Воланд появляется на Патриарших, и уже к концу первой главы сменяется уверенностью.Когда Мастер объясняет Ивану (в главе

13-й): «Вчера на Патриарших вывстретились с сатаной»,— читатель уже давно все знает. Читатель в этом романестоит рядом с автором, очень близко к Мастеру и Маргарите; его взгляд набудничный, заземленный и бездуховный мир—мир Берлиозаи Степы Лиходеева, Варенухи,Поплавского, Босого, Рюхина, мир стяжательства исебялюбия,— взгляд сверху. Эта выверенная точка обзора — сверху—очень важна всатирической структуре романа. Ибо «Мастер и Маргарита» — прежде всегосатирический роман.

    И другая особенность фигуры Воланда связанас этой игрой — поистине игрой света и теней, то проявляющей, то скрывающей егосходство с образами великого искусства. По замыслу автора, фантастический образВоланда в романе «Мастер и Маргарита» должен восприниматься как реальность.

  Правда, в критике высказывалось мнение, чтоВоланда надо рассматривать все-таки как аллегорию (даже «аллегорию авторскойсовести и мудрости»), как символ, иначе можно «поверить в Булгакова как мистикаи теософа»[5]

   Конечно, Булгаков не мистик и не теософ.Булгаков—художник, светлый, бесстрашный, радостный, при всем трагизме многихего страниц. Но фигура Воланда не символ и не аллегория. Читатель знает: можнобыть тысячу раз атеистом и не верить ни в бога, ни в черта, но когда входишь вмир романа «Мастер и Маргарита», Воланд существует — могущественный, бездонныйи совершенно реальный.  

   Образы Мефистофеля ИоганнаВольфганга Гёте, Мефистофеля ШарляГуно, Мефистофеля Шаляпина играют в романе служебную-

роль: они проступают как быликами, в которых Воланд уже являлся искусству; мгновениями его существования впрошлом; свиде-тельствами свиданий с ним.Свидетельствами, впрочем, несовершенными и, в интерпретации Булгакова,неточными. Ибо фактически ни на кого из своих литературных предшественниковбулгаковский Воланд не похож.

     Конечно, более всего, глубже всего идерзостнее всего булгаковский Воланд не похож на Мефистофеля Гёте. У ГётеМефистофель выступает то как сатана, то всего лишь как один из могущественныхдухов тьмы. В ранних редакциях «Фауста» были встречи Мефистофеля с сатаной,потом Гёте их убрал, но ощущение, что Мефистофель всего лишь один из духов зла,в трагедии осталось.

В «Прологе на небе» Господьговорит Мефистофелю: «Таким, как ты, я никогда не враг. Из духов отрицанья тывсех мене бывал мне в тягость, плут и весельчак». У Булгакова Воланд—самвеликий сатана, и сильнее его в лунном, ночном, оборотном мире, в принадлежащемему мире жестокой справедливости и жестокого возмездия нет ни-

кого.

   Мефистофель—дух сомнения и неверия. Егопафос—в развенчании всего, что представляется высоким. Может быть, поэтому онвправе сказать о себе: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечносовершает благо». Он.Дух отрицания, и нет на свете ничего, что вызвало бы егосимпатии и уважение, что казалось бы ему ценностью

нетленной: «Я дух, всегдапривыкший отрицать. И с основаньем: ничего не надо. Нет в мире вещи, стоящейпощады, творенье не годится никуда. Итак, я то, что ваша мысль связала спонятьем разрушенья, зла, вреда. Вот прирожденное мое начало, моя среда».

     А Воланд? Все, на что обращает свой взглядВоланд, предстает всего лишь в своем истинном свете. Воланд не сеет зла, невнушает зла. Он всего лишь вскрывает зло, разоблачая, снижая, уничижая то, чтодействительно ничтожно.

    Поняв кто же есть Воланд давайтеразберемся, наконец, зачем же он появился, за чем оказался в Москве, зачемБулгаков вообще вводит Воланда в роман ???

   Какуже стало понятно, дьяволиада, один из самых любимых авторских мотивов, здесь,в “Мастере и Маргарите” приобретает

 настолькореалистичные формы, что может служить блистательным примеромгротескно-сатирического обнажения противоречий живой действительности,окружающей персонажей романа.

    Вражда, недоверие к инакомыслящим,зависть царствуют в мире, который окружает Мастера и других персонажей романа.Не случайно там появляется Воланд. Воланд — это художественно переосмы-сленный автором образ Сатаны. Сатана и егопомощники обнажают сущность явлений, высвечивают, усиливают, выставляют навсеобщее обозрение всякое зло. Фокусы в варьете, проделки с подписывающимбумаги пустым костюмом, таинственное превращение советских денег в доллары ипрочая чертовщина — это обнажение скрытых пороков человека. Становится понятнымсмысл фокусов в варьете. Здесь происходит испытание москвичей на алчность имилосердие. В конце представления Воланд приходит к выводу: “Ну что же… они — люди как люди. Любят деньги,из чего бы те ни были сделаны — из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота.Ну легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца…обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос толькоиспортил их....”

   Но Воланд и его свитасовершали в романс небезобидные и часто мстительные чудеса, наподобие злых волшебниковв доброй сказке. Одной из главных мишеней Воланда становится самодовольстворассудка, в особенности его атеистичность, сметающаяс пути заодно с верой в бога всю область загадочного и таинственного. Снаслаждением отдаваясь вольной фантазии, расписывая фокусы, шутки и перелеты Азазелло, Коровьева и кота,любуясь мрачным могуществом Воланда, автор посмеивается над непоколебимой уверенностью,что все формы жизни можно расчислить и спланировать, а процветание и счастьелюдей ничего не стоит устроить — стоит только захотеть. М. А. Булгаковсомневается в возможности штурмом обеспечить равномерный и однонаправленныйпрогресс. Его мистика обнажает трещину в рационализме. Он осмеиваетсамодовольную кичливость рассудка, уверенного в том, что, освободившись отсуеверий, можно создать точный чертеж будущего, рациональное устройство всех человеческихотношений и гармонию в душе самого человека.

   Здравомыслящие литературные сановники вродеБерлиоза, давно расставшись с верой в бога, не верят даже в то, что им способенпомешать, поставить подножку его величество Случай. Несчастный Берлиоз, точнознавший, что будет делать вечером на заседании МАССОЛИТа, всего через несколькоминут гибнет под колесами трамвая.

    Фантастический поворот сюжета позволяетписателю развернуть перед читателями целую галерею персонажей весьма неприглядноговида. Внезапная встреча с нечистой силой сдирает маски лицемерия со всех этих берлиозов, латунских, майгелей, никаноров ивановичей и прочих. Сеанс черной магии, который Воланд сосвоими помощниками дает в столичном варьете, в буквальном и переносном смысле«обнажает» некоторых зрителей.

  Не дьявол страшен автору и его любимымгероям. Дьявола, пожалуй, для М. А. Булгакова действительно не существует, какне существует богочеловека. В его романе живет иная, глубокая вера в человека ичеловечность, непреложные нравственные законы. Для М. А. Булгакова нравственныйзакон является частью души человека и не должен зависеть от религиозного ужасаперед грядущим возмездием, проявление которого можно легко усмотреть вбесславной гибели начитанного, но бессовестного атеиста, возглавлявшегоМАССОЛИТ.

свиту, олицетворяющие те силы,которые не поддаются никаким законам логики, была глубоко новаторской. Воландпоявляется в Москве, чтобы «испытать» героев романа, воздать должное Мастеру иМаргарите, сохранившим любовь и верность друг другу, покарать взяточников,лихоимцев, предателей. Суд над ними вершится не по законам добра, они предстанутне перед людским судом. Судьей для них будет время и совесть.

   В романе «Мастер и Маргарита» никто несовершает грехов по наущению. Свои грехи и свои преступления, большие илималые,— так же, как и свой подвиг,— каждый совершает сам, по собственномупобуждению своей души. Конечно, весельчак Фагот запускает в театре Варьете денежныйдождь. Но уж тратить в буфет эти «якобы деньги» самые догадливые из зрителейбегут сами. Да, Коровьев  рассказывает Маргарите об одном из «гостей» навеликом балу у сатаны: «Как-то раз Азазелло навестилего и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека,разоблачений которого он чрезвычайно опасался». И совет Азазеллобыл выполнен без промедления. Но, надо думать, уж очень жаждал «гость» этогосовета.

    И неслишком надо верить Никанору Ивановичу, который «утверждалвпоследствии», что «толстая хрустнувшая пачка» денег—взятка, предложенная ему«переводчиком»,— сама вползла к нему в портфель. Очень хотел этого опытныйвзяточник Никанор, и разве что дьявольская ловкость, быстротаи знание дела («свидетелей действительно не было»), проявленные «переводчиком»,превзошли его опыт.Коровьев, правда, подкузьмил, «нете» деньги подсунул.

    «Брал! —кричит на следствии Никанор.— Брал, но брал

нашими советскими! Прописывал за деньги, не спорю, бывало… Но валюты я не брал!»

   И провокация с Тимофеем Квасцовым, от именикоторого Коровьев звонит в милицию,— того же порядка.Ну, не звонил Тимофей Ква