Реферат: Достоевский Ф.М.

Достоевский (Федор Михайлович)— знаменитый романист, род. 30 окт. 1821 г., в Москве, в здании Марьинскойбольницы, где отец его служил штаб-лекарем. Мать, урожденная Нечаева,происходила из московского купечества (из семьи, по-видимому, интеллигентной).Семья Д. была многочисленная (всех детей было 7; Федор — второй сын), асредства небольшие. Жизнь в семье шла очень однообразно: удовольствия и гостисоставляли большую редкость. В маленькой казенной квартире дети проводилибольшую часть времени на глазах родителей; азбуке научила их мать. Позднее кстаршим мальчикам ходили два учителя: диакон для Закона Божия и M-lle Сушард(впоследствии Драшусова) для французского языка. Отец пользовался всякимслучаем, чтобы сообщать детям полезные сведения; он был очень суров итребователен и хотя никогда не бил детей, но сыновья боялись его. Он частоповторял детям, что он человек бедный, что они сами себе должны пробиватьдорогу. Д. был ребенок очень живой, первый выдумщик в играх и шалостях. Онучился хорошо и рано начал читать. Ему шел 11-й год, когда родители егоприобрели в Тульской губернии небольшое имение, где стали проводить летниемесяцы. До тех пор он знал из «природы» только больничный сад да Марьину рощу;но о «народе» он уже имел некоторое понятие через няню, а особенно черездеревенских кормилиц, которые рассказывали ему страшные сказки. Дом в деревнебыл маленький и мальчики все время проводили на воздухе и в поле, часто средикрестьян. Это было лучшее время в жизни Д. В 1834 г. он поступил с братомМихаилом в известный пансион Чермака. В пансионе братья особенно увлекалисьуроками словесности, а дома все время отдавали чтению. Д. перечитал не один разисторию Карамзина, повести его же, Жуковского, ряд романов В. Скотта, Загоскина,Лажечникова, Нарежного, Вельтмана, а Пушкина оба брата знали почти наизусть. О.Д. шел 166 год, когда он лишился матери; через несколько месяцев отец отвез егов СПб. и. определил, в начале 1838 г., в инженерное училище, одно из лучшихучеб. заведений того времени. Но для Д.: трудно было и выдумать условияантипатичнее тех, в какие он был там поставлен. Нервный, впечатлительный,болезненный, он не мог примириться с военной дисциплиной и шагистикой; длячертежей у него не хватало терпения; к математике сердце его совсем не лежало.Мнительность отца совсем не приучила его к товариществу, а с братом он долженбыл расстаться; состоятельность большинства товарищей доставляла не имевшемуникаких карманных денег, самолюбивому Д. унизительное страдание. 17-ти-летнийюноша держится особняком от класса, приобретает репутацию нелюдимого чудака. Унего развивается мучительное для него самого самолюбие; природнаявпечатлительность, скрываемая от окружающих, доходит до крайней степени. В 1841г. Д. произведен в офицеры; в 1843 г., по окончании полного курса, он зачисленна службу при с.-петербургской инженерной команде и командирован в чертежнуюинженерного департамента. И в офицерских классах училища, в потом надействительной службе он продолжает свою отшельническую жизнь, изводя себя надчтением и над попытками творчества. Из его писем к брату видно, что уже в 17лет он весь ушел в литературу, даже до некоторого извращения мыслей и языка.Вот, наприм., что прочитано им в короткие летние вакации: «Весь Гофман, русскийи немецкий (т. е. не переведенный Кот Мур), почти весь Бальзак, Фауст Гете иего мелкие стихотворения, история Полевого, Уголино, Ундина, В. Гюго, кромеКромвеля и Эрнани». Глубоко знаменательно соединение двух такихпротивоположностей, как чистокровный романтик и фантаст Гофман и реалистБальзак. К этим двум именам следует прибавить еще третье — Жорж Занда, романамикоторой Д. зачитывался около того же времени. Через много лет (в «ДневникеПисателя») вспоминает он, что после чтения Ускока всю ночь провел в лихорадке.Он восхищается Зандом за то, что она «проповедует красоту в милосердии,терпении и справедливости», за то, что она предчувствует более счастливоебудущее человечества. Он бредит Шиллером, знает сонеты Шекспира, цитируетнаизусть не только Гоголя и Грибоедова, но и Расина с Корнелем, которыхсравнивает с Гомером; интересуется критикой и историей литературы. И выйдя вофицеры, Д. бредит одной литературой. Голова его переполнена планами изданийсвоих и чужих переводов; ими мечтает он уплатить свои долги и даже нажиться; они любимого брата убеждает поддерживать увеличивающуюся семью литературнымитрудами. Можно думать, что на сцену русской литературы выходит какой-толитературный промышленник. Но Д. сам себя обманывает: дело совсем не в деньгах,а в страстном влечении к литературной деятельности.

Осенью1844 г. Д. подает в отставку. Он намерен жить литерат. трудом и «адскиработать». Переписав свою первую повесть, он уже сравнивает себя с Пушкиным иГоголем и также, как они, желает «крепиться и не писать на заказ». Он жалеет,что будет принужден отдать свое первое произведение в «Отеч. Зап.»,«разумеется, за бесценок», но утешает себя тем, что его прочтут по крайней мере100000 человек и что через месяце он выпустит повесть отдельной книжкой: «еекупят все, кто покупает романы». В мае 1845 г. Д. отдал свою повесть не в«Отеч. Зап.», а, по указанию Д. В. Григоровича, Некрасову, собиравшемусяпечатать «Сборник». Впечатление, произведенное ею на Некрасова, Григоровича,Белинского, было потрясающее. Белинский приветствовал его словами: «Вам правдаоткрыта и возвещена, как художнику, досталась, как дар; цените же ваш дар,оставайтесь верны ей и будете великим художником». Это была самаявосхитительная минута во всей молодости Д.; в каторге он вспоминал о ней и укреплялсядухом. Позднее члены того же литературного кружка далеко не с таким восторгомговорили о «Бедных людях». Последующие произведения Д. Белинский называл«нервическою чепухой» и с свойственной ему стремительностью готов был совсемразжаловать его из крупных писателей. Повесть написана истинным, хотя еще имало опытным художником. На первом плане для него не красота и сила, а верностьвпечатления. Оттого его повесть местами и кажется растянутой, скучной, какчасто бывает скучна и однообразна сама жизнь. Но автора нельзя считатьреалистом чистого типа, простым наблюдателем жизни; он берет не средних людей,а людей особенных, именно несчастных и забитых, и в то же время с самой тонкойдушевной организацией; он исследует их душу до крайней ее глубины, в моментыособенно сильного ее возбуждения. Он действует анализом, а не синтезом, как онсам говорит со слов Белинского. Успех, выпавший на долю «Бедных людей», мог бывскружить голову и самому флегматичному, вполне зрелому человеку; болезненносамолюбивый Д. был возбужден им до крайней степени. Планы самые грандиозные таки кипят в его голове. Не кончив одной работы, он хватается за несколько новых.В каждом последующем произведении он мечтает сделать огромный шаг вперед,«заткнуть за пояс» и самого себя, и всех других. До своего ареста в 1849 г. Д.,по прежнему страшно много читавший, написал десять повестей, не считаямножества набросков и вещей неоконченных. Самая обширная из повестей,непосредственно следующая за «Бедными людьми» — «Двойник» («Отеч. Записки» 1846г.). Это одна из наиболее тяжелых, мучительных вещей Д. для чтения и одна изсамых характерных по содержанию. Как «Бедные люди»— «Шинелью», так «Двойник»вдохновлен «Записками сумасшедшего» Гоголя, но отличается от них крайнеюрастянутостью и несравненно более глубоким анализом. В следующих повестях:«Прохарчин» («От. Зап.», 1846 г.), «Слабое сердце» (т. же, 1848 г.), «Чужаяжена» (т. же, 1848 г.), «Роман в 9 письмах» («Совр.», 1847 г.), «Ревнивый муж»(«От. Зап.», 1848 г.), «Честный вор», («Отеч. Зап.», 1848, под заглавием:«Рассказы бывалого человека»), «Елка и Свадьба» («От. Зап.», 1848 г. — наиболеестройное и изящное его произведение этого периода), Д. изучает тот жечиновничий мир, на который натолкнул его Гоголь; но он идет дальше учителя вдвух отношениях. Типы у него гораздо разнообразнее: рядом с жалкими,придавленными до отупения или опустившимися до беспробудного пьянства«чиновниками для письма» и надутыми до потери человеческих чувств «ихпревосходительствами», он выводит и чиновников средней величины, обеспеченныхматериально и претендующих на бонтонность, и болезненно-чувствительныхмечтателей вроде Васи («Слабое сердце»), и грубоватых на вид, но счастливыхчужим счастьем людей в роде Аркадия (там же). Во-вторых, Д. глубже исследует этитипы и их душевные движения и создает интереснейшие психические этюды, тоужасные по своей нагой беззастенчивости, то глубоко, до болезненноститрогательные, но никогда не достигающие художественной ясности, прелести изаконченности повестей Гоголя.

Особуюгруппу представляет «Хозяйка» («От. Зап.», 1847), «Белые ночи» («От. Зап.»,1848) и «Неточка Незванова» («От. Зап.», 1849). Это — не физиологическиекартины служащего Петербурга, а первые наброски пробуждающегося творчествакрупного художника. В руке его пока нет верности и твердости; он еще не можетнайти надлежащего тона; образы его еще неясны ему самому, но в них ужечувствуется созидающая сила; она слышится даже и в самом тоне речи, воригинальном и сильном языке. Во всех этих трех повестях резко выступаютособенности будущего Д.: его герои — люди «с судорожно напряженной волей ивнутренним бессилием», люди, которым обида и унижение доставляют болезненноенаслаждение — люди, которые в себе самих не могут отделить любви от ненависти исами себя не понимают, себя самих «вместить не могут». В продолжение всегоэтого первого периода своей литературной деятельности Д., несмотря на хорошийзаработок, был кругом в долгах и «в тисках у нужды» — до того плохо умел онустраивать свои денежные и вообще практические дела. Здоровье его тоже было вочень неудовлетворительном состоянии; он несколько раз думал серьезно занятьсяим, но не было ни средств, ни времени. С кружком «Современника» он скоро совсемразошелся; с одним Белинским он поддерживал хорошие отношения довольно долго,хотя очень оскорблялся его неблагоприятными отзывами о последних его повестях.

«НеточкаНезванова» осталась неоконченной вследствие катастрофы, постигшей Д.: в ночь на23 апреля 1849 г. он был арестован и провел восемь месяцев в Алексеевскомравелине Петропавловской крепости. Он написал там повесть «Маленький герой»,напечатанную только в 1857 г. Причиной ареста было так называемое делоПетрашевского. Д. был судим за то, что посещал собрания у Петрашевского тригода, слушал суждения и сам принимал участие в разговорах о строгости цензуры,и на одном собрании, в марте 1849 г., прочел полученное из Москвы от Плещееваписьмо Белинского к Гоголю, потом читал его на собраниях у Дурова и отдал длясписания копии Монбелли; на собраниях у Дурова слушал чтение статей, знал опредложении завести литографию, у Спешнева слушал чтение «Солдатской беседы».Приговор генерал-аудиториата о нем гласит: «За участие в преступных замыслах,распространение письма литератора Белинского, полного дерзких выражений противправославной церкви и верховной власти, и за покушение, вместе с прочими, краспространению сочинений против правительства посредством домашней литографии»он ссылается на каторгу на 8 лет. Государь изменил это наказание, утвердивкаторгу «на 4 года, а потом рядовым». 21 декабря 1849 г. Д. вместе с другимиосужденными был вывезен на Семеновский плац, где всем им был прочитан приговорк смертной казни через расстреляние, потом объявлено помилование и приговор вокончательной форме. 24 декабря Д. был отправлен в Сибирь. В это время он нечувствовал себя подавленным и утешал при прощании брата Михаила, говоря, что «ив каторге не звери, а люди», и что по выходе из каторги ему «будет о чемписать».

Дорогадо Омска в суровое время года не легко отозвалась на здоровье Д.: у негооткрылись золотушные раны на лице и во рту. Жизнь Д. в остроге хорошо известнапо «Запискам из мертвого дома», где, как он сам говорит; он «под вымышленнымиименами рассказал свою жизнь в каторге и описал своих прежних товарищейкаторжных»: краски только немного гуще в секретно пересланном, откровенномписьме к брату, писанном 22 февраля 1854 г., т. е. почти сейчас же по выходе изострога. Относительно того, как повлияло на Д. одиночное заключение, приговорна Семеновском плацу и каторга, есть два совершенно противоположные мнения.Одни, опираясь на его же собственные слова, говорят, что судьба оказалась кнему «не мачехой, а суровой матерью», что страшное испытание, им вынесенное,излечило его от многих недостатков, выработало его убеждения, а наблюдениеокружающего раскрыло перед ним такие горизонты и такие глубины душичеловеческой, каких не видел ни один писатель до него. Другие весь болезненныйнадрыв его произведений, его мистицизм и его переход из одного лагеря в другойобъясняют тем, что каторга сломила его нравственно, не говоря уже о том, чтоокончательно погубила его здоровье. Первые забывают, что Д. и в ранних своихпроизведениях выказывал необыкновенную глубину анализа, а с другой стороны, они после каторги остается тем же болезненно самолюбивым и нетерпеливым человекоми тем же поэтом безысходного страдания, душевных ненормальностей и болезней.Вторые упускают из виду слабые стороны произведений его первого периода. Чтокаторга не сломила Д., видно из той энергии и жажды умственной жизни, котораяпроявляется хотя бы в упомянутом письме к брату (он настоятельно просит у негои отцов церкви, и историков, и экономистов); но она не могла не надломить его,как это видно из приниженного тона тех же сибирских писем (брат Михаил для него«благодетель», сестры, которые не забыли его «горемычного» — ангелы) и из техсредств, которыми надеется он снискать себе полное прощение (патриотическиестихотворения и пр.); да и 4 года невольного умственного застоя не могли пройтибесследно, не говоря уже о падучей болезни, которая теперь определиласьсовершенно ясно. Впрочем, этот «надлом» нисколько не отражается на «Записках измертвого дома», над которыми он принимается работать по освобождении. «Запискииз мертвого дома» — наиболее художественное, единственное безусловнохудожественное произведение Достоевского, так как в них великая идея ипрекрасная форма вполне уравновешены между собою. Во всех его последующихпроизведениях идея как будто подавляет самого автора и берет над формой верх;он стремится выразить эту идею с такой же силой и убедительностью, с какой самсознает и чувствует ее, а это ему удается не сразу. Добившись, наконец,выражения точного и достаточно сильного, он не решается исключить все прежниепопытки, так как в них известная сторона идея выражена с большей ясностью,нежели в окончательной форме. Он, конечно, сознает, что от этого страдаетстройность композиции; но он всегда склонен жертвовать красотой для истины. Потой же причине Д., столь ревнивый к оригинальности своих произведений состороны идеи, не задумываясь повторяет свои типы и положения, если находит, чтов них можно выразить еще сильней и рельефней, нежели он сделал это прежде. Ноочень часто Д. не имел физической возможности выправить свое произведение исделать его более сильным и стройным. Первая часть была уже в руках читателей вто время, когда он писал вторую. Причины, почему так исключительнопосчастливилось «Зап. из мертвого дома», две: первая, конечно — содержание, невыдуманное, а данное собственной жизнью, что для поэта правды всегдапредставляет огромные выгоды; вторая — та, что, работая над ними, Д. не могиметь в виду быстро напечатать их по цензурным условиям, писал их почти длясебя и таким образом имел полную возможность выносить их в душе своей.

Послекаторги солдатская служба не могла показаться Д. особенно тяжкой, да ипродолжалась она недолго: 1 окт. 1855 г. он произведен был в прапорщики. В этовремя в жизни его совершался роман, по-видимому, довольно болезненногохарактера; он закончился тем, что 6 марта 1856 г. в г. Кузнецке Д. женился навдове Марье Дмитриевне Исаевой. Брак увеличил денежные нужды Д. (у него былпасынок о котором он заботился всю последующую жизнь), и ему еще чаще пришлосьобращаться за помощью к друзьям и брату Михаилу, который в это время стоял воглаве торгового предприятия, шедшего довольно удовлетворительно (папироснаяфабрика). В 1859 г. Д. прощен и ему дозволено выйти в отставку и вернуться вРоссию. В этом же году он печатает две большие повести «Дядюшкин сон» («Русскоеслово») и «Село Степанчиково и его обитатели» («Отеч. Зап.»). «Дядюшкин сон —одно из наименее субъективных произведений Д. Тема его до крайности невинная,не имевшая ни малейшего отношения к жгучим вопросам действительности: это —история неудачной попытки женить полуразвалившегося старика на красивой и умнойбарышне. Достоевский был, очевидно, недоволен тем, как он справился с этойтемой, и через 15 лет переработал ее вновь в «Подростке», реальнее и глубже.«Село Степанчиково» — произведение вполне оригинальное, и тема эта у Д. уженикогда не повторялась. Обрабатывает его Д. еще в Сибири в 1856 г. О нем, надодумать, говорит Д. в письме к А. Майкову от 18 янв. 1856 г.: «я шутя началкомедию и шутя вызвал столько комической обстановки, сколько комических лиц итак понравился мне мой герой, что я бросил форму комедии, несмотря на то, чтоона удавалась, собственно для удовольствия как можно дольше следить заприключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мненесколько сродни. Короче, я пишу комический роман, но до сих пор все писалотдельные приключения; написалось довольно, теперь все сшиваю в целое». Повозвращении в Россию, Д., не имея права жить в столицах, поселился в Твери, ноусиленно хлопотал о дозволении переехать в Петербург, и через несколько месяцевхлопоты его увенчались успехом. В 1860 г. Д. уже окончательно основался вПетербурге и с 1861 г. вмесите с братом издает ежемесячный журнал «Время», вкотором печатает свой первый большой роман: «Униженные и оскорбленные» и«Записки из мертвого дома».

Роман«Униженные и оскорбленные» не очень высоко ставили даже самые близкие друзья Д.Это — фельетонный роман, говорили они; в нем куклы, ходячие книжки, а не люди, —и сам автор соглашался с ними, называл свой роман произведением диким, хотя инаходил в нем полсотни страниц, которыми он мог гордиться, и два серьезныххарактера. Добролюбов поставил его ниже эстетической критики, и поставил неголословно, а с очень вескими доводами и при полной симпатии к автору. Мнениепублики, очевидно, совсем другое: в несколько лет роман выдержал 5 изданий и досих пор читается почти также усердно, как «Преступление и наказание» или«Карамазовы» и значительно больше, чем «Подросток», «Идиот», «Бесы». Роман,действительно, имеет вопиющие недостатки, вследствие той страшной поспешности,с которой писал его Д. (он в то же время вел и несколько других отделов вжурнале, и нес на себе по крайней мере половину забот по редакции); но здесьвпервые развернулось нравственное миросозерцание вполне созревшего Д., не затемненноеполитикой и публицистикой. Основа этого миросозерцания — вера в человека, вчистоту его сердца, и глубокое убеждение, что спасение от всех зол этой жизни внашей власти; надо только исполнить евангельскую заповедь: возлюби ближнего каксамого себя. Люди добры по природе; они делают зло только по недоразумению;поймем это и зло исчезнет. Алеша — один из тех характеров, оригинальностьюкоторых справедливо гордиться Д. Это взрослый ребенок, чистый сердцем, несмотряна свое воспитание в аристократическом доме негодяя-отца, несмотря на своюжизнь в кругу петербургской золотой молодежи; что бы он  ни делал, все хорошие люди, все дети и всеживотные всегда будут любить его. Он ограничен, легкомыслен, вечно под чужимвлиянием, а все-таки всегда и во всем прав, потому что не знает зла и не можетпонять его. В журн. «Время» (1862) Д. напечатал еще небольшую повесть «Скверныйанекдот», носящую на себе довольно явные следы подражания «Губернским очеркам»Щедрина. Успех журнала обеспечивал братьев Д., и летом 1862 г. Д. мог съездитьза границу полечиться (свои впечатления он описал в журнале «Время» за 1863 г.,№№ 2 и 3). Запрещение «Времени» расстроило дела Достоевских; однако, Д. опятьбыл принужден на лето уехать за границу лечиться.

С 1864г. М. Достоевскому было разрешено издание журнала «Эпоха»; но она далеко неимела такого успеха, как «Время». В это время Д. был в Москве, сам больной и упостели умирающей жены (она скончалась 16 апр. 1864 г.) и почти не мог помогатьбрату; повесть «Записки из подполья» (один из самых глубоких и самых мучительнотяжелых психологических этюдов Д.) не была окончена к первым книжкам «Эпохи».10 июня 1864 г. неожиданно скончался Михаил Д., и Ф. Д., уже переехавший вПетербург, взял на себя негласно редакторство и издательство. Несмотря на всюего энергию, отягченная долгами «Эпоха» не пошла, и в начале 1865 г. (накоторый однако же набралось 1300 подписчиков) в кассе не оказалось ни копейки,а у Д. — 15000 р. долгу и нравственная обязанность содержать семью покойногобрата. В последней книжке «Эпохи» Д. начал печатать фантастическую повесть:«Крокодил. Необыкновенное событие или пассаж в Пассаже», которая так и осталасьнеоконченной. Некоторая часть печати приняла это довольно неудачноепроизведение за памфлет на Чернышевского и вознегодовала на Д. за такоеглумление над несчастьем талантливого публициста; но Д. в 1873 г. печатноопроверг эту «пошлейшую сплетню».

Вконце июля 1865 г. Д., кое как устроив на время свои денежные дела, уехал заграницу в Висбаден и там, к довершению своих материальных несчастий, проигралсяв рулетку до копейки (он играл и в прежние поездки за границу и один развыиграл 11000 франков; немного позднее он воспользовался своими наблюдениями иощущениями, чтобы создать повесть «Игрок», слабую в художественном отношении,но интересную по глубине психологического анализа). Выпутавшись из критическогоположения с помощью старинного приятеля А. Е. Врангеля, Д. в ноябре приехал вПетербург и принялся усердно писать «Преступление и наказание», которое сталопечататься в янв. книжке «Русского Вестника» за 1866 г. Роман произвелгромадное впечатление, которому до некоторой степени способствовалопоразительное его совпадение с действительностью: в то же время в Москвесовершено было подобное преступление, студентом Даниловым. Д. давно уже (ссамой Сибири) обдумывал роман, где должны были действовать новые люди, но нерешался писать его: крайне небрежно относясь к форме, он очень дорожил идеямисвоих произведений, и пока идея не выносилась в душе его, он не пытался ее обрабатывать.Наконец он решился, и успех превзошел его ожидания. «Преступление и наказание» —несомненно, лучший из его романов и одно из самых крупных и характерныхпроизведений всего нашего столетия: нельзя идти дальше в глубинепсихологического анализа и в проповеди величайшей идеи нашего века —гуманности. Но герой не есть тип, и его слияние с «правдой народной» на каторгеесть явление исключительное. Небрежность формы и растянутость чувствуются издесь, только, вследствие богатства содержания, вредят гораздо менее. Несмотряна болезнь и отчаянное положение своих денежных дел, Д. в это время чувствовалбольшой прилив жизненных сил и душевной бодрости. Осенью 1866 г., чтобыисполнить скорее свое обязательство перед Стелловским, которому он продалсобрание своих сочинений с условием прибавить к ним новую повесть, он пригласилк себе стенографистку Анну Григорьевну Сниткину и диктовал ей «Игрока». 15февраля 1866 г. Анна Григорьевна стала его женою, а через два месяца Д-иеуезжают за границу, где остаются 4 слишком года (до июля 1871 г.). Там Д.написал два больших романа. «Идиот» («Русский Вестник» 1868—1869 г.). и «Бесы»(т. же, 1871 г.) и большую повесть: «Вечный муж» («Заря» 1870 г.). Условия, прикоторых создавались эти произведения, в значительной степени объясняют их тон иих недостатки. Заграничное путешествие Достоевских — бегство от кредиторов,которые уже подали ко взысканию. Д., по собственным словам его, ничего не имелбы и против долгового отделения; но здоровье его до того расстроено, припадкипадучей болезни до того участились, мозг был так потрясен, что в доме Тарасоваон не вынес бы и месяца, а стало быть и долги остались бы невыплаченными. Чтобыобвенчаться и уехать, он сделал новый долг — взял вперед у Каткова подзадуманный им роман («Идиот») 3000 р. Но из этих 3000 р. едва ли и третья частьпереехала с ним за границу: ведь в Петербурге на его попечении остаются сын егопервой жены и вдова его брата с детьми. Направляясь на юг, в Швейцарию, онзаехал в Баден, сперва выиграл на рулетке 4000 франков, но не мог остановитьсяи проиграл все, что с ним было, не исключая своего платья и вещей жены; отсюданеобходимость новых займов. Почти год живет Д. в Женеве, работая отчаянно (онпишет по 31/2 листа в месяц) и иногда нуждаясь в самом необходимом. У негородится первый ребенок; он в 3 месяца успевает страстно привязаться к нему;ребенок умирает, к неописуемому отчаянию родителей. В Вене, потом в Миланенастроение духа Д. не лучше; он крайне недоволен формой своего нового романа;по его мнению, она до того плоха, что даже «идея романа почти лопнула»; но чтож делать, «надо спешить, гнать на почтовых». Когда Н. Н. Страхов приглашает егоучаствовать в новом журнале «Заря» (24 ноября 1868 г.), первая его мысль —получить вперед часть денег за повесть, за которую он еще и не принимался. Всеего письма к А. Н. Майкову переполнены денежными расчетами, запросами исудьбищем, из-за недоплаты нескольких сот рублей, с Стелловским. «Идиот» — поидее одно из самых задушевных произведений Д. и одно из самых слабых поисполнению. Главная мысль романа, как говорит сам Д., «изобразить положительнопрекрасного человека», не смешного, как Дон-Кихот и Пиквик, и не возбуждающегосожаления своими несчастиями, как Жан Вальжан. Эта мысль воплощена в больномкнязе Мышкине. В основе его характера — та же душевная чистота и правдивость,та же потребность безграничной любви и непонимание злых чувств, что и у Алеши«Униженных и оскорбленных» и у Алеши Карамазова. Но оба Алеши — почти мальчики,а князь Мышкин — человек с глубоким и тонким, всесторонне развитым умом,человек много видавший и много страдавший. Мысль «открыть Россию» для человекас такими данными, как князь Мышкин — мысль в высшей степени удачная, но Д. непровел ее последовательно: мы видим героя в Петербурге, а как он прожил 6месяцев в Москве и внутри России, мы не знаем. Мы знаем только, что он вернулсяубежденным народником и исповедником православия. Глубоко задуман и местамипрекрасно исполнен характер Рогожина; слабее всего тенденциозная часть романа —изображение полупомешанных социалистов Бурдовского и К°. «Бесам», в основукоторых положен нечаевский процесс, сильно вредит избыток политики и тенденции.Мысль вывести в смешном виде Грановского и Тургенева положительно неудачна, излобные выходки против Кармазинова — Тургенева могут быть объяснены толькокрайне тяжелым и раздраженным настроением автора. Около того же временинаписанная повесть «Вечный муж» — одна из лучших повестей Д. по оригинальностиидеи и характера, ее выражающего; даже построение ее отличается ясностью, ходдействия — энергиею, что очень редко у Д.; видно, что он, измучившись надсоциальным романом с «прекрасным» героем, поработал над повестью судовольствием.

Повозвращении в Петербург начинается самый светлый период в жизни романиста, вгорячо любимой семье (дочь Любовь, род. в 1869 г. в Дрездене, сын Федор, род. в1871 г. в Петербурге), с доброй и умной женой, которая взяла в свои рукиденежные (издательские) дела и скоро освободила мужа от долгов. В первый разпятидесятилетний писатель оказался в сносном денежном положении и в состоянииработать не «из-под палки», не «на почтовых»; но многолетняя привычка не моглаисчезнуть и при изменившихся обстоятельствах. Д. и теперь подгоняет работу кпоследнему сроку и тем искусственно возбуждает свой мозг и нервы; у него итеперь встречаются небрежности, но в общем отделка его произведений лучше, и«надрыв» чувствуется значительно слабее. С начала 1873 года Д. делаетсяредактором еженедельного журнала «Гражданин», с платою по 250 рублей в месяц,кроме гонорара за статьи, и пишет в нем фельетон под названием «ДневникПисателя» и обзор иностранной политики. В его фельетонах есть интересные личныевоспоминания (о Белинском, о Чернышевском), комментарии к собственнымпроизведениям и повествовательные очерки; слабее всего критические и чистопублицистические статьи. В начале 1874 г. Д. разошелся с «Гражданином» изанялся новым большим романом: «Подросток». В этот период Д-ие проводили летниемесяцы в Старой Руссе (откуда Д. на июль и август уезжал в Эмс для лечения; такбыло в 1874, 1875, 1876, 1878 и 1879 гг.), в 1874 г. они остались там и назиму.

Задача«Подростка» (напечатан в «Отечественных Записк.» за 1875 г.) определяется самымзаглавием. Из подростков выходят деятели; стало быть и вопрос о настроении их —вопрос о будущем России. Подростков, как и взрослых, Д. делит на безразличнуюмассу и на людей с идеалом. Такие держатся всегда особняком, в уединении. Ихспособности и характер «угрожают развиться к худшему, часто в стремление кбеспорядку». Но это желание «беспорядка» происходит из затаенной жажды порядкаи благообразия. «Юность чиста уже потому, что она юность». Герой романа — этосам Д. в юности, в не очень лестном изображении. Он «сброд всех самолюбий». Онвсего больше мучит тех, кого больше всего любит. Сердце его переполнено любви клюдям, а он старается «держать себя как можно мрачнее», он ненавидит себя зажелание «прыгать людям на шею». Он не мстителен, но страшно злопамятен: онжелает отомстить великодушием, чтобы обидчик почувствовал свою вину перед ним.Уединение и большая развитость сравнительно с товарищами мешают ему стать вряды политических деятелей, и он изобретает себе собственную идею, в сущностинелепую, но за то оригинальную (литературный ее источник — «Скупой рыцарь» — неуничтожает этой оригинальности). Но живая жизнь, любовь к отцу и матери иполудетская страсть к Катерине Николаевне в конце концов излечивают его отисключительностей. В романе есть и другой герой — это Версилов, в лице которогоД., так сказать, расплачивается с собою за свое прежнее отрицательное отношениек русскому образованному дворянству. Версилов, при всех своих недостатках и присвоем огромном эгоизме — самый умный и самый порядочный человек не только внашем обществе, но и единственный европеец в самой Европе, он представительмировой идеи, «высший культурный тип боления за всех». Таких как он, по егословам, может быть тысяча в России, которая только и существовала для того,чтобы произвести эту тысячу, и существовала не даром: благодаря им; она живетне для себя, а для идеи, а только это и есть настоящая жизнь. Ни в каком другомсвоем произведении Д. не восстает с таким ожесточением на жизнь рассудочную,без идеала, на занятие «полезным». Техники-специалисты, «которые в последнеевремя у нас так подняли нос» — по его убеждению, люди грубо-необразованные.

Сначала 1876 г. Д. берется за оригинальное предприятие, идея которого мелькала унего еще во время 4-х летнего пребывания за границей: это — «Дневник Писателя»,ежемесячный журнал, без сотрудников, без программы и отделов. В материальномотношении успех предприятия был несомненный: в 1-й же год «Дн. П.» имел 2000подписчиков и в таком же количестве расходился в розничной продаже; в 1877 г. расходилосьдо 6000 экз. «Дн. Пис.» нажил Д. и массу горячих приверженцев, и многопорицателей, которые не без основания доказывали, что поэт взялся не за своедело. Теперь прочесть подряд все №№ «Дневника» — труд не малый; но этот трудвознаграждается перлами ума, доброты и поэзии, встречающимися среди массыповторений и парадоксов. «Дневник Писателя» интересен, во-первых, каккомментарий к произведениям Д., во-вторых — как превосходный материал длявыяснения процесса творчества поэта, так как мы здесь находим факт, который далтолчок фантазии, и художественное произведение, которое возникло из этогофакта; в-третьих, наконец, как собрание превосходных повестей и очерков, изкоторых иные (напр. «Мальчик у Христа на елке») уже успели сделаться народнымикнижками. Всего слабее Д. в вопросах политических, где необходима подготовка, ивовсе не литературного характера, и где ему мешает сила его воображения иодносторонняя страстность его «патриотизма». Глубоко убежденный в нашемвнутреннем превосходстве перед Европою, он твердо верует, что она не нынче, такзавтра постучится к нам и будет требовать, чтобы мы шли спасать ее от ее самой.Чтобы это случилось скорее, мы должны перестать быть международной обшмыгой,как выражается Д., стать русскими прежде всего — а стать русскими, значитперестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы началиуважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же он начнет нас самихуважать. Д. вовсе не закрывает глаз на недостатки нашего народа: он видит в неми грязь, и даже грубый материализм, но считает это явлением наносным и преходящим.Что касается до средства очиститься, оно у Д. то же самое, что и у всех лучшихлюдей 40-х, 60-х и 80-х годов. «Я не хочу, говорит Д., мыслить и жить иначе какс верой, что все наши 90 мил. русских будут образованы, очеловечены исчастливы. Я знаю и твердо верую, что всеобщее просвещение у нас никомуповредить не может». Д. настойчиво требует для всех права на высшееобразование, и прежде всего для будущих матерей, для наших женщин. Он видит всовременной русской женщине, которую вообще ставит много выше мужчины, великийнедостаток: зависимость от мужских идей и наклонность принимать их на веру.Лекарство от этой болезни — высшее образование. Основа всякой педагогии, поубеждению Д., есть деятельная и неустанная любовь. Меры насильственные,телесные наказания — продукт лени родителей. Дети — великий и страшный долг;честный отец с матерью должны прежде всего перевоспитать самих себя. Детигораздо больше понимают, чем мы об них думаем, и расположены в любви самойприродой: раз что родители добры к ним, они простят всякие отклонения, всякиебезобразия, и если не будут уважать родителей, то будут любить их и вынесут издетства хоть несколько светлых воспоминаний — а нет ничего на свете выше,сильнее и полезнее для жизни, как эти воспоминания. С этими гуманными,прогрессивными воззрениями резко расходится мрачный мистицизм Д. и егопроповедь о потребности человека (преимущественно русского) в страданиях, онеобходимости суровых судебных приговоров и т. п.

Почтиобеспеченный материально, Д. с 1878 г. прекратил «Дневн. Писат.», чтобыотдаться большому роману, который он задумал еще в Дрездене, в 1870 г. Тогда ондумал написать 5 отдельных повестей, под общим заглавием: «Житие великогогрешника». Это житие должно было обнимать жизнь нескольких поколений, начинаясо времен Чаадаева и до наших дней, и представить параллель к «Войне и Миру»Толстого, под влиянием чтения которого оно, по-видимому, и замышлено.Впоследствии план изменился: эпоха Чаадаева оставлена, и 5 повестейпревратились в два связанных единством лиц романа, между действиями которыхпроходят 13 лет. Д. успел написать только первый роман, совершенносамостоятельный и внутренне законченный: «Братья Карамазовы» («РусскийВестник», 1879—1880 г.). Этот роман обработан значительно лучше всех другихкрупных произведений Д. и представляет поразительные сцены и характеры, но внем же особенно резко выразились и все недостатки Д., как поэта, и основа егомиросозерцания — болезненный мистицизм. Идея романа выражена в 4-хпредставителях семейства Карамазовых. Карамазов-отец — отвратительный продуктвоздействия Европы на полудикую в глубине провинции Россию XVIII и начала XIXв. Есть свое «благообразие» в западном бароне и бюргере, есть свое и в русскоммужике и мещанине. Федор Карамазов не имеет ни того, ни другого и соединяет всебе безобразие разнузданного эгоизма и скептицизма худшего из учениковВольтера с безобразием пьяного и распутного мужика. Двое старших его сынове

еще рефераты
Еще работы по литературе, лингвистике