Реферат: В. Хлебников

Хлебников, Велимир(Виктор Владимирович) [28.Х(9.ХI).1885,    Малодербетовский   улус б. Астраханской губ. ] –поэт, ведущий теоретик футуризма. Родился в семье учёного- естественника,орнитолога и лесовода[1]. С 1903 г. – студентКазанского, в 1908-1911 гг.-Петербургского университета ( не окончил ). ВПетербурге посещал литературные “среды”в “башне” Вяч. Иванова и “Академию стиха”при журнале “Аполлон”. Споздним символизмом Хлебникова сближал сближалинтерес к философии, мифологии, русской истории, славянскому фольклору. Однаконе смотря на внешнее ученически-истовое следование “заветам символизма”, Х. был внутренне чужд этому течению, равно как и нарождающемуся акмеизму. Расхождение основывалось накоренном различии взглядов на природу Слова (языка) и Времени. Символисты иакмеисты стремились выявить в отвлечённом слове закодированные ”вечныесущности” и перемещали современность в контекстпредшествующей культуры, уводили настоящее к”первозданной ясностипрошлого”. Философско-эстетическая ориентация Х. былапринципиально иной. Поэт отсчитывал начало своего творчества с необычайномощного по соц. заряду 1905 г. :”Мы бросились в будущее…от1905 г. “. Остро переживая позорное поражение на Востоке иудушение первой русской революции, напряжённо размышляя над ходом истории, Х.предпринял утопическую попытку найти некие универсальные числовые законыВремени, так или иначе влияющие на судьбы России и всего человечества[2]. Прошлое, настоящее ибудущее в его утопической системе представлялись лишь фрагментами единогонепрерывного Времени, эластично и циклично повторяющегося в своём круговомразвитии. Настоящее, являясь вместе с прошлым частью целокупного времени,получало таким образом возможность перемещения в “научно предсказуемое” будущее.Х. подходит к данному вопросу как учёный-исследователь, но, будучи поэтом посвоей природной сути,  он постигает Времясквозь мифопоэтическую призму и превращает предмет исследования в свою главнуюи пожизненную тему наряду с другим его постоянным героем своей поэзии – Словом,языком. Слово в его философско-поэтической системе переставало быть толькосредством передачи его культурной традиции в её смысловых и эстетических значениях,а становилось собственнозначимой и самоценной чувственной данностью, вещью и,следовательно, частью пространства. Именно таким образом, через Время,зафиксированное Словом и превращённое в пространственный фрагмент, осуществлялосьискомое философское единство ”пространства-времени”. Единство,допускающее возможность его переоформления в слове и, значит, поддающеесяактивному регулированию по воле речетворца. Создавалась внешне логически-яснаяконцепция преодоления физического времени как пространства за счет реставрации(в прошлом) и реконструкции ( в настоящем и будущем) слов-вещей и пересозданияна этой основе всей застывшей в пространстве и времени системы узаконенныххудожественных форм и социальных институтов. Открывалась как бы единая «книгабытия», книга Природы – утопическая мечта Х., поэтическому воплощениюкоторой он посвятил всю свою жизнь.

         Искания Х. вполне согласовывались с общим путем устремленного в будущеефутуризма, относившего смыслы, в противовес символистским, потустороннимотвлеченностям, к чувственным данностям. Это происходило и в живописи, также искавшейединство «пространства – времени» и насыщавшей пространственнуюизобразительность «четвертым измерением», т.е. временем. Не случайно поэтомупосле знакомства с В. Каменским, способствовавшим первой публикации поэта(Искушение грешника // Весна. – 1908. — № 10), и сближения с группой поэтов ихудожников ( Д. Н. Бурлюки, Е. Гуро, М. Матюшин ) Х. становится «невидимой», ноглавной «осью вращения» футуризма.

           В1910 г. вышел совместный сборник группы футуристов – «будетлян» в придуманной Х.славянской огласке – «Садок судей». Позже к ним присоединились А. Крученых, Б.Лившиц и В. Маяковский. Другой сборник «будетлян» «Пощечина общественному вкусу»(1912) почти наполовину состоял из произведений Х.: поэма «И и Э», «Гонимый –кем, почем я знаю?..», знаменитые «экспериментальные» «Кузнечик» и «Бобэобипелись губы…». На последней странице сборника была напечатана исчисленнаяпоэтом таблица с датами великих исторических потрясений. Последней датой был1917 г.[3](ср. с порожденным Х. пророчеством в поэме В. Маяковского «Облако в штанах»: «…втерновом венке революции грядет шестнадцатый год»). Подобные расчеты Х.,называвший себя «художником числа вечной головы вселенной», проводил постоянно,проверяя свою теорию кругового Времени и стараясь «разумно обосновать право напровидение» (см. его кн.: «Учитель и ученик», 1912; «Битвы 1915 – 1917 гг.Новое учение о войне», 1915; «Время мера мира», 1916; «Доски судьбы», 1922;статьи «Спор о первенстве» и «Закон поколений», 1914. Некоторые идеи Х. о «жизненныхритмах» подтверждаются современной хронобиологией).

            В 10 гг. выходят книги Х. «Ряв!», «Творения1906 – 1908», «Изборник стихов. 1907 – 1914», получают развитие разработанныеим ранее «первобытные» славяно-языческие утопии: «Змей поезда», 1910; «Леснаядева», 1911; «И и Э», 1912; «Шаман и Венера», «Вила и леший», 1912; «Дети Выдры»,1913; «Труба марсиан», 1916; «Лебедия будущего», 1918. В них поэтическиформулировалась мечта Х. о всесветном единении «творян» и «изобретателей» (ихантиподы «дворяне» и «приобретатели») в лоне единой и всевременной матери –Природы, одухотворенной человеческим трудом. Х. предлагал: «Исчислить каждыйтруд ударами сердца – денежной единицей будущего, коей равно богат каждыйживущий» ( V, 157 ). (Раскрытие важной для Х. темы труда см.: «Мы,Труд, Первый и прочее и прочая …», «Ладомир» и др.) Верховным представителем «творян»,по мысли Х., является поэт, а искусство становится проектом жизни (идеяжизнестроительного искусства). Поэтические утопии и жизненное поведение поэтасливаются: начинаются пожизненные странствия Х. по России как выражениеособого «внебытового» существования творца.

             К1917 г. понимание искусства как программы жизни трансформируется в обобщенноанархическую утопию о мессианской роли поэтов – тайновидцев и пророков, которыевместе с другими деятелями культуры должны создать международное обществоПредседателей Земного Шара из 317 членов (317 – одно из выведенных Х. «магических»чисел Времени). «Председатели» призваны осуществлять программу мировой гармониив «надгосударстве звезды» («Воззвание Председателей Земного Шара»,1917).

             Одновременно с созданием «первобытных» и космо – мифологических утопийХ. выступает и как мятежный автор антибуржуазных и антитехнократическихгротескных пророчеств о «бунте вещей», которых, по мнению поэта, неизбежен вурбанизированном будущем, если его распорядителем станет сообщество «приобретателей»и «дворян» (поэма «Журавль», 1909; пьеса «Маркиза Дэзес», 1909 – 1911, и др.).

            Вгоды первой мировой войны социалистическая активность Х. значительно возросла,отчетливо выявился его интерес к теме современности (в 1916 – 1917 гг. поэт служил рядовым в армии). Эта тенденцияусилилась в годы революции и гражданской войны[4]. Х., смыкаясь в гуманистическом пафосе с Маяковским, не приемлетимпериалистическую бойню (поэмы “Война в мышеловке”, 1915 – 1922; “Берегневольников”, 1921), но в дерзком восстании “колодников земли” он, подобно А.Блоку, видит справедливость исторического возмездия и по славянски былинныйразмах переустройства Вселенной на новых научно – трудовых человеческих основах(“Каменная баба”, 1919; “Ночь в окопе”, “Ладомир”, 1920; “Ночь перед Советами”,“Настоящее”, “Ночной обыск”, “Малиновая шашка”, 1921). Х. активно сотрудничаетс Советской властью, работает в Бакинском и Пятигорском отделениях РОСТА, вомногих газетах, в Политпросвете Волжско – Каспийской флотилии.

              Однако и в эти годы поэт остаетсяутопистом-мечтателем. Главную силу, способную преодолеть “земной хаос” иобъединить “творян” всего мира, Х.по-прежнему видел (наряду с овладением “числовыми”законами Времени ) в заново созданном, изобретенном  им “звездном” языке, пригодном для всей “звезды”-Земли. Именно этим, а не только однозначно нигилистическим эпатажемфутуристов, отвергавших весь комплекс культуры прошлого (в т.ч. и язык),объясняются обширные поэтико-лингвистические эксперименты Х., сопутствующиевсему его творчеству и казавшиеся многим современникам единственной самоцелью исущностью  хлебниковской поэзии. Х.предпринял реформу поэтического языка во всем его объеме. Звук в егопоэтической системе несет в себе самоценное значение, способное насытитьпроизведения художественным смыслом (см.статью “Наша основа”, 1919). Истокисмысла несущих фонем Х. находил в народных заклинаниях и заговорах ( см. поэму “Ночьв Галиции”, 1913), бывших, по определению поэта, “как бызаумным языком в народном слове” (V, 225), — отсюда термин «заумь»,«заумный язык». Слова, разложенные на «первоначальные» фонетическиезначения, Х. собирает на основе созвучий заново, стремясь сформировать гнезда неологизмоводного корня (этот процесс он называл поначалу «сопряжением» корней, а позднее –«скорнением» ). По такой методике строились «экспериментальные»произведения: «Заклятие смехом», «Любхо» и др.Эксперимент распространялся и на синтаксис (вплоть до отказа от знаковпрепинания ), порождая особую ассоциативную структуру стиха на внешней основепримитивистской техники и подчеркнутого инфантилизма поэтики: раешник, лубок,анахронизм, «графоманство» и т.п. «Ребенок и дикарь,- писал  Ю.Тынянов о Х.,- были новым поэтическим лицом, вдругсмешавшим твердые «нормы» метра и слова» (Вступ. ст., 1, 23 ). Антиэстетическое “дикарство” и “инфантилизм” Х. действительно были формой футуристического эпатажа по отношению к застывшему в общепринятых “нормах” старому буржуазному миру. Однако  целостная суть поэтико-лингвистических экспериментов была шире и включала в себя не только разрушающий, но и созидающий пофос. С уходом в послеоктябрьском творчестве Х. нигилистического начала поэт отказывается от многих крайностей своих экспериментов в сфере “заумной” поэтики.В то жевремя он продолжает поиски методов обновления жанровой структуры лирики, эпоса и драмы на пути создания единого“синтетического” жанрообразования.Сюда следует отнести неудачные хлебниковские попытки создания “сверхповестей” (“Царапина по небу”, 1920; “Зангези”, 1922), замысленных как своеобразная “книга судеб”, содержащаяуниверсальные ключи к овладению “новыми” знаниями и законами жизнетворчества.

            Оставаясьв русле утопических идеалистических концепций, Х. в условиях нового времени объективно не мог объединить вокруг своего философско-поэтического учения продолжительно действующее художественное направление. Однако его художественныйвклад в теорию и практику советской поэзии чрезвычайно значителен (словотворчество и рифмотворчество,разработка интонационного стиха, многоголосие ритмов, философская проблематика, гуманистический пафос, жанровые новообразования и др. ). Маяковский, считавший стихи Х. образцом “инженерной”, “изобретательской”поэзии, понятной “ только семерым товарищам-футуристам»,говорил, однако, что стихи эти «заряжали многочисленных поэтов». Действие хлебниковского «заряда», в силовое поле которого попалиМаяковский, Н. Асеев, Б. Пастернак, О. Мандельштам, М.Цветаева, Н. Заболоцкий и мн. др.,распространяется и на современную советскую поэзию (В. Высоцкий, А.Вознесенский, Е. Евтушенко, представиели т.н. «рок-поэзии» и др.).      


[1] Возможно, этот фактповлиял на дальнейшее творчество Хлебникова

[2] Поэт переживал за СудьбуРоссии и был уверен, что лучшее для страны в данный момент-революция.

 

[3]  Для Хлебникова революция была всё жепотрясением.

[4] Хлебников был истиннымпатриотом, возможно благодаря этому и имел место такой творческий взлёт.

еще рефераты
Еще работы по литературе, лингвистике