Реферат: Русские критики о Л.Н. Толстом

Содержание

Введение…………………………………………………………………….……..3

Главапервая ………………………………………………………………………..

ТворчествоЛ.Н. Толстого в интерпретации критиков «Русского богатства» 1883–1891 г.(«Смерть Ивана Ильича», «Власть тьмы»)……………………...10

Глава вторая………………………………………………………………………...

Философия Л.Н. Толстого в понимании Л.Е.Оболенского…………………..22

Глава третья………………………………………………………………………...

Споры критиков о Л.Н. Толстом на страницах «Русскогобогатства» 1889–1891 гг……………………………………………………………………...41

Заключение…………………………………………………………………………

Примечания…………………………………………………………………………

Библиография………………………………………………………………………

Введение

В истории журнала «Русское богатство» 1883–1891 годапредставляют особый интерес. В этот период его редактором и вдохновителем,одним из основных авторов был Л.Е. Оболенский. «Толстый» журнал под названием«Русское богатство» стал для него по-настоящему любимым детищем. Онсобственноручно создавал каждый номер, писал статьи, очерки, обзоры, вёлпереписку с авторами и читателями. Главным в эти годы направлением журнала былаего ориентация на «научно-философское» направление. Он не был «литературным»или «общественно-политическим» в угоду моде, его главной задачей сталопросвещение заинтересованного круга читателей. За обозначенный временнойпромежуток в «Русском богатстве» было опубликовано множество работ пофилософии, психологии, экономике, математике, биологии, физике и другим наукам.Неординарным оставалось и эстетико-литературное направление издания,пытавшемуся отстаивать собственную точку зрения в связи с самыми разнообразнымиявлениями литературного процесса последней трети XIXвека. Читателя часто знакомили с произведениямизарубежных авторов. Журнал охотно представлял свои страницы отечественнымавторам, в том числе и только начинающим литературный путь.

Из-за своего столь «непривлекательного» содержанияжурнал не пользовался популярностью у массового читателя, что влекло за собойогромное количество трудностей, особенно материального характера. Он былпредназначен для элитарной публики, хотя Оболенский всей душой желал погрузитьв мир науки, философии и искусства как можно больше людей, полагая, чтоуниверсальные знания должны стать основой интеллектуального будущего России.

Кроме того, глубокий интерес к насущным проблемамрусской жизни тоже наложил заметный отпечаток на содержание журнала, гдезатрагивались актуальнейшие проблемы современной действительности. Главнаязадача сводилась к решению самых животрепещущих вопросов, будь онимировоззренческого или же чисто практического характера. Многие журнальныепубликации были ознаменованы искренним стремлением к изменению нравственного исоциального облика человека. Не случайно главной общественной несправедливостьюиздатель журнала считал неоправданно тяжелую жизнь простого народа. И именно всвязи с этим им чаще всего затрагивались различные общественно-экономические ифилософские вопросы.

Принимая во внимание весь характер деятельностиОболенского, можно сделать вывод, что он опирался на достаточно широкораспространенные тогда народнические доктрины, что, несомненно, сказалось наобщем направлении журнала, общее содержание которого вполне соответствоваломировоззренческим представлениям Л.Е. Оболенского и его раздумьям по поводусамых злободневных проблем, связанных с представлениями о национальном и всеобщим.Формировалась единая идея, пропагандируемая журналом, хотя сам Оболенский несчитал себя народником, всегда чурался тенденциозности и стремился найтирациональное зерно в самых различных общественных и, тем более, литературныхнаправлениях. Честность по отношению к себе, к читателю и к миру в целом –главная его отличительная черта. Говорящим в связи с этим является излюбленныйпсевдоним Оболенского – «Созерцатель», который свидетельствует о стремлениисудить как бы со стороны, объективно.

Неординарность личности Л.Е. Оболенского проявиласьи в жанровом своеобразии литературно-критических статей. Надо сказать, что самообращение к литературной критике в его жизни не случайно. Как поэт, прозаик, онне мог отозваться по поводу творчества собратьев по перу. На страницах своегожурнала ни раз выступал с краткой оценкой того или иного писателя, охотнопечатал статьи и рецензии других авторов. В «Русском богатстве» сотрудничалиМ.М. Филиппов, А. Лисовский, Дм. Струнин, М.К. Цебрикова, Е.П. Карпов. Статьи нередкосопровождались подзаголовком «По поводу», откликаясь на конкретное выступлениев печати, какое-то событие или явление; также могло носить название «Обо всем»,где помимо литературных событий обсуждались и общественные, но все они имелимежду собой определенную внутреннюю связь; весьма популярными подзаголовкамибыли «критический анализ», «критическое исследование», «сравнительнаяхарактеристика» или «литературная заметка», но излюбленным жанром самогоОболенского был «критический этюд», в котором, как правило, широко имногосторонне рассматривалось то или иное литературное явление.

«Русское богатство», несомненно, имело своюоригинальную направленность при Оболенском. Поэтому непонятно, почему стользамечательная личность упоминается лишь в примечаниях, указателях ккаким-нибудь книгам или в редких общих обзорных статьях энциклопедийдореволюционного и советского времени, в которых много ошибок и неточностей.Деятельность Л.Е. Оболенского заслуживает более детального изучения не только всвязи с историей русской литературной критики, но и в связи с историейотечественной журналистики, историей русской литературы, философии ипублицистики.

Бесспорно, этот человек был по-настоящемумногогранно талантлив. Даже тот факт, что он много лет состоял в личной перепискес Л.Н. Толстым, говорит о многом. Ведь Л.Н. Толстой вел переговоры с Оболенскимпо поводу того, чтобы сделать «Русское богатство» чисто «толстовским» изданием.И не только мировоззренческая схожесть служила тому причиной. Было всегдавзаимное уважение, были дружеские отношения на протяжении многих лет.

Работы Оболенского о творчестве Л. Толстогоотличаются не только глубиной знаний, но и необычайной прозорливостью.Противоречивая, непонятная очень многим, вызывающая раздражение, а порой ирезкое неприятие деятельность Толстого в сфере литературы и общественной жизниконца XIXвека получила у Оболенского подробнейшее освещение.

1890-е годы стали переломными в жизни Л. Толстого.Поиск пути самосовершенствования и обретения смысла жизни привели его к созданиюособого мира созерцания, которое выразилось в таких произведениях, как«Исповедь» (1879–80, опубл. в 1884), «В чем моя вера?» (1882–1884). В трудах«Исследование догматического богословия» (1879–1880) и «Соединение и переводчетырех евангелий» (1880–1881) Толстой критикует институт христианской церкви.В этих работах он излагает суть своего учения, основанного нанравственно-религиозной философии, согласно которой обновление человекавозможно только через индивидуальную духовную работу, нравственноесамосовершенствование. Толстой обращается к публицистике. Свои многочисленныестатьи, затрагивающие общественные проблемы, он также создает с опорой на новоемировидение. Эти же нравственно-этические ориентиры находят воплощение и в техсовсем немногих художественных произведениях, которые появляются на свет в этотпериод: в повестях «Смерть Ивана Ильича» (1884–1886), «Крейцерова соната»(1887–1889, опубл. в 1891), «Дьявол» (1889–1890, опубл. в 1911), драме «Властьтьмы» (1886), комедии «Плоды просвещения» (1886–1890, опубл. в 1891), а также в«народных рассказах» 80-х гг.

Все творчество Толстого этих лет вызывалонепонимание и недоумение, а чаще недовольство и раздражение у современников.Л.Е. Оболенский во многом понял и одобрил его, предоставил страницы «Русскогобогатства» для публикации различных работ его соратников. Сам он активнозанялся пропагандой, разъяснением толстовской этики. Стремясь как можно богаче,точнее и убедительнее показать сам феномен Л.Н. Толстого, он предоставилвозможность и другим критикам высказаться по этому или иному поводу в связи створчеством писателя: будь то словесно-художественные произведения,нравственно-эстетические воззрения или педагогическая деятельность. Оболенскийвместе с другими сотрудниками «Русского богатства», такими, как М. Филиппов, С.Розенберг, попытался опровергнуть нападки различных критиков на выдающегосяхудожника-мыслителя.

Таким образом, круг проблем, связанных с полемикойвокруг Л.Н. Толстого, на страницах «Русского богатства» подробно и адекватно излагался,а также активно обсуждался. Так, например, Л.Е. Оболенский в числе первыхвыступил против усиленно муссировавшегося в русской критике вопроса оразделении Л.Н. Толстого на художника и мыслителя. В одной из своих первыхстатей он писал: «Идеи Толстого, отвлеченные от той непосредственнойвысокохудожественной формы, в какой они выливались, теряют значительную долюсвоей прелести, как теряет ее великая поэма, если изложить сухо и отвлеченно ееидею»1.

В связи с проблемой истолкования нового этапа в творчествеЛ.Н. Толстого Оболенский попытался продемонстрировать свое поклонение«толстовской правды». При всем почтении к Л.Н. Толстому, пристальному вниманиюи к его учению, он должен не во всем с ним соглашаться. И об этом издатель«Русского богатства» неоднократно открыто заявлял.

Учитывая неординарность, серьезность и глубинуосмысления творчества Л.Н. Толстого в этом журнале, хотелось бы заметить, чтоинтереснейший материал остался вне магистральных направлений в изучении историирусской литературной критики и журналистики. Хотя попытка систематизации рядаработ, посвященных Л.Н. Толстому, была. Ее предпринял Н.А. Горбанев в своемисследовании «Лев Толстой – художник и мыслитель в литературной критике XIX–XXвв»2,где была представлена сложная картина восприятия творчества Толстого русскойжурнальной критикой, представившей нравственно-эстетическое исловесно-художественное наследие Толстого с различных точек зрения. Висследовании были проанализированы высказывания А.М. Скабичевского, Н.К.Михайловского, Р.А., М.А. Протоповича. Вполне бы достоин оказаться в этом рядуи Л.Е Оболенский, но ученый обошел вниманием его многочисленные и оченьлюбопытные работы о писателе.

Оболенский самым активным образом участвовал вразгоревшемся принципиальном споре о Л.Н. толстом – художнике и философе. Неостались безучастными к этой полемике и сотрудники «Русского богатства».

Настоящая дипломная работа посвящена исследованию иобобщению того, что было высказано на страницах журнала о Л.Н. Толстом. Онасостоит из введения, трех глав и заключения. Введение содержит в себеинформацию о специфике темы, о круге ее интересов: имеется в виду характержурнала «Русское богатство» в период 18831891 гг., личность его главногоредактора Л.Е. Оболенского, неслучайное появление Л.Н. Толстого на страницахжурнала как в качестве беллетриста, так и объекта острой полемики, причинойкоторой послужило и его творчество, и публицистические трактаты, раскрывающиесуть его философского учения. Поэтому весьма логично содержание глав. Первая изних посвящается откликам критиков «Русского богатства» на художественныепроизведения Л.Н. Толстого, обновленные изменяющимся писательским взглядом намир. Ими стали повесть «Смерть Ивана Ильича» и драма «Власть тьмы». Во второйглаве содержится анализ работ Л.Е. Оболенского, которые носят исследовательскийхарактер новой мировоззренческой концепции Л.Н. Толстого, нашедшей своевыражение в публицистике писателя. В своих статьях критик создает масштабнуюкартину философских поисков и находок Л.Н. Толстого, рассматривая причинудуховного кризиса, период безверия и, наконец, обретение им веры и смыслажизни. Взятую на себя роль защитника «опального» писателя журнал с достоинствомвыполнял, чем вызвал глубокое недовольство литературной общественности.Сыпались упреки, на которые нужно было отвечать. Поэтому практически все статьижурналистов «Русского богатства» носили характер ответа на тот или иной выпад.Предметом обсуждения в третьей главе стала именно эта сторона деятельностижурнала.

В «Заключении» речь идет о том, что позднеетворчество Л.Н. Толстого не получило адекватной интерпретации среди егосовременников. Л.Е. Оболенский был из тех немногих, кто стал в этом планеисключением. Надо сказать и о том, что другие сотрудники журнала «Русскоебогатство», тоже оставили интересные трактовки художественного ифилософско-публицистического наследия Л.Н. Толстого.

Главапервая

ТворчествоЛ.Н. Толстого в интерпретации критиков «Русского богатства» 1883–1891 г.(«Смерть Ивана Ильича», «Власть тьмы»)

Л.Н. Толстому, как личности и, главное, как писателюуделялось огромное внимание на страницах журнала “Русское богатство”. Поколичеству публикаций, ему посвященных, видно, что первостепенный интересвызвали толстовские воззрения на тот или иной вопрос, и особенно его философия.Работ, которые бы интерпретировали непосредственно литературное творчествописателя, на страницах «Русское Богатство» появилось сравнительно немного. Яимею в виду на страницах «Русского богатства». Это критические этюды А.Лисовского и Дм. Струнина, а также рецензия Л. Е. Оболенского, выступившего подпсевдонимом «Созерцатель» на критический отзыв Г.И. Успенского о «Власти тьмы»,фельетон которого был напечатан в «Русских ведомостях», но редактор журнала“Русское богатство” счел необходимым отозваться на его появление, потому чтовыход драмы Толстого Л.Е. Оболенский отметил ранее в разделе своего журнала«Новые книги», где писал: «Этой драме мы посвятим особую статью, ибо еехудожественные и психологические достоинства заслуживают обширного разбора, невозможногов короткой библиографической заметке. Такого разбора драма заслуживает еще ипотому, что она едва ли будет понята и оценена по достоинству нашей критикой,<…> отвыкшей от крупных и выдающихся явлений <…>. И ничегоудивительного, если она найдет в драме великого писателя ничего, кроме«непозволительного реализма»1.

Этюды А. Лисовского и Дм. Струнина посвященырассказу «Смерть Ивана Ильича». Авторы с восхищением говорят об этомпроизведении. Интерес же к «Смерти Ивана Ильича» можно объяснить прежде всеготем, что основные проблемы, поставленные в рассказе, являются главнейшимивопросами человеческого бытия.

Статья А. Лисовского «Смерть Ивана Ильича»2была напечатана в первом номере «Русского богатства» за 1888 год. Главнаязадача автора заключалась в том, чтобы показать соотношение художественного иэтико-философского в рассказе. С самого начала А. Лисовский заявляет, что«рассказ «Смерть Ивана Ильича» резко выделяется среди других произведений графаЛьва Толстого». Он пишет: «Это не художественное произведение, как прежниероманы и рассказы Толстого, и не нравоучительное произведение, как позднейшиеего рассказы и сказки. Или, лучше сказать, этот рассказ одновременно ихудожественное, и нравственное произведение, нечто гармонически целое и необыкновеннозаконченное» (С. 180). В связи с этим упоминается и драма «Власть тьмы», споявлением которой смолкли все споры о гибели таланта Толстого, об егоотречении от поэтического творчества. Случилось нечто поразительное: «узкозадуманная нравоучительная драма из народного быта, предназначенная длянародного театра, стала необыкновенно широкою, заблистала несравненнымикрасотами» (Там же). А. Лисовский подчеркивает, что писатель-проповедник иписатель-поэт «не спорят за первенство и преобладание, но идут к одной цели»: кправде. «Чем глубже поэт раскроет душевный мир этого человека, чем лучше,образнее, живее изобразит горькие предсмертные размышления и ощущения его, –тем пустота прожитой жизни будет разительнее показана, тем цель проповедникадостигается сильнее» (С. 181).

Действительно, нет судьи более строгого инеумолимого, чем сам человек. Критик полагает, что для Толстого было неважнымпротивопоставление жизни пустой и бессмысленной и жизни, имеющей возвышенноестремление, главное-это анализ душевного состояния человека, «проживающего безсмысла и без сознания свою жизнь и поставленного тяжкою болезнью и ожиданиемсмерти лицом к лицу с вечным вопросом о тайне жизни» (Там же). Он не согласен ис тем, что для проповедника было главным встать на его место, для поэта — изобразить настроение. И то, что Толстой достиг своей цели, А. Лисовскийполагает, дает возможность назвать этот рассказ «беспримерным в истории русскойлитературы» и признать «торжеством реализма и правды в поэзии». То же, чтовнимание читателя поглощается внутренней стороной произведения в ущерб внешней,позволяет назвать его «лучшим произведением человеческого духа». Далее авторстатьи обращается к содержанию рассказа, суть которого, как он выразился взаключение своей работы, скрывается в «перерождении человека приличий вчеловека совести». Человек приличий живет, руководствуясь законами современногообщества, главный из которых: жить легко, весело и приятно. А личные духовныеустремления, желание заботиться о ближних, даже размышления о смысле жизни, итем более о болезни и смерти, в высшей степени оказываются неприличными. Ноименно закат человеческой жизни, по сути, всю ее освещает. «Жизнь встретиласьсо смертью, загадка с загадкой, и из встречи этих двух великих загадок родилсясвет, понимание» (С. 192). Надо сказать, что перерождение человека происходитне сразу. И это связано с загадкой смерти. А. Лисовский по следам Л.Н. Толстогоразмышляет о ее особом значении: «Что такое жизнь, развивающаяся широко, шумно,пестро и вдруг прекращающаяся, обращающаяся в ничто? Куда денется этот мирощущений, в центре которого стою я, когда моя жизнь прекратится?» (С. 193). Икак следствие возникает вопрос: «А стоит ли жить, если все равно смерть?» Авторстатьи видит три возможных пути разрешения этого вопроса: либо предаватьсяапатии и отчаянию, либо сказать «нет», что значит «осудить природу, ежеминутнорождающую для жизни миллионы новых существ, значит признать непостижимоебессмысленным» (Там же), и третьим ответом будет «да», но надо жить не для себя,а для других, «жить в человечестве». «Стоит возводить здание, но несобственного счастья, обреченное на смерть, а великое здание счастья родачеловеческого, которое никогда и ничем не будет разрушено. Для этого не нужноотрекаться от себя, от своего счастья. Для этого нужно гораздо меньше, нужновозлюбить ближнего, как самого себя» (Там же). Именно этот третий ответ и есть,по Толстому, смысл жизни человека. К нему-то приходит и Иван Ильич. До этоговсе его существо страдало, гибло, шло «к мучительному, бессмысленному концу».Теперь страдает «ничтожная песчинка» – тело Ивана Ильича.

А. Лисовский называетТолстого «поэтом смерти», но не той, что означает «вечный застой», «всеобщееонемение», «остановку в великой машине природы», а той, что является «сеятельницейжизни, носящей в себе семена нравственно здоровой, разумной, ясной и счастливойжизни» (С. 195).

И в заключение автор«критического этюда» очень точно указывает на сходство «людей приличий»толстовского рассказа с людьми современного общества. Толстого укоряли виндифферентизме и пассивности, в его воззрениях обнаруживали некую фатальнуюнеизбежность. Критик обличает, что современная жизнь в самых общих еевыражениях характеризуется «крайним развитием пассивности, индифферентизма,страдание существует наряду с самым беспечным весельем» (С. 195). И те святыевещи, которые сохранились, но «таятся скрытно и незаметно», становясьобщесоциальными, извращаются: «милосердие превращается в филантропию, труд – вэксплуатацию». А. Лисовский задается риторическим вопросом: «Кто жеиндифферентен? Человек совести или человек приличий?». Можно и перефразироватькритика: Лев Толстой или его обвинители? В статье на вопрос нет прямого ответа.Автор дает возможность читателю еще раз подумать над собственным смыслом жизни.Финальная строка статьи подводит своего рода философский итог: «С тех пор, какчеловечество помнит себя, люди совести, меньшинство, борются и спорят с людьмиприличий, большинством. Сократа, человека совести, осудили на смерть и убилилюди предания и приличий» (С. 197).

Вторая работа,посвященная «Смерти Ивана Ильича», критический этюд Дм. Струнина под названием«Выдающийся литературный тип»3 (Русское богатство. – 1890. – № 4),ставит вопрос о типичности этого образа в литературе и современной жизни.

«Иван Ильич, – пишет Дм.Струнин, – человек ничем не выдающийся ни в области науки, или искусства, ни вобласти практических мероприятий, – и несмотря на то, однако, можете бытьуверенным, что имя его – популярно и что память о нем сохранится среди нас надолго,до тех пор, пока не перестанет в русском обществе водиться человек инерции» (С.106).

Человека приличий онопределяет как человека инерции и подчеркивает, что нельзя смешивать людейинерции с людьми инертными. Под инертностью подразумевается покой, а инерция-это«движение, но далеко не всякое, а только то, источником которого являются невнутренние стимулы, не нравственное «я», а постороннее вмешательство, толчокизвне» (Там же).

Можно сказать, чтотрактовка образа Ивана Ильича Дм. Струниным дается приблизительно в том жеключе, что и в упомянутой работе А. Лисовского. Герой толстовского произведениятот же «покорный раб условий времени и места», человек толпы и человек инерции,а «жить по инерции – основное направление Ивана Ильича». Критик сравнивает егос «челноком», который плывет в бушующем море жизни и не может не разбиться о«каменистый берег» или «подводный риф», символизирующий собой «разумноесознание, которое проснется не сегодня – завтра!». И все, что было в жизниИвана Ильича Головина, Дм. Струниным определяется формулой: «служил, делалкарьеру и вместе с тем приятно и прилично веселился» (С. 107). «Радостислужебные, – подчеркивает критик, – были радости самолюбия, радостиобщественные были радости тщеславия, но настоящие радости Ивана Ильича былирадости игры в винт» (С. 108). Причины такого образа жизни Дм. Струнин, вотличие от А. Лисовского, видел в несколько ином. Он приходит к выводу, что самчеловек инерции задумывается в определенный момент о цели своего существования,но, обращаясь к книгам и ученым мужам, он не находит ответа. Руководством жизнитакого человека остаются непредсказуемые побуждения собственной личности. И онвдвойне несчастен. Во-первых, он не осознает истинного смысла жизни, аво-вторых, убеждается в недостижимости блага, к которому всегда стремился.Понимание того, что прошедшая жизнь была не настоящей, что он только«потолкался у дверей ее», приходит слишком поздно. А истинная жизнь настолькоотличается от привычной «суеты сует», что кажется «невероятно трудной, даже невозможной»,хотя должна быть такой, как завещал Христос, – «любовью к Богу и ближнему,дающая благо человеку».

И автор статьи говорит, что такие люди, как ИванИльич, известны каждому. Этих «заматеревших» и «зарождающихся» Иванов Ильичейповсюду в огромном количестве, и в следующих строках легко прочитываетсягорькая авторская ирония: «…и, если мы имеем право чем-нибудь гордиться передостальными странами, так это изобилием Иванов Ильичей» (С. 109). Этойособенностью, по мнению критика, Россия оставалась и остается вне конкуренции.«Пресловутый», «жалконький» человек, живоописуемый Толстым, может вполне бытьвозведен в состоявшийся и утвержденный тип.

Далее Дм. Струнин доказывает типичность образа ИванаИльича уже не в современном обществе, а в европейской литературе. Такие люди,как этот герой, не являются, по мнению критика, «каким-то исключительнымпродуктом нашей канцелярии». А.П. Чехов в рассказе «Скучная история» рисуетобраз такого Ивана Ильича, но уже из среды научной. Николай Степанович всегдахотел быть врачом, но стремление сделать в жизни карьеру как бы завуалировалоего душу. Став профессором, апеллируя голыми теориями, он не задумывался о целисвоего пребывания на этой земле. Только на пороге смерти он понял, что, ставординарным врачом, приносил бы настоящую пользу окружающим людям, а так, покаон занимался никому не нужным делом, люди не только страдали, но и умирали.Однако такое прозрение наступило слишком поздно, на пороге смерти.

Образ такого женикчемного прожигателя жизни Дм. Струнин находит и в рассказе польскойисследовательницы Елизы Оржешко «Одна сотая» и помечает, что «99 сотых внешнейи внутренней жизни героя произведения составляют мерзость и отвратительнаябестолковщина». По социальному статусу теперь этот «миллионер», «светский человек»,но он остается «гулякой и пустомелей». Все свое материальное состояние онбуквально проматывает за границей. В нем, безусловно, осталось и хорошее, новсего лишь на одну сотую часть.

И у М.Е.Салтыкова-Щедрина встречает критик в рассказе «Больное место» все того жечиновника Ивана Ильича. Их схожесть он убедительно доказывает отрывком изфантазии Д.Л. Михаловского «Три могилы» с уверенностью, что каждый из них могбы сказать так после своей смерти:

Многоважных и знатных особ

Домогилы меня провожало,

Но намой разукрашенный гроб

Ниединой слезы не упало…

Изпустого тщеславья родня

Монументомбогатым почтила,

Бедныйпрах мой и тут же меня

Навсегдаи совсем позабыла. (С. 112)

Так Дм. Струнин завершаетсвои размышления о типичности толстовского образа. Остальная часть его работыпосвящена вопросу оценки читателями того или иного литературного явления иконкретного произведения Л. Толстого, а также тому, какие голоса раздаются вобществе по поводу типичности образа Ивана Ильича.

Критик полагает, что читательможет идти двумя путями в оценке литературного конкретного явления. Либо путемсубъективной оценки, которая опирается на «единичный, личный опыт и личныйвкус», но это должно быть компетентное мнение человека «с обширным опытом иразвитым чутьем», служащее «ручательством за верность» этой оценки; либо путемобъективной оценки. Она проводится на основании «соединенного опыта».Оценивающий должен разобраться в массе голосов и «отделить все то, чтоотмечается печатью убеждения, а не партийности, не легкомыслия, непустозвонства» (С. 118).

Вопрос: «Иван Ильич – типили не тип?» был очень актуальным в литературно-критической среде того времени.Об этом свидетельствует количество разнообразных откликов, приводимых Дм.Струниным. Он пишет: «Наше общество встретило «Смерть Ивана Ильича» сраспростертыми объятиями и с неизмеримым восторгом. Это произведение быломногими объявлено чем-то совершенно небывалым в русской литературе» (С. 119).Далее критик говорит, что людей, охваченных «столь необузданным восторгом»,стали обвинять в «одурении». Но эти обличители позабыли, что «одурениепроизошло не почему-нибудь, а потому, что их, заволновавшихся, ударили посамому больному месту» (Там же). Действительно, кому может понравитьсяутверждение: «Иван Ильич-это ведь мы» (Там же). Дм. Струнин объясняетпроисходящее не тем, что «одуревшим» хотелось из-за любви к искусству обличатьсебя. Нет, они содрогались от беспощадности толстовского анализа. Но вместе стем они видели в нем правду. Были мнения, которые подтверждали и дополняли этумысль. «Смерть Ивана Ильича», как полагали авторы этих точек зрения, является«образчиком такого реализма и такой глубокой, неприкрашенной правды, какие едвали отыщутся у величайших художников слова». Они поражались типичности ИванаИльича, что позволяло им называть этот рассказ «самым поучительным из всехрассказов, когда-либо написанных, и самым потрясающим».

Автор статьи уделяетвнимание и таким мнениям, в которых задавался один вопрос: «Зачем это писать,зачем это печатать, зачем бросать людям в лицо такую страшную правду, зачемотнимать иллюзии даже у тех, которые расстаются со светом и которым иллюзии таксмягчают смерть?».

Дм. Струнин обращается нетолько к доброжелательным откликам. Были и отрицательные отзывы на вопрос отипичности образа заблудшего человека Ивана Ильича. Например, мнение такогорода: «Такие люди есть, конечно: они живут и умирают так, как изобразил графТолстой. Но есть и не такие в том же обществе, с тем же прошлым и при том жеобщественном положении» (С. 120). Этот взгляд не приемлет Дм. Струнин: «Если, всамом деле, в обществе есть не такие люди, как Иван Ильич, то разве это служитдоказательством того, что он – не тип?» (Там же). На поставленный вопрос оноднозначно отвечает: «Ведь если так, то нам бы пришлось отрицать типичностьХлестаковых, Рудиных и Базаровых» (Там же).

Завершая своилитературно-критические раздумья, Дм. Струнин подчеркивает: «При появлениитакого рода много говорящих и уму и сердцу типов каждый убеждается в десятыйраз, что пресловутое «искусство для искусства» есть абсурд, обман, ловушка ичто искусство есть орудие, рассадник чувств и идей,– иначе говоря, оно естьпроводник определенных настроений» (С. 124).

Указанные критическиеработы, посвященные «Смерти Ивана Ильича», несомненно, являются яркимиобразчиками. Круг проблем, связанных с этим рассказом, в них широкопредставлен, и освещенное изложение собственных суждений авторы статейстараются подчинить объективному анализу исследуемого материала.

Драма «Власть тьмы»,естественно, тоже не осталась без внимания критиков. Уже говорилось выше о том,что редактор «Русского богатства» Л.Е. Оболенский очень хотел подробнейшимобразом рассмотреть новое творение Л.Н. Толстого. Но его опередили. Вышелфельетон Г.И. Успенского, рассматривающий эту драму «Созерцатель», конечно же,не мог оставить без внимания это выступление. На страницах своего журнала Л.Е.Оболенский печатает рецензию4, в которой в основном согласен с Г.И.Успенским. Он также считает, что Л.Н. Толстой остановился преимущественно натех ненормальных семейных отношениях, «которые возникают из разложениядеревенской жизни наносными влияниями денежной силы» (113). Вслед за Г.И.Успенским пишет, что эта драма – «благотворный, поучительный, освежающий душуурок <…> не для «невежественных» масс, а <…> для людей «такназываемого культурного общества» (Там же). «В этих Петрах и Никитках, Анисьяхи Матренах, оно, культурное общество, увидало бы свои портреты» (Там же). Л.Е.Оболенский соглашается с автором статьи, что «расстройство, давшее силу деньгам,уже произошло в народной среде, и превратило всех лиц драмы в людей, друг другу«поверженных, связанных нуждой, тогда как в неиспорченном и в нерасшатанномнародном строе жизни те же самые люди были бы людьми самостоятельными, и связимежду ними были бы не во имя нужды, хлеба, а именно во имя взаимнойсамостоятельности, независимости от нужды…» (С. 115). Г.И. Успенский, по мнениюрецензента, находит один положительный, истинно народный образ – образ Маринки.Она осталась нравственно неиспорченной, и, выйдя удачно замуж, получивхозяйство, спасла себя от позора. Деревня помогла ей стать человеком, а ведьона уже стояла на грани падения. Другой пример– семья Петра, отношения междучленами которой «подверженные», т.е. все зависят друг от друга, но хотят освободитьсяот этой зависимости, для этого нужно совершить ряд преступлений, т.е.«разрушить эти насильственные связи». Все это объясняется Г.И. Успенским, пословам Л.Е. Оболенского, тем, что «народный строй жизни», при котором «каждыйсебе хозяин», «исказился по культурному образцу». В этом драму критики и видят.

Г.И. Успенскомупринадлежит еще и мысль об обязанности интеллигенции по отношению к народу, всябеда которого состоит в том, что «народная жизнь после освобождения крестьян небыла с должной серьезностью и решимостью организована и что молодое поколениекультурного общества не было привлечено к этому большому делу» (С. 116). Л.Е.Оболенский не согласен с такой позицией. Его интересует то, что могло бы внести«культурное общество» в организацию масс, если оно, по словам самого ГлебаИвановича, «благовоспитанно только с внешней стороны», а внутри «не считаетдаже зло злом». Что же могло это общество внести в народную жизнь, если людей,которые бы «смогли организовать эту жизнь так, чтобы не было «расстройства», небыло в 60-е годы. В этом Л.Е. Оболенский убежден. Иначе бы появились бы новыеБазаровы, Кирсановы. Подтверждает он это еще и тем фактом, что и у самого Г.И.Успенского почему-то не было таких героев, да и ни у кого из писателей тоговремени. Были и «вполне преданные народу личности», но их было немного, «вокругкишели целые стаи врагов». Да и почти не было среди «лучших людей» тех, которыебы «осознавали вполне ясно, чего требует народная жизнь».

Затем Л.Е. Оболенскийобращается к более частным проблемам разобщения интеллигенции и народа. Путейего уничтожения нет, т.к. причиной этого, как полагает критик, является то, что«современная действительность дает такую пеструю массу противоречивых мнений,что свести нас, русских, к какому-нибудь согласию нет никакой возможности» (С.117). «У нас что ни человек, то партия! – восклицает он. – Каждый мнит0 себяреформатором, поэтом, художником, публицистом; чуждое мнение возбуждает досадуи полемику уже потому одному, что оно чужое, а не мое» (С. 118).

На основе всей массы выше сказанного можноутверждать, что Л.Н. Толстой писал на злобу дня, тем самым шокируя людей,вызывая бурю эмоций и порождая различные точки зрения. Авторы их могли бытьсолидарны с писателем, а могли и вступать в споры. Весь калейдоскоп, по сути,оказался представлен на страницах российских литературных журналов. «Русскоебогатство» не было исключением среди них.

ФилософияЛ.Н. Толстого в понимании Л.Е. Оболенского

Л.Е. Оболенский один изтех критиков, которым уделяли не заслужено мало внимания. Его деятельность налитературно-критической ниве, бесспорно, значительна и интересна. Свои работыон посвящал рассмотрению творчества И.С. Тургенева, Г.И. Успенского, Н.Н.Некрасова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Вс.М.Гаршина, А.П. Чехова, М. Горького и многих других русских писателей. Егоинтересовали вопросы искусства, науки, общественной жизни. По мнению Л.Е.Оболенского, все должно твориться на благо общества. И искусство в этом планене было для него исключением «Искусство есть предмет общественного спроса ипредложения»1. Он всегда воспринимал искусство как «выражениепсихического характера человека и движений его души»2. Для негоискусство – синтез личного и социального. А критика, в том числе и литературная,должна быть прежде всего объективна И, следуя своему главному принципу бытьправдивым Л.Е. Оболенский никогда не принадлежал к определенномулитературно-критическому направлению. В его творчестве прослеживаются преждевсего традиции народнической критики. Но в своем стремлении к объективности онне ограничивал себя рамками взглядов каких-то литературно-критических течений инаправлений, он их синтезировал. И какой метод лежит в основе всех работОболенского. В том числе, и посвященных Л.Н. Толстому.

Сразу надо ск