Реферат: Роман Евгения Замятина "Мы"

«Вселенная движется в сторону большей мерзости»,

Хакерскаянародная поговорка.

«Назначение утопии состоит прежде всего втом, чтобы указать миру путь к совершенству, задача антиутопии – предупредитьмир об опасностях, которые ждут его на этом пути»

М.А.НянковскийД

авно уже известно, доказано в некоторых философскихучениях, что мир можно разделить на две части. Ну, к примеру, на «хорошо» и«плохо». Всегда при составлении какого – либо плана в расчет берутся два исходадела – хороший и плохой. Примеры можно находить и находить, постепенно в конецзагнавшись.

В литературеначала прошлого века, в силу общественных перемен и потрясений, проявиласьтакая тенденция, даже просто – появился жанр антиутопии. Со времениЧернышевского все были знакомы со словом «утопия» в России. Оно было известноширокому обывателю. А это же было – нечто новое и неизвестное.

Личностью,вошедшей в историю, как человек, подаривший России антиутопию, был писатель –интеллектуал Евгений Замятин. В его романе «Мы» был описан самый худший вариантразвития нового коммунистического общества – его казарменный вид. Писателяупрекали, ругали, с ним спорили не переставая, обвиняя много в чем. Но тем неменее он оказался прав! Некоторое время роман «Мы» был реальностью…

В Россииантиутопию узнали после Замятина. А как же развивался жанр и его антитезаутопия вообще?

Кто из нас в детстве не мечтал о том, чтобы все люди были счастливы, чтобы не былони войн, ни голода, ни страданий. И хотя каждый, повзрослев, осозналнесбыточность этой мечты, не стоит считать её бессмысленной детской фантазией.Тысячи великих умов на протяжении многих столетий бились над загадкой всеобщегосчастья. Древние утверждали, что было время, когда человечество пребывало всчастливом и беззаботном состоянии.

Многочисленныепроекты идеального государства, начиная с философских диалогов афинскогомыслителя Платона, породили обширную традицию в мировой культуре и положилиначало формированию нового литературного жанра. Этот жанр окончательнооформился в эпоху Возрождения, благодаря появлению целого ряда книг, средикоторых была и знаменитая «Утопия» англичанина Томаса Мора, давшая впоследствииназвание этому жанру.

Расцветутопии в эпоху Возрождения связан с особенностями ренессансного мироощущения. Вфилософии, в науке, в этических, политических и эстетических учениях тогопериода главным объектом внимания оказывается человек, а не божество, как этобыло раньше. Идея загробного блаженства, характерная для средневековья,уступает место попыткам моделирования более совершенных форм земногомироустройства, а эпоха Великих географических открытий порождает надежду, чтогде – то на неведомых европейцам землях жизнь людей уже достигла абсолютногосовершенства. Однако реальное положение человека в европейских странах быловесьма далеким от того, которого, по мнению гуманистов – мыслителей, онзаслуживал. Поэтому, как правило, в утопиях этой эпохи сочетаются резкаякритика современных общественных порядков и идеальные картины «земного рая».

Слово«утопия» возникла из слияния греческих слов: «u» — не и «topos» – место, тоесть «место, которого нет».

В Россиилитературная утопия появляется лишь в XVIIIвеке и наследует многиетрадиции утопии европейской. Русские писатели – утописты, как и их западныепредшественники отправляют своих героев в далекие неведомые страны в поисках«царства Божьего». Такой благословенный край рисует русский историк ипублицист, один из предтеч славянофильства князь М.М. Щербатов в книге«Путешествие в землю Офирскую». Рассказывая о социальном и политическомустройстве вымышленной страны с библейским названием, писатель, по сути дела,обращается к русской действительности и пытается нарисовать идеальный образобщественного правления.

Литературнаяутопия второй половины XIXвека тесно связана сраспространившимися в этот период в Западной Европе и России социалистическимиучениями. Идеи утопического социализма нашли яркое воплощение в романе Н. Г.Чернышевского «Что делать?». Но Чернышевский, в отличие от Мора, не простосоздает картины идеального будущего, противопоставляя его настоящему,несовершенному. Он включает утопию в роман о современности, наделяя героев,живущих в 60 – е годы XIXстолетия, чертами людейзавтрашнего дня. Утверждая, что будущее светло и прекрасно, автор призываетчитателей: «Стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переноситеиз него в настоящее все, что можете перенести».

Как средствопревращения утопической мечты в реальность восприняли многие писатели иреволюцию 1917 года. Октябрь, разрушивший основы прежнего миропорядка, породилцелую волну утопических сочинений. Образы города – сада, светлого завтра,машинного рая зполнили страницы литературных произведений первыхпослереволюционных лет.

Однакопопытка реализации утопии обернулась трагедией для миллионов людей. Выдающийсяанглийский писатель Оскара Уайльд писал: «На карту земли, на которой не обозначена утопия, не стоит смотреть, так как эта картаигнорирует страну, к которой неустанно стремится человечество». Утопия даетчеловеку и обществу стимул к саморазвитию, к постоянному движению.

Мир не можетжить без утопий, однако в любой утопии изначально заложено немало противоречий.Основополагающие идеи утопии – это идеи социального равенства, разумногогосударственного устройства, полного материального благополучия. Но истинногоравенства мы не найдем практически ни в одной из описанных утопистами стран.Так, на благословенном острове Томаса Мора существует рабство. Возможно лиабсолютное равенство? Захотят ли люди по доброй воле одинаково думать,одеваться, одинаково питаться, жить в одинаковых домах? Утописты уповают начеловеческий разум. Но только ли разум определяет человеческое поведение? А какже непредсказуемая и неповторимая человеческая душа?! Согласится ли она натакое равенство?

Человек дляутопистов – некое абстрактное понятие, лишенное каких – либо внутреннихпротиворечий. Если же попытаться представить себе грядущий день, принимая вовнимание реальные противоречия человеческой природы, то воображение нарисуетнам совсем иные картины. Не случайно параллельно с развитием жанра утопии влитературе формируются антиутопические тенденции, отражающие тревогу писателейпо поводу тех пагубных, непредвиденных последствий, к которым может привестипостроение общества будущего.

Наибольшееколичество утопий создается в периоды общественного подъема, когда важнейшейчертой массового сознания становится оптимистическое видение историческойперспективы. Эпоха спада в общественном движении порождает разочарование вутопическом идеале.

Утопическоемышление особенно характерно для писателей революционного склада, в центревнимания которых всегда находится поиск новой модели общества, государства.Антиутопические произведения, как правило, выходят из – под пера авторов, длякоторых объектом художественного исследования стала человеческая душа,непредсказуемая, неповторимая. Такие произведения зачастую полемическинаправлены против утопий.

Неслучайноименно в XXвеке, в эпоху жестоких экспериментов по реализацииутопических проектов, антиутопия окончательно оформляется как литературныйжанр.

Антиутопияизображает «дивный, новый мир» изнутри, с позиции отдельного человека, живущегов нем. Вот в этом человеке, превращенном в винтик огромного государственногомеханизма, живущего в нем. Вот в этом – то человеке, превращенном в винтикогромного государственного механизма, и пробуждаются в определенный моментестественные человеческие чувства, не совместимые с породившей его социальнойсистемой, построенной на запретах, ограничениях, на подчинении частного бытияинтересам государства. Так возниакет конфликт между человеческой личностью ибесчеловечным общественным укладом, конфликт, резко противопоставляющийантиутопию бесконфликтной, описательной утопии.

Назначениеутопии состоит прежде всего в том, чтобы указать миру путь к совершенству,задача антиутопии – предупредить мир об опасностях, которые ждут его на этомпути.

Кто же он таков, создатель гениального романа «Мы»?

«Начало повести Замятина поразило всех. Прошло минутдвадцать, и автор прекратил чтение, чтобы уступить место за столом следующемуписателю.

-Еще! Еще!Продолжайте, просим!

Ширколицый, скуластый, среднего роста, чистоодетый инженер – писатель, недавно выписанный Горьким из Англии, спокойноподнимался со стула.

-

Продолжайте, просим, просим, просим!

Голосастановились все более настойчивыми, нетерпиливыми, громкими.

Замятинпокорился и продолжал читать. После этого еще раза два пытался прервать чтение,но безуспешно. Слушали, затаив дыхание. Потом устроили ему овацию.

Ни у одногоиз выступавших в тот вечер, даже у Блока, не было и доли того успеха, которыйвыпал Замятину. Чуковский носился по залу и говорил всем и каждому:

-

Что? Каково? Новый Гоголь. Не правда ли?»

Именно такописывает поэт Николай Оцуп триумфальное появление Замятина в послереволюцинномПетрограде.

ЕвгенийИванович Замятин родился 20 января 1884 года в городе Лебедяни Тамбовскойгубернии в семье священнослужителя. Лебедянь – заштатный город на берегу Дона.Сонное царство, где за заборами дремлет своя неподвижная и причудливая жизнь.Она отразится в зеркале замятинской повести с символическим заглавием:«Уездное». Да, дикость, бескультурье, чернозем. Но не на этом ли черноземевыросли многие русские классики? Откуда? Как? А может быть, сочетаниепервородных, часто «жестоких» впечатлений и огромная книжная культура только имогли дать огранку таланту: «так бриллиант не виден нам, пока под гранями не оживет в алмазе».

Появлениепервых произведений Замятина и прежде всего «Уездного» было воспринято каклитературное событие. Высоко ценил его Горький. «Прочитай «Уездное» Замятина, — писал он Е. П. Пешковой в июле 1917 года, — получишь удовольствите». Критикаодобрительным, даже восторженным хором встретила восхождение новой звезды.Заголовки статей – «Грядущая сила», «Новы талант» – уже говорили сами за себя.

В марте 1916года Замятин отправляется в командировку в Англию, на завод в Ньюкасле. Ещераньше через его руки проходили чертежи первого после «Ермака» русскоголедокола «Царь Михаил Федорович». В Ньюкасле при самом непосредственном участииЗамятина строятся для России ледоколы «Святой Александр Невский», «Святогор»,«Мини», «Пожарский», «Илья Муромец». Больше всего инженерного, конструкторскоготруда воплотилось в первом из этих, по тогдашним меркам очень могучихледоколов: он делал для «Ленина» аванпроект и ни один чертеж не попадал без егопроверки и подписи в мастерскую.

В 20 – егоды Замятин продолжал активно работать в литературе, создавая новые заметныепроизведения. Таковы рассказ о русскомСевере «Ёла» (1928), социально – психологическая, с изломами, «достоевщиной»любовная драма «Наводнение (1930) или законченная позднее, но начатая в 1928году повесть о позднем, гибнущем Риме «Бич Божий», написанная на пределеисторической достоверности и стилистической виртуозности. Кроме испытанного жанрапрозы, писатель обращается к стихии драматургии, театра.

В конце 20 – х годов он обращается к жанруисторической драмы и создает трагедию «Атилла» о нашествии варваров надряхлеющий, внутренне обреченный Рим. «Чтобы войти в эпоху Атиллы, — вспоминалЗамятин,- потребовалось уже около двух лет, пришлось прочитать десятки русских, французских,английских томов, дать три текстовых варианта. Совершенно независимо от того,что пьеса до сцены так и не дошла – все это оказалось только подготовительнойработой к роману». Произведение получило высокую оценку со стороны многих.

После изданияв 1929 году в пражском журнале «Воля России» началась обструкция против ЕвгенияИвановича Замятина. В создавшихся условиях он в ноябре 1931 года уезжает зарубеж и с февраля 1932 года проживает в Париже. В письме Сталину Замятин писал:«… Я прошу разрешить мне вместе с женой временно…выехать заграницу – с тем,чтобы я мог вернуться назад, как только у нас станет возможным служить влитературе большим идеям без прислуживания маленьким людям, как только у насхоть отчасти изменится взгляд на роль художника слова». До этого времениЗамятин не дожил – он скончался в 1937 году от грудной жабы). Тем не менее онинаступили, и Замятин получил возможность вернуться на Родину, вернуться наРодину, вернуться своими произведениями…

Самое гениальное из них – вне сомнений – роман– антиутопия «МЫ». Уже на первых страницах романа Е. Замятин создает модельидеального, с точки зрения утопистов, государства, где найдена долгожданнаягармония общественного и личного, где все граждане наконец – то обрелидолгожданное счастье. Во всяком случае именно таким оно предстает в восприятииповествователя – строителя Интеграла, математика Д – 503. В чем же счастьеграждане Единого Государства? В какие моменты жизни они ощущают себясчастливыми?

В самомначале романа мы видим, какой восторг вызывает у героя – повествователяежедневная машировка под звуки Музыкально Завода: он переживает абсолютноеединение, чувствует солидарность с себе подобными.

Одинаковостью,механичностью отличается вся их жизненная деятельность, предписанная ЧасовойСкрижалью. Это характерные черты изображенного мира. Лишить возможности изо дня в день выполнятьодни и те же функции значит лишить счастья, обречь на страдания, о чем свидетельствуетистория «О трех отпущенниках».

Символическимвыражением жизненного идеала главного героя становится прямая линия иплоскость, зеркальная поверхность, будь то небо без единого облачка или лица,«не омраченные безумием мысли».

Идеявсеобщего равенства, центральная идея любой утопии, оборачивается в антиутопиивсеобщей одинаковостью и усредненностью. Идея гармонии личного и общегозаменяется идеей абсолютной подчиненности государству всех сфер человеческойжизни. «Счастье – в несвободе», — утверждают герои романа. Малейшее проявлениесвободы, индивидуальности считается ошибкой, добровольным отказом от счастья,преступлением, поэтому казнь становится праздником.

Как жедостигается счастье в романе Замятина? Как сумело Единое Государство удовлетворитьматериальные и духовные запросы своих граждан?

Материальныепроблемы были решены в ходе Двухсотлетней войны. Победа над голодом одержана засчет гибели 0,8 населения. Жизнь перестала быть высшей ценностью: десятьнумеров, погибших при испытании, повествователь называет бесконечно малойвеличиной третьего порядка. Но победа в Двухсотлетней войне имеет еще одноважное значение. Город побеждает деревню и человек полностью отчуждается отматери – земли, довольствуясь теперь нефтяной пищей.

Что касаетсядуховных запросов, то государство пошло не по пути творения, а по путиподавления, ограничения, строгой регламентации. Первым шагом было введениесексуального закона, который свел великое чувство любви к «приятно – полезнойфункции организма»…

«Идеальный» общественныйуклад достигнут насильственным упразднением свободы. Всеобщее счастье здесь несчастье каждого человека, а его подавление, нивелировка, а то и физическоеуничтожение. Но почему же насилие над личностью вызывает у людей восторг? Делов том, что у Единого Государства есть оружие, пострашней Газового Колокола. Иоружие это – слово. Именно слово может не только подчинить человека чужой воле,но и оправдать насилие и рабство, заставить поверить, что несвобода и естьсчастье. Этот аспект романа особенно важен, так как проблема манипулированиясознанием актуальна и в наши дни.

Постигая чудовищную логику, а точнее –идеологию Единого Государства, вслушаемся в его официальный язык. С первых жестраниц романа бросается в глаза обилие оксюморонов…

Ощущениеутраты равновесия еще более усугубляется в герое романа в связи с посещениемДревнего Дома. О глубоких изменениях, произошедших с героем, свидетельствуеттот факт, что он не доносит на I– 330. Обратим внимание,что главной деталью портрета ее в восприятии становится икс, образованныйскладками возле рта и бровями; икс для математика – символ неизвестного…Меняется и речь героя. Обычно логически выстроенная, она становится сбивчивой,полной повторов и недоговоренностей… И дело не в только в смятении, в предельномэмоциональном напряжении, переживаемом героем, но и в том, что слова любви,ревности знакомы ему. Д –503 привык к отношениям с женщинами, как к «приятно –полезной функции организма, как к выполнению долга перед Единым Государством.Право каждого нумера на любой нумер являлось для него доказательством равенства, одинаковости,взаимозаменяемости людей. Любовь к I– 330 – это нечто совсемдругое.

Послерадикального перелома в мироощущении героя вердикт доктора звучит как: «По –видимому, у вас образовалась душа». Плоскость, зеркальная поверхностьстановятся объёмными. Привычный двухмерный мир рушится. То, что казалосьиррациональным, вдруг становится реальностью, только иной, невидимой. Почемуболезнь – «душа».

Так геройвступает в непримиримый конфликт не только с Единым Государством, но и самимсобой. Мир в романе Замятина дан через восприятие человека с пробуждающейсядушой. И герой не одинок. Неслучайно доктор говорит об «эпидемии души». Есть вромане и другие ее проявления…

ЕдиномуГосударству, его абсурдной логике в романе противостоит пробуждающаяся душа, тоесть способность чувствовать, любить, страдать. Душа, которая и делает человекачеловеком, личностью. Единое Государство не смогло убить в человеке егодуховное, эмоциональное начало. Почему же этого не произошло?

Замятинскиегерои – все – таки живые люди, рожденные отцом и матерью и только воспитанныегосударством. Имея дело с живыми людьми, Единое Государство не может опиратьсятолько на рабскую покорность. Счастье номеров уродливо, но ощущение счастьядолжно быть истинным. Следовательно, задача тоталитарной системы – неуничтожить полностью личность, а ограничить ее со всех сторон: перемещения –Зеленой Стеной, образ жизни – Скрижалью, интеллектуальный поиск – ЕдинойГосударственной Наукой, которая не ошибается. Можно, казалось бы, вырваться вкосмос. Но Интеграл несет в иные миры «трактаты, поэмы, манифесты, оды или иныесочинения о красоте и величии Единого Государства». Полет его – идеологическаяэкспансия, стремление подчинить Вселенную воле Единого Государства.

И чем все этозаканчивается? Бунт не удался, I– 330 попадает в ГазовыйКолокол, главный герой подвергается Великой Операции и хладнокровно наблюдаетза гибелью бывшей возлюбленной. Финал романа трагичен.

Романзамечателен не только тем, что автор уже в 1920 году сумел предсказатьглобальные катастрофы всего века. Главный вопрос, который он поставил в своемпроизведении: выстоит ли человек перед все усиливающимся насилием над егосовестью, душой, волей? Ответы нам дает ИСТОРИЯ…

Чтоже касается личного, авторского мнения по поводу произведения, то оно далеконеоднозначно. Да, пусть Марио Пьюзо, автор «Крестного отца», утверждает, что«эмоции мешают думать», пусть. Но после ознакомления с произведением янаходился под впечатлением от него несколько дней. Говоря словами одного изгероев «Мы» – «всем срочно нужно сойти с ума, нет, всем срочно нужно сойти сума». Нечто подобное испытал я…

Читая роман явременами не мог от него оторваться – настолько он поражал от страницы к страницеменя Замятин. Что ж, моему тезке удалось создать такое произведение, что простодух захватывыет… А ведь в принципе этот товарищ был прав и он смог предвидетьто будущее, которое нас ожидает, но только оно настанет не через века, а уже в30 – е годы прошлого столетия. Тогда работавшая репрессиионная машина нежалела, да и просто не могла жалеть никого – кругом враги, всех нужноуничтожить за малейшую «провинность» в виде каких – нибудь раздумий илидействий, которые нам сейчас кажутся нормальными – нельзя травить себяникотином, пить алкоголь, пропускать работу. Сны считаются болезнью!!! Этопросто ужас. Да что уж там – жуть… А личная жизнь? Да так она просто по розовымталонам! Я бы не выдержал такого.

Все в томбудущем изучено, подчиненно машине Единого Государства – люди управляютлюбовью, величайшим явлением человечества, создают стихи или иные произведенияпростым поворотом ручки прибора. Наряду с этим всячески если не высмеивается,то противопоставляется их время и наше. И сравнения идут всегда в пользубудущего…

Что ж,будущее всегда лучше прошлого и различные явления, которые происходятдлительное время, на заре своей современникам кажутся наивными, смешными и такдалее. Но будущее Замятина трагично. Там ничего нету интересного. Лично я бы непожелал жить там. И основной причиной я могу назвать то, что люди, жителиЕдиного Государства совершенно спокойно относятся к тому, что у них нетусвободы, никаких прав, ничего абсолютно. Но одновременно они осмеливаютсяназывать себя высшими существами. Человеческая жизнь ни во что не ставится.Даже за примером ходить не надо – во время некоторых «прояснений» со стороны Д– 503 можно узнать о том, что все люди питаются нефтяной пищей, которуюспециально изобрели. И одновременно говорится о том, что выжило лишь 0,2 отвсего населения Земли. На это все «плюнули» и назвали, точнее посчитали вещьюсамо собой разумеющейся. Где мораль? Где сострадание? Где они? Про женевскуюконвенцию и заикаться не стоит – в 31 – м веке на месте расстреляют. И меняможно как угодно обозвать, каими угодно словами, но теперь я могу даже говоритьо родственности коммунизма и …ФАШИЗМА. И там и там люди одни называют себявысшими, превозносят себя, отдают свободу в руки какого – нибудь не слишкомхорошего человека, теряют в себе слово «человек» и живут…Абалдеть!

Картины,представленные Замятиным не только реальны, но их еще можно назвать «мягкимвариантом». Современники упрекали автора в том, что он в своем произведениипостроил «сверхказарменный» коммунизм. Но вскоре все они исчезли где – то набескрайних просторах нашей страны… Выходит, что зря… Получается только так и неиначе. Мягкость замятинской антиутопии подтверждает, к примеру, тот факт, что«у него» люди одеты в юнифы, а в 30 – е годы такого и близко не было даже…

И все же в концеразум, простой здравый смысл пробивает себе лбом сквозь стену дорогу!!! Ипобеждает? Да, но разум кого? Благодетеля или же повстанцев? Замятин оставилэтот вопрос для читателя. «потому что разум должен победить…»

Я НЕ ХОЧУ ТАКЖИТЬ!!!

Б -р-р! Переведем – ка дух, успокоим нервы и выдадимлогически осмысленный и нормальный конец…

Замечательный русский писатель, он не был и тембеспросветным пессимистом, каким его часто пытаются изобразить. В позднем эссе,озаглавленном «О моих женах, о ледокола и о России он выразил и свое отношениек Родине, и веру в провиденческий характер того, через что она прошла и,преодолевая застой и сопротивление, двинется и движется дальше:

«Ледокол –такая же специфически русская вещь, как и самовар. Ни одна европейская странане строит для себя таких ледоколов, ни одной европейской стране они не нужны:всюду моря свободны, только в России они закованы льдом беспощадной зимой – ичтобы не быть тогда отрезанным от мира, приходится разбивать эти оковы.

Россиядвижется вперед странным, трудным путем, не похожим на движение других стран,ее путь – неровный, судорожный, она взбирается вверх – и сейчас жепроваливается вниз, кругом стоит грохот и треск, она движется, разрушая».

Эти словавоспринимаются сегодня как ободряющий сигнал, который посылает нам Замятин –через ледяные торосы и паковый лед скованных суровым морозом десятилетий.

Откуда бралисьвсе материалы:

1.

Журнал «Литература в школе», 1998 г., номер 3.

2.

Журнал «Литература в школе», 1998 г., номер 4

3.

Компакт – диск «Русская литература 20 века»

4.

Учебник «Русская литература 20 века. Часть 1»,1994 г.

5.

Учебник «Русская литература 20 века. Часть 1»,1998 г.

6.