Реферат: Владимир Немирович–Данченко

Реферат на тему:

Владимир

Немирович –Данченко.

Ученицы 11”A”школы№538

Киселёвой Екатерины

Немирович-Данченко, всегда точно формулировавшийсвои мысли, не зафиксировал свои огромные знания в книгах, хотя многократнозадумывался над созданием своеобразной театральной энциклопедии. Он не размечтал на время освободиться от организационной и режиссерской деятельности,чтобы всецело отдаться книге, которая обобщила бы его взгляды на театральноеискусство. Он не раз действительно брался за составление плана будущей книгиили диктовал отдельные для нее отрывки, которые должны были служить основой техили иных глав. Однако, как бы ни убеждал себя Немирович-Данченко в необходимостиподытожить свой опыт, его больше влекла живая практика. Он отдалял выполнениеэтих намерений, увлеченный до последнего дня жизни непосредственнойдеятельностью в театре.

Онбыл не в силах оторваться от творчества театра — и егорепетиции очень часто давали ему повод для высказывания глубоких мыслей, всегдаподчиненных единому стройному мировоззрению. В течение этих репетиций или беседон щедро делился своими теоретическими выводами, неизбежно вытекавшими из егореальной творческой деятельности.

Иногда кажется парадоксальным, что «литератор» Немирович-Данченкооставил сравнительно мало теоретических высказываний, в то время как режиссер ипрактик

К. С. Станиславский, напротив, с блескомнастоящего художника слова изложил свою единственную в мире подлинно научнуюсистему создания спектакля и воспитания актера. Многое объясняется здесь ииндивидуальностью Немировича-Данченко, и особенностями его биографии, и егоролью в жизни Художественного театра.

Мечта осцене владела Немировичем-Данченко сдетских лет. В годы юности она

приблизилась к осуществлению,— девятнадцатилет, в 1877 году, он впервые выступил на любительской сцене. Любительскиeспектакли принесли ему успех, и успех

крупный. Но точный учет своих внешних данныхзаставил его отказаться от актёрской карьеры. Он мог стать великолепнымхарактерным актёром, но в своих мечтах он видел себя героическом амплуа именнов нем он имел первый успех. Он понимал, что успехи юношеских.дет во многом объясняютсяего молодым,

увлекательным темпераментом и искренностью,которые заставляли порою забывать его внешние данные. Но он не хотел половинчатогорешения своей судьбы. Он предвидел ожидавшую его в театре трагедию постояннойнеудовлетворенности и неисчерпаемых желаний. Он уже в юности 'встречалискривленные актерские жизни. И как бы ни был велик соблазн радостей «второйжизни» на сцене и аплодисментов, ценою большого внутреннего усилия он от нихотказался. Отказ от актерства ни в коей мере не означал для Немировича-Данченкоотказа от театра. С подмостков он вернулся в зрительный зал, но уже непассивным свидетелем актерских успехов и неудач, а их судьей и критиком. В темолодые годы у него складывалось свое представление о театре. Литературноемастерство позволяло ему оттачивать свои мысли точно и ясно. Он вдумывался вигру Ермоловой, Федотовой, слушал известных певцов и мысленно ставил себя наместо актеров, к которым неслись из зрительного зала вызовы и овации. Онбы-вал не удовлетворен театром, ставившим пьесы Крылова, в которых жизньзаменялась готовыми театральными штампами. Он возражал против забвения традицийрусской литературы. Его раздражала ленивая мысль драматургов, направлявшаяся попроторенным дорогам. Ему казалось, что пьесы большинства драматургов проходятмимо жизни. Его возмущало пренебрежение к идейной стороне театра и равнодушиек эстстической форме спектакля. Многие из мыслей, которые он разовьет потом, в пору зрелой деятельности,зародились в раньше годы его жизни. В этих мыслях он шел за великими революционнымидемократами, которые призывали театр к общественному служению. Этиразбросанные по старым газетам и журналам 1877— 1887 годов статьи, подписанныеразнообразными псевдонимами, бывали всегда быстрыми откликами на отдельныетеатральные явления. Они как будто исчезаливместе с текущим номером 'газеты. Но в своей совокупности они составлялицельную систему взглядов, которую онвпоследствии будет проводить в жизнь. В течение всей своей критическойдеятельности Немирович-Данченко резко выступает против принятого вимператорских театpaxрепертуара — одной из основных его задач в Художественномтеатре станет реформа репертуара. Путь критика стал слишком узким дляНемировича-Данченко. Он не мог не чувствовать, что, как бы настойчиво он низащищал свои взгляды, они не реализовались в практике театра.

Театральная жизнь текла своимпривычным руслом, и ему приходилось повторять из статьи в статью одни и те жемысли, приходя в отчаяние от консерватизма руководителей театров.Немирович-Данченко не мог мириться с происходившим на его глазах и всеуглублявшимся разрывом между запросами жизни и театром, несмотря на наличие внем актеров огромного таланта и мастерства. Он ясно видел, что условиябюрократического управления театрами заглушают актерские дарования. Убедившисьв малой плодотворности театрально-критической деятельности, Немирович-Данченкооставляет ее ради драматургии. Он хотел не только косвенно влиять на.театр похвалой, порицанием или разбором спектаклей, но изменять его активно.Его темперамент художника был накален за годы бездействия. Позднее онмногократно 'направлял в дирекцию императорских театров докладные записки, вкоторых подробно излагал проекты необходимых, по его мнению, театральныхреформ. Его взгляды 'на театр тесно сближались со взглядами Островского, неизменноподнимавшего голос в защиту развития русского национального театра, противлегковесного развлекательного репертуара. Но в условиях императорскихтеатров, как и в условиях театров частных, эти проекты были неосуществимы.

Неудовлетворенный состоянием театра, враг господствовавшей драматургии,Немирович-Данченко в первых своих пьесах, однако, сам находился во власти еетематики и ее законов. Частые посещения театров, с детских лет детальноезнакомство с ними воспитали в нем довольно уверенного знатока сцены.Немировичу-Данченко нужно было одержать некоторую победу над собой, чтобынащупать новые сюжеты, новые образы, новый драматургический путь. Он довольнобыстро завоевал положение крупного драматурга. Не только автор пьес, но и ихпостановщик в годы 1888—1896, он работал с лучшими актерами России. Ермолова иСавина, Ленский и Давыдов охотно прислушивались к замечаниям молодогодраматурга, свидетельствовавшим не только о прекрасном знании техники сцены, нои о тонком и умном проникновении в психологию образа. Немирович-Данчепкоблестяще анализировал роль. Творчество захватывало его. Он стал не толькоавтором, но и учителем сцены.

Немирович-Данченко уже нащупывал в своей драматургической практике тепринципы, которые защищал в своих статьях. В его пьесах проникали на сценунарождавшиеся социальные отношения, новый бытовой материал, новые чертыпсихологии, интересные и неожиданные оттенки жизни. Он понимал, что реформатеатра возникает не из прошлого, а из современности, из того нового, характерногои тревожного, что принес в общественные условия и в духовную жизнь интеллигенцииконец XIX века. Немирович-Данчепко в своей драматургии постоянно касался самойважной для него проблемы — о силе и бессилии русского интеллигента, о егопротиворечивой судьбе в условиях современного ему общества. Сознание неустроенностии несправедливости окружающей жизни настраивало его критически, но он напрактике все более понимал, что формы театра, которыми он сам владел виртуозно,не были способны передать ясно сознаваемый им кризис жизни, и он искал новые,более тонкие и выразительные формы драматургии, более соответствующиеизбираемым им темам. Он стремился поставить в своих драмах острые вопросыжизни современной ему интеллигенции.

Он начинает заниматься педагогической деятельностью: с 1891 года он сталпреподавателем Музыкально-драматического филармонического училища. Преодолеваяпервоначальный скептицизм учащихся, критик и драматург сделался воспитателеммолодых актеров. Метод его преподавания был нов. Немирович-Данченко проводилего со всей свойственной ему страстностью и последовательностью. Обучаямолодежь актерской технике, он исходил из психологии образа и индивидуальныхособенностей учащихся. Отбрасывая условно-театральный подход к образу, когдаактер преимущественно ищет эффекта в роли, он старался в каждой из них найтиживой, неповторимо индивидуальный характер. Он вскрывал перед учащимися сложныймир страстей и переживаний. Он воспитывал их всесторонне. Он учил их видетьдраматизм в окружающей жизни. Он прививал им любовь к литературе и умение в неевчитываться. На его глазах вырастал новый тип актера, увлеченного драматургиейЧехова. Он боялся расстаться с воспитанной им молодежью, желая ее уберечь оттлетворного влияния

провинциального театра, в который она неизбежно попала быпосле окончания школы. Он понял, что его мечта художника и воля организаторадолжны были слиться в создании своего театра. Он убедился, что прекрасная иверная идея, отличная актерская, игра, хороший драматургический материал,существующие раздельно и оторванные друг от друга, не обеспечат нового театра,что только органическое соединение всех по-новому понятых элементов театравсецело ответит составляющей цель его жизни мечте — отразить современность вовсей ее глубине, осветить жизнь тем протестом, который он чувствовал в лучшихлюдях той эпохи.

Увидев в Станиславском гениального режиссера и родственного посвоим устремлениям художника и всецелоповерив в него, Немирович-Данченко соединился с ним во имя общей борьбы заправду жизни на сцене.

Так совместно с К. С. Станиславским был задуман и создан Художественныйтеатр, и сюда теперь направилась его воля зрелого художника.

С момента осуществленияэтой заветной мечты Немирович-Данченко с головой уходит в театральную практику,редко выступая на страницах печати, преимущественно в тех случаях, когдануждались в объяснении или точных формулировках творческая линия и поискируководимого им совместно со Станиславским театра. И лишь к концу жизни у неговновь возникла горячая потребность формулировать свои взгляды, подвеститеоретический итог своему огромному творческому опыту.

Художественный театр былего мечтой, более того — он был его жизненной миссией, его призванием. Толькоздесь, в кругу Станиславского, Чехова, Горького, в кругу передовых художников иписателей, он впервые получил реальную возможность осуществления своихидеалов. Сюда хотел он безраздельно отдать все свое дарование и все своеумение. И он отдал себя Художественному театру, вызванному к жизни волейдемократической революционизирующейся интеллигенции, до конца. Ему, вместе с К. С. Станиславским, выпаловеликое счастье увидеть в полной мере осуществленным идеал подлинно народноготеатра в эпоху Великой пролетарской революции, когда Художественный театрполучил невиданные возможности расцвета и когда он был поставлен в положениеподлинно государственного учреждения, тесно связанного с народом. Тогда же доконца и исчерпывающе раскрылась индивидуальность Немировича-Данченко.

Основная черта дарования Вл. И. Немировича-Данченко — умение охватитьтеатр в целом. Нет ни одной, начиная от самой существенной и кончая самойнезначительной, детали в театральной жизни, которой бы не касалсяНемирович-Данченко. Ему принадлежит известный афоризм: «Театр начинается свешалки». Когда приблизилась к осуществлению дорогая ему мечта о своем театре,он устранял даже самые незначительные мелочи, способные помешать ее достижениюили испортить с трудом воздвигаемое здание. Он не оставил ни однойтрещины, сквозь которую могло проникнуть влияние дурных сторон старого театра.

Он всегда смотрел в будущееи судил о «сегодня» с точки зрения развития театра в целом. Ему, как иСтаниславскому, было важно создать условия, при которых актеры — сердце театра— все время находились бы в нужной для искусства атмосфере, и он по меревозможности оберегал их от закулисных интриг. Станиславский иНемирович-Данченко боролись с преувеличенным актерским самолюбием, они первымиявляли пример полной отдачи себя идейно-творческим

задачамтеатра.

Художественный театр стал всепоглощающейстрастью Немировича-Данченко, выражением его упорной воли. Он знал, что именноздесь он полностью выразит себя. Существование Художественного театра означалои существование Немировича-Данченко как полноценного, служащего высоким идейнымзадачам художника. Оттого он постоянно отвергал так часто делавшиеся емупредложения о переходе в другой театр. Прежние, испытанные им успехи его большене удовлетворяли. И хотя он больно переживал внешние и внутренние трудности ибеспокойства в жизни Художественного театра, он в самые тяжелые минуты непокидал театр и еще сильнее и напряженнее входил в гущу его жизни, не толькоставя спектакли, но разрабатывая репертуар, совершенствуя постановочно-сценическуютехнику, создавая стройную администра-тивно-организационную систему. Охватываятеатр в целом, он считал, что все в театре — и администратор, и бухгалтер, икапельдинер, и декоратор,— все служит для того, что совершается на сцене, длятого торжественного и прекрасного момента, каким является спектакль. Блестящийорганизатор и руководитель, он порой сам отходил в тень как художник ради сохранения театра. Немирович–Данченко и Станиславский были крепко спаяны со всем коллективом театра. Немирович–Данченко знал, что единомыслиеруководителей с коллективом и непрестанная забота о каждом из членов коллектива помогают обеспечить победу театра и торжество его общественно–художественной линии.

С ееопределения он и начинал. Для него не существовало театра вне связи собщественной жизнью. Руководитель репертуара, он придавал ему решающеезначение.

Справедливополагая, что без современной драматургии театр мертв, Немирович –Данченко пороюдавал на сцене МХТ Право голосам писателям, не только мрачно оценивавшим буржуазнуюдействительность, сколько проповедовавшим безверие вообще. Художественный театрбыл для него в первую очередь русским театром, хранившим великое идейно-творческое наследие русской литературы, театром Чехова и Горького, Толстого иГрибоедова, Островского и Тургенева, Пушкина, Гоголя и Салтыкова-Щедрина.

Немирович-Данченко неизменно твердо иуверенно подчеркивал спасительное для театра значение Великой Октябрьскойсоциалистической революции, которая вывела МХТ из охватившего его кризиса и четко определила его репертуарнуюлинию. В эпоху социалистического строительства он широко помогал молодымавторам, отражавших в своих произведениях советскую действительность.

Как художник,заинтересованный в наиболее в наиболее полном осуществлении идеи созданиянового театра, как организатор и официальный директор его, Нимерович-Данченко заботился о каждом отдельномучастке сложного театрального организма.

Проблематого, что показывается на сцене, была всегда для него одной из самыхсущественных.В списке режиссёрских созданий Нимировича-Данченко –Чехов иШекспир, Пушкин и Горький, Островский и Лев Толстой, Гоголь и Грибоедов,Щедрин и Тренев, Вс. Иванов и Леонов, Хренников и Дзержинский. драме первые свои постановки он делал вместесо Станиславским, и их заимовлияние дало результаты одинаково благотворные дляобоих. Он, до такой степени вживался в стиль произведения, что, не вглядываясьв текст, легко угадывал текстовые изменения и сокращения, произведённыережиссурой.

Враждуя сложной театральностью, он в равной мере не любил натуралистическойпростоватости. Ритм сценической речи был для него ритмом автора, ритмом пьесы,был для него поэзией. Ритм был тесно связан с содержанием.

Воплощая на сцене два огромных по значительностиромана Л. Толстого, Немирович-Данченко последовательно шел за гениальнымопределением, которое дал Толстому В. И. Ленин. Верный своей идейной ихудожественной требовательности, он нашел для раскрытия идейного смысла романовособые приемы. В «Воскресений» он дал резкое и мощное разоблачение царскойРоссии. В картинах «Суд», «Тюрьма», «Деревня», «Петербург», «Этап» он нарисовалострейшие противоречия русского самодержавного строя. Введенное им «лицо отавтора» позволило ему передать мысли Толстого-протестанта. В «Анне Карениной»он противопоставил «скованной в гранитные стены морали блестящегоимператорского Петербурга» «сильную страсть» искренней и честной женщины,«которая, ощутив радость чистой правды, уже не может помириться с лицемерием и ложью».Таков был и весь спектакль, от начала до конца построенный на контрасте«живой, прекрасной правды» с торжественным, холодным великолепием окружающеймертвой аристократической жизни. Так умел Немирович-Данченко выявлять вспектакле самое главное самое характерное для выбранной пьесы.

Искусство Немировича-Данченко было отмечено чертами суровости истрогости, его режиссерский почерк — сосредоточенной силой и насыщенной сжатостью. Егорежиссерская манера противоречила как натурализму, так и формализму. Онвсегда в за- висимости от идеи пьесынаходил самые красноречивые и необходимые детали, безжалостно очищая спектакльот ненужных и лишних.

Немирович-Данченко прекрасно понималактера. Он признавался, что знает все недостатки, связанные в прошлом сактерской профессией и не до конца изжитые до наших дней:

неустойчивость, каботинство, болезненное самолюбие.Осторожно и чутко отводил он актеров от стоявших на их пути опасностей. Онучитывал, что успех актера зависит от его драгоценнейших качеств, неотразимовоздействующих на зрителя. Но он не полагался ни на одно из самых пленительныхактерских свойств, рассматриваемых в отдельности. Он часто наблюдал, как втеатре актер, не обладающий ни большим сценическим вкусом, ни даже большимталантом, увлекал зрителя и вызывал аплодисменты. Немирович-Данченко искалразгадку и такого успеха, хотел понять его коренную причину. Он никогда не верилв то, что успех возникает из ничего, на пустом месте и является толькосвидетельством непонимания зрителя. Успех актера всегда был обусловлен в еговосприятии рядом положительных качеств, хотя бы эти положительные качествабыли опутаны массой привходящих, ненужных моментов. Он угадывал тогда причинууспеха или в личном обаянии актера, которое прорывалось сквозь самыештампованные приемы и увлекало зрителя, начинавшего привыкать к этиминдивидуальным штампам актера; или в эмоциональной заразительности актера, вего темпераменте, который, будучи направлен даже в неверную сторону, потрясалзрителя, и зритель, побежденный стихийным напором темперамента, вслед заактером пренебрегал содержанием пьесы и образа; или в уверенной сценическойтехнике, которая давала иллюзию жизненной правды и обманывала зрителя; но вэтих случаях всякий раз, покидая театр и разбираясь в своих впечатлениях,зритель чувствовал ущербность и односторонность полученного им в театревпечатления, по существу только театрального, а не подлинно жизненного и неидейно насыщенного.

Репетируя, Немерович-Данченкопомогал актёрам раскрыть все тончайшие переживания и мысли образа. Егоувлекательные беседы, полные неожиданных сравнений, тут же переходили внепосредственные действия. Актёр, по законам МХАТ, отнюдь не «играя образа» или «результата», где-то всвоей фантазии уже знал конечную цель,которая его манила и увлекала. Нимерович-Данченко смело вёл актёра к еёосуществлению.

Он очень часто обращался к актёрам напрекрасном языке образов и сравнений, будил в актёре необходимые жизненные и поэтические ассоциации, расширял его знаниежизни и наталкивал его на великолепные по простоте и яркости сценическиеприёмы, которыми и может быть передана жизнь.

В его работе с актёром не было нипринуждения, ни учительства. Он заставлял актёра жить крупно, ярко и сильно.

Владимир Иванович Немирович-Данченкоумер восьмидесяти пяти лет. Смерть застигла его в разгаре непосредственнойтворческой работы и новых, далеко простирающихся замыслов.

Когда, удивляясь блеску его ума,увлекательности его репетиций, стремительному чувству новизны, его частоназывали молодым,— в этом не было фальшивого преувеличения. Да, он былдействительно молод со своей ненасытимой жаждой жизни, которая побеждаластарость. Ему можно было' позавидовать. Вряд ли кто-либо другой из представителейрусского сценического искусства так полно прошел свой творческий путь. Это былажизнь, богатая переживаниями, успехом, славой,— жизнь, увенчанная признаниемнарода и правительства.

Никогда не останавливаясь надостигнутом, он всегда смотрел вперед. Чем ближе он подходил к цели, темболее ясной и достижимой она ему виделась, тем интереснее и увлекательнеестановилась ведущая к ней дорога и тем больше просторы открывались перед ним.

Его интересы были всеобъемлющи. Мимоего внимания не проходила ни одна деталь общественной жизни и быта, а тем болееискусства.

Назначение Немировича-Данченкопредседателем Комитета по Сталинским премиям в области искусства и литературыбыло воспринято советской общественностью как естественное и органическое — нетолько в силу его положения старейшины русского театра, но еще более в силу егоавторитета во всех областях искусства.

Онвсегда жадно следил за ростом молодежи, появлениемолодого дарования волновало его и вызывало напряженный интерес.

Человек твердой воли, прозорливого ума, тонкий психолог,Немирович-Данченко умел привлекать в театр разнообразных представителейискусства и, увлекая их своим замыслом, в свою очередь находил в них для себяопору и помощь. Молодые советские драматурги Афиногенов и Корнейчук, композиторыДзержинский и Хренников, художники Дмитриев, Вильяме и Волков стали спутникамиего творческих исканий. Как бы обновляясь от соприкосновения с молодежью, онсам вел ее за собой, за своими планами и мыслями. И она платила ему ответнымчувством уважения, восхищения и благодарности.

Но, увлекаясь и убеждая, соглашаясьили опровергая, Немирович-Данченко обладал несомненным преимуществом — он умелоотсеивал не нужное и с особой проницательностью углублялся в самое важное иценное в пьесе, в актерском исполнении, в работе художника. Он приходил кнеобходимому и правильному для дела выводу порою а спорах, никогда недогматически, всегда внимательный к собеседнику, в особенности если встречал вего лице принципиального противника. Он всегда стремился не только найти зерноистины, но и убедить, повернуть 'на верный путь своего оппонента.

Молодежь чувствовала в беседе и работес ним разность возрастов и силу авторитета, но не различие интереса к жизни.Никто не умел так, как он, поддержать творческие намерения, так настойчиво; иупорно проверять крепость замысла художника. Многие режиссеры и авторы невыдерживали испытания его требовательной критики. Но если они это 'суровоеиспытание выдерживали, то холод анализа сменялся у Немировича-Данченкотворческим увлечением. И тогда художник, кто бы он ни был — актер, драматург,режиссер, живописец,— уже видел в Нсмировиче-Данченко близкого товарища,который всегда поможет добрым практическим советом.

Ради театра прожил свою большуюжизнь Немирович-Данченко. Он много мечтал, любил и умел мечтать. Каждыйпройденный им шаг укреплял его веру в искусство. Он уже видел двери своихтеатров раскрытыми для Шекспира и для Чайковского, для высокой трагедии впоэзии и в музыке. Достигнув восьмидесятилетнего возраста, этот художник,когда-то открывший Чехова русскому театру, вновь раскрыл Чехова Советскойстране. Режиссер, заслуживший горячую признательность Горького за оказаннуюему творческую помощь при его первых драматургических опытах, он в советскиегоды дал непревзойденный образец социального истолкования пьес великогопролетарского писателя. Наш современник, он воплотил в театре лучшиепроизведения советской драматургии, создал сценические образы Ленина иСталина. Не было крупного события в нашей общественной жизни, на которое бы онактивно не откликался. Он утверждал на сцене поэзию нашей эпохи.

Великий советский художник, народныйартист СССР, лауреат Сталинской премии, он на склоне своих лет смотрел не всвое блистательное прошлое, обогатившее русский театр драгоценнымидостижениями,— он смотрел в будущее, связанное для него неразрывно с победойего Родины.

<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-fareast-theme-font:minor-fareast;mso-ansi-language:RU; mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Список постановокВл.И. Немировича –ДанченкоВ Московском Художественном Театре.

1898-1899г.

«Счастье Греты» Э. Мариотта

«Чайка» А.П. Чехова (вместе с К.С. Станиславским)

1899-1900 г.

«Дядя Ваня» А.П.Чехова (вместе с К.С. Станиславским)

«Одинокие» Г. Гауптмана ( вместе с К. С.Станиславским)

1900-1901г.

«Три сестры» А.П.Чехова ( вместе с К. С.Станиславским и В. В. Лужским)

1902-1903г.

«На дне» М. Горького (вместе с К. С. Станиславским)

1903-1904г.

«Юлий Цезарь» В. Шекспира.