Реферат: Библейские мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова
Министерствообразования Российской Федерации
Чувашскийгосударственный педагогический институт им.И.Я.Яковлева
<img src="/cache/referats/10254/image001.gif" v:shapes="_x0000_s2050">
Филологическийфакультет
Кафедралитературы
Библейские мотивы
в творчестве М.Ю.Лермонтова
Дипломное сочинение
студентки V курса
Михайловой Ирины Петровны
Научный руководитель -
доцент кафедрылитературы
Агапова Н.Г.
Чебоксары- 1996
Содержание
страница
Введение
3
Глава I. Лермонтов и Библия
10
§ 1. М.Ю. Лермонтов и мир Ветхого Завета
10
§ 2. Апокалипсис, его основные мотивы в творчестве Лермонтова
29
Глава II. Молитвенная лирика Лермонтова
38
Заключение
57
Библиография
60
Введение
М.Ю. Лермонтов — очень сложноеявление в истории литературной жизни России. Поэт, проживший всего 26 лет и оставивший относительно небольшоелитературное наследство, до сих поростается неразгаданной и до конца непонятой личностью. В литературнойкритике творчества Лермонтова, начиная с прижизненных публикаций и кончаясегодняшним днем, можно наблюдать острую борьбу мнений, подчас полностью противоположных,искусственные выпрямления, идейные затемнения и неизбежное проявлениеисторической ограниченности - черты, в которых отразился ходразвития русской истории и русской культуры со всеми его противоречиями.
Гоголь, со слов Жуковского,определил существо лермонтовской поэзии словом «безочарование» [30,1]. Люди различных эпох, различного душевного строя, умственных сил, религиозных устремлений сходились в общем«безочаровании» от Лермонтова. Гоголь в статье о русской лирике уделил Лермонтову места менее, чемЯзыкову. Ценитель и друг Жуковского, Пушкина, Гоголя Плетнев дал такую оценку Лермонтова: «Это был после Байрона и Пушкина фокусник, который гримасами своимиумел толпе напомнить своих предшественников. Придет время, и о Лермонтовезабудут» [30,2]. Такое мнениеразделялось едва ли не большинством знавших Лермонтова людей. Иван Аксаков: «Поэзия Лермонтова — этотоска души, болеющей от своей собственной пустоты вследствие безверия иотсутствия идеалов» [30,2]. Достоевский выразился про своего Ставрогина:«в злобе выходил прогресс даже против Лермонтова»[30,2].Вл.С.Соловьев только завершил историю всеобщего “безочарования”Лермонтовым, устрашась за религиознуюсудьбу того, в котором «демонкровожадности» к концу жизни уступил «большую часть своей силы своему брату, „демонунечистоты“. Он определил религиозную судьбу Лермонтова, как гибель, а долгчитателей увидел в том, чтобы обличениемдемонизма, обуявшего Лермонтова»демона гордости", «уменьшить хоть сколько-нибудь тяжесть,лежащую на этой великой душе” [30,2]. Из приведенных мнений следует, что вопросо своеобразном религиозном мировоззрении Лермонтова возник, уже по мере выхода в свет его произведений.
В.Г.Белинский, поначалу также принадлежавший к этому лагерю, впоследствии переменил свое мнение о Лермонтове. Собственно с его работ и началось изучениетворчества Лермонтова в литературоведческом плане.
Очень важны в раскрытиилермонтовского творчества статьи о немАполлона Григорьева, боровшегося с Лермонтовым, тяготевшего к нему и во многом глубоко егопостигавшего. Также как и Шевырев онборолся с „гордыней духа“,занесенной с Запада.
Детализированное изучение Лермонтовав духе старой академической наукиначалось главным образом в последние десятилетия ХIХ века и было продолжено внашем столетии. Сторонники этоговоззрения видели в Лермонтове крайнего индивидуалиста, выразителя „чисто отрицательного взгляда“,скептического романтика, сомневающегося во всех человеческих ценностях иопирающегося на чужие — отечественные и западноевропейские — образцы, в которых такое миропонимание представлялосьхудожественно закрепленным. Работы о жизни и творчестве Лермонтова представителей этойнауки А.Н. Пынина, П.А. Висковатова,В.Д. Спасовича, Д.И. Абрамовича, Н.А. Котляревского и др. знаменуют новый этапв исследовании поэта. Среди различных тем и разработок рассматривается и вопросо религиозности поэта и его байронизме, демонизме. Затрагивается также проблемарелигиозного воспитания Лермонтова в доме его бабушки Е.А. Арсеньевой.Трудами названных выше ученных (особенно трудами Висковатого) был накоплен и частично, по мере сил, обобщен большой материал фактови наблюдений, без которого наше знание оЛермонтове и общее представление о нем были бы значительно беднее.
В 1892-1894 г.г. в Казанском университете А.А. Царевский читает лекции и произноситторжественные речи о Православии и о значении русской словесности внациональном русском образовании. Царевского интересует, почему в Россиинаблюдается недостаточная читаемость произведений Лермонтова? Совместимы ли понятия религиозности и народности Лермонтова [92,13]?
В последние предреволюционные годы публикуют свои работы такие исследователи творчества Лермонтова какС.Н.Дурылин „Судьба Лермонтова“, Л.П.Семенов „Лермонтов и Библия“, М.Никитин»Идеи о боге и судьбе в творчестве М.Ю.Лермонтова”, С.В.Шувалов«Религия Лермонтова»[см.библ.].
Все эти работы можно назвать первымиосновательными, специализированнымиисследованиями, в которых авторы решаютодин и тот же вопрос, обозначившийся ещепри жизни поэта. Каково жедействительное отношение Лермонтова к Богу, к Библии; верит ли он в судьбу; откуда берет свои истоки воинствующаябогоборческая, демоническая лирика, и как в то же время появляются лучшиеобразы традиционной молитвы ко Всевышнему в его творчестве?
Л.Семенов отмечает в своейработе серьезное влияние Библии на творчество Лермонтова. Она помогает поэту «в минуту жизнитрудную», к ней он обращается в поисках новых мотивов. С.Н.Дурылин считает, чтоЛермонтов в конце своего творческого пути устает отдемонического начала в своей душе и приходит к написанию «чудных молитв», чистых, светлых,полных веры, надежды и любви.
Параллельно с такими воззрениямипродолжает набирать обороты богоборческая, антирелигиозная направленность в исследованиях творчестваЛермонтова. Начало свое она берет из высказываний Герцена и Добролюбова. Ещеодним крайним выражением поляризации мысли в подходе к Лермонтову явилсяформализм. Формалисты стали рассматривать стихотворения лишь с их структурной и звуковой стороны (те же самые молитвыими оценивались с точки зрения строфики, размера, совершенно не обращалось внимание на их идейно-эмоциональный план). Такой подход можно наблюдать и в советскомлитературоведении. К формалистскимотносится книга о Лермонтове Б.Эйхенбаума (1924 года).
Второе и третье десятилетия ХХ века(повлияла Октябрьская революция) характеризуются исключительно острым столкновением идеологий иметодологий. Но приблизительно к концу 30-х годов острый антагонизм в толковании Лермонтова исчезает: точки зрения и подходы исследователейсближаются. Начинается синтетическое, многостороннее изучение поэта с учетом всех прежних достижений, но идейно однобокое. Лучшие лермонтоведы,такие как Л.Я. Гинзбург, Е.Н. Михайлова, И.Л.Андроников, В.А. Мануйловпредпочитают не затрагивать темубиблейского влияния на поэта. А если и касаются ее, то лишь бегло, поверхностно, с точки зрениябогоборческой направленности. Архипов всвоей книге «М.Ю.Лермонтов. Поэзия познания и действия» пишет обатеистическом мировоззрении поэта. «При всех видимых или кажущихсяпротиворечиях и отступлениях у Лермонтова была стройная атеистическаяфилософия, нашедшая в лирике и поэмах богоборческую формулу выражения. В русской поэзии всегда велись ожесточенныесхватки с Богом (Полежаева, Есенина,Маяковского). И едва ли будет ошибкой сказать, что поэзия богоборчества имела ввиду не столько царя небесного, сколько земного»[7,65].
В 60-х же годах появляютсяисследования, названия которых говорят сами за себя: «Антирелигиозные иантиклерикальные идеи в русской литературе ХIХ века» Н.В.Карпова иМ.Ю.Попова [40] и «М.Ю.Лермонтов — обличитель церкви и религиозных догматов»А.П.Рубановича [ 80].
В1981 году выходит в свет«Лермонтовская энциклопедия», где появляются отдельные статьи: «Религиозные мотивы», «Библейские мотивы», «Богоборческиемотивы» и«Демонизм», все они тесносоотнесены друг с другом [47].
В постперестроечное время вновьстали появляться статьи и заметки в журналах, комментирующие связь Лермонтова с Библией на примерах одного или группыстихотворений. Появились новыеисследования: Котельникова «Христианские мотивы у русскихпоэтов»[43]; Т. Жирмунской «Русские поэты и Библия»[34]. Кромеэтого стали публиковаться в литературных газетах статьи, изданные на западенашими русскими эмигрантами (статья И. Лукаша о цикле стихотворений-молитв уЛермонтова).
Таким образом, не трудно заметить,что в литературоведении (лермонтоведении) вновь возникает пристальный интерес кэтой проблеме, делаются попытки, пустьпока на материале отдельных произведений, исследовать вопрос, интересующий многих. Для критиков здесьоткрывается поле для дальнейшей деятельности. И данная работа- это лишь маленькая попытка на основе всего имеющегося на сегодняшний день материалаобозначить и рассмотреть основные, наиболее важные, моменты противоречивого лермонтовского отношения к Библии.
Название работы — «Библейскиемотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова» — весьмараспространенно и многозначно. Самтермин «мотив» несет на себе отпечаток условности и недостаточнойопределенности. В литературоведческих словарях нет единого, точного определенияэтого термина.
В Лермонтовской энциклопедии (1981г.) дается следующее определение: «Мотив — (от французского motif — мелодия, напев) — устойчивый смысловой элементлитературного текста, повторяющийся впределах ряда фольклорных (где мотив означает минимальную единицусюжетосложения) и литературно-художественныхпроизведений».
Мотив может быть рассмотрен вконтексте всего творчества одного или нескольких писателей, какого-либо литературногонаправления или литературы целой эпохи, а также отдельного произведения. Впоэзии воплощается в ведущих темах, символах, сюжетных ситуациях, образах [47].
Распространившись на сферуисследований индивидуального творчества и став актуальным аспектом современноголитературоведческого анализа, термин «мотив» все более утрачиваетсвое прежнее содержание, относившееся к формальной структуре произведения: изобласти «строгой» поэтики он переходит в область изучениямировоззрения и психологии писателя (или даже психологии творчества). Мотивами стали называть и характерные для поэта лирические темы иликомплекс чувств и переживаний, а также константные свойства его лирическогообраза, независимо от того, находили ли они соответствующее выражение в какой-либо устойчивой формуле. В этом смысле термин «мотив» широкоиспользуются в исследованиях поэзии и в современном лермонтоведении. Именно втаком расширенном варианте и будет использоваться этот термин в данной работе.
Творчество Лермонтова представляетсобой несомненное и органическое единство, естественно, что и мотивы его лирикивзаимосвязаны, тесно переплетены друг с другом, часто “просвечивают” один черездругой.
Формулировка «Библейские мотивы» включает в себя, на правах обобщающей, такие мотивы, как христианские, евангельские, т.к. эти названия берут свое начало из книг Нового Завета. Здесь же пойдет речь и о религиозных и богоборческих мотивах, которые в Лермонтовской энциклопедии выделеныв отдельные статьи, но без которыханализ влияния Библии на Лермонтова будет неполным, потому что только в совокупности микроанализовраскрывается объемность и целостность миросозерцания поэта, его отношение кжизни и Богу.
Библейские мотивы относятся к философско-символическим мотивам. Библейские мотивы могут быть также своеобразным историко-культурнымкомментарием к лермонтовским текстам.
Библейские мотивы входят в поэзиюразными путями, получают разную художественную разработку. Но они всегда даюттворчеству духовно восходящее направление, ориентируют его на абсолютно ценное.
У наших поэтов это принимало ипринимает несколько форм, зачастую сочетающихся в одном произведении.
Во-первых, форму лирическогопереживания, религиозных состояний и настроений в многообразии и их интимно-психических оттенков. Стихи рождаются или могут рождаться измолитвенных движений души. Точно так жепокояние, вера в милосердие Божие,надежда на спасение, христианская любовь, мистическое созерцание, пророческоепрозрение — всему этому поэзия умеет дать богатое смыслом и эмоциональнымикрасками выражение.
Во-вторых, форму поэтическоговоплощения идей о Боге, о мироздании, очеловеке как образе и подобии Божием.
В-третьих, форму художественногоистолкования лиц и сюжетов из Библии.
В-четвертых, форму отображения живойрелигиозной жизни нации, еерелигиозно-мистического опыта, нравственных и эстетических идеалов, воспринятых русскимсознанием из библейских источников (из православия).
Конечно, черты мировосприятия, умственного склада, литературного вкусаналагают свою печать на разработку этих мотивов каждым поэтом. В ней можетпреобладать гармоническое, примиряющеезвучание или, наоборот, драматически обостряться противостояние истины и лжи,праведности и греховности, веры и неверия. Один поэт благоговейно приемлет мирБожий, другой, как библейский Иов,обращает к Богу вопросы о причинах и целях творения, вопросы, нередкоисполненные сомнений и скорби.
Именно таким противоречивым, религиозным и борющимся, пытающимся понятьнепознанное и был М.Ю.Лермонтов.
И кто знает, не скажет ли Бог судьямЛермонтова, как друзьям Иова:
«Горит гнев Мой за то, что выговорили о Мне не так верно, как раб мой Иов»-раб Мой Лермонтов" (Мережковский).
Итак, целью данной дипломной работы является исследование библейских мотивов, их места и роли втворчестве Лермонтова.
Цель определяет задачи работы:
1. Выявить основные библейские темы,образы, сюжеты, идеи и определить их место в поэтической системе Лермонтова.
2. Проанализировать функции сюжетов, образов, цитат из Ветхого Завета и последней книги Нового Завета - Апокалипсиса в творчестве Лермонтова.
3. Рассмотреть влияние Библии нетолько на содержание произведений(образы, мотивы, сюжеты), но и на форму литературных творений Лермонтова.Произвести целостный анализ стихотворений-молитв поэта.
Поставленные задачи помогаютпоследовательно выстроить текст дипломной работы, т.е. определить ее структуру.
В I-ой главе — «Лермонтов иБиблия» — представлены общие сведения о влиянии Библии на Лермонтова; раскрывается противоречивое отношение поэта к Богу; дается сопоставительный анализ отдельных стихотворений или цитат из них и библейскихтекстов:
— ветхозаветных книг, к которым, как замечено исследователями,больше тяготел Лермонтов (I.1);
— книги Нового Завета — Апокалипсиса(I.2).
Во II-ой главе — «Молитвеннаялирика Лермонтова» — раскрывается своеобразие молитвенного жанра втворчестве поэта и анализируются егостихотворения-молитвы.
В заключении сделаны выводы по теме.
Глава I. Лермонтов и Библия
§ 1. М.Ю.Лермонтов и мир Ветхого Завета
Жизненно-поэтическое мышлениеЛермонтова, с детства соприкасавшегося с религиозно-молитвенным обиходом в домесвоей бабушки Е.А. Арсеньевой, былоприобщено к кругу образов «Писания» (Библии) даже в большей мере, чем умозрениемногих других крупных фигур романтизма. Так, Лермонтову чужд внебиблейский пантеизм йенскихромантиков или П.Б.Шелли, увлечение магической стихией у первых и интерес к античному мифу у второго (например, образ Прометея).
Вся внутренняя жизнь Лермонтовапротекает как бы в присутствии и передвзором личного бога Библии, которогопоэт именует, в соответствии с книгойБытия:
«создателем мира»[1,I,118],
«творцом природы»[1,III,491],
в одной изранних редакций “Демона” вспоминается:
Святойвеликий час,
Когдаот мрака отделился свет [1,III,511], -
такие жестроки можно найти в Бытие 1.3-4: «И отделил Бог свет от тьмы». Всветлые минуты своей жизни поэт слагает дивные гимны Создателю прекрасной,величественной вселенной. В стихотворении «Кладбище» [1,I,118]:
Над головой
Жужжа, со днем прощается игрой
Толпящиеся мошки, как народ
Существ с душой, уставших отработ!..
Стократ велик, кто создал мир!велик!..
Сих мелких тварей надмогильный крик
Творца не больше ль славит иногда,
Чем в пепел обращенные стада?
Чем человек, сей царь над общимзлом,
С коварным сердцем, с ложнымязыком?..
Развеэто не то же, что некогда сказал Давид:«Всё дышущее да хвалит Господа»? (Псалом СL,6).
Мцыричудилось, будто какие-то голоса шептались по кустам
Отайнах неба и земли;
И всеприроды голоса
Сливалисьтут; не раздался
Вторжественный хваленья час
Лишьчеловека гордый глас [1,III,439].
Вся природаславословит Бога:
«Давосхваляет Его небеса и земля,
моряи все, движущееся в них» (Псалом LХIХ,35).
В ясный день, когда всюду царит тишина, поэт созерцает внебесах Бога:
Когдаволнуется желтеющая нива,
Исвежий лес шумит при звуке ветерка,
Ипрячется в саду малиновая слива
Подтенью сладостной зеленого листка;
Когдаросой обрызганный душистой,
Румянымвечером иль утра в час златой,
Из-подкуста мне ландыш серебристый
Приветливокивает головой;
Когдастуденый ключ играет по оврагу
И,погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечетмне таинственную сагу
Промирный край, откуда мчится он,-
Тогдасмиряется души моей тревога,
Тогдарасходятся морщины на челе,-
Исчастье я могу постигнуть на земле,
И внебесах я вижу бога… [1,II,24]
Этонапоминает пророка Илью, которому Богявился не при вихре, не при землетрясении или в огне, а в таинственной тишине. Лермонтов говорит оветерке, Библия — «о веянии тихого ветра»(I кн. Царств, ХIХ, 11-13).
Но могучий как Яаков (и хром, как он), поэт не раз дерзал вступать в богоборчество. Егорелигиозно-богоборческие переживания отличаются большой непосредственностью и внутренней независимостью. И это естественно для романтика-бунтаря, склонного презирать «суеверное»послушание толпы и разговаривать с «высшей силой» на равных,отстаивая свою личную исключительность и достоинство.
На Бога при случае возлагает Лермонтов ответственность за несовершенства миропорядкаи надломы в собственной жизни.
Бог представляется ему по-библейски«всесильным»- это тот, кто может, но не хочет ответитьблагославляющим «да» на бурные притязания поэта, хотя в иных случаях это всемогущество промыслителя дляЛермонтова как бы ограничено соприсутствием демонического мирового начала.
Короче всего «кредо» Лермонтова выражено в юношеской драме«Испанцы» [1,IV,21]: “… верь, что есть на небе бог — и только! Ясам не верю больше этого!” И действительно поэт постоянно сомневается в прочихсущественных принципах библейской веры. Так, в той же драме«Испанцы» можно увидеть сомнение автора в благости провидения:
«Богзнал заране всё: зачем же он не удержал судьбы?..
Он нехотел!» [1,IV,97].
В словах Демона: «Ждет правыйсуд: простить он может, хоть осудит» [1,III,474], — чувствуетсясомнение в милосердии божием. Но в своем отношении к божьему суду Лермонтов в разных своих произведенияхпротиворечит сам себе. В стихотворении«Смерть поэта» [1,II,17] он твердо уверен в честности и справедливости божьего суда:
Ноесть и божий суд, наперсники разврата!
Естьгрозный суд: он ждет;
Он недоступен звону злата,
Имысли и дела он знает наперед.
Противоречит поэт и в вере взагробную жизнь. Так, строки из стихотворения «Не смейся над моейпророческой тоскою» [1,II,30]:
Ноя без страха жду довременный конец.
Давнопора мне мир увидеть новый, -
дают правополагать, что Лермонтов уверен в загробном существовании. А вот другиепроизведения говорят об обратном. Лермонтов сомневается в загробной жизни и встихотворении «Слова разлуки повторяя»:
Словаразлуки повторяя,
Полнанадежд душа твоя;
Тыговоришь: есть жизнь другая,
Исмело веришь ей… но я ?..
Оставьстрадальца!- будь покойна:
Где бни был этот мир святой,
Двухжизней сердцем ты достойна!
А мнедовольно и одной.
Томуль пускаться в бесконечность,
Когоизмучил краткий путь?
Меняраздавит эта вечность,
Истрашно мне не отдохнуть!
Ясхоронил навек былое,
И нето будущем забот,
Землявзяла своё земное,
Онаназад не отдает!.. [1,I,371]
и в финале драмы «Menschen undLeidenschafen» («Люди и страсти»):
Юрий: Мыникогда, никогда не увидимся.
Любовь: Если не здесь, то натом свете...
Юрий: Друг мой! нет другого света... есть хаос… он поглощает
племена… и мы в нёмисчезнем… мы никогда не увидимся...
разные дороги… нет рая — нетада… люди брошенные бесприютные созданья [1,IV,181].
Говоря обо всем этом, Лермонтов прибегает то к яростным сарказмам,то впадает в тон усталой иронии. И все же, какова бы ни была дерзость егосомневающейся и отрицающей мысли, ценностный мир поэта в значительной степени организован вокруг остропрочувствованной библейской символики с её антитезами райского сада и адскойбездны, блаженства и проклятия, невинности и грехопадения.
Тексты Лермонтова обнаруживают следы внимательного чтениябиблейских книг обоих заветов. Ветхий Завет- это так называемая Иудейская Библия, написанная на древнееврейском языке и включающая описание зарождения иразвития жизни на земле до рождения Иисуса Христа. Новый завет — это собственно христианскаячасть Библии.
Среди черновых заметок, сделанных назаре поэтической деятельности, лермонтоведы нашли такую: «Демон».Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне ( из Библии). Еврейка. Отец слепой. Он в первый раз видит её спящую. Потом она поет отцу простарину и про близость ангела — как прежде. Еврей возвращается на родину. Её могила остается на чужбине"[1,V,348].
Лермонтов нередко употребляетбиблейские собственные имена:
· Аарон: «служитель Аарона» [1,III,55]
«премудрый пастырь Аарон» [1,II,20]
· Авраам: «Нет, Аврааму было легче самому
наИсаака нож поднять, чем мне [1,IV,118].
· Адам: „внук Евы иль Адама“[1,III,365]
„она не одному Адамову внукувскружила голову“ [1,IV,185]
· Ева: „Евы дочь“ [1,III,395]
· Израиль: „плачь, плачь Израиля народ“[1,I,145]
О, Израиль,
Израиль!..ты скитаться должен в мире,
тебяпреследуют стихи даже [1,IV,68]
· Иуда: Отовсюду
Гоняли наглого Иуду [1,III,57]
Пришло Иуде наказанье [1,III,57]
Иуда! мыслит мой улан [1,V,189]
„За тридцать серебрянников продал
ИудаХриста...“ [1,IV,151]
„Поцелуй Иуды“ [1,V,51]
· Каин: „один, всегда один, отверженный, какКаин, Бог знает, за чьё
преступленье“ [1,V,104]
· Моисей: Отец мой сказал, что закон Моисея
Любитьзапрещает тебя [1,I,385]
„закон Моисея не существовал прежде земли“[1,III,145]
· Павел: „послание апостола Павла“[1,V,49]
· Соломон: Когда бы Тирзу видел Соломон,
Товерно б свой престол украсил ею,
Уног ея и царство, и закон,
Иславу позабыл бы… [1,III,376]
„Я говорил о царе Соломоне, который воспевал умеренность
исоветовал поститься, а сам был не изпоследних скоромников [1,III,150].
Это конечно же не полныйсписок, а только лишь некоторые яркиепримеры из него. В произведениях поэтаможно найти ещё много библейских имен: Исаак, Саул и другие.
Характерно также употребление географических названий.
· Иерусалим (Ерусалим, Солим):
“ветвь Ерусалима» [1,II,18]
«Клянусь Ерусалимом» [1,IV,24]
Солима бедные сыны. [1,II,18]
«Пророк рождён в Ерусалиме» [1,IV,75]
Плачь, Израиль! о, плачь! — твой Солим опустел!.. [1,IV64]
· Иордан: У вод ли чистых Иордана [1,II,18]
· Ливан: На гордых высотах Ливана [1,III,150]
Ещёу ног Ливана тишина.
Ночной ли ветер в горах Ливана
Тебя сердито колыхал? [1,II,18]
· Мертвое море: «воспоминанья? да, но какие? горькие, обманчивые,
подобноплодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые
блистаярумяной корою, таят под нею пепел, сухой, горячий
пепел!» [1,V,321]
· Палестина: «ВеткаПалестины» [1,II,18]
«на холмах Палестины» [1,III,193]
· Сион: Не раз в Сион они ходили [1,I,79].
Библия внушила поэту то гуманноеотношение к евреям, которому он былверен всю жизнь и которое нашло отражение в его произведениях: «Плачь, плачь, Израиля народ!», трагедия «Испанцы», «ВеткаПалестины».
В «Вадиме» поэт говорит о душах, которые “подобно выкрашенным гробам притчи”. Наружность их — блеск очаровательный, внутри- смерть и прах". Это изЕвангелия. Матфей, 23.27. В«Княгине Лиговской» и в «Герое нашего времени» точно такимже образом брошены иронические блики на описания светского быта: души, старыхкокеток «подобны выкрашенным гробам притчи» [1,V,109].
В «Герое нашеговремени»: «В тот день немыевозопиют, и слепые прозрят» [1,V,231]. Быть может, это из Исайи, гдеесть такие слова: «Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих услышат;Тогда хромой будет прыгать, как олень, и язык немого будет петь»(Исайя,35.6).
Но у Лермонтова сравнительно немногочисленны цитаты или аллюзии, которыми авторпользуется просто как поговорками. В большинстве же случаев Лермонтов глубоко проникает в дух названных источникови напряженно переосмысливает те или иные эпизоды.
Интерес поэта к миру Ветхого Завета роднит его с Байроном (Л. Гроссман). Существует и другая точка зрения. В.Т. Олейник считает, что «по всейвероятности, Лермонтов прочиталанглийскую дилогию Мильтона о рае не позднее 1828 г. И так называемый „библейский пласт“в поэзии Лермонтова, начиная с 1829г., представляет собой не столькохудожественную обработку общехристианских мотивов и образов, отражающуюзнакомство юного поэта с текстом священного Писания и с литературной традициейрусского православия, сколькоинтерпретацию тем и художественных деталей, восходящих к „библейскимпоэмам“ Мильтона»[74,299]. Такое мнение весьма спорно, но оносуществует, и его надо принимать во внимание. Несерьезно, конечно, полагать, что «Потерянный и возвращенный рай» произвелна Лермонтова такое впечатление, что тот потом всю творческую жизнь только и делал, что занимался переложением и интерпретациейхудожественных тем и образов из этой поэмы. «Библейский вопрос» Лермонтова куда шире и сложнее. За ним стоит жизненно-поэтическое мышлениепоэта, его мировоззрение, духовное развитие и всепоглащающая борьба двух начал: Добра и Зла.
Грандиозная мистерия книги Бытия,сказания о «праотцах», царях и пророках как некие основополагающие образцы жизненного драматизма,сосредоточенность на народной судьбе и народной истории, тон прямодушной ответственнойсерьезности («стиль библейский и наивный», по лермонтовскому определению из письма кК.Ф.Опочину, 1840г.) — все это импонировало европейским романтикам и младшим«архаистам» ( в том числе А.С. Грибоедову, В.К. Кюхельбекеру идр.), высоко ценившим«псалмопевческую» традицию М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина.
Обращение Лермонтова к эпизодамбиблейских сказаний типологически находится внутри этой тенденции. Но можновыделить темы из Ветхого Завета, вызывавшие у него не столько литературный икультурно-эстетический, сколько лично-психологический отклик.
Первая тема — тема чудесной сверхчеловеческой мощи. Продолжая традиции своих знаменитыхпредшественников, в особенности Пушкина А.С., Лермонтов сопоставляет поэта поэтой линии часто с пророком, и даже с самим творцом.
Строка из стихотворения«Поэт», 1838г.: «Твой стих, как божий дух, носился надтолпою» [1, П,42] вызывает в памяти картину сотворения мира:
«Земляже была безвидна и пуста,
итьма над бездною; и Дух Божий
носилсянад водою» ( Бытие, 1.2).
Другими словами, призвание поэта — влиять на народную толпу так, как повеления бога благоустраивают первозданныйхаос.
Почти такая же власть может исходитьи от демонической и потому в чем-то богоподобной личности. Так, Вадим, главанародного бунта, из одноименного романа Лермонтова, наделен сверхчеловеческим могуществом вождя. Толпарасступается перед ним, «как некогда море, тронутое жезлом Моисея»(сравн. Исход 14:5-21: «Вскоре, когда израильтяне вышли на берег Чермного(Красного) моря и им некуда было бежать, египтяне стали настигать их... Бог повелел Моисею протянуть руку с жезлом к морю. Когда Моисейпротянул свою руку, то Господь погнал морские воды сильным восточным ветром,так что в течение ночи часть моря перед израильтянами сделалась сушей, воды как бы расступились перед ними. И пошливсе потомки Израилевы среди моря по суше, а вода же была им стеною по правую илевую сторону.»).
Тому же чудотворному Моисееву жезлу,высекающему воду из скалы, уподоблено поэтическое вдохновение, способноепреобразить даже «отвратительный предмет» [1,II,20]; этим величественным библейским сравнением Лермонтовнеожиданно завершает шутливое и не вполне пристойное послание «Распискупросишь ты, гусар» [правда здесь, по мнению лермонтоведов, поэт неточен или сознательно контаминирует двебиблейские легенды: «Ударил в скалу жезлом своим» Моисей, «и потекло много воды» (Числа 20:8-11); «жезл Ааронов... расцвел, пустил почки, дал цвет и принесминдалины» (Числа 17.8)].
Соединение достаточно легкомысленногосодержания с библейской образностью придает стихотворению дополнительный оттенок поэтического озорства, свойственногоюнкерским стихам.
Несмотря на простоту и сдержанность стихотворения «Пророк» (1841г.) — одной из вершин лермонтовской лирики,стилистически как бы изъятого из круга библейских ассоциаций по мнению многих,в этом стихотворении тоже ярко выражено влияние Библии. Каждая фразастихотворения опирается прямо или косвенно на библейское сказание иодновременно имеет острый злободневный смысл, поэтически точна, конкретна и вместе с тем символически многозначна.
По мнению О.В. Миллер [47,449] возникновение стихотворения,по-видимому, связано со спорами, которые Лермонтов вел с В.Ф. Одоевским по вопросам философии и поэзии. На первом листезаписной книжки, подаренной им поэту перед отъездом на Кавказ, Одоевскийнаписал несколько евангельских изречений. Одно из них (из апостола Павла)касалось темы пророка и соответствовало религиозно-просветительским взглядамОдоевского: «Держитеся любове, ревнуйте же к дарам духовным дапророчествуйте. Любовь николи отпадает». Можно предполагать, что этацитата была непосредственным импульсом к созданию острополемического поотношению к ней стихотворения.
В «Пророке» присутствуетсближение с одной из самых могучих ветхозаветных фигур, издавна пленявшихрусское народное воображение. При чтении строк:
Ивот в пустыне я живу,
Какптицы, даром божьей пищи;
Заветпредвечного храня,
Мнетварь покорна там земная;
Извезды слушают меня,
Лучамирадостно играя... [1,II,145] -
вспоминаютсяне только евангельские «птицы небесные», но и вороны, по повелениюсвыше кормившие в пустыне пророка Илью (3 кн. Царств17:1-6). Т. Жирмунская в своей статье«Библия и русская поэзия» [34],сравнивая пушкинского и лермонтовского«Пророков», пишет, что от победоносного глашатая Бога, носителя высшей истины, не осталось и следа.Лишь мирная, не знающая людских пороков природа внемлет лермонтовскому пророку.А венец тварного мира, человек, знать не хочет никакого пророка. «Шумныйград» встречает его насмешками «самолюбивой» пошлости,неспособной понять высокого, аскетического инакомыслия.
Так же не поняли люди Илью, неповерили в его пророческий дар, в его связь со Всевышним. Библейский мотивпомогает