Реферат: Роман "Пути небесные" как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВЯТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра литературы XXвека

и методики обучениялитературе

Выпускная квалификационная работа

Роман «Пути небесные»

как итог духовных исканий

Ивана Сергеевича Шмелева

Выполнила студентка 5 курса

филологического факультета

И.А.Куклина

Научный руководитель:

кандидат филологическихнаук,

доцент Г.Н. Шершнева

Допущенак защите в ГАК

Зав.Кафедрой     ______________   Лузянина Л.Н.

Деканфакультета      ______________   Лицарева К.С.

«______» ________________ 2001 г.

Киров

2001

Содержание:

Введение…………………………………………..……..……        3

Глава 1 – Путь к вере.Духовные искания……………....…..19

Глава 2 – Отражение духовныхисканий писателя

в егохудожественных произведениях….…….         40

Глава 3 – Роман «Путинебесные»

         3.1. История создания. Прототипы главных героев..        62

         3.2. Жанровое своеобразие романа…………………         70

         3.3. Система образов…………………………..…..…         77

         3.4. Проблематика романа «Пути небесные»..……..         82

Заключение……………………………………..….…………         100

Библиография…………………………………………………       102
<span Arial",«sans-serif»; mso-font-kerning:16.0pt">Введение

<span Arial",«sans-serif»;mso-font-kerning:16.0pt">

Шмелев Иван Сергеевич (1873– 1950) – выдающийся русский писатель и публицист. Яркий представительконсервативно-христианского направления русской словесности, был одним из самыхизвестных и популярных писателей России начала века. После того, как в 1920 г.в Крыму большевиками был расстрелян его сын, — русский офицер, — могилукоторого Шмелев отчаялся найти, писатель в 1922 г. эмигрировал. В изгнании сталодним из духовных лидеров русской эмиграции. Шмелева высоко ценилиИ. Ильин, И. Куприн, Б. Зайцев, К. Бальмонт, Г.Струве. Архиепископ Чикагский и Детройтский Серафим (знакомый со Шмелевым помиссионерской обители преподобного Иова Почаевского на Карпатах) писал о немтак: «Дал Господь Шмелеву продолжить дело заветное Пушкина, Гоголя,Достоевского – показать смиренно-сокровенную православную Русь, душу русскую,Божиим перстом запечатанную» (51,401).

Он не мог жить без живогорусского слова, без чтения русского. Шмелев постоянно писал о России, о русскомчеловеке, о русской душе, затрагивал вопросы монашества, старчества. ДляШмелева тема России была не только главной, но и единственной. Вот почемуШмелев, быть может, острее чем кто-либо другой из русских писателей зарубежья,так близко к сердцу принимал все, что было связано с Россией. По словамБальмонта, лишь Шмелев «воистину горит неугасимым огнем жертвенности ивоссоздания – в образах, — истинной Руси» ( 76 ).

Шмелев много сделал длятого, чтобы вернуть России память о себе, память о давно забытых обычаях иобрядах, о неисчерпаемых богатствах русского языка, о Святой Руси. «Моя жизнь –вся открыта, и мною написанное – мой паспорт. Я больше полувека – русскийписатель и знаю, каков его долг» ( 79 ).

За рубежом И. Шмелеввыпустил более двадцати книг, с годами в творчестве Шмелева центральное местозаняли воспоминания о прошлом – «Богомолье», 1931, «Лето Господне», 1933-48. Зарубежом к нему приходит и мировое признание. Так, Томас Манн, давая в одном изписем Шмелеву (1926г.) оценку повести «Неупиваемая чаша», взволнованно писал «очистоте и граустной красоте, богатстве содержания произведения» и делал вывод,что Шмелев и в любви и в гневе остается на высоте «русского эпоса».

Сегодня происходит не простовозвращение – воскрешение Шмелева-писателя, который еще недавно зачислялсянекоторыми профессорами и словесниками в разряд натуралистов, бескрылыхбытописателей. Феномен Шмелева едва ли не самый удивительный во всемвозвращенном мире русской литературы нашего века.

<span Arial",«sans-serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language: RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Дореволюционная критика

И.С.Шмелев, по утверждению его собратьев по перу – М. Горького, А. Серафимовича, А.Куприна, Н. Телешова, С. Сегреева-Ценского, Л. Андреева, — многихдореволюционных и советских критиков – А. Дермана, Н. Коробки, В.Львова-Рогачевского, Г. Горбачева, Б. Михайловского, О Михайлова, В. Келдыша –является одним из видных представителей русской реалистической литературыначала ХХ века. После публикации рассаказов «В норе», «Распад», «Господин Уклейкин». Горький писалШмелеву «Эти вещи внушили мне представление о Вас как о человеке доровитом исерьезном. Во всех трех рассказах чувствовалась здоровая, приятно волнующаячитателя неврозность, в языке были «свои слова», простые и красивые, и всюдузвучало драгоценное, наше русское, юное недовольство жизнью. Все это оченьзаметно и славно выделило Вас в памяти моего сердца – сердца читателя,влюбленного в литературу, — из десятков современных беллетристов, людей безлица». (13,28,107).

Всероссийскуюизвестность И.С. Шмелев получил после выхода в свет повести «Человек из ресторана»(1911). Однако даже, казалось бы, всеми отмеченный, «Человек из ресторана» неполучил в критике единодушного одобрения. Он, как отмечалось в рецензии «УтраРоссии»    (44), воспринимался различно,в зависимости от «психологии и убеждений» самого критика. Это свидетельствовалоо том, что на поднятые Шмелевым общезначимые проблемы различные слои русскогообщества реагировали неоднозначно.

Изкритической направленности повести некоторыми делался едва ли не революционныйвывод. Это «зеркало великой молодой страны, таящей в себе источник страшнойнеобъятной силы и самых прекрасных возможностей» ( 44 ), — писал рецензентжурнала «Путь» С. Недолин. Н Коробкой назвала ее «общественной сатирой». Бурнопрореагировал на появление повести А. Измайлов, назвавший ее автора «поэтомвсполохов». Этой метафорой он хотел сказать, что художник находится впредощущении тех «тревожных и радужных зарниц», которые уже «сверкнули надрусской жизнью» ( 44). По егомнению, Шмелев сумел заразить читателя «ненавистью к буржуйству», «передатьпрекрасную жалость к народу-партии», воплотить «мерцание другой правды» и,таким образом, стал «летописцем новой России». Критики марксистской ориентациив текстах Шмелева находили революционные лозунги, в его героях подчеркивали«резкое бунтарство». Социал-демократ В.Л. Львов-Рогачевский творчестве писателяотметил «неподдельный демократизм»    (44 ), а в 1912 г. бросил чеканную формулу: «Шмелев – художник обездоленных» (44 ), опровержением которой занялись позже многие его оппоненты. Уточнить,скорректировать этот однозначно социологический вывод взялся критик «УтраРоссии», заметивший, что «демократизм писателя не головной, не интеллигентский,а почвенный и глубокий»          ( 44 ).В критике того времени наблюдалась такая тенденция: каждая общественнаягруппировка стремилась сделать из писателя выразителя своей программы. Поэтомуон в трактовке критиков представал то леворадикальным либералом, тореволюционно ориентированно почвенником. И все же окончательно связать писателяс каким-либо четко выверенным общественным идеалом не удавалось. В каждом новомсвоем произведении Шмелев оказывается непредсказуемым, неожиданным. Нередко этовызывало раздражение у многих критиков, которые стремились дать ему раз инавсегда устойчивое определение, утвердить единообразный подход к еготворчеству. Может быть, потому, что и «Человека из ресторана» нельзя былооценить однозначно, резко отрицательно отнесся к повести М. Левидов( 44 ), необнаружив в ней ничего, кроме «ловко и интересно выполненного трюка» (имелся ввиду прием сказа). По мнению Левидова, в повести все – и типы, и социальнаякритика «элементарно и шаблонно», «жидко и незначительно». Поэтому нет никакогооснования говорить о «Человеке из ресторана» как об «общественной сатире».

Средине принявших шмелевскую повесть был и Ал. Ожигов, расценивший ее как не оченьудачную «имитацию Горького». Не очень удачную потому, что она изрядноподпорчена «демократическим гневом лубочного рисунка». Однако прямыесопоставления с горьковским творчеством не выглядели убедительно. Скороходов,конечно же, не Кожемякин, в чем пытался уверить читателя Ожигов, ему неприсущны ни «мертвенное многословие», ни угнетающая окружающихрассудительность.

Критикипытались выявить творческую индивидуальность Шмелева. Но все же в большинствесвоем склонялись к тому, что он принадлежит к типу писателей-бытовиков. Так,Колтоновская хвалит художника главным образом за умение «рельефно и живо»передавать «яркий колорит быта». Но были среди критиков и такие, кто настаивална том, что даже повествуя, казалось бы, об обыденном и незначительном,писатель говорит о вечном.В Скороходовеувидели «почти национальный» тип. Символическая трактовка была дана даже местудействия – ресторану, который был воспринят как «сама Россия». Эти критики подчеркивали,что после прочтения жизнеподобных рассказов писателя возникает, словно бы присоприкосновении с лирикой, «сочувственное, возвышенное, творческое волнение»,душа соприкасается с безбрежным миром жизни, страстей, природы, за бытовойповседневностью, раскрывается, как писала Колтоновская, бесконечность. Онапишет о Шмелеве как о внерассудочном, стихийном, почвенном художнике,воплощающем в себе иррациональное чувство жизни. Поэтому для нее стольестественной оказывается параллель Шмелев – Вересаев, чью повесть «К жизни» онасчитала наиболее ярким образцом интуитивно-творческого постижения бытия.Центральным вопросом при обсуждении особенностей творчества Шмелева становилосьнаправление, в котором развивалось и будет развиваться его дарование. «Рисоватьжизнь он умеет … чудесно, образно, ярко, выпукло», — писал И. Василевский идобавлял, что поскольку исключительна, необычайна живопись картин этогохудожника, он свободно обходится без фабулы, сюжетного движения.

Постепенноразмышления о творчестве Шмелева переросли в разговор о путях развития русскойлитературы. Что она предпочтет? Какой ориентир выберет? Путь изобразительность,игры со словом, живописания деталей? Или будет углублять проблемно-социальныйаспект произведений? Шмелев в этом плане давал повод для далеко идущихразмышлений. Часть критиков утверждала: писатель не захочет, да и не сможетоставаться только беллетристом. В этом смысле особенно много пищи дляразговоров дала «Пугливая тишина», поскольку не каждый, как А. Бурнакин, смогобнаружить в ней сгусток безнравственности, а также восхитившая З. Гиппиус«Поденка», с которой по мнению этого критики, наметилось «чудное превращение»Шмелева из скромного беллетриста в «писателя – описателя», дающего «образцымодерна». А. Редько разглядел за претенциозностью «Пугливой тишины»гуманитарное переживание. Тайное тайных этого рассказа, считал критик, — стремление не дидактическими средствами, не нравоучительными сентенциями, ачисто художественным способом вызвать в читателе «отвращение» к «пробуждениюзвериного элемента в людях».

Такимобразом, можно говорить о пристальном внимании критики к произведениям Шмелевав дореволюционный период. Но как бы ни были порой резки и суровы высказываниярецензентов, критическая мысль того времени сходилась в одном весьмаопределенном: Шмелев – писатель своеобразный и талантливый.

И.С. Шмелев в критике русского зарубежья.

Ты Русский – именем и кровью,

Ты Русский – смехом и тоской,

Хозяин словом и присловью,

Но мы здесь – песней зарекой

К далеким зыблем звук тугой,

Но слышит Кто-то нас Другой,

В свой час Он кликнет к нам с любовью:

«Пора. Пришел возврат домой,

В наш верный край, в дом Отчий мой».

Впоследнее десятилетие русские читатели получили возможность познакомиться снекоторыми зарубежными критическими работами, посвященными творчеству И.С.Шмелева. Их авторы – русские эмигранты: Г. Адамович, Г. Струве, И. Ильин, А.В.Карташов, К. Бальмонт.

В годы эмиграции Шмелев опубликовал довольно много произведений ирусская эмигрантская критика откликалась на них рецензиями и статьями.Характерна позиция философа И. Ильина, друга Ивана Сергеевича. Вот как онпишет: «Россия творится ныне более всего в кельях. В их сосредоточенности иясновидении, в их молчании, в их скорбных молитвах… Вот перед нами творческаякелья Ивана Сергеевича Шмелева, где он сам, страдая и терзаясь вместе с Россиейи о России, созерцает ее муку как явление мировой скорби» (29,6,110-111).Касаясь вопросов творческого метода и вдохновения писателя Ильин пишет: «Грянетгром, налетит и осенит вдохновение – тогда все горит и цветет, тогда в немстоны, вздохи и вопли, и молитва, и ликование. … это означает, что Шмелевтворит в некоторой художественной одержимости. Именно поэтому тот, кто прочиталодно из завершенных произведений, никогда не сможет забыть его».

Неоставили равнодушным исследователя и самые вершинные произведения – «ЛетоГосподне», «Богомолье»: «И чуется мне, что эту книгу написала о себе самаРоссия пером Шмелева; выговорила о себе глубинную правду … утвердила себянавек…» («О Лете Господнем»). Ильин воспринимал «Лето Господне» как подлинноноваторское произведение. В нем, по его мнению, впервые в художественнойлитературе произошла встреча «мироосвящающего православия с разверстой иотзывчиво-нежной детской душой», но встреча состоялась не в догмате, не втаинстве, не в богослужении, а в быту, «ибо быт насквозь пронизан токамиправославного созерцания». Ильин считает: цель Шмелева – показать, как бытвзрослого народа превращается в эпическую поэму о России и об основах еедуховного бытия. «Так Шмелев показывает нам русскую православную душу в моментее пробуждения к Богу, в период ее первого младенческого восприятия Божества» (29 ) – Шмелев показал в этом произведении «православную Русь из сердечнойглубины верующего ребенка»

Иныне на наших глазах после всего испытанного и поведанного Иван СергеевичШмелев дал новый ответ, по-новому. И ответ в этот раз– древен, как сама Русь Православная, и юн, как детская душа или какраннее Божие утро. И в этой древности – историческая правда его ответа, а вэтой юности – несравненная религиозная и лирическая прелесть поэмы (о«Богомолье»).

Критикарусского зарубежья дала анализ таких произведений писателя таких произведенийписателя, как «Солнце мертвых», «Лето Господне», «Богомолье», «Пути небесные».В работах критиков русского зарубежья на первый план выходили вопросытворческой индивидуальности, стиля, художественного метода, жанровой системыписателя. Особое внимание исследователи уделяли языку писателя. Вот как писал в1933 г. в своей работе, посвященной 60-летию И.С. Шмелева А.И. Куприн: «Шмелевтеперь – последний и единственный из русских писателей, у которого еще можноучиться богатству о мощи и свободе русскогоязыка». Будучи сам прекрасным мастером русского стиха, Бальмонт особенно ценилвеликолепный русский язык Шмелева. Поздравляя писателя с юбилеем, он писал о«славном служении Русскому Слову, России и тому глубинному Русскому языку,желаннее которого нет для меня на земле ни одного языка». Оценивая «НашуМасленицу» Шмелева, Бальмонт писал: «Когда я читал его вслух, мы и плясали, исмеялись, и восклицали, и плакали – да, и плакали. Это – чудесно. Это – родное.Хочу сказать о Вашем языке. Я хмелею, читая «Масленицу».

Адамовичтак оценивает языковую насыщенность: «…словесный изобразительный напор силен уэтого художника, но как сложен и причудлив его рисунок. Страница Шмелеванеобычайно насыщена, порой даже чересчур, будто изнемогая под тяжестьюстилистических завитушек», ни одной пустой строки, и <…> читатель,слишком уж обильно угощаемый, иногда жаждет отдыха – ну хотя бы на полстраничкипобледнее, посуше, попроще!»

Оязыке много писал Ильин: «Язык Шмелева приковывает к себе читателя с первых жефраз. Он проходит перед ним в чинной процессии и не бежит, как у иныхмноготомных романистов, бесконечным приводным ремнем». «При всем том этот языкпрост. Всегда народен. Часто простонароден». Ильин предлагает заполнить этислова энергией читательской души, вчувствоваться в изложение рассказчика,отдать повествованию воображение, раскрыть сердце. «…Не Шмелев играет словами,как бывает у Лескова; у Шмелева играют сами слова». Ильин делает вывод:«Богатствами русского языка Шмелев владеет, как редко кто. Власть над словомродится из стихии художественного образа. Они суть верные и точные знакиобразных событий и духовных обстояний».

Зарубежом были написаны и опубликованы первые исследования о Шмелеве-художнике,писались статьи, рецензии. Известный голландский ученый Николас ван Вейк –исследователь древнерусской и классической русской литературы, которая стала учебнымпособием для студентов, переводит на голландский «Про одну старуху», а впредисловии относит имя Шмелева к классикам русской литературы. Иван Сергеевич направил голландскому славиступисьмо, в котором выражал сомнения в такой высокой оценке. «Нельзя так! Это –для меня – и лестно, и – честно говорю – стыдно изрядно» ( 77 ).

Большойинтерес представляет точка зрения друга писателя – поэта, по мнению Брюсова,«безраздельно царившего над русской поэзией», Константина Бальмонта. Поэтпосвятил Ивану Сергеевичу много стихотворений, написал о нем несколько очерков.Писатель посылал поэту свои сочинения, иногда – стихи. «Вы для нас – как СветТихий»,- пишет Бальмонт о Шмелеве. Поэт всегда восторженно реагировал навыходившие новые произведения. Например, после «Богомолья» Бальмонт писал: «ине скрою, что раза два голос пресекся и слезы, которых не стыдно, — и все женемножко было стыдно, — брызнули из глаз… «Молодец!» Душаотдохнула… Да лучшее у Вас — все, каждая подробность, переселяющая в картину иделающая взрослого ребенком, а исконное Русской души Вы вздымаете надсатанинским маревом, и марево тает, а в исконное веришь». Также известен факт,что перед смертью поэт попросил прочесть из книги «Богомолье», как бы последнеепаломничество поэта в Россию. Бальмонт не только горячо отзывается о творчествеШмелева, но защищал от нападок порой несправедливой эмигрантской критики. В1927 г. в «Современных записках» была опубликована рецензия Георгия Иванова на«Любовную историю»: «В «Истории любовной» нет ничего кроме бесконечного,«вертлявого» языка, стремящегося стенографически записывать «жизнь», и, каквсякая механическая запись, — мертвого во всей своей «живости»».

 Бальмонт написал открытое письмо в газету«Последние новости» с просьбой дать объективную оценку творчестваШмелева — «человека кристальной души, писателя, уже работавшего десяткилет, и художника блестящего дарования». 27 декабря 1927 г. он писал:

«Мойдорогой друг Иван Сергеевич,

Мыбыли взволнованы радостно Вашим взволнованным братским письмом. Но не стоит,правда, ни летом Вам, ни зимою мне волноваться так, из-за другого. Да, мы невыйдем никогда из этих волнений, если будем так близко принимать к сердцупроявления низкой звериности и — хуже — дрянной животности, в той человеческойтрясине, которая нас окружает. Их, этих гадов, мы не переделаем, а себянадсадим. Ну, правда, все-таки образумить их несколько и заставить посдержатьсямы сумеем, и Вы, и я, не завися друг от друга и ни в чем не сговариваясь. Длянас наше светлое и божеское в нашем человеческом, достаточное ручательство, чтонаши глаза не лгали друг другу, когда наши глаза и голоса менялись приветами ирадостью жизни в свете и правде». ( 76)

Нельзясказать, что произведения Шмелева всегда встречались восторженно, скореенаоборот – Шмелев был практически одинок в культурной среде русских эмигрантов,имевших преимущественно «левую» либерально-демократическую и западнуюориентацию. В своей книге «Московиана» Сорокина пишет: «Критику раздражалпатриотизм и национальная устремленность творчества писателя». «Черносотеннойполицейщиной» окрестила эмигрантская пресса роман «Солдаты», где достойнопоказаны царские офицеры. Различно воспринимался писателями-эмигрантамипатриотизм Шмелева. К Бальмонт писал о нем: «Ни на минуту в своем душевном горениион не перестает думать о России и мучиться ее несчастьями». Адамович же,анализируя творчество Ивана Сергеевича, упрекаел его в излишнем патриотизме:«Патриотизм – струна, на которой играть легко, особенно теперь, после всехнесчастий и невзгод». Из-за подделки под преувеличенно русский стиль или размерБунин презирал Шмелева, хотя и признавал его дарование. Как величайшеедостоинство отмечал А.И. Куприн русскость писателя: «Шмелев из всех русскихсамый распрерусский да еще и коренной, прирожденный москвич, с московскимговором, с московской независимостью и свободой духа». К. Бальмонт также ставилэто в достоинство Шмелеву: «Особливая русскость Шмелева, сказывающаяся во всехего произведениях, создала ему большую славу не только в России. Он переведен навсе европейские языки. Его хорошо знают также и в Америке и в Японии». Вот,например, известен восторженный отклик Томаса Манна, который писал 26 мая 1926г. отзыв на «Неупиваемую чашу»: «Глубоко взволнован чистотою и грустью красотыВашего произведения, которое хотя и мало по своим размерам, но так богато посвоему содержанию и находится, как в любви, так и гневе, на высоте РусскогоЭпоса, оставаясь в то же время глубоко личным произведением! Что меня большевсего тронуло – это Ваше ощущение благородства искусства, которое выраженотрогательно и проникновенно» (43,318).

Амежду тем Шмелеву было тяжело и мучительно на чужбине: в письме Куприну 19сентябри 1923 г. он писал: «Думаете, весело я живу? Я не могу теперь весело! Ипишу я – разве уж так весело? <…> Сейчас какой-то мистраль дует, и во мнедрожь внутри, и тоска, тоска. Доживем дни свои в стране роскошной, чужой, все –чужое. Души-то родной нет, а вежливости много <…> Все у меня плохо, надуше-то.»

Многочисленныеотклики вызвала книга «Солнце мертвых». Эмигрантский критик В. Шлецер в журнале«Современные записки» (хх 1924 г., с. 433)назвал «Солнце мертвых» «совсем не преображенным сырым психологическим ибытовым материалом», чтение которого дает «тягостное до боли ощущение». О«жестокости» и «мучительности» этой книги говорили и другие, писавшие о ней:«Читаешь ее и чувствуешь, будто бы все время тебя подвергают казни, и вместе –нет сил оторваться, — писал В.М. Зензинов в «Современных записках» (ххх 1927, с. 552). «Солнце мертвых», конечно, небеллетристика. Это документ о страшных днях Крыма после разгрома Белой армии, — пишет Глеб Струве в своей книге «Русская литература в изгнании», — страшноесвидетельство не только о медленном физическом умирании людей и животных, но ио нравственном ущемлении и духовном вырождении». Амфитеатров в статье «Страшнаякнига» писал: «Одного я не понимаю: как у Шмелева хватило сил написать этукнигу? «Солнце мертвых» это не счет отца за гибель сына. Это картины красноготеррора в Крыму, написанные и рукой художника, и израненным сердцем отца игражданина». Он называет эту книгу «самой страшной книгой во всей мировойлитературе». Более оптимистична точка зрения И.А. Ильина: «Образы Шмелева ведутот страдания через очищение к духовной радости. В этом духовный путь его художества.Через это открывается и его художественный Предмет» (29,6,397).

Религиозныйписатель Борис Зайцев писал о Шмелеве: «Писатель сильного темперамента,страстный, бурный, очень одаренный и подземно навсегда связанный с Россией, вчастности с Москвой, а в Москве особенно – с Замоскворечьем. Замоскворецкимчеловеком остался и в Париже, ни с какого конца Запада принять не мог».

<span Arial",«sans-serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language: RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Современнаякритика.

Изучениетворчества Шмелева не прекращалось и в советское время. Лучшими, как правило,считались дореволюционные произведения, которые характеризовались глубокимзнанием быта, гародного языка. Наиболее значительными считались повести«Распад» (1907), «Гражданин Уклейкин» (1908), «Человек из ресторана» (1911). В1990-х гг. после возвращения большей части творческого наследия писателя вРоссию, резко возрастает интерес к его поздним произведениям. Писали немало иосновательно как русские исследователи: А.П. Черников, М.М. Дунаев, О.Н.Михайлов, А.М. Любомудров, так и зарубежные: на немецком языке вышли две фундаментальныекниги М. Ашенбреннера и В. Шрика. Важное значение имеет монография американскойисследовательницы О.Н. Сорокиной.

 Известный литературовед, преподавательМосковской Духовной Академии М.М. Дунаев проводит глубокий анализ произведенийШмелева в своей книге «Православие и русская литература», где он рассматриваетдуховное становление писателя. Даже для первых произведений Шмелева, — считаетДунаев, — характерно стремление выявить лучшее, доброе, светлое, что присущедуше человека – и что хоть в малой мере выражает присутствие в человеке образаего Творца. Анализируя его поздние произведения, исследователь приходит квыводу о том, что среди других религиозных произведений Шмелева, выделяется какитог духовных исканий роман «Пути небесные», о котором он пишет как о «великоми еще не оцененном произведении русской литературы». Другой крупныйисследователь, доктор филологических наук А.М. Любомудров также характеризуетШмелева как глубоко православного писателя. В своих статьях он дает оценку какранним так и религиозным произведениям, таким как «Няня из Москвы», «СтарыйВалаам», «Богомолье», о которых он говорит, что «писатель запечатлел не простокрасоту народной души, но цельное православное мировоззрение, подлиннохристианский взгляд на мир и человека».

А.П.Черников в 1974 защитил диссертацию, посвященную творчеству Шмелева. В работеисследуются произведения писателя, опубликованные в восьмитомном собрании егосочинений, в периодической печати, альманахах и сборниках. Широко привлеченытакже различного рода архивные материалы, впервые рассматриваютсянеопубликованные произведения писателя. Для выявления важнейших особенностейпроблематики, поэтики и места Шмелева в литературном процессе эпохи. Еготворчество рассматривается в типологическом сопоставлении с творчеством А.П.Чехова, Л. Толстого, М. Горького, И. Бунина и других писателей второй половины XIX– начала XXвв.

О.Н.Сорокина в монографии «Московиана: жизнь и творчество Ивана Шмелева», опираясьна архивные данные, анализирует весь жизненный путь писателя и дает достаточнополный анализ его произведений. Эта монография является на сегодняшний деньнаиболее полным описанием жизни Ивана Сергеевича.

Интереснастатья «Исповедь земле», в которой В.В. Калугин пишет о романе «Лето Господне»как о самой настоящей исповеди родной земле. Также он пишет, что в эмиграцииШмелев, с особой болью переживает утрату Святой Руси, молится и исповедуетсяРоссии, «верит, что когда-нибудь, как и раньше на Троицын день, по Русскойземле вновь пройдет Господь, благословит ее – и она возродится к новой, лучшейжизни: «и будет лето благоприятное» – лето Господне».

ЕленаАнтонова в статье «Вечный круг» рассматривая отношение к Советской РоссииБунина и Шмелева, отмечает подлинно христианский взгляд Ивана Сергеевича напроисходящие страшные события: «после долгих лет эмиграции в Париже, <…>с роковой неизбежностью теряя все самое близкое и дорогое для себя: Родину,единственного сына, жену, не озлобился, выстоял и сумел найти путь,«ведущий человека из тьмы, — через муку и скорбь к просветлению». В1923 году, уже зная о гибели сына в Крыму, он вкладывает в уста одного изперсонажей «Солнца мертвых» такие слова: «Ничего мне не страшно,земля родная, народ русский. Есть и разбойники, а народ ничего, хороший. Ежелиему понравишься — с нашим народом не пропадешь!»». Таким образом, авторстатьи делает вывод, что перенесенные страдания привели писателя к вере иукрепили в ней.

ПрезидентРоссийского фонда культуры <a href=«win.ozon.ru/detail.cfm/ent=1&id=»390">НикитаМихалков писал, что «имя <a href=»win.ozon.ru/detail.cfm/ent=1&id=«11038»>Ивана Шмелева

дорого каждому русскому человеку. Его слово не давало россиянам забывать Россиюцерквей и малинового звона, православия; Россию, сохранившую вековые традициинашей Родины".

ПатриархМосковский и всея Руси Алексий II в своем слове об Иване Шмелеве, произнесеннмв Донском монастыре при перезахоронении праха писателя, говорит о нем как овеликом русском православном писателе. Он отмечает: «Произведения егопроникнуты глубоко церковным, православным, лично пережитым мироощущением…Шмелев посвятил все свое творчество, все свои силы и таланты тому, чтобы«оповестить» людей о истинности веры православной. Его сочинения длярусских людей в эмиграции стали больше, чем просто литературой, ими утолялидуховный голод».

Актуальность темы. Цели и задачи работы.

Средипроизведений писателя, как видно из обзора критической литературы, наименееизученным является его последний роман «Пути небесные». Между тем, сам писательэтому произведвнию придавал исключительно большое значение и рассматривал егокак итог своих духовных исканий. В настоящей работе ставятся следующие задачи:

1)<span Times New Roman"">                               

проследить духовные искания Шмелева, который прошелсложный путь от позитивистских взглядов к православному мировоззрению

2)<span Times New Roman"">                               

рассмотреть отражение духовных взглядов в егохудожественных произведениях

3)<span Times New Roman"">                               

проанализировать роман «Пути небесные» какпроизведение, которое явилось своеобразным итогом духовных исканий Шмелева

Работасостоит из введения, трех глав и заключения. Библиография включает 87произведений, в том числе – данные из сети Internet12 статей.

<span Arial",«sans-serif»;mso-fareast-font-family: «Times New Roman»;mso-font-kerning:16.0pt;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">
Глава 1. Путь к вере. Духовныеискания И.С. Шмелева.

Долгоевремя наше литературоведение не затрагивало вопрос о духовных поисках Шмелева,о его религиозности и мировосприятии. Для критиков он был одним изпредставителей демократического направления в русской литературе начала века,одним из художников критического реализма.

Вотличие от советской критики в литературе русского зарубежья не была обойденавниманием тема духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева.

Средилучших работ сохранивших значение до настоящего времени – статьи писателя,философа Ивана Ильина. В своей книге «О тьме и просветлении» Ильин пришел кзаключению, что с точки зрения духовных ценностей Православия Иван Шмелевявляет собой высший тип писателя – «Он подлинно национальный», — писал Ильин всвоей книге, — в Шмелеве – художнике скрыт мыслитель. Но мышление его остаетсявсегда подземным и художественным. Верой в Россию исполнено творчество религиозногописателя И.С. Шмелева» ( 87 ).

Анализируятворчество Шмелева, Ильин пишет о всеобъемлющей любви писателя к России как овеликой духовной ценности, ставя его в один ряд с классиками русскойлитературы. «Так о России не говорил еще никто. Но живая субстанция Руси –всегда была именно такова. Ее прозревали Пушкин и Тютчев. Ее осязал в своихнеосуществимых замыслах Достоевский. Ее показывал в своих краткихпростонародных рассказах Лев Толстой. Ее проникновенно исповедовал Лесков. Разили два целомудренно и робко ее коснулся Чехов. Ее знал, как никто, незабвенныйИван Егорович Забелин. О ней всю жизнь нежно и строго мечтал Нестеров. Ее ведалМусоргский. Из нее пропел свою серафическую всенощную Рахманинов. Ее показали иоправдали наши священномученики и исповедники в неизжитую еще намиреволюционную эпоху. И ныне ее, как никто доселе, пропел Шмелев» ( 29 ).

Помнению Ильина все книги Шмелева, от самых крупных и значительных, таких как«Солнце мертвых» и «Лето Господне», до повестей и рассказов – это «исповедьраненного сердца» писателя, который всегда находился вне всяких литературных«течений», «направлений» и «школ». Ильин пишет о Шмелеве как о «поэте мировойскорби», т.к. он сам изведал эту скорбь до дна, и потом преподнес нам в своихживых трагических и лирических образах. «Этим, — пишет Ильин, — и выражаетсяосновной смысл творчества и искусства Шмелева. Шмелев, подобно Достоевскому,есть ясновидец человеческого страдания. Он знает его на всех ступенях и во всехсостояниях человеческой души – от железного дикообразного деда до утонченно –умствующей души ученого, от детского воспоминания до окаянной ожесточенности.Он принимает его, чтобы художественно изболеть его и пронести его к осмыслениюи к освобождению. Он как бы прорывает выход из тьмы к свету, из мятущегосязлосчастья к Господу. И не раз он уже касался той точки, где страдающий человекчувствует, что Божия милость и благость начинают сиять ему, зарывшемуся в своемстрадании и ожесточении. И тот, кто их ищет, — пусть обратится непосредственнок его сознанию» ( 29).

Впоследние годы в связи с возвращением на родину наследия Шмелева в достаточнополном объеме, исследователей все чаще привлекает вопрос о духовной эволюцииписателя, проблема «Православие и художественное творчество Шмелева». Внастоящее время существуют несколько точек зрения на эту проблему.

Однаиз них принадлежит известному ученому, доктору филологических наук, А.М.Любомудрову. Он считает, что душевные потрясения привели Шмелева в 1920 г. ксерьезному духовному перелому и значительно отразились на последующемтворчестве художника. Именно этот перелом позволил писателю создать лучшиепроизведения, где он не только ярко описал церковный быт, но, «как никто донего из русских писателей, глубоко и полно воссоздал целостное православное мировоззрение».До Октября, считает исследователь, Шмелев создает произведения «гуманистическиепо духу, вдохновленные надеждами на земное счастье людей в «светлом будущем»» иуповает «на социальный прогресс и «просвещение» народа». Писателя занимаютсоциальные и нравственно-психологические аспекты личного и народного бытия. Идаже «рассуждения его героев, — пишет Любомудров, — о тайне жизни, о некихсилах и законах, управляющих миром, как правило, представляют собой«расплывчатые философские мечтания». Характеризуя пережитый писателем духовныйперелом, Любомудров делает акцент на роли внешних обстоятельств, связанных ссобытиями Октябрьсого переворота, ужасами крымской резни 1920-1921гг. и гибельюсына, участника гражданской войны. О