Реферат: Характер героя и средства его создания в одном из произведений русской литературы XX века
Втрактовке образа Иисуса Христа как идеала нравственного совершенства Булгаковотошел от традиционных, канонических представлений, основанных на четырехЕвангелиях и апостольских посланиях.
В.И.Немцев пишет: “Иешуа — это “авторское воплощение вдела положительного человека,к которому направлены стремления героев романа1”.
Вромане Иешуа не дано не единого эффективного героического жеста. Он — обыкновенный человек: «Он не аскет, не пустынножитель, не отшельник, не окруженон аурой праведника или подвижника. Истязающего себя постом и молитвами. Каквсе люди, страдает от боли и радуется освобождению от нее»2.
Мифологическийсюжет, на который проецируется произведение Булгакова, представляет собойсинтез трех основных элементов — Евангелия, Апокалипсиса и «Фауста». Две тысячилет тому назад было найдено «переменившее весь ход мировой истории средствоспасения»3. Булгаков видел его в духовном подвиге человека, который в романеназван Иешуа Га-Ноцри и за которым виден его великий евангельский прообраз.Фигура Иешуа стала выдающимся открытием Булгакова.
Естьсведения о том, что Булгаков не был религиозен, в церковь не ходил, отсоборования перед смертью отказался. Но вульгарный атеизм был ему глубоко чужд.
Настоящаяновая эра (подч.В.М.Акимовым) в ХХ веке — это тоже эра «лицетворение» (терминс.н. Булгакова — В.А.), время нового духовного самоспасения и самоуправления,подобное которому было явлено некогда миру в Иисусе Христе»1. Подобный актможет по М.Булгакову спасти наше Отечество в ХХ веке Возрождение бога должнопроизойти в каждом из людей.
ИсторияХриста в романе Булгакова изложена не так, как в Священном Писании.
Этоотношение фиксируется, оно становится предметом полемики повествования сбиблейским текстом. В качестве инвариантного сюжета писатель предлагаетапокрифическую версию евангельского повествования, в которой каждый изучастников совмещает в себе противоположные черты и выступает в двойственнойроли. «Вместо прямой конфронтации жертвы и предателя, Мессии и его учеников ивраждебных им образуется сложная система. Между всеми членами которой проступаютотношения родства частичного подобия»2. Переосмысление каноническогоевангельского повествования и придает версии Булгакова характер апокрифа.
Сознательноеи резкое неприятие канонической новозаветной традиции в романе проявляется томчто записи Левия Матвея (т.е. как бы будущий текст Евангелия от Матфея)оцениваются Иешуа как полностью несоответствующие действительности. Романвыступает как истинная версия.
Первоепредставление об апостоле и евангелисте Матфее в романе дает оценка самогоИешуа: «… Ходит, ходит один с Козлиным пергаментом и непрерывно пишет, но яоднажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, чтотам записано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент!»(23)1. Стало быть, сам Иешуа отвергает достоверность свидетельств Евангелия отМатфея. В этом отношении он проявляет единство взглядов с Волондом — Сатаной:«… Уж кто-кто, — обращается Воланд к Берлиозу, а вы-то должны знать, чторовно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило не самом деленикогда...» (39). Не случайно глава, в которой Воланд начинал рассказыватьроман Мастера, в черновых вариантах имела заглавие «Евангелие от Дьявола» и«Евангелие от Воланда». Многое в романе Мастера о Понтии Пилате очень далеко отевангельских текстов. В частности, нет сцены воскресения Иешуа, отсутствуетвообще Дева Мария; проповеди Иешуа продолжаются не три года, как в Евангелии, ав лучшем случае несколько месяцев.
Еслидвойственная сущность главного героя (творческая сила и слабость и др.) делаетего героем апокрифического Евангелия Булгакова, то это придает его миссиифаустиянский характер и его гибели ампивалентный смысл.
Чтокасается деталей «древних» глав, то многие из них Булгаков почерпнул изЕвангелий и проверил по надежным историческим источникам. Работая над этимиглавами, Булгаков, в частности, внимательно изучил «Историю евреев» ГенрихГретца, «Жизнь Иисуса» Д.Штрауса, «Иисус против Христа» А. Барбюса, «Археологиюпреданий господа нашего Иисуса Христа» Н.К.Масковитского, «Книгу бытия моего»П.Успенского, «Гефсиманию А. М. Федорова, «Пилата» Г. Петровского, «ПрокуратораИудеи» А.Дранса, «Жизнь Иисуса Христа» Феррара, и конечно же, Библию«Евангелия. Особое место занимала книга Э.Ренана «Жизнь Иисуса», из которойписатель почерпнул хронологические данные и некоторые исторические детали. Изренановского «Антихриста» пришел в роман Булгакова Афраний. Кроме того романМастера напоминает ренановскую «жизнь Иисуса» и концептуально.
Булгаковвоспринял «воспринял «мысль о влиянии евангельской притчи на европейскуюкультуру последних двух тысячелетий»1. По Ренану, Иисус — лучшее в истории«моральное учение, догматированное церковью, ему враждебной»2. Идея культа,основанная на нравственности и чистоте сердца и братстве людей, превратилась в «несколькосенсаций, собранных по памяти его слушателями в особенности… апостолами» 3.
Длясоздания многих деталей и образов исторической части романа первичнымиимпульсами послужили некоторые художественные произведения. Так Иешуа наделеннекоторыми качествами сервантовского Дон Кихота4. На вопрос Пилата,действительно ли Иешуа считает добрыми всех людей, в том числе и избившего егокентуриона Марка Крысобоя, Га-Ноцри отвечает утвердительно и добавляет, чтоМарк, «правда, несчастливый человек… Если бы с ним поговорить, вдругмечтательно сказал арестант, — я уверен, что он резко изменился бы» (27). Вромане Сервантеса: Дон Кихот подвергается в замке герцог оскорблению со сторонысвященника. Назвавшего его «пустой головой», но кротко отвечает: «Я не долженвидеть. Да и не вижу ничего обидного в словах этого доброго человека.
Единственно,о чем я жалею, это что он не побыл с нами — я бы ему доказал, что оношибался»1. Именно идея «заряжения добром роднит булгаковского героя с рыцаремПечального Образа. В большинстве же случаев литературные источники настолькоорганично вплетены в ткань повествования, что относительно многих эпизодовтрудно однозначно сказать, взяты ли они из жизни или из книг»2.
М.Булгаков изображал Иешуа. Нигде ни единым намеком не показывает, что это Сынбожий. Иешуа везде представлен Человеком, философии, мудрецом, целителем, но — Человеком. Никакого ореола святости над образом Иешуа не витает, и в сценемучительной смерти присутствует цель — показать, какая несправедливостьтворится в Иудее.
ОбразИешуа — это лишь «персонифицированный образ морально-философских представленийчеловечества… нравственного закона вступающего в неравную хватку сюридическим правом»3. Не случайно портрет Иешуа как таковой в романе фактическиотсутсвует: автор указывает на возраст, описывает одежду, выражение лица,упоминает о cиняке, и сcадине — но не более того: «… Ввели… человека летдвадцати семи. Этот человека был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаныза спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта — ссадинас запекшейся кровью. Приведенный тревожным любопытством глядел на прокуратора»(20).
Навопрос Пилата о родных отвечает «Нет никого. Я один в мире» (22). Но вот чтоопять странно: это отнюдь не звучит жалобой на одиночество… Иешуа не ищетсострадание, в нем нет чувства ущербности или сиротства. У него это звучитпримерно так: «Я один — весь мир передо мною» или — «Я один перд всем миром», или- «Я и есть этот мир». «Иешуа самодостаточен, вбирая в себя весь мир»1 .
В.М.Акимовсправедливо подчеркивал, что «трудно понять цельность Иешуа, его равность себесамому — и всему миру, который он вобрал в себя. Иешуа не прячется в колоритноемногоголосие ролей; мелькание импозантных или гротескных масок, скрывающихвожделение «Иешуа», ему чуждо Он свободен от всего «скакания», сопутствующегорасщеплению, через которое проходят многие (не все ли?!) персонажи«современных» глав»2. Нельзя не согласиться с В.М.Акимовым в том, что сложнаяпростота булгаковского героя трудно постижима, неотразимо убедительна ивсесильна. Более того, сила Иешуа Га-Ноцри так велика и так объемлюща, чтопоначалу многие принимают ее за слабость, даже за духовное безволие.3 Однако ИешуаГа-Ноцри не простой человек: Воланд — Сатана мыслит себя с ним в небеснойиерархии примерно на равных. Булгаковский Иешуа является носителем идеибогочеловека. Он реализует философский принцип Н.Бердяева: «Все должно бытьимманентно вознесено на крест». Е.О. Пенкина напоминает в этой связи, что вэкзистенциальном плане Бог делит с Сатаной свою власть.
Отталкиваясьот отечественной традиции развития идеи о сверхчеловеке, автор утверждает, чтоБулгаков создает героя — антитезу Иешуа. «Антитезу в смысле философскогооппонента в споре между неоднозначностью добра и зла. Этой величайшейпротивоположностью будет Воланд»1. Царством Воланда и его гостей, пирующих вполнолуние на весеннем балу, является Луна — «фантастический мир теней, загадоки призрачности»2. Холодящий свет луны, кроме того, — это успокоение и сон. Кактонко подмечает В.Я.Лакшин, Иешуа на крестном его пути сопровождает Солнце — «привычный символ жизни, радости, подлинного света», «изучение жаркой иопаляющей реальности»3.
Говоряоб Иешуа, нельзя не упомянуть о его необычном мнении. Если первая часть — Иешуа- прозрачно намекает на имя Иисуса, то «неблагозвучие плебейского имени» — Га-Ноцри — «столь приземленного» и «обмирщенного» в сравнении с торжественнымцерковным — Иисус, как бы призвано подтвердить подлинность рассказа Булгакова иего независимость от евангельской традиции»4.
Бродяга-философкрепок своей наивной верой в добро, которую не могут отнять у него ни страхнаказания, ни зрелище вопиющей несправедливости, чьей жертвой становится онсам. Его неизменная вера существует вопреки обыденной мудрости и нагляднымуроком казни. В житейской практике эта идея добра, к сожалению, не защищена.«Слабость проповеди Иешуа в ее идеальности, — справедливо считает В.Я.Лакшин — но Иешуа упрям, и в абсолютной цельности его веры в добро есть своя сила»1. Всвоем герое автор видит не только религиозного проповедника и реформатора — образ Иешуа воплощает в себе свободную духовную деятельность.
Обладаяразвитой интуицией, тонким и сильным интеллектом, Иешуа способен угадыватьбудущее, причем, не просто грозу, которая «начнется позже, к вечеру» (25), но исудьбу своего учения, уже сейчас неверно излагаемого Левием. Иешуа — внутреннесвободен. Даже понимая, что ему реально угрожает смертная казнь, он считает нужнымсказать римскому наместнику: «Твоя жизнь скудна, игемон» (25).
Б.В.Соколовполагает, что идея «заражения добром, являющаяся лейтмотивом проповеди Иешуа,привнесена Булгаковым из ренановского «Антихриста»2. Иешуа мечтает о будущемцарстве «истины и справедливости» и оставляет его открытым абсолютно для всех.«… настанет время, когда не будет власти ни, ни какой-либо иной власти.Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобнаникакая власть» (29).
Га-Ноцрипроповедует любовь и терпимость. Он никому не отдает предпочтение, для негоодинаково интересны и Пилат, и Иуда, и Крысобой. Все они — «добрые люди»,только — «покалеченные» теми или иными обстоятельствами. В беседе с Пилатом онлаконично излагает суть своего учения: «… злых людей нет на свете»(26). СловаИешуа перекликаются с кантовскими высказываниями о сути христианства.Определенной или как чистая вера в добро, как религия доброго образ жизни.Обязывающей к внутреннему совершенствованию. Священник в ней просто наставник,а церковь — место собраний для поучений. Кант рассматривает добро как свойство,изначально присущее человеческой природе, как впрочем. и зло. Для того чтобычеловек состоялся как личность. Т.е. существо. Способное воспринимать уважениек моральному закону, он должен развить в себе доброе начало и подавить злое. Ивсе здесь зависит от самого человека1. Иешуа. Даже понимал. Что от его словзависит решение его судьбы. Ради собственной же идеи добра не произносит словонеправды. Если бы он хоть немного покривил душой, то «исчез бы весь смысл егоучения, ибо добро — это правда!»1. А «правду говорить легко и приятно» (28).
Вчем же главная сила Иешуа? Прежде всего в открытости. Непосредственности.
Онвсегда находится в состоянии духовного порыва «навстречу». Его первое жепоявление в романе фиксирует это: «Человек со связанными руками несколькоподался вперед + и начал говорить: — Добрый человек! Поверь мне...» (21).
Иешуа- человек, всегда открытый миру. «Беда в том, — продолжал никем неостнавливаемый связанный, — что ты слишком замкнут и окончательно потерял верув людей» (25). «Открытость» и «замкнутость» — вот, по Булгакову, полосы добра изла. «Движение навстречу» — сущность добра. Уход в себя, замкнутость — вот, чтооткрывает дорогу злу. Уходя в себя, человек так или иначе вступает в контакт сдьяволом1. М. Б. Бабинский отмечает необъективную способность Иешуа поставитьсебя на место другого. Чтобы понять его состояние. Основой гуманизма этогочеловека является талант тончайшего самосознания и на этой основе — пониманиедругих людей, с которыми сводит его судьба.2 Но разве увлечение к миру«навстречу» ему не есть одновременно «движение» истинно? В этом — ключ эпизодус вопросом: «Что такое истина?» Пилату, мучающемуся гемикранией, Иешуа отвечаеттак: «Истина… в том, что у тебя болит голова» (24).
Булгакови здесь верен себе: ответ Иешуа связан с глубинным смыслом романа — призывомпрозреть правду сквозь намеки к «низа», и «середины»; открыть глаза, начатьвидеть.
Истинадля Иешуа — это то, что на самом деле. Это снятие покров с явлений и вещей,освобождение ума и чувство и от любого сковывающего этикета, от догм; этопреодоление условностей и помех. У идущих от всяких «директив», « «середин» итем более — толчков «снизу». «Истина Иешуа Га-Ноцри — это восстановлениедействительного видения жизни, воля и мужество не отворачиваться и не опускатьглаз, способность открывать мир, а не закрываться от него ни условностямиритуала, ни выбросами «низа». Истина Иешуа не повторяет «традицию», «регламент»и классе. «ритуал». Она становится живой и всякий раз новой способностью кдиалогу с жизнью.
Ноздесь и заключено самое трудное, ибо для полноты такого общения с миромнеобходимо бесстрашие. Бесстрашие души, мысли, чувства»1.
Деталь,характерная для Евангелия от Булгакова, — сочетание чудотворной силы и чувстваусталости и потерянности у главного героя, и высшая сила, пославшая Иешуа наего миссию, а затем покинувшая его и ставшая причиной его гибели; и описаниегибели героя как вселенской катастрофы — конца света: «настала полутьма, имолнии бороздили черное небо. Из него вдруг брызнуло огнем, и крик кентуриона:«Снимай цепь!» — утонул в грохоте. ...». Тьма закрыла Евангелие.
Ливеньхлынул внезапно… Вода обрушилась так страшно, что когда солдаты бежали снизу,им вдогонку уже летели бушующие потоки» (149).
Несмотряна то, что сюжет кажется завершенным — Иешуа казнен, автор стремится утвердить,что победа зла над добром не может стать результатом общественно-нравственногопротивоборства, этого, по Булгакову, не приемлет сама человеческая природа, недолжен позволить весь ход цивилизации. Возникает впечатление. Что Иешуа так ине нашел. что он умер. Он был живым все время и живым ушел. Кажется, самогослова «умер» нет в эпизодах Голгофы. Он остался живым. Он мертв лишь для Левия,для слуг Пилата.
Великаятрагическая философия жизни Иешуа состоит в том, что на истину (и на выборжизни в истине) испытывается и утверждается также и выбором смерти. Он «самуправился» не только со своей жизнью, но и со своей смертью. Он «подвесил» своютелесную смерть так же, как «подвесил» свою духовную жизнь.
Темсамым он поистине «управляет» собой (и всем вообще распорядком на земле);управляет не только Жизнью, но и Смертью»1.
«Самотворение»,«самоуправление» Иешуа выдержало испытание смертью, и поэтому оно сталобессмертным.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.coolsoch.ru/