Реферат: Миссия русской эмиграции

Санкт –Петербургский Государственный Университет Культуры и Искусств.

Реферат покультурологии

на тему«Миссия русской эмиграции»

                                                        

Санкт-Петербург,2004 г.
Содержание:

Вступлениес.4

Глава1. «Первая волна» эмиграции. с. 6.

Глава2. Деятели искусств за границей. с.8

Глава3.Жизнь русских эмигрантов за границей. Общества и кружки. с. 13

Глава4. Мнения критиков о русском зарубежье. с.16

Выводы.с.19

Библиографическийсписок с.20

                             Вступление

« НИ одна эмиграция в истории

 не получала столь повелительного

 наказа продолжать и развивать дело

 родной культуры, как зарубежная Русь.

 И русская эмиграция, имеющая в своих

рядах цвет русской интеллигенции,

 обладающая культурным достоянием,

всегда стремилась воссоздать

Россию и ее культуру на чужойземле».

В. Абданк – Коссовский.

Желающие эмигрировать изсвоей страны были всегда. И касается это не только России, это происходитвезде. Но одно дело, когда человек уезжает по собственной воле, когда он влюбой момент вернуться. Совсем по-другому ощущает себя бегущий  из горящего дома, зная, что вернувшись,увидит лишь пепелище.

Очень обидно,  просматривая списки Нобелевских лауреатов,или в любом другом списке выдающихся людей, видеть в графе «национальность» –американец, а место рождения – Ленинград, или Псков, или Новгород. Недавно получивший Нобелевскую премию русскийученый с американским гражданством, открещиваясь от России говорил, что уехал,потому что здесь невозможно работать. Сейчас уезжают по одиночке, а в началепрошлого века за границу «утекло» несколько миллионов неординарных «мозгов». Ноесли бы им тогда  запретили толькоработать, они, скорее всего, остались бы. Им не дали бы жить.

 

Основной причиной для отъезда было отличное от большевиков восприятиереволюции, невозможность жить и свободно работать в  сложившихся условиях. Добровольные ивынужденные эмигранты обвиняли большевиков в гибели России. Разрыв с Родинойосознавался как личная трагедия: «Было смутное чувство пропада, — писал А.Ремизов — но не представлял себе, до чего можно дойти… Это такое проклятие –вот уж подлинное несчастье оставить родную всколохнутую землю, Россию».

Среди тех, кто поневоле стал жителем другой страны, ученые (Азимов,Гамов, Зворыкин, Сикорский, Сарнов), художники и скульпторы ( Архипенко),музыканты (Ашкенази, Рахманинов, Стравинский), балетмейстеры (Баланчин,Барышников). Все они были связаны с Россией – языком, бытом, философией жизни,  но каждый предпочел уехать, чтобы остатьсясобой. Одни «сбегали» по фальшивым документам, других выгоняли, третьи невозвращались из командировок.  Естьмнение, что художнику не нужно покидать свою страну, чтобы остро чувствоватьсвязь с ней, но в эмиграции эта связь ощущается пронзительнее и тоньше.Несмотря на то, что русские эмигранты прославляли своими талантами другиестраны, каждый из них до конца жизни оставался русским и хотел вернуться в свою  Россию.

Это в нашей стране должны были строиться первые вертолеты, сделаны первыерасчеты генетического кода, проведены первые опыты передачи телевизионного ирадиосигнала и созданы первые телестанции. В России должны были быть написаныпроизведения, получившие Нобелевскую премию по литературе, здесь должна былаоткрыться  школа лучшего в мире балета.

Была ли у русской эмиграциисвоя миссия? В словаре С. И. Ожегова дается четыре определения  понятия «миссия».1.Ответственное задание,роль, поручение. 2. Постоянное дипломатическое представительство во главе спосланником. 3. Дипломатическая делегация специального назначения. 4.Миссионерская организация.

В определенной степени кдеятельности русских эмигрантов подходит каждая из дефиниций. Они былипредставителями России, выполняли свое предназначение, даже в какой-то мерезанимались миссионерской деятельностью. Но   в заглавии реферата подразумевается первое значение слова. Хотя никтоофициально  не давал  задания эмигрантам (более того, все онитворили вопреки запретам), они взяли его на себя и им удалось сыграть  свою немалую роль и оставили след в историине только России, но и всего мира.

Рассказать  обо всех, кто эмигрировал из нашей страны впрошлом веке,   не позволит объемреферата. Поэтому, чтобы изложение не было поверхностным, в работе речь идет восновном о литературных деятелях – эмигрантах. Мне думается, что именно ихжизнь за границей можно назвать «миссией».

 

Основнаячасть.

Глава 1.

Многие русские деятелинауки искусства оказались в эмиграции в самые первые годы революции. «Великийисход» длился пять лет – с 1917 до 1922 года, когда  ежедневно от берегов нашей страны отходилипароходы с теми, кого в советской России называли предателями и врагами народа.Некоторые последовали за немцами, когда те уходили с территории Росси илиэвакуировались с французами  из городовЧерноморья, часть выехала из страны с армией Юденича из-под Петрограда.  Но и после этого люди продолжали бежатьгруппами и в одиночку – пешком через горы и пустыню, под пулеметным огнем,через колючую проволоку, по льду или вплавь через реку. И разбредались по всемумиру – не только в Париж, Прагу и Берлин, но куда приведет судьба – от острововсв. Павла в Беринговом море городов Огненной Земли.

Первые годы многие эмигранты считали свое пребывание на Западе делом временным, былиуверены, что сил большевиков не хватит надолго. И лишь к 1924 году, когдастолица зарубежья переселилась из Берлина в Париж, стало понятно, что в Россиюуже не вернуться и пора налаживать жизнь здесь.

Эта эмиграция была единственной в своем роде. Этокасается не только ее численности и глобальности расселения и даже не толькочисла талантливых людей, покинувших страну. У нее была сверхзадача: эмиграция,как умела, сберегала духовные и интеллектуальные ценности, которые в СоветскойРоссии были запрещены и преследовались. Бережно сохранялись и старые традиции,и старые российские институты. Можно говорить о целых русских  центрах в Европе со своей собственнойкультурной жизнью – газетами, журналами, книгоиздательствами, лекциями,собраниями, школами, даже университетами и научными институтами.

 Самым первымбольшим перевалочным пунктом была Германия, где в начале двадцатыхсосредоточилось до миллиона русских. Через несколько лет сотни тысячперебрались во Францию. В одном только Париже возникло более двухсот разногорода русских организаций.

Где собиралось сколько-нибудь значительное  число выходцев из России, там создавалисьрусские газеты и журналы, печатались альманахи и книги. Газет и журналов,выходивших на русском языке, насчитывалось несколько тысяч. Они печатались  в Каракасе, Сиднее, Сан-Пауло, Буэнос-Айресе,Харбине, Брюсселе, Лондоне, Лос-Анджелесе, Мюнхене… Мир идей, мнений, подходови фактов, не доступных большинству в России, собирался, сберегался, ираспространялся свободной печатью. Образовательный уровень первой эмиграции былсамым высоким в мире.

Большая часть эмигрировавшей интеллигенции –  люди творчества, писатели и поэты.

         Глава 2.

После прихода к власти большевиков в изгнанииоказались первоклассные таланты — И.Бунин, А.И. Куприн,  Д.С. Мережковский, З. Гиппиус, М. Алданов,Ремизов, Ходасевич, Бальмонт, Тэффи, И.С. Шмелев, Адамович, Набоков имногие  другие. Но даже вдали от дома этилюди смогли создать вокруг себя особый круг людей и особенную атмосферу, чтовпоследствии было названо феноменом русской эмиграции.

Г. П. Струве писал: «Самая эта эмиграция естьявление огромное, в мировой истории беспримерное. Слово «эмиграция» в обычномпонимании не подходит к нему. … Если я употребляю его, то лишь потому, что онопрочно укоренилось. Но я предпочитаю ему такие термины как « русское зарубежье»или « зарубежная Россия», более отвечающие смыслу вещей. В большинстве случаевя говорю не об эмигрантской литературе, а о русской зарубежной.  Эта зарубежная русская литература естьвременно отведенный в сторону поток  общерусской литературы, который – придет время, – вольется  в общее русло этой литературы. И воды этогоотдельного, текущего за рубежами России потока, пожалуй, больше  будут содействовать обогащению этого общегорусла, чем воды внутри российские». 

Историю зарубежнойлитературы, равно как и историю самой эмиграции как массового явления, следуетначинать  с 1920 года. Весной 1920 годаармия Деникина была разбита. Тогда  и началосьмассовое бегство из страны – через Константинополь и Владивосток сотни тысячроссийских беженцев покидали свою страну. По некоторым подсчетам, количестворусских эмигрантов составляло около трех миллионов. Писатели-юмористы не разпользовались в своих рассказах  темойвездесущности русских беженцев.  

   В 1921 году в эмиграции оказались А.Т.Аверченко, М.А. Алданов, К.Д. Бальмонт, И.А. Бунин, З. Гиппиус, А.И. Куприн,Д.С. Мережковский, Игорь Северянин, А.Н. Толстой, Тэффи, Дон — Аминадо, СашаЧерный и др. В 1921-1923 гг. в литературную эмиграцию влилась новая волнарусских: М.П.Адамович, М.П. Арцыбашев, Г.В. Иванов, А.М. Ремизов, В.Ф.Ходасевич, М.И. Цветаева, И.С. Шмелев, Н.А. Бердяев, Ю.И. Айхенвальд.

В центрах русской эмиграции начали организоватьобщества и кружки. Одно из самых крупных – «Союз русских литераторов ижурналистов» в Париже под председательством И. Бунина.

 В Парижевокруг Мережковских был создан кружок «Зеленая Лампа», на собраниях которогоцвет русской интеллигенции обсуждал литературные, религиозно-филосовские иполитические темы. Там  бывали Н.А.Бердяев, В.Н. Сперанский, Г. Иванов, Г. Адамович. Здесь, как  ранее в Петербурге говорили о Святой Троице,о Третьем завете, о единстве жизни и смерти, читались доклады о философии Вл.Соловьева, Ницше, Маркса, велись диспуты о литературе, в частности о месте исудьбах эмигрантской литературы в истории русской культуры. Заседания «ЗеленойЛампы» протоколировались и печатались: В Петербурге – в журнале «Новый путь», вПариже – в журнале Мережковского «Новый корабль».

Вскоре беседы и заседания «Лампы» стали приобретатьне  литературный, а политическийхарактер. Основным, и  в сущностиединственно возможным в тех стенах, мнением было мнение З.  Гиппиус. И, несмотря на авторитет ЗинаидыНиколаевны и Дмитрия  Мережковского,многие  не были солидарны с ними и вскорепокинули этот  кружок.

Как в Европе, так и за океаном, существовали Союзырусских писателей и журналистов, возглавляемый видными деятелями. Так во главепарижского Союза стоял П. Н. Милюков, в Праге – Немирович –Данченко.

В Берлине был создан, по образцу Петроградского,свой Дом Искусств, собрания которого происходили в одном из больших берлинскихкафе. Дом Искусств был вне политики. Там встречались советские и эмигрантскиеписатели и поэты, читали свои произведения Ходасевич, Шкловский, Маяковский.Кроме того, он поддерживал связь с петроградским Домом Литераторов. 

      Выходили за рубежом русские газеты ижурналы. Одним из первых серьезных периодических изданий русского зарубежьястала газета «Последние новости»,  вкоторых приняли участие И. Бунин, Тэффи, А Толстой. В Париже начализдаваться  первый толстый эмигрантскийжурнал «грядущая Россия», который редактировали А. Толстой, М. Алданов и  Г.Струве. А в одном только Берлине былооткрыто 58 русских газет и журналов. Русские поселялись и начинали издаватьсвои газеты в Египте, Парагвае, Абиссинии и даже на Филиппинах. Но, следуетотметить, что они  закрывались с такой жестремительной скоростью, как и создавались.

 Говоря опервых годах русской эмиграции, надо отметить ее неоднородность. Уже тогданачалось ее политическое расслоение, возникли противоречащие друг другуконцепции  по отношению к СоветскойРоссии и тем политическим процессам, которые происходят в ней.

Большим событием стал выход в Праге сборника статей«Смена вех». В нем участвовали до того мало известные литераторы, ранее так илииначе связанные с белым движением. Они призывали вернуться в Россию, где, якобыуже заканчивается веха коммунизма и начинается новый, эволюционный путьразвития революции. И зарубежные литераторы должны поддержать и возглавить этодвижение  и принять участие вэкономическом и культурном восстановлении России. Сборник  вызвал самые противоречивые оценки.

Другой яркий сборник политических статей «Исход кВостоку. Предчувствия  и свершения.Утверждение евразийцев» стал выходить в Софии в 1921 году. Авторы статейисходили из того, что русские люди – не европейцы и не азиаты, что и определяетих общественную психологию. Лишь Россия может открыть миру некуюобщечеловеческую правду. Евразийцы отрицали «бесчеловечный большевизм», нозаслугу революции видели в том, что она, раскрывая, по их мнению, бесчеловечноесодержание социализма», отрицающего человеческую личность, открыла «спасающуюсилу религии» В церкви, в православии им виделся один из шагов по  спасительному пути России.

Глава 3.

С конца 1920-х годов начался новый этап  развития русской литературной эмиграции,когда складывались новые условия жизни русских за границей. С начала 1930 годовво Франции разразился экономический кризис. Закрывались предприятия.  Париж заполнился безработными. В такихусловиях существование русских эмигрантов стало почти нищенским, несмотря на благотворительныеконцерты, вечера, пожертвования и сборы в пользу русских эмигрантов. Многиерусские издательства обанкротились, но русская культурная жизнь продолжалась,не переставали выходить русские книги.  Вэто время появились романы Алданова, Мережковского, лучшие произведения Бунинаи Ходасевича, на парижской сцене  пелШаляпин, ставил балеты Лифарь, открылась выставка Ларионова, открылись «русскиесезоны» Дягилева.

Но какие бы перемены не происходили вокруг, как быплохо или хорошо ни было в Париже, Берлине, Праге или Нью-Йорке, взор русскихэмигрантов всегда был направлен на восток, туда, где осталась их потеряннаяродина. Тэффи писала в своем рассказе «Ностальгия»: «Приезжают наши беженцы,изможденные, почерневшие от голода и страха, отъедаются, успокаиваются,осматриваются, как бы наладить новую жизнь, и вдруг гаснут… Ни во что не верим,ничего не  ждем, ничего не хотим. Умерли.Боялись смерти большевистской –  умерлисмертью здесь… Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем,что приходит оттуда. А ведь здесь столько дела. Спасаться нужно и спасатьдругих. Но так мало осталось и воли и силы…» 

Сами эмигранты разделяли себя на «тех, кто продаетРоссию и тех, кто спасают Россию». Первые жили хорошо и богато, вторыенищенствовали и  унижались. Оченьговорится об этом в стихотворении Саши Черного:

Тех, кто страдает гордо и угрюмо,

Не видим мы на наших площадях:

Задавлены случайною работой,

Таятся по мансардам и молчат..

Не спекулируют, не пишут манифестов,

Не прокурорствуют с партийной высоты

И из своей больной любви к России

Не делают профессии лихой…

Их мало? Что ж… но только ими рдеют

Последние огни родной мечты…

В Америке, в Каире и в Берлине

Они одни и те же: боль и стыд.

Они – Россия. Остальное – плесень:…

Помойка сплетен, купля и продажа.

Построчная истерика тоски

И два десятка эмигрантских анекдотов…

Самое тяжелое дляэмигрантов, в большинстве своем представителей дворянства, свыкнуться с мыслью,что они все потеряли. И тот образ жизни, которым жили их отцы и деды, им большене доступен. Тем, кто получил блестящее образование, объездил полмира, был придворе, кому ни в чем не было отказа, приходилось мыть окна, быть «ходячейрекламой», в салоне медиума изображать ожившего мертвеца, разносить газеты и влучшем случае учить детей богатых иностранцев. Лев Любимов в своей книге «На чужбине» описывает графа, бывшего богатогопомещика, который  вынужден бытьшвейцаром в русском ночном кабачке, оформленном под боярский терем. Ходить  «в раззолоченном кафтане…, импонируя курящимбуржуа и американцам, совавшим ему крупные чаевые в благодарность за низкийпоклон…»: и старика генерала, который «пускает себе пулю  в лоб потому, что +жена его, еще совсемнедавно почтенная мать семейства, познав эмигрантскую нужду, стала систематическиворовать в автобусах и больших магазинах».

Об этом же писалАверченко  в своих рассказах: чтобыувидеть:  «хорошее русское общество»,нужно прийти в кабак и посмотреть на слуг: там все баронессы да графини.Бывшие. Только с «прислугой»  можноговорить о том, «что  еще так недавносверкало, звенело  и искрилось, чтоблистало, как молодой снег на солнце, что переливалось всеми цветами радуги, ичто теперь – залилось океаном топкой грязи».

Трудно представить, что в подобных условиях можнобыло что-то творить, писать, учить молодежь. Многие  перестали писать. Их оправдывала З. З.Гиппиус: «Есть ли поэт, который будет писать стихотворение у еще теплого теламатери? А Ощущение умершей или умирающей России носил в себе долго каждыйрусский писатель…»  Но,    были и другие, чей талант, наоборот, раскрылсяс новой силой.  Видимо, боль о потерянномдоме, не утихая, не давала молчать им.

Все произведения русского зарубежья окрашены вгрустные тона ностальгии, горькой тоски, мечтая. «чтоб быть, хоть мертвым вжелаемом Там». Но в Россию нельзябыло вернуться. России, какой она была до их отъезда, уже не было.

Деятели русской культурыощущали необходимость возвращения в Россию и одновременно невозможность этого.

 

Глава 4.

О качестве русской зарубежной литературы и ее местеистории нашей культуры споры велись раньше и ведутся до сих пор.Противопоставление  двух литератур –свободной творчески и идейно в изгнании и несвободной, творчески ограниченной вРоссии – стало лейтмотивом многих, в том числе и зарубежных работ

Глеб Струве утверждал, что  литература лишь в эмиграции могла реальносохранить традиции русской литературной классики. Он пытался доказать, чтотолько в «свободной» литературе зарубежья и сохранилось то творческое начало,которое утеряно в литературе Советской России. Ведь в России, в то время какраз начали переписывать историю, в том числе историю русской литературы,запрещая и  уничтожая произведенияклассиков. « Много ли может советская литература противопоставить «ЖизниАрсеньева» Бунина, зарубежному творчеству Ремизова, лучшим вещам Шмелева, историко-филосовскимроманам Алданова, поэзии Ходасевича и Цветаевой, да и многих из молодых поэтов,и оригинальнейшим романам Набокова?», — писал он в своей книге «Русскаялитература в изгнании»…

 АлексейРемизов писал, что в конце 20-х годов наоборот стали появляться молодыеписатели с западной закваской и что такое могло произойти только за границей,где «традиция передается не из вторых рук, а непосредственно через язык ипамятники литературы в оригинале».

Марк Слоним придерживался диаметрально противоположнойточки зрения. Он писал, что за годы эмиграции не появилось « ни одного новогоумственного или художественного течения, ни одной новой поэтической школы, ниодного крупного беллетриста, ни одного серьезного поэта. И самое страшное, что  не только   не родились в эмиграции новыеписатели, но и старые захирели… К счастью, эмигрантская литература лишь ветвьна общем стволе. Она жива постольку, поскольку жив ствол; она питается егосоками… и недаром лучшие писатели в эмиграции те, кто сохранил внутреннююсвязь с Россией или только приехал из нее… Все новое, значительное, интересное,что дала литература последних лет, пришло из России, а не из заграницы»

Ходасевич, споря с подобной точкой зрения, писал,что «национальность литературы создается ее языком и духом, а не территорией,на которой протекает ее жизнь, и не бытом, в ней отраженным». Но Ходасевич неотрицал, что русское зарубежье находиться в «печальном состоянии», что «старшиенаши писатели не  пожелали усовершенствоватьсвои дарования» и развитие их остановилось. Все лучшее, что было ими создано,осталось в России.

Гайто Газданов говорил о том, что рождениенастоящего писателя в эмиграции может считаться чудом, но этого чуда непроизошло. «Живя в одичавшей Европе, в отчаянных материальных условиях, не имеявозможности участвовать в культурной жизни и учиться, потеряв всякую свежесть инепосредственность восприятия, не будучи способно поверить в какую-то  новую истину, ни отрицать со всей силой этотмир, в котором оно существует, оно [молодое литературное поколение — А.М.] существует, оно было обречено». 

Я согласна и не согласна с обеими точкамизрения.  Я не могу согласиться со Струве,что ничего не было написано в России. Ведь нельзя не учитывать  оставшихся там Замятина, Булгакова, Есенина, Блока, Белого, Горького, Ахматову. Сдругой стороны, я не могу принять мнения Слонима и Ходасевича, о том, чтоэмигрантская литература не сделала никакого вклада. Не буду повторять названныеСтруве имена, хочу напомнить, что получившие Нобелевскую премию писатели былиэмигрантами.

Выводы

Теперь хотелось бы подвестинекоторый итог. Если рассматривать миссию русской эмиграции как  «сохранение и передаче будущим поколениямрусскую культурную традицию, которая преследуется и искореняется в СоветскомСоюзе», то спорный вопрос, выполнила ли ее эмиграция. С одной стороны, да.Эмигранты создали своего рода «русскую культурную диаспору», где взаконсервированном виде хранили традиции. Им не удалось вернуться в свою страну, (а те, кому представилась возможность,отказывались), следовательно, и сохранившиеся традиции остались там, куда быливывезены и где мало кому были нужны. Я считаю, что миссия эмиграции была не втом, чтобы сохранить то, что было, а рассказать о том, что есть. Их жизнь –протест, вызов, брошенный власти. Они не хотели подчиниться необразованным,диким варварам, которые ради непонятно глупой идеи снести большой культурныйпамятник, чтобы освободить место для базара. В многочисленных воспоминанияхэмигрантов нарисован тот образ  России,который от нас долгое время скрывали. Их произведения рассказывают о том, как жила Россия до революции и чегобольшевики лишили нас. Ведь по сути, если бы их призывы одуматься былиуслышаны, если бы они могли что-то изменить, то нашей стране не пришлось быпреодолевать сейчас то расстояние, которое Европа и Америка прошли за эти 70лет несвободы.

 

Библиографический список.

1.<span Times New Roman"">    

2.<span Times New Roman"">    

3.<span Times New Roman"">    

4.<span Times New Roman"">    

5.<span Times New Roman"">    

еще рефераты
Еще работы по культурологии