Реферат: Самурай в японской культуре

Введение

Человеческая жизнь изменяется изтысячелетия в тысячелетие, из века в век, изо дня в день. Меняется и формауправления обществом, и способы производства необходимых ему вещей, икоммуникативные средства общения. Единственной же неизменной вещью напротяжении существования человеческого общества остается его психология:моральные нормы, этические принципы в отношениях между людьми.

Для рассмотрения данных отношенийкак нельзя лучше подходит уникальнейшее сословие по сравнению со всеми другими,существовавшими ранее. Это сословие самураев Японии. Самураи – одни из самыхвлиятельных и колоритных персонажей истории Японии. Тринадцать столетий прошлос тех пор, как появились первые из них и более ста лет – как последниеофициально перестали существовать.

Влияние просуществовавшего болеетысячи лет и канувшего в историю военного сословия было настолько в Япониипрежних лет, что без него невозможно понять историю, традиционную культуру, даи любую грань сегодняшней жизни современной Японии.

Когда слышим слово самурай, мысимволизируем его не только с воином-профессионалом, искусно уничтожающим любуюцель. Но вспоминаем и о самурайском кодексе чести Бусидо, и о легкостипротивостояния человека смерти, а в то же время и о передаче своей жизни ейпосредством традиционного обряда сэппуку.

Нас до сих пор поражает мастерствовладения самураев оружием, а также их способность вести бой голыми руками. В тоже время мы понимаем, что военное сословие Японии не было бы таким, как егоможно наблюдать сквозь призму пройденных веков без специфики их религии. Аконкретно, без учений сект дзэн, синто, без влияния конфуцианских догм.Остается только удивляться преданности самураев своему сюзерену, их возможностиотдалиться от всего мира и остаться наедине с собой.

Как и раньше, так и сейчасяпонское общество чтит средневековых воинов, выражая это в проведениимногочисленных праздников, посвященных самурайской истории. Как и прежде, этипраздники, рассчитанные на воспитание молодежи в духе самурайских традиций,ежегодно напоминают о прошлом сословия воинов. Хотя формально самурайство ибыло отменено во второй половине 19 века, фактически японское общество сегоднябуквально дышит многими принципами военного сословия прежних веков. Именнопоэтому данный аспект и сегодня интересует многих исследователей. Проблемасамурайства получила определенное историческое освещение в трудах отечественныхисториков. Вопросы сюзеренитета и иерархии в японском обществе достаточно полнорассмотрены в монографии Сила-Новицкой Т. Г. «Культ императора в Японии». В нейпрослежена история культа императора в Японии с древности до наших дней,рассматриваются догматика и эволюция доктрины монархизма; анализируется культимператора в современной Японии. Книга помогает лучше понять истоки иособенности японского национализма, механизм взаимодействия официальнойидеологии и массового сознания. Особый интерес представляет работаСпеваковского А. Б. «Самураи – военное сословие Японии». Это наиболее полное иточное описание жизни самураев времен образования данного сословия, а такжездесь мы можем наблюдать проблемы наследия самураев сегодня. Помимо обычных,общеизвестных фактов Спеваковский рассматривает и подробно объясняетособенности самурайской идеологии, обрядовую специфику, систему военнойподготовки. Целью же данной работы является максимально полное и точноерассмотрение проблемы самурайства.

Глава I

НАЧАЛО ЭПОХИСАМУРАЕВ

Хэйанская эра, отмеченнаяотносительным спокойствием и высоким уровнем буддийской культуры, длилась околотрех столетий (900-1200). Конец ей положил приход к власти военных кланов,которые в течение последующих четырехсот лет поочередно оспаривали власть другу друга, пока в 1600 году, с установлением режима Току-гава, в Японии невоцарились на последующие 250 лет мир, спокойствие и единство. Поэтому неудивительно,что влияние воина на жизнь страны, на ее культуру и ценности оказалось стользначительным, тем более, что в период Токугава страна была практическиизолирована от иностранного влияния.

Крушение эпохи Хэйан ускорила борьбамежду кланами Хэйкэ (Тайра) и Гэндзи (Минамото). Оба они соперничали за властьи влияние при дворе Киото. Хэйкэ одержали верх и выдали дочерей из своего кланазамуж за членов императорской семьи. Практически все лидеры клана Гэндзи быликазнены. Спастись от мечей Хэйкэ смогли только двое мальчиков, бежавших насеверо-восток. Однако, если у клана остается наследник, это означает, чтовассалы сохранят свою верность. Двое малолетних Гэндзи, Ёритомо и Ёсицунэ,остались в живых, и данное обстоятельство оказалось впоследствии решающим.

Когда старший из них, Ёритомо,повзрослел, он сумел собрать вокруг себя родственников Гэндзи, преданныхвассалов и кланы «грубых варваров» северо-восточных провинций, всегдадержавшихся обособленно от изнеженной аристократии Киото и ненавидевших ее. Онибыли готовы присоединиться к Ёритомо для того, чтобы покончить с ней, а заоднои с диктатурой Хэйкэ. Так началась борьба на уничтожение, которая вылилась вконечном счете в войну Гэнпэй (Гэндзи—Хэйкэ). Хэйкэ потерпели в ней сокрушительноепоражение и были уничтожены как клан, а в 1192 году император провозгласилЁритомо сёгуном, «полководцем, подавляющим варваров».

Прежде чем перейти к описаниювзимотношений императора и сёгуна, необходимо внести одну историческуюпоправку. Длительное противостояние Гэндзи и Хэйкэ не было лишь борьбой междудвумя могущественными и стремившимися к власти кланами. Вот что говоритСан-сом:

«Весьма удобно описывать событиятех лет, что последовали за неудавшимся мятежом Хогэн в 1156 году, в свете конфликтамежду двумя великими домами. Однако не следует полагать, что они только этим иисчерпывались. В течение второй половины, двенадцатого столетия властьпостепенно переходила от двора и знати к народившемуся классу землевладельцев,которые жили в провинции и стремились к захвату новых владений и установлениюконтроля над армией. Два клана находились по разные стороны баррикад, как тогои требовал устав преданности господину, но по сути интересы их былиодинаковыми, сумей они договориться и поделить предполагаемые дивиденды».

Победа клана Гэндзи (Минамото) иего сторонников просто окончательно узаконила процесс, который шел уже втечение многих лет: центральное правительство постепенно теряло контроль надстраной. Чтобы стимулировать экспансию на север и восток, сопровождавшуюсявытеснением айну, и увеличить производство зерна, власти обещали завоевателямосвобождение колонизованных земель от налогов. Да и на уже давно обжитых земляхони также шли на уступки. Тем временем кланы землевладельцев, удаленные отстолицы, все меньше горели желанием платить правительству Киото налоги насодержание живущих в праздности ленивых аристократов, даже если некоторые изних и приходились им кровными родственниками. Кроме того, центральные властиуже не имели достаточно войск, чтобы поддерживать порядок в провинциях исобирать там налоги. Они все больше зависели от воинов местных кланов. Такпродолжалось в течение двух столетий или около того: контроль за армией иместными ресурсами утекал из рук правительства в провинцию. Триумф клана Гэндзии его союзников лишь подтвердил данное положение вещей и ускорил процессперехода власти.

Признание этой военно-политическойситуации нашло отражение в новой форме государственного устройства _ императорназначил Ёритомо сёгуном. С данным назначением начался этап удивительныхвзаимоотношений между троном и сёгунатом, которые оставались одной из основныхчерт политической системы страны на протяжении почти семи столетий.

Когда одна сторона набираласьмогущества и влияния, другая временно отступала, хотя в целом доминировалвсегда сёгунат, за исключением немногочисленных и спорадических попытокотдельных императоров вернуть себе политическую власть. Случались за долгиевека этого странного спектакля и такие периоды, когда и император, и сёгунбессильной хваткой цеплялись друг за друга, а реально страной управляли регентыкакого-нибудь военного клана, что еще больше запутывало политическуюобстановку.

И все-таки каждый участникпредставления нуждался в другом. Как мы помним, символической силой,связывавшей японские кланы в единую нацию, был миф о том, что японцы — народбожественного происхождения, а управляет ими уполномоченный на то богамиимператор. Крушение мифа об императорском царствовании поставило бы под угрозунадежду на окончательное политическое объединение страны и подвергло бысомнению легитимность веками освященных институтов власти. Поэтому сёгуныискали императорского благословения на пост «полководца» для того, чтобыподтвердить обоснованность своих претензий на поддержание хотя бы видимостипорядка, а бесправные в политическом отношении императоры вынуждены быливолей-неволей даровать подобные благословения.

Взаимоотношения императора исёгуна имели и еще одну отличительную черту — поначалу сёгунское управлениеосуществлялось из удаленного от двора региона. Ёритомо сделал своей ставкойКамакура, что в нескольких днях пути на северо-восток от Киото. Отсюда он могконтролировать ситуацию в столице и стране, не утруж-§ря себя придворнымиинтригами и необходимостью приудерживаться дворцового этикета и моды. В концеконцов, Простые манеры и одежда воина были до сих пор главной составляющей егообраза жизни. Почему он должен отказываться от них? Он и его помощникичувствовали себя уютнее в Камакура. А новый порядок однозначно свидетельствовал:помпезная и пышная жизнь является уделом двора, а реальная власть находится вКамакура, в руках сёгуна. После смерти Ёритомо номинально управляли егоротомки, но власть уже от его неумелых сыновей перешла К регентам Ходзё.Последние, тем не менее, продолжали придерживаться политики отстраненности отдвора. Лишь в 1336 году (спустя 140 лет после назначения Ёритомо сёгуном)наследовавший Минамото сёгунат Асикага перенес свою ставку в Киото. Но и тамсёгуны продолжали играть ведущую роль.

ЯПОНСКИЙ ВОИН

Каким же было новое сословиевоинов, которое пришло к власти и удерживало ее в течение почти семи столетий?Классически их называли словом буси — японское про-Изношение китайскогоиероглифа, обозначающего человека меча и учености. Точно так же именовалосьвоинское Сословие в целом и в последующем, но со временем в обиход вошлопонятие самурай — «человек, находящийся на военной службе», «профессиональныйвоин».

Первый полный портрет воинараннего (Гэндзи—Хэйкэ) периода рисует нам «Хэйкэ моногатари», повествующая оборьбе за власть кланов Минамото и Тайра. «Повесть о Хэйкэ» была написана всегопоколение спустя после окончания войны и победы Ёритомо. Она представляет собойромантическое описание боевых подвигов воинов «Той далекой эпохи, полнойкрови и славы, побед и поражений, жестокости и человеческого сострадания.«Хэйкэ Моногатари» удалось поистине обожествить воина и со-ОДать тот прекрасныйидеал, к которому всеми силами <яфемились самураи следующих поколений.Особую лю-»вовь и сочувствие вызывает Ёсицунэ, младший брат первого сёгунаЁритомо, человек несчастной судьбы. Вот как ярко описывается в сочинении совсемеще юный всадник-самурай:

«Асикага-но Тадацуна посылоранжевый плащ из парчи с решетчатым узором, а поверх него — боевые доспехи,стянутые красными кожаными ремнями. Из его шлема торчали два длинных рогабуйвола, а тесемки были крепко-накрепко завязаны под подбородком. На поясе,обтягивающем талию, висел усыпанный золотом меч, а в колчане за спиной лежалистрелы с белым и черным оперением. Лук его был несколько раз обмотан листьямиротанга и покрыт лаком. Он ехал на гнедой лошади, и седло его сверкало золотом.Кроме того, на седле был родовой герб: сова на ветке дуба.

Нещадно погоняя лошадь, онпривстал на стременах и закричал громоподобным голосом: «Эй, пусть те, ктодалеко, послушают меня, а те, кто рядом, пусть посмотрят на меня! Я —семнадцатилетний Мататаро Тадацуна, сын Асикага-но Таро Тосицуна, которыйявляется потомком в десятом поколении Тавара-но Тота Хидэсато, воина, давным-давнозаслужившего великую славу и почести в борьбе с врагами императора. Человек, неимеющий титулов и рангов, как я, рискует навлечь на себя гнев богов, целясь излука в принца из правящего дома. Однако пусть божество лука и рассудит, кто изнас прав. Быть может, оно выступит на стороне Хэйкэ! Я стою здесь и готоввстретиться с любым из воинов нюдо третьего ранга Ёримаса. Кто хочет сразитьсясо мной? Выходите и сражайтесь!» Бросив вызов, Тадацуна, размахивая мечом,ворвался в ворота храма Бёдо-ин. Увидев дерзкий поступок Тадацуна, Томо-мори,начальник стражи Левых Императорских ворот и командующий армией Хэйкэ,закричал: «Переходите через реку! Переходите через реку!»»

Конечно, воины-рыцари, закованныев великолепные доспехи и скачущие на хорошо тренированных лошадях, принадлежалик аристократии. Ведь только самые могущественные и богатые кланы моглиобеспечивать и молодых (как правило, шедших в бой уже в пятнадцать лет), истарых воинов первоклассным оружием. (Впрочем, Ц^Яркие доспехи имели инесомненный недостаток: носивший их человек в первую очередь становился мишеньюдля вражеских лучников.) Боевой конь самурая заслуживает отдельного описания:

«Лошадь настолько гармонировала совсадником, что, казалось, инстинктивно двигалась абсолютно синхронно с ним. Например,перед решающим броском она чуть отступала назад, приседая на задние ноги, чтобыпотом привстать и дать всаднику преимущество удара сверху, или же бросалась вбитву словно одержимый дикий зверь… Лошадей также специально обучалифорсировать водные преграды — реки, озера и потоки — которыми так изобилуетЯпония» (Ратти и Уэстбрук).

Конница являлась главной ударнойсилой армий Гэндзи и Хэйкэ. Она всегда начинала фронтальную атаку. Противникже, в свою очередь, старался отразить нападение с помощью своей конницы. Когдаармия отступала, именно всадники составляли арьергард и старались уберечьосновные силы от наседавшей конницы врага. Минамото-но Ёсицунэ совершил всесвои отчаянные вылазки в ходе войны Гэнпэй — подобные знаменитой атаке сгорного склона в незащищенный тыл войск Тайра, укрывшихся в крепости — сотрядом всадников. В данном случае воины Ёсицунэ прошли оленьими тропами черезгоры и обрушились сверху на злополучных Тайра. Иногда копыта лошадейзаматывали, чтобы избежать малейшего шума.

Отметим, что абсолютно все воины(всадники, лучники, пехотинцы и даже стрелки уже в шестнадцатом столетии) вобязательном порядке носили одно оружие — меч. Конечно, меч всадника по своимбоевым достоинствам и качеству намного превосходил меч лучника или, скажем,пехотинца. Но в любом случае, только меч делал воина воином. Меч являлся егоглавным оружием, символом его Мужского начала и хранителем рыцарской чести.Самурай Не мог быть без меча, в каком бы «роде войск» он ни служил.

Но что мы можем сказать о человеке,закованном в доспехи и орудующем мечом?

См.

Приложение 1

Воин, предстающий перед нами всамых разных описаниях, в некоторых отношениях вполне похож на любогопредставителя этой суровой профессии в других странах мира. Так, он любитхорошее оружие и находит удовольствие в мастерском владении им. Выше всего онценит мужество и преданность своим товарищам по оружию.

И тем не менее, в характере егопросматриваются специфически японские черты. Японский воин, по крайней мере,тот, которого мы видим на страницах написанной в начале тринадцатого века«Хэйкэ моногатари», кажется просто-таки ненасытно жаждущим славы. Что, впрочем,не покажется таким уж удивительным, если принять во внимание существовавшие вто время весьма привлекательные стимулы, побуждавшие стремиться к ней: так,воин, захвативший в бою голову врага, особенно знатного, получал публичнуюблагодарность и награду. (По синтоистскому обычаю, воины протыкали кинжаламипучки волос на головах поверженных врагов и несли их так, дабы избежатьоскверняющего соприкосновения с мертвым телом.) Но, пожалуй, еще более важнымбыло то, что воин, проявивший в сражении отвагу и храбрость, покрывал великойславой не только себя, но и свою семью и свой клан. Многие молодые воиныпредпочитали славную смерть в битве долгой жизни труса, лишенной всякогосмысла. В мирную эпоху Токугава (1600-1867) одной из главных проблем длясамураев явился вынужденный отказ от веками утвержденных ценностей в пользумонотонного исполнения секретарских и управленческих обязанностей. Честьпревыше всего — это доказали многие японские солдаты в годы второй мировойвойны.

Главным достоинством японскоговоина была верность. Понятие верности в первую очередь соотносилось с главойклана. В преданности клану можно выделить три уровня:

воин был ревностно предан своейсемье, семья — главе клана, а глава клана вместе с остальными вассалами —господину (даймё). Преданная служба последнему порой продолжалась в течениемногих поколений. Более никаких обязательств воин не имел. Если в ходе войныгосподин менял предпочтения и сегодняшние союзники назавтра становилисьврагами, самурай без колебаний сражался с ними и убивал их.

Интересным представляется и то,как воины раннего периода (Камакура) смотрели на самих себя. Самурай (буси)сёгуната Камакура, созданного Ёритомо, гордился своими воинскими качествами ипрезрительно относился к самодовольным «воинам» из придворных кругов,преуспевшим более в стихосложении, чем в битве. Его отнюдь не беспокоило то,что его считают некультурным и грубым.

«Буси (воин, самурай) был попреимуществу выходцем из провинциальной аристократии, посвятившим себя делуоружия… Его в первую очередь занимали вопросы, земли и меча… Поэтому буси,в противоположность благовоспитанным кугэ (землевладельцы, жившие при дворе),прежде всего ценил такие качества, как умение управлять лошадью, стрелять излука, сражаться на мечах и вести за собой людей. Он превозносил преданность,честь, бесстрашие и скромность. Причем скромность признавалась, пожалуй, самымглавным достоинством, и не только потому, что буси жил на не столь уж обильныедары земли, но потому, что роскошь неотвратимо приводила к слабости и немощи.Вот почему он считал блага жизни при дворе бесполезными… Ведь от неготребовались жесткость, прямота и, прежде всего, действие… Буси жил суровой идисциплинированной жизнью, полностью подчиняя себя приказам и воле вышестоящих»(Холл).

ГОСУДАРСТВО САМУРАЕВ

Мечта многих могущественных даймёпрошлого, наконец, стала реальностью. Древний идеал кланов, которые все доединого признавали духовного правителя (императора), и всей достаточнонебольшой по территории страны, желавшей единого управления, вот-вот должен былосуществиться. Один из даймё, Токугава Иэясу, хозяин обширных земель ввосточных областях (Эдо (Токио)), в 1600 году, в решающем сражении против своихпротивников преимущественно из западных провинций при Сэкигахара одержал полнуюпобеду. Объединение Японии свершилось.

Впрочем, для этого потребовалисьусилия не одного человека. Ода Нобунага (1534-1582), владелец небольших земельв центральной Японии, за двадцать пять лет интриг, смены союзников, тяжелыхпоходов и беспощадных завоеваний сумел пробиться в число самых влиятельныхлюдей Японии. В число его «завоеваний» попали и крупные религиозные институты,среди них и храм Энрякудзи школы Тэндай, бывший в течение столетий источникомпостоянной головной боли для центральных властей Киото. В 1571 году Нобунагаистребил тысячи обитателей горы Хиэй (монахов, монахов-воинов, женщин и детей)и сжег Энрякудзи до основания. Уничтожением пригрозили и крепости-монастырюКоя-сан школы Сингон. А в 1580 году в центральной Японии с помощью ТокугаваИэясу была разгромлена и выбита из Осака воинственная секта школы Чистой ЗемлиИкко.

В 1582 году Нобунага, окруженныйвойсками одного из своих полководцев, которые подожгли его резиденцию, покончилс собой. Дело его продолжил Тоётоми Хидэёси (1536-1598), служивший спервапростым пехотинцем, а потом произведенный Нобунага в командующие. Хидэёси почтизавершил выполнение задачи, которой посвятил себя его покровитель. Именно каквассал Хидэёси Иэясу получил земли в Эдо, на востоке Японии и вдалеке от Киото.Но в 1598 году Хидэёси умер, оставив после себя малолетнего сына. Поклявшиеся вверности наследнику опекуны, в их числе и Иэясу, вскоре раскололись на двалагеря — западный и восточный, и борьба разгорелась с новой силой. Апогеем ееявилась битва при Сэкигахара. Потерпев поражение, остатки противников Иэясу,поддерживавших сына Хидэёси, вновь объединились и укрепились в замке Осака. НоИэясу, в 1603 году названный императором сёгуном, в 1615 году взял штурмом иэту последнюю твердыню. Так многовековая мечта всей нации осуществиласьокончательно — Япония была теперь единой!

Более не осталось никакихсомнений, кто является господствующим классом в стране — у руля стоялосамурайское сословие с кланом Токугава и его ближайшими сподвижниками во главе.Их власть продлится до 1867 года, и в течение всего этого времени Япония будетзакрыта для остального мира. На вершине пирамиды находились члены клана Токугава.Земельные владения только сёгуна возросли до 6 800 000 коку — почти четвертьвсех обрабатывавшихся в Японии площадей! На ключевые посты в конфискованных уврагов поместьях были расставлены вчерашние союзники, полностью зависимые отвластей. Даймё могли произвольно переводить с одних земель на другие. Крометого, каждый даймё должен был шесть месяцев в году или год через год проводитьсо своей семьей и за свой счет в Эдо (Токио), столице сёгуната. Когда же даймёжил в своих владениях, семья его оставалась в заложниках в Эдо. Новые замкиразрешалось строить только с разрешения сёгуната. В любой момент можно былоожидать новых налогов н «особые проекты». Такими способами обеспечивалась«верность» подданных сёгуна.

В 1616 году Токугава Иэясу умер,но начатая им политика была продолжена. Кроме того, то религиозное почитание,которое прежде оказывалось императору и двору Киото, постепенно переместилосьна усыпальницу

См.

Приложение 2

Иэясу в Никко, что в несколькихмилях к северу от Эдо. Для этого воспользовались хитроумным предлогом: Иэясуполучил посмертный титул гонгэн (буддийское божество), а потому на месте егопогребения надлежало проводить регулярные государственные церемонии, на которыедаже император обязан был посылать своих официальных представителей.

Но самым важным нововведениемрежима Токугава явилась полная «профессионализация» самурайского сословия,когда на ключевых постах всех уровней власти стояли представители толькоданного сословия, и создание статичной классовой системы. Подобные «мероприятия»проводил еще Хидэёси. Он «прикрепил» крестьян к их участкам земли и запретил имносить мечи. Более им не суждено было служить рекрутами во времена войн и идтив атаку с мечом в одной руке и мотыгой в другой. Теперь им предписывалосьотдавать свои силы и энергию выращиванию риса и обеспечению страныпродовольствием. Заботиться об охранении закона и служить в войсках должны былисамураи, за что господин-даймё платил им фиксированное содержание рисом.

Общество при режиме Токугава былострого разделено на четыре сословия. Первое сословие — самураи (тридцать однаступень), второе — крестьяне; затем шли стоявшие уже на порядок нижеремесленники, и, наконец, торговцы, находившиеся на низшей ступени социальнойлестницы, ибо присущая им «жадность до денег» и алчность презиралась во всебольше и больше конфуцио-низировавшемся обществе периода Токугава. Вот чтопишет об этой социальной модели Холл:

«Идеальный экономический уклад,который хотели создать власти сёгуната, по сути, имел два источника: опыт управлениядаймё шестнадцатого столетия и классические конфуцианские диктумы, ставшиеособенно популярными в столетии семнадцатом. Такой экономический укладутверждал преимущественно аграрный тип экономики, при котором самураиуправляли, крестьяне — производили, а торговцы заботились о распределении».

Согласно учению конфуцианства,именно данный порядок соответствует Воле Неба.

А что же самураи, правители этогоидеального государства? Их преимущественное положение было установлено законом,то есть указом Токугава. Только самураи сохраняли привилегию носить вобщественных местах два меча — длинный и короткий — и иметь фамилию. Дажесамурай тридцать первого ранга считался стоящим над самым образованным ибогатым простолюдином (тёнином). Простолюдин же, который осмелился не почтитьсамурая должным образом, мог быть сразу же без вопросов убит на месте.

Как бы ни был хорош стольпривилегированный социальный статус, он имел и свои отрицательные стороны.Самурай, носивший два меча, профессиональный воин, великолепно владевшийоружием и боевыми искусствами, должен был превратиться в гражданскогослужащего, то есть исполнять обязанности секретаря, управляющего поместьем иличиновника в каком-нибудь ведомстве — говоря современным языком, стать клерком,получающим жалованье на государственной службе. А для соответствия такой службетребовалось не только умение владеть мечом, но и определенный уровеньобразования. Самураи вынуждены были «приобщаться к культуре». О том, каксамураи приспосабливались к новым условиям, мы расскажем в следующей главе.По-видимому, им удалось это сделать, ибо за 250 с лишним лет в стране толькооднажды вспыхнул внутренний мятеж (Симабара, 1637-1638), да еще несколько разимели место незначительные крестьянские волнения.

Но самураи, особенно низшихрангов, сталкивались не только с трудностями адаптирования к исполнению новыхдля них мирных обязанностей. Зачастую их экономическое положение несоответствовало номинально высокому социальному статусу. Бакуфу (самоназваниеправительства сёгуната) в сельскохозяйственной стране не имело иных способовувеличить поступления в казну, кроме как через притеснение крестьян — главныхпроизводителей благосостояния. Хотя повышение доходов отчасти обеспечивалосьулучшением методов ведения сельского хозяйства, многие крестьяне, обремененныепостоянно растущими непомерными налогами и повинностями, были вынужденыпитаться только выращиваемым ими рисом, а порой переходить и на травы ивторичные продукты рисопроиз-водства. Властям ничего не оставалось, кроме какобращаться за помощью к официально презираемой «касте» — торговому сословию.Необходимые средства добывались самыми разными путями: через займы (далеко невсегда возвращавшиеся), конфискации (за якобы совершенное преступление) иустановление специальных налогов.

Заставило ли это сёгунат изменитьидеологическую мифологему «образцового общества»? Отнюдь, она насаждалась все сновой и новой силой, а большую часть населения призывали вести «болееэкономную» жизнь: так, одежда должна быть проще и дешевле, стрижка и бритьеявляются «излишествами» и потому «запрещаются», есть те или иные «деликатесы»отдельным сословиям предосудительно и так далее. Самураев низших рангов,жалованье которых было особенно мало, побуждали придерживаться классическоговоинского идеала воздержанности, который выше всех соблазнов легкой ибеззаботной жизни в роскоши. Один из сёгунов вообще провозгласил кампанию«Назад, к Иэясу». Но удивительно, что самурайский идеал аскетической иисполненной верности принципам жизни действительно сохранял свое влияние средирядовых воинов.

Доход самураев низших рангов былнесравненно ниже того, что получали многие не-самураи. Воины, жившие в сельскойместности, видели, как крестьяне богатеют на ростовщичестве и кредитах. Будучимелкими землевладельцами, крестьяне жили лучше многих самураев. В городах жесамураи оказывались постоянными свидетелями растущего уровня жизни иблагососояния тёнинов. Впрочем, самурай был воспитан в презрении к богатству имирской роскоши как ослабляющим дух воина и развращающим его. Он видел своевысокое предназначение в твердости, честности и исполнении долга (даже такогокак быть секретарем или счетоводом), а также в том, чтобы являть собой высокийпример для всех остальных.

Бывало ли такое, что самурайоставлял дома свой меч и бросался в городской мир развлечений и вольногообщения с женщинами, или что он отказывался от своих самурайских привилегийради «низкой», но более комфортной жизни ремесленника? Как ни удивительно, ноабсолютное большинство воинов сохраняло верность идеалам.

КРАХ СЁГУНАТА

Последние годы сёгунского правления в девятнадцатом векесотрясали один «правительственный кризис» за другим. В конце концов это привелок отречению сёгуна от власти в 1867 году. Несколько факторов способствоваликрушению института сёгуната и началу реставрации Мэй-дзи. Постоянные финансовыетрудности бакуфу усугублялись выступлениями крестьян в провинциях, которыепротестовали против угнетения со стороны землевладельцев, непосильных налогов иголода в неурожайные годы и громили торговые лавки, дома ростовщиков и усадьбыфеодалов. Тяжесть их положения заметно контрастировала с жизнью самого сёгуна иего ближайшего окружения в лице продажных сановников. Так, у одного сёгуна нарубеже восемнадцатого—девятнадцатого веков было двадцать наложниц и пятьдесятпять детей.

Вторым фактором явилось растущееполитическое недовольство, которое принимало двоякую форму. Во-первых, всебольшее своеволие проявляли некоторые западные тодзама (внешниеземлевладельцы). Они потерпели поражение в битве при Сэкигахара и с тех порутратили политическое влияние; тем не менее, они затаили глухую ненависть ксёгунату Токугава. Главы двух самых могущественных кланов (Тёсю и Сацума),почувствовав слабость бакуфу, начали подстрекать к неповиновению властям. Какследствие, сёгунат смягчил прежде незыблемое правило, обязывавшее всех даймёполовину каждого года проводить в Эдо, и тем самым утратил последнюю реальнуювласть над ними.

Во-вторых, к политическомунедовольству добавлялось еще и идеологическое. Многие молодые японцы, выросшиев беспокойные годы первой половины столетия, были уверены, что для защитынациональных интересов перед лицом угрозы со стороны иностранных держав, ужестучавшихся в двери закрытой от мира страны, необходимо более сильноецентральное правительство. Они учились в школах военного искусства и слушалисвоих учителей, провозглашавших принципы «почтения к императору» (сонно) и«изгнания варваров» (дзёи). Некоторые просили своих хозяев отпустить их сослужбы и позволить стать ронинами, дабы они могли посвятить себя политическойдеятельности и защите родины. Одна группа таких молодых людей убилавлиятельного государственного советника, который заключил предательский, по ихмнению, договор с иностранцами.

Когда недовольство сёгунатомдостигло своего апогея, многие разочарованные его политикой люди вспомнили обимператоре как объекте верности и почитания. Уже в конце восемнадцатого—началедевятнадцатого века несколько весьма влиятельных писателей говорили опреданности императору. Так, Мотоори Норинага (1730-1800) рассуждал в своихсочинениях о божественной, вечной славе императора и провозглашал верность емуквинтэссенцией национального духа японцев. А Хирата Ацутани (1776-1843)выдвинул доктрину кокутай (государственного устройства), согласно которой Японией,как «божественной землей», должны управлять ведущие свое происхождение от боговимператоры. В 1841 году Хирата был посажен под домашний арест, но его учениепользовалось у молодого поколения огромной популярностью. Сёгун все чаще и чащевоспринимался как узурпатор по праву принадлежащей императору власти.

Силой же, взорвавшей тлевшую«пороховую бочку» недовольства и опрокинувшей сёгунат, стало давлениеиностранных держав, добивавшихся прав на землю, торговых привилегий изаключения коммерческих соглашений с Японией. Подобные попытки продолжались ужев течение долгого времени. Первыми в восемнадцатом столетии пришли с северарусские. Затем, в начале девятнадцатого века, Британия пыталась получить правозаходить в порт Нагасаки. Но в целом, за исключением немногих — в основномученых, желавших изучать западную медицину и военное дело — Япония противиласьпоявлению в стране иностранцев. В 1853—54 годах настойчивость иностранцев сталауже безапелляционной и даже агрессивной — в гавань Эдо вошли четыре американскихвоенных корабля под командованием капитана Мэтью Пэрри.

Именно тогда сёгунат и подписалсебе смертный приговор. В 1854 году, при безволии и нерешительности сёгуна,мелкий чиновник, стараясь идти на минимум уступок, все-таки подписалсудьбоносное соглашение, разрешающее кораблям нескольких держав заходить вяпонские порты. (А что еще можно было сделать, если побережье практически неимело линии обороны?) Это решение вызвало бурю протеста, и подписавший договорчиновник был убит ронином-одиночкой.

События обретали уже не толькополитическую окраску, но и символический смысл; дни сёгуната были сочтены.Иностранные посланники при ведении переговоров искали согласия не властейсёгуната, а императорского двора. Западные кланы Тёсю и Сацума подняли мятеж иразгромили посланные против них войска сёгуната. Вскоре к ним присоединились идругие кланы. Регент, ставший сёгуном, отрекся от своего поста в ноябре 1867года. Армия захватила огромный замок Токугава в Эдо, власть императора была«восстановлена». Так, скорее хныканьем, чем прощальным «хлопком двери»,закончилось 250-летнее правление самураев.

Однако конец власти самураев неозначал ни полной утраты ими политической и военной роли в обществе, ни, темболее, прекращения их влияния на культуру страны. Семьсот лет «воинского духа»и «культуры воина» оставили слишком глубокий отпечаток. Самурайский дух внедалеком будущем вновь ярко проявит себя, и на этот раз не только в Японии, нои в Восточной и Юго-Восточной Азии и на островах Тихого океана.

Глава II

САМУРАЙСКИЙМЕЧ

Со всей определенностью можноутверждать, что воина делает оружие. В Японии же самурая «сделал» меч. Мечсоздавал его душу, формировал его образ жизни, его боевое искусство, наконец,его место в обществе. И хотя самураи использовали самое разнообразное оружие,первым из первых оставался меч. Но если справедливым будет сказать, что мечсделал самурая таким, каким он был, то в равной степени и самураи сотворили мечтем, чем он стал — сотворили своими личными качествами, своим воинственным духом,своим высоким положением в общественной иерархии.

Об особом значении меча длявоенного сословия, о приобретенном им в феодальной Япониикультурно-нравственном ореоле Оскар Ратти говорит так:

«Роль катана основывалась на томположении, которое самураи занимали в политико-правовой структуре Японии,структуре власти, построенной вертикально, поддерживаемой и вдохновляемой накаждом уровне мистическим поклонением предкам, связывавшим воедино многиепоколения. Являясь почти сакральным символом сокровенных верований, устоев изаконов японского народа, меч представлял и прошлое, и настоящее. Он былсвоеобразным средоточием духовной, политической и боевой силы, пр