Реферат: Поэма из камня

Осетров Евгений

Поэты сравнивают храм Покрова на Нерли с парусом, уносящимся вдаль по безбрежным волнам времени. Иногда прославленную белокаменную церковь под Владимиром уподобляют лучистой безмолвной звезде, уплывающей в бесконечность мироздания. Один художник назвал это чудесное сооружение поэмой из камня. Есть афоризм, рожденный встречей с редкостным архитектурным памятником: «Мы сами обретаем вечность пред этой вечной красотой».

Если вам в жизни приходится нелегко, если скорбь и печаль овладели вашим сердцем, отправляйтесь в заливные клязьминские луга, туда, где у старицы реки, на холме среди куп деревьев, стоит многостолетний храм Покрова.

Вглядитесь в благородные пропорции белого храма, отражающегося свыше восьми веков в водах, и вы увидите, как точно и естественно вписано строение в окружающий пейзаж — луговое среднерусское раздолье, где растут духмяные травы, лазоревые цветы и звучат нескончаемые песни жаворонков… Душевное спокойствие приходит к вам с ощущением полноты бытия, олицетворяемой белым храмом и умиротворяющим видом местности.

Заблуждается тот, кто, увидев храм один раз, считает, что знает его. Лирическую поэму из камня, именуемую Покровом на Нерли, надо перечитывать многократно. И тогда, быть может, во всей полноте вы поймете, в чем прелесть этого небольшого сооружения, гармонирующего с окружающей природой.

"… Церковь Покрова на Нерли близ Владимира, — пишет И. Э. Грабарь, — является не только самым совершенным храмом, созданным на Руси, но и одним из величайших памятников мирового искусства. Как и все великие памятники, Покров на Нерли непередаваем ни в каких воспроизведениях на бумаге, и только тот, кто видел его в действительности, кто ходил в тени окружающих его деревьев, испытывал обаяние всего его неописуемо-стройного силуэта и наслаждался совершенством его деталей, — только тот в состоянии оценить это чудо русского искусства".

Мне трудно сказать, когда Покровом на Нерли лучше всего любоваться. Недвижимый белый камень удивительным и таинственным образом перекликается с временами года. У двенадцати братьев-месяцев свой разговор с женскими масками и другими настенными рельефами, бесстрастно глядящими на мир с высоты столетий.

По весне Клязьма и Нерль разливаются на много верст, впитывая в себя ручьи, бегущие из лесов, озер, болотцев. Вода затопляет луговую пойму, и в темных, напоминающих густо настоенный чай волнах отражаются чуть зазеленевшие березы, гибкие ветви ив и похожие на богатырей-великанов дубы; что в десять раз старше берез и, наверное, помнят, как владимирскую землю топтали татарские кони, как в этих местах стояли повозки и шатры кочевников.

На рассвете, когда над заречными муромскими лесами играют солнечные лучи, от всплесков светотени древние стены словно колеблются, светлея час от часу. Храм возвышается среди волн, как белоснежный лебедь. Текут речные потоки. Дни и ночи, месяцы и годы, столетия уносит река жизни. Сменяются поколения, а лебедь-храм плывет и плывет среди неоглядных просторов. Любуясь Покровом на Нерли, думаешь об истории храма, о веках, что пронеслись над его стенами…

Храм посвящался Покрову Богородицы и был тесно связан с одной из византийских легенд о том, как Дева Мария защитила Царьград от врагов-сарацин.

На Руси в большом количестве списков распространялось «Житие Андрея Юродивого». Занимательное само по себе, это житие привлекало к себе тогдашних читателей еще и тем, что герой повествования был славянин (в отдельных редакциях его даже называют русином), попавший в рабы к видному византийскому сановнику. В житии рядом с описанием большого города, историями о корыстолюбивых менялах и ночных гуляках-пьяницах соседствуют мрачные пророчества о конце света и, конечно, рассказываются истории чудес, свидетелем которых был Андрей. Однажды, когда к Константинополю подступили сарацины, Андрей, молившийся во Влахернском храме, увидел парившую в воздухе Деву Марию, которая держала в руках плат — покров, обещая защиту городу от врагов.

Старое византийское предание привлекло внимание Андрея Боголюбского. Политический смысл посвящения собора Покрову Богородицы состоял в том, что покровительство Богоматери уравнивало Русь с Византией, а Владимир с Царьградом.

Первое октября — празднование Покрова — совпадало у славян с днем благодарения матери-земли за урожай. На Руси, кроме того, с незапамятных языческих времен было распространено почитание Девы-Зори, что расстилает по небу свою нетленную розовую фату, прогоняя всякое зло. В древних заговорах говорилось: «Зоря-Зорница, красная девица, полуночница! Покрой мои скорбные зубы своею фатой; за твоим покровом уцелеют мои зубы», «Покрой ты, девица, меня своею фатой от силы вражей, от пищалей и стрел; твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь». Дева-Зоря, по народным поверьям, могла своей пеленою остановить кровь, утихомирить недуги, спасти от всяких бед. Таким образом, в народном представлении Дева-Зоря и Дева Мария сливались в один образ, и богородицын Покров был неотличим от зоревой Пелены — то и другое защищало человека.

Византийское сказание на Руси было обогащено народными красками, и Покров стал одним из торжественных и любимых крестьянских праздников. Отмечаемый в пору, когда заканчиваются полевые работы, начинаются свадьбы, Покров был своего рода и праздником урожая. На Покров нередко выпадал снег, и отсюда сложилась девичья поговорка: «Батюшка Покров, покрой мать сыру землю и меня, молоду».

Очень хорош Покров на Нерли летом, когда косари выходят на пойму, когда замолкают кукушки и на зелени появляются солнечные подпалины. По скошенной луговине вы минуете реку Нерль и поднимаетесь на высокий холм, где стоит храм. С пологого бугра пред вами откроются луга, озера, прибрежные кустарники, простирающиеся за Клязьму. Вы оглядываете окрестность, где все дышит миром и спокойствием, и думаете: на свете есть счастье… Но вот ваш взгляд падает на воды, подступающие к холму. Перед вами сказочное видение: храм плавает в подводной глубине, в ключевой прозрачности старицы. Там, внизу, в подводном царстве, чуть заметно покачиваются вершины деревьев, овевая, словно опахалами, белопенный храм. Если вы будете внимательно приглядываться, то увидите под водой стены, что слегка колышутся…

Церковь Покрова на Нерли. Вид с юга

Но первые впечатления, вызванные серьезностью и тишиной, совершенством архитектурного исполнения, внезапно рассеиваются. Голоногие ребятишки со всего размаху ныряют в прозрачную глубину с нерлинских холмов. Забавно смотреть, как под водой они насквозь проходят отраженные, как в зеркале, стены храма. Ныряльщики убежденно говорят, что еще ни одному человеку не удавалось здесь ступить на дно. Археологическая экспедиция, работавшая здесь, выяснила, что глубина старицы в самом деле немалая: она достигает семи — десяти метров.

Чтобы лучше понять и уразуметь искусство древних зодчих, давайте отойдем на некоторое расстояние от нерлинского холма и смешаемся с шумной деревенской толпой, что косила травы в лугах и собралась возле стогов на полдник. Слушая веселый и непринужденный разговор косарей, начинаешь смутно угадывать нерасторжимую связь этих людей с гениальным памятником искусства, живущим не музейной, а доподлинной живой жизнью. Травы и цветы ложатся в поймах Клязьмы и Нерли, как ковер, ведущий к храму…

Незаметно уходит жаркое лето, сменяясь осенью. Желтизной вспыхивают заклязьминские леса, по которым огненно-рыжей лисой крадется осень. В пойме скосили отаву, и золотистые листья покрыли холм возле Покрова. Печаль родных полей… Некогда при виде развалин старой крепости было сказано: не у камней учись бессмертью, а у цветов и у травы. Но Покров на Нерли внушает иную мысль. Перед глазами камни, которые, испытав прикосновение рук мастера-гения, стали бессмертными. Столетиями перед храмом расцветали и умирали цветы и травы, а звериные и человеческие рельефы, стройный каменный пояс, порталы, украшенные резьбой, недвижимо возвышаются над окрестностью.

Покров на Нерли надо увидеть во время дождя, когда огромная туча, миновав Боголюбово, останавливается, словно для того, чтобы полюбоваться храмом. Окрестные воды делаются мутно-зелеными, а строение приобретает задумчивость, словно ожидает кого-то. И с неба на землю опускается осенняя радуга, освещая силуэт храма, делая его почти неосязаемым, нереальным, фантастическим. Пройдет еще несколько недель, почернеют поля, оголятся деревья, дни станут короткими и серыми, беспросветная мгла затянет небо. Редко-редко пробьется через облака луч солнца и осветит храм, священную белизну его стен. Ни в какое другое время года вы не почувствуете так остро и живо прелесть белого камня, поэтического в своей простоте.

Зима обволакивает бахромой деревья, кустарники, дома, железнодорожный мост. Храм растворился в окружающей белизне и стал плохо виден издали. Но если подойти поближе, приглядеться внимательнее, увидишь, сколько оттенков в белом! Зимние припорошенные деревья похожи на цветущие вишни. Холодные своды по-прежнему полны жизни и чувства.

Любопытно сопоставить нерлинский памятник зодчества с другими владимирскими каменными храмами времен Андрея Боголюбского и его преемников. Строгий величественный Дмитриевский собор во Владимире как бы символизирует могущество: он врос в почву, он внушает нам мысль о силе и незыблемости людей, его поставивших; он, этот собор, по-княжески параден, суров, его строители при сооружении, несомненно, больше думали о земных делах, чем об идеальной красоте. Перед нами эпос, порожденный исторической действительностью домонгольской Руси.

Покров на Нерли в том виде, как мы его знаем, — лирическая поэма, обращенная к внутреннему миру человека, к его задушевным чувствам. Глядя на утонченный силуэт храма, вспоминаешь о том, что он построен в честь погибшего в лютой сечи семнадцатилетнего сына Андрея Боголюбского, юного Изяслава, которого народное предание называет вишенкой, срубленной в цвету. Убитый врагами юноша, возможно, и был похоронен на нерлинском холме или в самом храме. Возвратившись из победоносного похода против волжских булгар, Андрей скорбел о сыне, «яко человек», и сам выбрал место для этого храма.

Представляется почти необъяснимым выбор князем места для строительства храма — на луговине, затопляемой в половодье. Есть много различных предположений о причине выбора. Одно из них заключается в том, что раньше Клязьма подходила к храму гораздо ближе, чем ныне. Собор стоял при самом впадении Нерли в Клязьму, которая была судоходной рекой. Те, кто ехал во Владимир водным путем, могли, подъезжая к городу, дивиться красоте сооружения.

Древние камни, накладные рельефные маски, поросший травой холм, сам воздух окрестности, все окружающее пространство насыщено духом истории.

Мы любим церковь Покрова такой, какова она есть. Нам трудно отрешиться от мысли, что облик этого храма не извечен, что во времена Андрея Боголюбского сооружение выглядело по-иному, что даже вид местности, окружающей собор, был иным. Много лет археологи под руководством Н. Н. Воронина вели раскопки возле храма, выясняя историю его строительства, пытаясь воссоздать его первоначальный вид. Археологической экспедиции неожиданно пришла на помощь студенческая молодежь, проводившая свои каникулы в палатках, среди луговых клязьминских просторов. Узнав, что интересует ученых, молодые люди, вооружившись ластами и аквалангами, стали нырять в глубины вод возле храма. Успех любителей-археологов, спустившихся в подводный мир, превзошел все ожидания. Среди ила и песка были найдены белые строительные камни, обработанные рукой человека, плиты, обломки каменных масок.

Николай Николаевич Воронин пришел к выводу, что при постройке храма зодчие, видимо, превосходно зная, что пойму весной заливает вода, проявили недюжинную инженерно-строительную изобретательность. Они соорудили высокий искусственный холм, одели его белокаменным панцирем. Фундамент уходил на глубину свыше пяти метров. Таким образом, храм был надежно защищен и от разлива, и от льдин, которые, конечно, не раз шли на приступ каменного острова.

Пройдем в храм, в котором много света, струящегося из окон.

Древняя живопись, украшавшая стены, до наших дней не сохранилась. Собор внутри не раз подвергался переделкам, и старинные фрески были вначале замазаны, а потом и вовсе оббиты. Еще в середине прошлого века стены собора хранили изображения Спасителя, архангелов, серафимов, апостолов. Можно было, хотя и не без труда, разглядеть нимбы, овалы голов, палаты. Откосы окон хранили признаки орнаментов. Об этом мы знаем по запискам и зарисовкам академика живописи Ф. Солнцева, бывавшего на нерлинском холме в середине прошлого века. К сожалению, свои зарисовки Солнцев делал весьма торопливо и бегло; по ним мы не можем судить о том, что представляли собой фрески. Особенно досадно, что не были скопированы остатки орнаментов.

… С Покровом на Нерли трудно расставаться. Каждый раз, покидая нерлинский холм, я думаю о новой встрече с поэмой из камня.

еще рефераты
Еще работы по культуре и искусству