Реферат: Текст источника как объект анализа для историка и филолога

ТЕКСТ ИСТОЧНИКА КАК ОБЪЕКТ АНАЛИЗА ДЛЯ ИСТОРИКА И ФИЛОЛОГА

В сфере гуманитарного познания интеллектуальные операции с чужим описанием того или иного фрагмента социальной жизни являются основным источником для формирования своих собственных суждений о том, что не дано исследователю как фрагмент его непосредственного опыта. Г.О. Винокур признавал «очень удачным» замечание Ф.Ф. Зелинского, что «в центре внимания как филолога, так и историка стоит памятник» Но для первого памятник в его прямой данности и есть непосредственный объект работы, а для второго — это только исходный пункт исследования" [Винокур 1981: 35]. Чужое свидетельство обычно представлено в виде текста. Реже — в виде карты, картины или предмета материальной культуры. Во всяком случае чужое свидетельство нуждается в понимании, интерпретации или даже «переводе». Однако при подготовке специалиста историка или филолога тот круг операций, который приводит к адекватному пониманию чужого описания, все еще остается в зоне «сумеречной» методики. В недавно изданном введении в специальность британского историка научение работе с источником рассматривается как базовая составляющая исследовательского ремесла, максимально близкая к искусству: «вчитываться» в период до тех пор, пока он не услышит, как жившие тогда люди начинают говорить;… важна не столько методика, сколько склад ума — почти инстинкт, — выработать который можно лишь методом проб и ошибок [Тош 2000: 101].

Между тем в ХХ веке гуманитарными науками (от лингвистики до социальной антропологии) было накоплено много ценного в отношении оптимизации работы с текстом другого, как в отношении содержательного анализа, так и учета широкого конкретно-исторического контекста при интерпретации. Чтобы формировать умения, необходимые для работы с источником, необходимо хотя бы их перечислить. Ведь сравнение суждений всегда сопряжено с весьма различными по природе интеллектуальными операциями. Их иерархия и рабочий список должны помочь историку в ясном понимании того, что в его собственном понимании нуждается в особой проверке, уточнении и верификации, что идет от его включенности в современную культуру, а что навязано автором сообщения. Возьмем два оценочных суждения из школьных учебников истории разных лет.

1. Коммунистическая партия вырастила большой отряд советских писателей. Его ядро составили такие выдающиеся пролетарские писатели и поэты, как А. М. Горький, В. В. Маяковский, А. С. Серафимович, Демьян Бедный и другие, которые поддержали Октябрьскую революцию и пошли вместе с народом.

2. Идеологическое наступление на культуру. Одной из основных черт тоталитарного режима является всеохватывающий партийно-государственный контроль над духовной жизнью общества с целью внедрения в массовое сознание единственной унифицированной идеологии, оправдывающей и обосновывающей все деяния режима.

И в том и в другом случае имеет место попытка дать обобщенную оценку «культурной революции» в СССР.

Для сопоставления этих суждений может служить компилятивный конспект табличной формы. Он позволяет выделить элементарный составляющие двух суждений. (Уточнения, извлекаемые из более широкого конкретно-исторического контекста, даны курсивом)

Вопрос Мнение 1 Мнение 2
Кто? коммунистическая партия как ведущая сила пролетарского государства тоталитарный режим (через партийно-государственные институты)
Что делает? растит (как родитель детей) большой отряд (военная метафора) осуществляет всеохватывающий контроль
Объект действия? советские писатели; в других сферах искусства (музыка, живопись, монументальное искусство) и науки было примерно то же духовная жизнь общества (литература, искусство, наука)
Дифференциация объекта?

1.выдающиеся пролетарские писатели =ядро;

2. другие пролетарские писатели;

3. остальные советские писатели (попутчики, по терминологии 1920-30);

4. народ

4. массовое сознание
Каков результат? советские писатели поддержали Октябрьскую революцию и пошли вместе с народом идеологическое наступление на культуру: обеднение, идеологизация и монологизация ее
Почему не говорится о тех, кто не поддался перевоспитанию?

Они (и деятели искусства, и просто представители населения) оказались как бы «вне» народа и даже пострадали.

В идеологии-1 это вина тех, кто «не поддался»

Они (и деятели искусства, и просто представители населения) оказались как бы «вне» народа и даже пострадали.

В идеологии-2 это вменяется в вину режиму

С какой целью? для строительства нового общества вместе с народом (позиция интеграции) для оправдания и обоснования всех деяний режима (позиция отчуждения)
Авторская оценка В суждении 1 автор дает позитивную оценку явления: искусство стало инструментом мобилизации трудового народа В суждении 2 автор дает негативную оценку явления: в массовое сознание внедрена унифицированная идеология
И к чему это привело? Было построено мощное социалистическое государство Были упущены определенные перспективы социального развития

В результате подобного анализа студент научается самостоятельно атрибутировать отрывок из источника. Он может доказать, что суждение 1 могло возникнуть скорее всего в брежневскую эпоху (не заостряется внимание на борьбе с враждебными деятелями искусства), а суждение 2 — в посткоммунистический период. Не менее важно научить студента (будущего учителя) выявлять в двух позициях не только антитезу, но и ту базовую конвенцию, в рамках которой становится возможным сравнение этих суждений. Обе позиции исключают из рассмотрения ту часть духовной культуры, которая не отливается в произведения профессионального искусства. Таким образом, обе позиции могут быть поняты только в рамках противопоставления: государство/режим как активный организатор культурного пространства — деятели культуры как носители искусства и посредники — народ как пассивный носитель массового сознания реципиент. Антитеза сводится к тому, правильно или НЕправильно государство в 1920-30-е гг. выбрало и воспитало деятелей культуры для формирования и коррекции массового сознания. Историку следует понимать, что для более глубокого осознания конфликта между идеологией-1 и идеологией-2 необходим выход за рамки выявленной конвенции и рефлексия не по поводу частицы «НЕ», а по поводу истоков схемы «государь — жрецы — народ» и причин ее живучести в России. В принципе, попытки осознания того же материала на базе иной концептуальной схемы пока не предпринимались. Хотя в общем понятно, что для России ХХ века история духовной культуры «молчаливого большинства» с ее невиданным сплетением массовой культуры (со всем набором «масок» — от мещанских до криминальных) и христианских (в том числе и богоборческих) и европейских течений (от марксизма и джаза до идеологии «яппи») не вписывается в схему «государь — жрецы — народ». Поэтому на первом шаге достаточно хотя бы поставить вопрос о поиске новой схемы.

Этот пример понадобился для того, чтобы на конкретном материале показать как формируется «список вопросов» к тексту источника. Диалог с текстом является важным инструментом объективации процесса его анализа. Это весьма существенное средство для известного «замедления» понимания текста. И необходимо оно для последовательной проверки всех предпринимаемых шагов анализа.

Обычно в рамках курсов по выбору для старшекурсников истфака им предлагаются неатрибутированные фрагменты источников. Цель таких упражнений состоит в том, чтобы научить извлекать из текста сообщения сведения о личности и позиции автора. Это учебное задание позволяет корректировать выводы, поскольку в действительности автор известен.

1. Работа с текстом источника начинается с имманентного анализа его содержания. Очень важно научить студента ясно видеть весь тот путь, по которому движется понимание текста. Этой цели служит (само)наблюдение при чтении изолированного текста. Например: 1) «Американцы живут в мире псевдофактов, искусственно созданных их собственной прессой» (Даниил Буретин) [Ушкуйник: 58]. 2) «Я не люблю ангажированности СМИ. В цивилизованных странах это явление не приобрело такого размаха, и сам Мэрдок не влияет на политику своих компании так, как это происходит у нас. Политическая ангажированность — удел стран третьего мира, и Россия оказывается в их числе» (Артем Тарасов) [Прусенкова]. В чем хочет убедить читателя автор-1? — В том, что Америке пресса не создает реальную картинку действительности. А автор-2? — В (цивилизованной) Америке СМИ не ангажированы. Понятно, что СМИ должны объективно информировать население. Объективно — то есть без «псевдофактов» и «ангажированности».

Позиции противоположны. Для имманентного анализа этого достаточно. Нас пока не интересует, кто скрылся за псевдонимом Ушкуйник, и до какой степени Тарасова отредактировал корреспондент. Нас пока не должно заботить, как там в США на самом деле обстоят дела со СМИ. Может, и Америки никакой нету. Даже это последнее допущение не изменяет результатов имманентного анализа сообщения источника. Потому что проверка и интерпретация в соответствии с целями дальнейшего исследования — это другой этап анализа. Мнение источника — священно. Этот подход не кажется странным, когда мы интерпретируем древний источник. Например, летопись сообщает, что Добрыня отсоветовал Владимиру I идти на волжских булгар, потому что они все в сапогах. Понятно, что сапоги у скотоводов не были столь статусны, как у киевских землепашцев-лапотников. Вероятно, были и стратегические причины для перемирия. Но это не мешает нам цитировать летопись. А уже потом вклиниваться со своим мнением. Так почему же столь часто смешивается прочтение и интерпретация при работе с современными источниками?

2. Работа с терминами и названиями реалий. Известно, что при встрече с непонятым словом на некоторое время блокируется и понимание вполне ясного сообщения, следующего за ним. Проще говоря, если вместо «существует зависимость между выбором агрессивных и нейтральных слов и характером автора» шестиклассникам сказать «существует корреляция между выбором агрессивных и нейтральных слов и характером автора», есть большая вероятность, что они не поймут не только слово «корреляция», но и смысл, в общем извлекаемый из остального.

Вот как описывает летопись начало татарской переписи в Новгороде: «В лето 1257 пришла в Новгород весть из Руси злая, что хотят татары тамги и десятины от Новгорода» [Рассказы 1993: 130]. Чтобы понять, почему новгородцы выступили против демографической статистики, надо учесть, что тамга — налог с торговцев и ремесленников, а десятина — дань в размере десятой части любых доходов. Слово может менять свое содержание. Мы до сих пор говорим «перочинный нож» и «постное масло», хотя многие не соблюдают постов и никто не чинит гусиные перья для письма. Вот ошибка современного автора: «Все тот же момент: пустили деньги под нож… Но было сказано самим Шеленбергом, что рубли золотые, Представляю: бедные немецкие разведчики стальными крупповскими ножами золотые рубли режут <...> вы-то представляете себе наш червонец? Вы-то знаете, что это монета, а не купюра?» [Суворов: 357]. Справка: «ЧЕРВОНЕЦ. В СССР в 1922-47 банковский билет номиналом в 10 рублей, выпускавшийся Госбанком СССР (купюрами 1, 3, 5, 10, 25 червонцев). Золотое содержание червонца составляло 7,74234 г. чистого золота». Поскольку червонец обозначал монеты в течение веков, двузначность осталась и в ХХ веке. Вот источник ошибки автора.

В бытовой речи экономия наименований приводит к неочевидным сужениям смысла. Например, в Москве нашего времени «мясо» — это «говядина», а не «свинина» или «курица»; «песок» — «сахар-песок», а просто «сахар» — это именно редкий «кусковой», а не «песок» и не «рафинад». Вот пример осознания перемен в бытовом словаре: «Жили все бедно, поэтому возвращение солдата с войны отмечали скромно: бутылка водки, картошка, квашеная капуста, которую мы называли соленой» [Лужков]. Историк должен любить деталь, как Плюшкин. Иногда не политический факт, а именно деталь повседневности помогает разоблачить фальсификацию мемуаров: «Так, например, гости Сталина СОЛЯТ „по вкусу“ поданную им селедку...» [Ушкуйник: 43].

3. Память, цитаты, ходячие мнения. То, что носится в воздухе и определяет речевое оформление сообщения, очень часто не может быть проинтерпретировано будущими читателями как «цитата дня» с той ясностью, на которую рассчитывал автор и были настроены его читатели-современники. Классический пример — «Мой дядя самых честных правил». В понимание заложена издевка, потому что современник вспоминал начало басни «Осел был самых честных правил». 40-летний преподаватель, начиная «Важнейшим из искусств для нас является… хэви-металл», должен учесть, что его 20-летние слушатели вряд ли опознают цитату из Ленина.

Казалось бы, пустяк. Однако в источниках далеко не второстепенная часть авторских оценок не дана прямо, а выражена посредством скрытых цитат и намеков. Вы заметили, что Пушкин назвал дядю Онегина ослом? Нет? Так вы не поняли Пушкина. А скольких еще мы не понимаем, читая хотя бы газеты советского периода? Еще более важно выявить те цитаты, которые не были замечены автором. 1) Главные слова в германском гимне: «Германия, Германия превыше всего», и все немцы их знают. Если когда-нибудь будет написан гимн для всего человечества (кажется, этого уже недолго ждать), в нем, наверное, будут слова: «Понимание, понимание превыше всего». Ведь без понимания реальности, без понимания друг друга люди просто не смогли бы существовать. [Брудный 1998: 5]. Имманентный анализ: все немцы знали свой гимн. Откуда такое убеждение? — Сравним, что писали за 2 года до выхода вышеупомянутой книги о Гитлере и организации обстановки на его речах: «Вменялось также пресечь попытку присутствующих затянуть после окончания речи песню „Германия“ или другую, потому что обычно большинство присутствующих не знает текста песни. Председательствующий должен крикнуть: „Хайль!“ — и, прервав пение, прекратить собрание» [Михальская 1996: 137]. Вывод: автор книги о понимании знакомился с новой литературой по риторике и его поразило то, что немцы не знали свой гимн. Впечатление осталось, а содержание факта в несовершенной человеческой памяти изменилось на противоположное.

Требование дойти до первоисточника — не прихоть, а суровая необходимость. Вот характеристика цыганских хоров Марьиной рощи начала ХХ века, приведенная в книге воспоминаний И.И.Ром-Лебедева: «Жили цыгане и в районе Марьиной рощи, но там работали на гуляньях дикие, полутаборные хоры — больше гадающие, чем поющие» [Ром.-Л.: 42]. Но не понятно, почему хоры, певшие в ресторанных павильонах Марьиной рощи и на воздухе, были более дикими, чем хоры Петровского парка. Это разъясняет следующий пассаж из Аполлона Григорьева, несколько вольно прочитанный или припомненный выше: «Для него, четверть жизни проведшего с цыганскими хорами, знавшего их все, от знаменитых хоров Марьиной рощи и до диких таборов, кочующих иногда около Москвы за Серпуховскою заставою,… это была одна из любимых тем разговоров...» [Григорьев 1990-1: 536-537] (подчеркивания мои — В.Ш.). Вывод: «полудикость» хоров из Марьиной рощи — это ошибочная трансформация литературной цитаты.

4. Позиция автора.

«И так ли это было? Мы знаем, как лжет история народов, написанная „ориентированным“ человеком, а не безразличным монахом-летописцем», — пишет мудрая наша современница [Бехтерева 1999: 198]. Но историку стоит понимать, что позиция всякого автора только потому созидательна, что тенденциозна в отборе из континуума фактов, их оценке и укладке в сюжет.

5. Контекст. Значение элемента определяется его местом в системе. Это общее место в концепции структурализма так или иначе усвоено всеми отраслями гуманитарного знания. Однако обсуждение двух последних тезисов требует много места, поэтому к ним я обращусь в дальнейшем.

Список литературы

1. Бехтерева 1999: Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни/ Magic spell of brain & Labyrinths of life. — СПб.: Нотабене, 1999.

2. Библиографическое описание документа. Общие требования и правила составления: ГОCT 7.1.84. — Введ. 01.01.86. — М., 1984. — 75 с.

3. Брудный 1998: Брудный А.А. Психологическая герменевтика. Уч. пособие/ 2-если изд. — М.: Лабиринт, 1998.

4. Винокур 1981: Винокур Г.О. Введение в изучение филологических наук // Проблемы структурной лингвистики. 1978. — М.: Наука, 1981.

5. Граник Г.Г., Концевая Л.А., Бондаренко C.М. Когда книга учит. — М.: Педагогика, 1991. — C. 219-224.

6. Граник Г.Г., Соболева О.В. Понимание текста: проблемы земные и космические// Вопросы психологии. — 1993. — № 5.

7. Григорьев 1990-1: Григорьев Аполлон. Великий трагик // Сочинения в двух томах. — Т.1. — М.: Худ. лит., 1990. — С. 512-552.

8. Лапп Даниэль. Искусство помнить и забывать. — СПб.: Питер, 1995. — 216 с.

9. Лужков: Лужков Юрий. Возвращение солдат отмечали скромно// Общая газета. -2000.- 4 — 17 мая — № 18/19(352/353). — С. 2.

10. Михальская 1996: Михальская А.К. Русский Сократ. М., 1996.

11. Прусенкова: Прусенкова Надежда. Телепсихушка. Ангажированность российского ТВ в последнее время приобретает нездоровый размах (Телезритель недели: Артем Тарасов, кандидат в губернаторы Санкт-Петербурга)// Новая газета. — 2000. — 15-21 мая. — № 19(588). — Телеревизор. — С. 2.

12. Рассказы 1993: Рассказы русских летописей. Перевод и составление Т.Н.Михельсон. — М.: Изд. центр «Витязь», 1993.

13. Ром-Л.: Ром-Лебедев И.И. От цыганского хора к театру «Ромэн». — М.: Иск-во, 1990. — 271 с.

14. Суворов: Суворов Виктор. Очищение: Зачем Сталин обезглавил свою армию? М.: ООО «Изд-во АСТ», 1999.

15. Тош 2000: Тош Джон. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. / Пер. с англ.: Коробочкин М.Л. — М.: Издательство «Весь Мир», 2000.

16. Троицкий Ю. Новая технология исторического образования// История. — 1994. — №45.

17. Ушкуйник: Ушкуйник В. Памятка Русскому Человеку. Парадоксы истории. [Русские идут. Б-ка ген. Стерлигова]. — М.: ПТ «Капь» 1993.

18. В.В. Шаповал. Текст источника как объект анализа для историка и филолога.

еще рефераты
Еще работы по культуре и искусству