Реферат: Развитие исторической науки в России

Главным предметом исторической науки в России является прошлое родной страны, над которым работало и работает наибольшее число русских историков и на которое направлена, главным образом, деятельность разных учреждений, посвященных исторической науке (исторические кафедры в Академии Наук, в университетах и духовных академиях, ученые исторические общества, археографическая и архивные комиссии, исторические журналы и т. п.) (Русские исторические журналы и периодические сборники «Византийский Временник», «Историческая библиотека», «Исторический Вестник», «Историческое Обозрение», «Записки Одесского общества Истории и Древностей», «Русский Архив», «Русская Старина», «Сборник Московского Исторического Общества», «Чтения в Обществе истории и древностей российских», много статей по истории в «Журнале Министерства Народного Просвещения» и издания университетов.

Из журналов главным образом посвящены всеобщей истории «Историческое обозрение», издаваемое Историческим обществом при Санкт-Петербургском университете и «Сборник Исторического Общества при Московском университете».) Очерк русской историографии выделен в особую статью, предпосланную истории России (см. выше страницы 430 — 440): здесь мы остановимся главным образом на разработке в России истории других народов или того, что у нас принято называть всеобщей историей. Занятия всеобщей историей у нас находятся, отчасти, в тесной связи с разными «филологиями», т. е. с изучением иностранных языков и литератур, мертвых и живых; к числу деятелей исторической науки необходимо отнести, поэтому, многих ориенталистов, классиков и славистов, поскольку они делали предметом своих занятий историю Востока, античного мира или славянских народов; о них, как и о тех государствоведах, юристах или экономистах, которые разрабатывают исторические темы, см. в соответствующих отделах. Кроме того, благодаря, главным образом, существованию в наших университетах особой кафедры всеобщей истории, история других народов разрабатывается у нас и вполне самостоятельно.

До тридцатых годов XIX столетия всеобщая история находилась в России в очень жалком состоянии (см. XIII, 497 — 498). Лучшие времена начались для нашей науки с обновления наших университетов после устава 1835 г. Первыми настоящими профессорами всеобщей истории были Куторга , начавший свою преподавательскую деятельность в Петербургском университете в 1835 г., и Грановский , занимавший кафедру в Московском университете с 1839 по 1855 г. Куторгу справедливо называют первым русским ученым, посвятившим себя самостоятельной разработке всеобщей истории; Грановский первый внес в преподавание этой науки гуманитарную и общественную точку зрения, сумев тем самым заинтересовать всеобщей историей широкие круги общества, чему немало помогал его замечательный талант лектора. От Грановского и Куторги начинается у нас непрерывная традиция всеобщей истории в университетах. Куторга выдвигал на первый план греческую историю и побуждал своих учеников и вообще лиц, искавших ученых степеней, писать диссертации на темы, взятые из греческой истории (Бауер, Васильевский, Люперсольский, Ф.Ф. Соколов, Стасюлевич ); Грановский, сам более работавший в области средневековой истории, направлял в эту сторону и интересы своих учеников (Кудрявцев , Ешевский ). Для занятий новой историей это время было крайне неблагоприятно; Грановский, например, не мог читать курса по истории реформации. Реакция конца сороковых и начала пятидесятых годов задержала развитие у нас и исторической науки.

На дальнейшие ее успехи оказала влияние лишь посылка за границу (в начале шестидесятых годов) большого числа молодых людей для приготовления к профессорскому званию, а затем университетский устав 1863 г. С того времени подобные командировки вошли в обычай, что было очень полезно, в особенности для всеобщей истории. Сначала профессорские стипендиаты ездили почти исключительно в Германию, где главным образом «доучивались», слушая лекции и работая в семинариях; но с течением времени они стали отправляться и в другие страны — во Францию, в Англию, в Италию, в Испанию, в Швецию (не говоря о славянских землях, куда ездили и раньше), и уже для более самостоятельных работ в библиотеках и архивах. Последнее сделалось возможным благодаря лучшей научной подготовке, которую они получали теперь у себя дома. Устав 1863 г. много содействовал и улучшению исторического преподавания. При действии этого устава совершилось разделение историко-филологических факультетов на отделения, в числе которых образовано было и специально-историческое, и начали вводиться практические занятия по образцу немецких исторических семинарий. Устав 1884 г. уничтожил было специальные отделения историко-филологических факультетов, превратив последние в чисто классические школы; но такой порядок вещей просуществовал недолго, и исторические отделения снова существуют в наших университетах. Благодаря более живому общению с западной наукой и улучшению университетского преподавания, всеобщая история за последние десятилетия сделала у нас заметные успехи; чтобы убедиться в этом, стоит только сравнить магистерские и докторские диссертации по всеобщей истории дореформенного времени (хотя бы, например, обе диссертации Грановского) с теперешними. За последнее время не раз печатались, большей частью по инициативе самих факультетов, даже студенческие работы по истории (так называемые «медальные»), которые в былые времена могли бы сойти за магистерские диссертации. Из числа диссертаций на высшие ученые степени многие написаны на основании неизданных источников, хранящихся в заграничных архивах и библиотеках. Лучшим доказательством успехов, достигнутых русской наукой в этой области, может служить то обстоятельство, что труды русских историков переводятся иногда на языки тех стран, истории которых они посвящены. Тем не менее у нас все еще мало ученых сил на поприще всеобщей истории; это видно из затруднений, сопряженных с замещением вакантных кафедр. В отношении научного метода и руководящих философских и общественных идей историческая наука в России всегда, в большей или меньшей степени, отражала на себе главнейшие историологические направления и течения, возникавшие на Западе; но, в то же время, в ней чувствовались внутренние общественные настроения. Научное движение в области всеобщей истории началось у нас под влиянием Нибурова критицизма (Куторга) и французской и немецкой исторических школ первых десятилетий XIX века (Грановский). На занятиях историей славян, Византии, Западной Европы сказывалось влияние так называемых славянофильского и западнического направлений; в связи с их борьбой находится, например, деятельность Грановского. С другой стороны, новейшие культурное и экономическое направления в истории оказали большое влияние и на нашу историческую науку. В общем, можно сказать, что в области всеобщей истории русские ученые сравнительно мало занимались специально критикой источников и что в их трудах так называемая внешняя и прагматическая история все более и более отступает на задний план перед историей внутренних отношений. В частности, за последнее время исследование социальной (и экономической) истории даже стремится получить перевес над историей духовной культуры, хотя, конечно, последняя не может быть вытеснена из науки. Переходя к обзору русской литературы по всеобщей истории по главнейшим отделам, отсылаем за указаниями, касающимися Востока и Древнего мира, к востоковедению и классической филологии (Русские исторические исследования, посвященные древним Греции в Риму, перечислены в статьях об их истории (IX, 636 — 687, и XXVI, 756, 784, 787, 789) и начинаем прямо со средних веков, включая сюда и последние времена Римской империи. Начало изучения средних веков на Западе было положено в Московском университете Грановским («Аббат Сугерий»), ближайшими последователями которого в этом отношении были Кудрявцев («Судьба Италии от падения Западной Римской империи до восстановления ее Карлом» и неоконченная работа «Каролинги в Италии») и Ешевский («Аполлинарий Сидоний» и прекрасный курс: «История переселения народов, меровинги и каролинги»). По средней же истории читал первоначально свои курсы в Москве и В.И. Герье , который завел по этому предмету и правильные практические занятия. Ученик его, П.Г. Виноградов , сделал предметом своих специальных занятий западно-европейский феодализм, взятый преимущественно с социально-экономической точки зрения. Его «Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии» и «Исследования по социальной истории Англии в средние века», равно как английская переработка этой книги («Villainage in England») — вполне самостоятельные работы, созданные в архивах и книгохранилищах Италии и Англии. В Петербургском университете работы по средневековой истории зарождались главным образом под влиянием В.Г. Васильевского. Один из его учеников, Н.М. Бубнов, написал большой историко-критический труд: «Сборник писем Герберта, как исторический источник». И.М. Гревс предпринял ряд исследований в области истории землевладения в эпоху Римской империи. Средневековыми городами занимались А.Н. Смирнов («Коммуна средневековой Франции»), Ф.Я. Фортинский («Приморские вендские города и их влияние на образование ганзейского союза») и И.Н. Смирнов (труды по истории славянских городских общин в Далмации). Английскому крестьянскому движению XIV века посвятил большой труд Д.М. Петрушевский («Восстание Уота Тайлера. Очерки из истории разложения феодального строя в Англии»). Общий очерк истории французских крестьян имеется в небольшой книжке Н.И. Кареева . Истории сословно-представительных учреждений на Западе касаются диссертация В.К. Пискорского («Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков к новому времени») и книга Н.И. Кареева о польском сейме. Средневековой истории посвящена докторская диссертация М.М. Ковалевского : «Общественный строй Англии в конце средних веков» (ср. его же, «Английская пугачевщина» в «Русской Мысли» за 90-е годы). В области славистики социальной истории посвящена диссертация А.Н. Ясинского: «Падение земского строя в Чехии». Религиозные и церковные отношения средних веков тоже обращали на себя внимание наших историков: Г. Вызинский, «Папство и Священная Римская империя в XIV и XV веках»; Налимов, «Вопрос о панской власти на Констанцком соборе»; В.К. Надлер, «Причины и первые проявлении оппозиции католицизму в Чехии и Западной Европе в конце XIV и начале XV века»; Н.А. Осокин, «История альбигойцев» и «Первая инквизиция и завоевание Лангедока французами». Особенный интерес для русских исследователей представляют личность и учение Гуса, причем некоторые авторы старались поставить учение Гуса в связь с православием (Гильфердинг , в «Истории Чехии»; Новиков, «Гус и Лютер»; В.А. Бильбасов , «Чех Ян Гус из Гусинца»; И.С. Пальмов, «Вопрос о чаше в гуситском движении»: «Памятники кирилло-мефодиевской старины в Чехии и Моравии»; «К вопросу о сношениях чехов-гуситов с восточной церковью в середине XV века»). Иная точка зрения — в работах С.А. Венгерова о гуситах и таборитах (в «Русской Мысли» и «Вестнике Европы» за 1881 — 82 г.). Обращает на себя внимание ряд больших статей В.И. Герье в «Вестнике Европы» за 90-е годы: «Средневековое мировоззрение», «Торжество теократического начала на Западе», «Франциск Ассизский» и «Катарина Сиенская». За самое последнее время в русской исторической литературе особенно посчастливилось папе Григорию VII, которому посвящены работы князя Е.Н. Трубецкого («Религозно — общественный идеал западного христианства в XI веке») и А. Вязигина («Очерки из истории папства в XI веке»). Отдельно стоят, кроме упомянутого труда Бубнова, сочинения В.А. Бильбасова («Крестовый поход Фридриха II» и «Поповский король Генрих Распе»), В.К. Надлера («Адальберт Бременский»), В.Э. Регеля («Хроника Козьмы Пражского»), Ф.Я. Фортинского («Титмар Мерзебургский и его хроника») и другие. Научное исследование византийской истории сделало важные успехи преимущественно за последнюю четверть века, причем первыми русским византинистом по всей справедливости следует считать скончавшегося в 1899 г. петербургского профессора средневековой истории В.Г. Васильевского, автора целого ряда работ по византийской истории, печатавшихся в «Журнале Министерства Народного Просвещения» (отдельно — неоконченное «Обозрение трудов по византийской истории»). Васильевский основал и специальный орган для этой области исторического знания «Византийский Временник», который и редактировал, вместе с одним из своих учеников, В.Е. Регелем. Другим видным русским византинистом является Ф.И. Успенский , занимающий в настоящее время должность директора Археологического института в Константинополе, специально основанного для византийских изучений. Ему принадлежит ряд статей в «Журнале Министерства Народного Просвещения» и книга «Очерки по истории византийской образованности». К числу русских византинистов относятся еще П.В. Безобразов («Византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл»), Н.А. Скабаланович («Византийская церковь и государство в XI веке»), Регель («Analecta Byzantino — Russica», «Fontes rerum byzantinarum» и другие) и другие. Кроме того, некоторые ученые и раньше занимались византийским правом (см. VI, 270), а в области истории византийского искусства особенно важны труды Н.П. Кондакова . В деле изучения истории гуманизма русская наука выдвинула двух ученых, много работавших над итальянским ренессансом с культурной и литературной точек зрения, и притом по неизданным материалам. Александру Николаевичу Веселовскому принадлежат «Вилла Альберти», «Боккаччо» и множество более мелких работ. Недавно (1899) скончавшийся московский профессор М.С. Корекин кроме целого ряда статей, отчасти собранных в одну книжку («Очерки итальянского Возрождения»), оставил капитальный труд: «Ранний итальянский гуманизм и его историография». Тем же периодом итальянской истории занимались Н.А. Осокин («Савонарола и Флоренция». «Аттендоло Сфорца и королева Иоанна», «Неаполитанские государи XIV века»), А.С. Алексеев («Макиавелли, как политический мыслитель»), Садов («Виссарион Никейский»), В.К. Пискорский («Франческо Феруччи и его время»). Над историей реформации XVI века и реформационной эпохи вообще наиболее трудились: И.В. Лучицкий («Феодальная аристократии и кальвинисты во Франции», «Католическая лига и кальвинисты во Франции»), Н.Н. Любович («История реформации в Польше», «Начало католической реакции и упадок реформации в Польше», «Марникс де Сент-Альдегонд»), Р.Ю. Виппер («Церковь и государство в Женеве в эпоху Кальвина»). Все трое много работали в заграничных архивах. Менее важны сочинения Клячина («Политические собрания и политическая организация кальвинистов во Франции в XVI веке») и С.Ф. Фортунатова («Представитель индепендентов Генри Вер»). Этот отдел западноевропейской истории привлекал к себе внимание и профессоров духовных академий, из числа которых всего более заслуживают внимания труды Будрина («Антитринитарии XVI века»), П.Н. Жуковича («Кардинал Гозий и польская церковь его времени») и В. Соколова («Реформация в Англии»). К реформационному же периоду относятся и обе диссертации Г.В. Форстена, представляющие собой результат изысканий в заграничных архивах («Борьба из-за господства над Балтийским морем в XV и XVI веках» и «Балтийский вопрос в XVII и XVIII столетиях»). По истории XVII и XVIII веков на Западе имеются работы Вызинского («Англия в XVIII веке»), В.И. Герье («Лейбниц и его век», сборник писем Лейбница), А.С. Трачевского («Германия накануне революции», «Союз князей и немецкая политика Екатерины II, Фридриха II и Иосифа II»), П. Соколова («Церковная реформа императора Иосифа II»). Особенное внимание русских историков обратила на себя Франция, в особенности революция 1789 г., долго бывшая своего рода запретным плодом. Начало изучения истории французской революции в наших университетах положил своими специальными курсами В.И. Герье, написавший об этом предмете несколько небольших работ («L'abbe de Mably», «Понятие о народе у Руссо», «Понятие о власти и народе по наказам 1789 г.», «Республика или монархия установится во Франции», ряд статей о Тэне). Первым по времени самостоятельным трудом, написанным по архивным источникам, является диссертация Н.И. Кареева: «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века» (есть французский перевод). Особенное развитие изучение у нас французской революции получило в последнее время. Ей посвятил свой четырехтомный труд: «Происхождение современной демократии» М.М. Ковалевский. Одновременно И.В. Лучицкий предпринял большое исследование по истории крестьянского землевладения и распродажи национальных имуществ во Франции в эпоху революции, для чего совершил несколько поездок во Францию, где занимался в провинциальных архивах; пока им в отдельных статьях и брошюрах на русском и французском языках обнародованы лишь некоторые результаты его изысканий. В настоящее время в «Журнале Министерства Народного Просвещения» печатаются две работы, основанные на архивных материалах: П.Н. Ардашева («Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка») и А.М. Ону («Наказы третьего сословия во Франции в 1789 г.»). В. Хорошун только что выпустил в свет первый том большого исследования: «Дворянские наказы во Франции в 1789 г.». К этой же эпохе имеют отношение труды Г.Е. Афанасьева («Министерская деятельность Тюрго», «Условия хлебной торговли во Франции в XVIII веке»), И.И. Иванова («Французский театр и философия XVIII века»), Алексеева («Этюды о Руссо»). Для истории XIX века в русской литературе сделано сравнительно мало, если не считать издания архивных источников (Ф.Ф. Мартенса и в «Сборнике Русского Исторического Общества») под редакцией А.С. Трачевского и Н.К. Шильдера ), а также сочинений по дипломатической (С.М. Соловьева , В.К. Надлера, С.С. Татищева и других) и военной истории, имеющих большее или меньшее отношение к истории Р. Общими трудами по истории XIX века (кроме переводных, которых много) являются книги бывшего профессора Педагогического института Лоренца, учебник Григоровича и IV и V тома «Истории Западной Европы в новое время» Кареева, да очень общий очерк Осокина: «Политические движения в Европе в первой половине нашего века». Из числа отдельных работ более замечательны: В. Даневский, «Системы политического равновесия и легитимизма и начало национальности в их взаимной связи»; Надлер, «Меттерних и европейская реакция»; А. Шахов, «Французская литература в первые годы XIX века» и «Очерки литературного движения в первую половину XIX века»; И. Янжул , «Английская свободная торговля»; М. Туган-Барановский , «Промышленные кризисы в современной Англии»; С. Фортунатов, «История политических учений в Соединенных Штатах»; А. Градовский , «Германская конституция»; А. Трачевский, «Объединение Германии»; А. Назимов, «Реакция в Пруссии»; Н. Молчановский, «Цеховая система в Пруссии и реформа цехов при Штейне и Гарденберге»; Ю. Самарин , «Уничтожение крепостного права в Пруссии»; Н. Попов, «История вольного города Кракова»; Первольф, «Славянское движение в Австрии в 1800 — 1848 гг.»; П. Кулаковский, «Иллиризм»; Б. Чичерин, «История политических учении»; Щеглов, «История социальных учений». Самостоятельные занятия польской историей ведут свое начало с 60-х годов. Ввиду той связи, которая существует между историей русской и польской, к разработке последней особенно стремился приохотить своих учеников в Москве С.М. Соловьев, который сам написал «Историю падения Польши». Так возникли, между прочим, «Борьба за польский престол в 1733 г.» В.И. Герье и «Польское бескоролевье по смерти Ягеллонов» А.С. Трачевского. К числу историков, занимавшихся Польшей, нужно отнести и Д.И. Иловайского («Гродненский сейм 1793 г.»). Тесная связь между русской и польской историей направила в ту же область и Н.И. Костомарова («Последние годы Речи Посполитой»), а также М.Ф. де-Пуле («Станислав-Август Понятовский и Литва в 1794 — 95 годах») и Ф.М. Уманца («Два года после Ягеллонов»). Более с точки зрении «всеобщих» историков занимались Польшей Н.Н. Любович, автор названых трудов по истории польской реформации, Н.И. Кареев («Реформационное движение и католическая реакция в Польше», «Очерк польского сейма», «Польские реформы XVIII века», «Падение Польши в исторической литературе»; три последние сочинения есть в польском переводе), П.Я. Жукович («Гозий») и В.А. Мякотин («Крестьянский вопрос в Польше в эпоху ее разделов»). Наибольшее количество русских трудов по польской истории посвящено, таким образом, новому времени; средневековая история Польши почти совсем не разрабатывалась у нас (кроме работ Линниченко, Филевича, Павлова, Тихомирова, Любавского и т. п., относящихся более к русской истории, как и «Люблинская уния» Кояловича ). По истории польской литературы на русском языке имеется труд В.Д. Спасовича . Особый отдел историографии представляет собой философия истории. Интерес к этой отрасли знания появился у нас впервые в эпоху усиленных занятий философией (особенно системой Гегеля) и спора между западниками и славянофилами в исходе первой половины XIX века. Новую эпоху в истории этого интереса представляют собой шестидесятые года, когда особенно сильное впечатление на русское общество оказала «История цивилизации в Англии» Бокля. С семидесятых годов историко — философские вопросы начинают все более и более получать социологическую постановку (см. ниже, Социология, где указана и соответствующая литература). Отметим здесь только два наиболее важных историко-философских труда славянофильского лагеря: Хомяков , «Записки по всемирной истории» и Данилевский, «Россия и Европа» (последняя книга вызвала большую полемику). Диссертации на ученые степени по философии истории писались М.М. Стасюлевичем («Опыт исторического обзора главных систем философии истории») и Н.И. Кареевым («Основные вопросы философии истории»). Историческая методология разрабатывалась у нас сравнительно мало (см. XIII, 508). Историографическая литература, посвященная всеобщей истории, представлена следующими сочинениями: Герье, «Очерк развития исторической науки»; Петров, «Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции»; Виноградов, «Очерки западноевропейской историографии» (в «Журнале Министерства Народного Просвещения» за восьмидесятые годы); Тураев , «Очерк истории изучения финикийской древности» (в «Историческом Обозрении»), «Новейшие успехи и современное состояние египтологии» (там же); Покровский, «Новые явления в области разработки греческой истории» (там же); Герье, «Вступление археологии в круг римской историографии» (в «Сборнике Московского Исторического Общества»); Васильевский, «Обозрение трудов по византийской истории»; Бузескул , «Обзор немецкой литературы по истории средних веков»; Осокин, «Историография средних веков»; Вязигин, «Личность и значение Григория VII в исторической литературе» (в «Историческом Обозрении»); Ламанский , «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе»; Корелин , «Итальянский гуманизм и его историография»; Кареев, «Вопрос о религиозной реформации XVI века в исторической литературе», «Падение Польши в исторической литературе», «Новейшие работы по истории французской революции» (в «Историческом Обозрении»), а также небольшие историографические очерки в «Истории Западной Европы» и обзор исторической литературы в «Программах чтения для самообразования»; Павинский, «Обзор современного состояния польской историографии» (в «Историческом Обозрении»); Пташицкий, «Новейшие польские сочинения по польской истории XVIII века» (ib.). Историографические обзоры можно найти и во многих специальных трудах (например, очерк историографии феодализма — в книге Виноградова о лангобардском феодализме, очерк разработки истории крестьян на Западе — в сочинениях В.И. Семевского о русских крестьянах при Екатерине II и т. п.). Существуют, наконец, статьи об отдельных историках (Бестужева-Рюмина об Ешевском, Бузескула о Зибеле и Ранке, Виноградова о Ранке, Фюстель де Куланже, Грановском, Герье о Тэне, Мишле, Кудрявцеве, Соловьеве, Грановского о Нибуре, Кареева о Грановском и т. п.). Обширных трудов, обнимающих историю всего человечества, кроме переводных, у нас нет; университетские курсы издаются редко (Петров, «Лекции по всемирной истории»; Трачевский, «Учебник истории»; С.М. Соловьев, «Курс новой истории»; Осокин, «История средних веков»; Бауер, «Лекции по новой истории»; Кареев, «История Западной Европы в новое время»). Имеются собрания сочинений Грановского, Кудрявцева, Ешевского, Куторги, Петрова и других. Лучшие школьные руководства, обнимающие всю историю, написаны Щульгиным (устарело) и профессором Виноградовым. Как пособия, важны хрестоматии Стасюлевича (средние века), Виноградова (средние века), Гуревича (новая история). Переводная литература по всеобщей истории у нас весьма обширна, и едва ли найдется какая-либо другая литература, которая обладала бы такой массой переводов иностранных исторических книг.