Реферат: Дети блокадного Ленинграда

Дети блокадного Ленинграда

Понятия дети и война несовместимы! Однако юным ленинградцам-детям блокадного города-пришлось вместе со взрослыми перенести всю трагедию осажденного города. Детям было хуже, чем взрослым! Они не понимали, что происходит: почему нет папы, почему мама постоянно плачет, почему постоянно хочется есть, почему по визгу сирены надо бежать в бомбоубежище… Много детского почему? Но детским чутьём они понимали, что в их дом прищла большая беда. Город жил, сражался и ковал оружие для грядущей победы; вместе со взрослыми встали на защиту любимого города дети и подростки Ленинграда. Они встали к станкам на военных заводах, дежурили и тушили зажигательные бомбы на чердаках, выращивали овощи наполях савхозов, ухаживали за ранеными и больными, воевали в партизанских отрядах. Более пяти тысяч ленинградских подростков за мужество и героизм, проявленные в дни блокады были награждены медалями за оборону Ленинграда.

Когда в сентябре 1941 года замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось четыреста тысяч детей — от младенцев до школьников и под Вплоть до декабря 1941 года по Ладоге пробивались к Ленинграду буксиры с баржами.К этому времени Военный совет фронта уже сделал все для подготовки будущей “Дороги Жизни”. 21 ноября 1941 года пошел, потянулся по первому льду конный обоз, вскоре пошли и автомашины ,60 автомашин двинулись к восточному берегу озера за мукой.Ленинград стал получать хлеб.Но потребовались недели и месяцы, пока на карточки стали выдавать не 125 граммов, а 200 граммов, а потом 300 граммов.Хлеб подвозили, пробиваясь через вьюги, минуя ледяные полыньи, трещины, машины из Кобоны .”Дорога Жизни” не сразу могла восполнить тающие запасы продовольствия в городе.Страна слала Ленинграду все что могла.Эшелоны с подарками, партизанские обозы ростков.Естественно их хотели сберечь в первую очередь, стремились укрыть от обстрелов и бомбёжек. Всесторонняя забота о детях и в тех условиях была характернейшей чертой ленинградцев.

И она же давала особую силу взрослым, поднимала их на труд и на бой, потому что спасти детей можно было только отстояв город.А назад, из Ленинграда, машины увозили матерей с детьми.Самых бедственных.Двадцать тысяч солдат, офицеров, вольнонаёмных обслуживали “Дорогу Жизни”.Они делали всё что могли, да ещё и то, что невозможно в обыденной жизни.Героизм этих людей составляет одну из прекрасных страниц истории Великой Отечественной Войны.Они были герои – каждый опять-таки по-своему, своим отдельным, неповторимым поведением. Весной 1942 года в опустевшие, обезлюдевшие цехи предприятий пришли тысячи детей и подростков.В 12-15 лет они становились станочниками и сборщиками, выпускали автоматы и пулеметы, артиллерийские и реактивные снаряды.Чтобы они могли работать за станками и сборочными верстаками, для них изготавливали деревянные подставки .

Когда в канун прорыва блокады на предприятия стали приезжать делегации из фронтовых частей, бывалые солдаты глотали слезы, глядя на рабочие плакатики над рабочими местами мальчишек и девчонок.Там было написано их руками: “Не уйду, пока не выполню норму!”Вот два примера, защиты и дежурство, работы детей в блокадном городе.Это были не очень хорошие мальчики. Во дворе и в доме их не очень любили, все озорство — выбитые стекла, поврежденные двери, запачканные стены — приписывалось им. Если они играли в лапту, то шум поднимали та­кой, будто дом горит. А когда ребята стали увлекаться голубями, то управ­хоз заявил, что он скоро поседеет.

Мальчики бегали по крыше пятиэтажного дома, как по панели, и ошеломленным жителям казалось, что они вот-вот рухнут на землю. Старшему из них было тринадцать лет, и прозвище его было “Крокодил”. Младшему было одиннадцать, и дразнили его так:“Мячик”.Пришла война. Впервые ее недели мы как-то забыли о шумном отряде ребят. Но скоро поняли:-Ребята работают!Да еще как! В рядеслучаев без них просто обойти сь нельзя.От Крокодила до Мячика, или, говоря точнее, от Коли Кузнецова д” Миши Зайцева, все ребята с той же силой увлечения, которой отличались их игры, стали служить делу — серьезному, настоящему делу. Быстрые исполнительные связисты, неутомимые носильщики, — это они снабжала чердаки песком и водой .Но вот наступили страшныедни. Наш районфашисты бомбили с тупой я бессмысленной жестокостью. И бывший управхоз, ныне начальник объекта, опять заявил, что ребята доведутего до седых волос . Не загнать их в бомбоубежище, — жаловался он. — Едва отвернешься — они уже на чердаке. Поговорите с ними! И мы поговорили.— Что я, грудной ребенок, что ли? — сказал нам Крокодил, он же Коля Кузнецов. — Все стоят на своих местах, а нам в нору забираться? Отец с фронта пишет: не бойся ничего.

А я буду трусить? Раз мы не боимся, зачем же вам прятаться? — поддержал его Миша Зайцев.Весь народ защищается, а нам отсиживаться?— продолжал Коля. — Читали:девочка пятнадцатилет затушила четыре зажигательные бомбы? И мальчиквместе с дворником тоже. А мы, значит, не можем? Нас потом спросят: чтовы делали? А мы скажем:прятались. Весьнарод поднялся, амы, значит, не народ?— Мы тоже народ.Мы тоже ленинградцы! —поддержал его Миша Зайцев.И с огромнымтрудом, общими усилиями добилисьмы лишь того,что ребятадежурят теперь во время тревог не па чердаке, а внизу, под основа­тельными, надежнымисводами лестничной клетки. И водворе и в доме теперьуважают и хвалят ребят. Это настоящие детиЛенинграда, плоть or плоти,кровь от крови своих отцов и старшихбратьев. Они говорят: мы — народ.

И этотак и есть; они — народ, они —будущее народа. В шестнадцать мальчишеских лет.Когда началась войн, Лене Голикову исполнилось пятнадцать лет.В шестнадцать — было это в марте сорок второго года — он стал партизаном. Сначала ему отказывали. Дескать, не можем ребятню набирать.У нас ведь не пионерский отряд...Но что поделаешь с этим пареньком, если он уж пришел в лес? Через месяц — в апреле — во время атаки вражеского гарнизона все увидели, что Леня Голиков храбро дерется. А вскоре поняли, что в разведке он просто незаменим.Однажды в лес пришла женщина и рассказала партизанам, что в де­ревне Сосницы появилась немецкая воинская часть.

Что это за часть, ка­ковы ее численность, вооружение, женщина сказать не могла.Командир послал в Сосницы Голикова. Босой, в поношенной рубахе, он как ни вчем не бывало ходил по деревне. Вернувшись, рас­сказал командиру, что видел пушку. Возле са­рая стояла автомашина, на которую грузили ящики со снарядами. У школы Леня увидел несколько легковых машин и мотоциклов. Нетрудно было догадаться, что здесь разместился штаб.В ту же ночь партизаны напали на немец­кий гарнизон. Леня Голиков был в группе, на­носившей удар по штабу. Автоматной очередью он скосил гитлеровцев, выскочивших из дверей школы, и первым ворвался туда. Три фашиста стреляли через окна. Они не слышали шагов партизана. Двух Леня снял молниеносно. Тре­тий успел броситься на пол и выстрелил в Го­ликова. Леня метнулся в сторону, упал. Гитле­ровец решил, что партизан убит, и поднялся. Короткая очередь навсегда уложила врага.Из ночного налета Леня возвращался с трофеями. Он тащил связку бумаг, захваченных в школе. Надним даже посмеивались: Не иначе,как в писаря метишь. Гляди, сколько бумаги сгреб.В партизанском штабе Леню похвалили за “бумажные трофеи”. Это оказались важные документы.Но особую похвалу он заслужил, когда 13 августа 1942 года принес в отряд большой кожаный портфель.Отряд в это время действовал в районе дороги Псков—Луга. Леня был в разведке: наблюдал за шоссе, запоминал, какой груз везут машины. Вдали показался легковой автомобиль. Леня заметил человека в белом кителе.

Не иначе как ехал какой-то большой начальник.Под колеса автомашины полетела граната. Взрыв слился с автоматной очередью. Проохав по инерции метров двадцать, автомобиль замер, В глубине машины мелькал белый китель. Пытаясь открыть заклинив­шуюся при взрыве дверцу, немец бил в нее плечом. Наконец дверца рас­пахнулась. Фашист выскочил из автомобиля и побежал. Голиков бросился следом. Что было сил крикнул: Немец бежал, размахивая большим портфелем.На ходу обернулся. Увидев в руках врага пистолет, Леня пригнулся.На выстрел ответил' длинной очередью… Подскочил к лежавшемуна земле гитлеровцу, схватил портфель. Взгляд скользнул по золотым погонам, полоскам орденских ленточек на кителе. “Важная птица”,—подумал Леня. Хотел было захватить с собой китель, но нельзя было терять время, — каждую минуту на дорогемогла показаться машина. Он сорвал погоны, — возможно, хоть по ним опреде­лят чин этого немца.Погоны, однако, оказались ни к чему. Когда переводчик разобрал бумаги, выяснилось, что портфель принадлежал действительно “важной птице” — генерал-майору инженерных войск Виртцу. Од вез в Лугу се­кретные документы.Командиру Леня сказал, что в машине был еще и чемодан.

Может быть, принести, а вдруг в нем что-нибудь интересное. Командир улыбнулся:— Думаешь, так он и ждет тйбя-нл-логювд9— А он. не на дороге, — ответил юноша. — Я его в кусты увалок. Разрешите сходить? Вечером в сопровождении двух партизан Голиков пробрался к тому месту, где был перехвачен генерал Виртц.Вернулся Леня мрачный.— Стой! Хальт!— В чемодане одна чепуха: рубашки, халаты… Пригодится только вот это, — и он протянул командиру баночку с солью.Воевал Леня меньше года. Погиб в бою. Но сделал он за это время много — взорвал два железнодорожных и двенадцать шоссейных мостов, сжег три склада, уничтожил девять автомашин с боеприпасами, истребил около восьмидесяти оккупантов. В сорок четвертом году, когда народные мстители вошли в Ленинград, все узнали о Лене Голикове.В газетах появилось полное имя и даже отчество юного партизана. Тем, кто знал мальчика, это показалось странным, непривычным. Лепя Голиков и вдруг — Леонид Александрович, но в указах по-другому не пишут.Голикову присвоили звание Героя Советского Союза.

Именно тогда его впервые назвали Леонидом Александровичем.А вот новая улица п Ленинграде все-таки называется просто улицей Лени Голикова.Среди обвинительных документов, представленныхна Нюрнберг­ском процессе, быламаленькая записная книжка ленинградской школьницы ТаниСавичевой. В ней всего девятьстраниц. Из них на шести — даты- Иза каждой— смерть. Шесть страниц —шесть смер­тей. Большеничего, кроме сжатых лаконичныхзаписей: " 28 декабря 1941 года. Ж е ня умерла… Бабушка умерла 25 января1942-го, 17мар' та•—Лека умер, дядя Вася умер 13апреля. 10 мая —дядя Леша. мама — 15 мая". Адальше — без даты: “Савичевы умерли.Умерли все. Осталась одна Таня”. И так искренне и сжато поведала людям о войне, принесшей столько горя и страданий ейи ее близким, двенадцатилетняядевочка, что и сегодня передэтими строчками, старательно выведеннымидет­ской рукой, останавливаются потрясенные людиразных возрастов и национальностей, вглядываются в простые и страшные слова. Дневник сегодня выставлен в Музее истории Ленинграда,а его копия ввитрине одного из павильонов Пискаревского мемориального кладбища.Не удалось спасти и Таню. Даже после того,как ее вывезли из блокадного города, истощенная голодом и страданиями девочка уже не смогла подняться. Трагедия этой семьи типична для блокадного Ленинграда: сколько погибло от голода людей, сколько вымерло семей.

Главным подвигом юных жителей города была учеба.Тридцать девять ленинградских школ работали без перерыва даже в самые тяжёлые зимние дни.Это было невероятно трудно из-за морозов и голода.Вот что было написано в отчете одной из таких школ – 251 — й Октябрьского района: “Из двухсот двадцати учащихся пришедших в школу третьего ноября, систематически продолжали занятия 55.Это одна четвёртая часть.Недостаток питания сказывался на всех.В декабре – январе умерло одиннадцать мальчиков.Остальные мальчики лежали и не могли посещать школу.Остались только девочки, но и те еле ходили” Но учеба шла.Шла и пионерская работа.В том числе сбор подарков – папирос, мыла, карандашей, блокнотов для бойцов Ленинградского фронта.А весной у школьников началась “огородная жизнь”.