Реферат: История цензуры XIX века

                             История цензуры  ХIX века

 

«Цензура- родовое понятие. Оно охватывает различные виды и формы контроля официальных  властей за содержанием выпускаемой в свет и распространяемой массовой информации с целью недопущения или ограничения распространения идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными». Цензура – явление древнейшее, что зафиксировано в сотнях ученых трактатов, энциклопедиях и словарях. В основном это явление считается уродливым, мешающим творческому процессу, вызванное только страхом за собственную власть деспотом  Правителем. Но так ли это в действительности? Именно с ХIХ века цензура в России приняла особый статус  государственной службы, возглавляемой образованными, умными и любящими свое отечество людьми.

В XIXв. книжная индустрия охватила весь мир. Печатный листок стал доступен всем слоям общества. Детонатор, готовый взорвать государство изнутри. В его то охране и заключалась работа цензурного аппарата. Но подлый миф о губительной  природе цензуры для свободного,  демократического общества, живет до сих пор по вине широко открытой пасти злобствующих предателей, некоторых либералов и отдельных «интеллигентствующих» представителей общества.

Известный миф в мировой истории. Перед судом строгой инквизиции с идеей, что земля  круглая и вращается вокруг солнца, предстал Джордано Бруно. Поклонник просвещения, честный ученый, философ предпочел жуткую смерть на костре отречению от своего научного мировоззрения, навсегда покорив сердца будущего поколения ученых своим мужественным поступком. Мало кто знает, что подобные знания не были секретом для просвещенных людей того времени. За что тогда грозная «цензура» ХVIвека отправила бедолагу на костер. Сведения об этом судебном процессе сохранились до наших дней. Некоторые выдержки из обвинения:

Я, Жуан  Мосениго, сын высокочтимого сэра Марк Антонио по велению моей совести и по приказанию моего духовника обличаю перед вами, высокочтимые отцы, Джордано Бруно в том, что во время бесед со мною в моем доме он несколько раз говорил, что католичество кощунствует…», «Что Христос был негодяй, и если он занимался нехорошими делами, совращал народ, то можно было предвидеть, что его посадят на кол.» « Что Христос совершал деяния, кажущиеся чудесами, и что он был маг, какими были и апостолы и что он(Бруно)собирается делать то же самое, что делали они и даже больше.» « Он проявил признаки желания стать основателем новой секты под названием « Новая философия». « Он говорит, что займется искусством прорицания и тогда весь мир побежит за ним.»<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[1]

Объявляя себя новым Миссией, обманывая надежды доверившихся, надо представлять последствия. Распространяется новое агрессивное учение, растет число последователей с мечтой о благе. Борьба религиозных учений приведет к расколу в стране. Как следствие Духовное разочарование, переоценка нравственных законов, обесценивание человеческой жизни — отсюда жестокость. Гражданская война. Смута, разрушения, смерть. В самой, как считается «демократической» стране США только за попытку публичного сожжения национального флага сегодня можно угодить за решетку.

Александр I, воспитанный на либеральных идеях, «оранжерейный цветок », критически относился к тому порядку в России, который царил в конце XVIIIв. Уже 31 марта 1801 г. Новый император подписывает указ:

 «Простирая попечения  Наши в пользу верноподданных Наших и   желая доставить Им  все возможные способы к распространению полезных наук и художеств, Повелеваем учиненные указом  18 апреля 1800 г запрещения на выпуск всякого рода Книг и музыки отменить, равномерно запечатанные по повелению июня 5-го дня1800 г последовавшему частные типографии  распечатать, дозволяя как провоз иностранных книг, журналов и прочих сочинений, так и печатание оных внутри государства по точным правилам, в указе от16-го сентября 1796 года.<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[2]

             На следующий год 9 февраля был обнародован новый указ императора, еще более либеральный. По нему «наука и художества» ставятся вне зависимости от  полиции.Деятельность цензоров в городах и портах была прекращена, предварительная цензура отменена. Снова было разрешено создавать «вольные типографии»: «…дозволяется каждому по воле заводить оные во всех городах Российской Империи, давая только знать о таком заведении Управе Благочиния того города, где кто типографию иметь хочет».[3]                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         

/>

            О НЕТРЕБОВАНИИ РИЖСКОЙ ТАМОЖНЕ РЕЕСТРОВ ПОДПИСОК ИНОСТРАННЫМ КНИГАМ, ПРИВОЗИМЫМ С РИЖСКИМ КНИГОПРОДАВЦЕМ

№ 20537. – 2 декабря 1802 г. Именной, данный Министру Коммерции

Граф Николай Петрович! Указом Нашим, Правительствующему Сенату в 9 день Февраля 1802 года данным, повелели Мы пропуск иностранных книг производить, как было до 1796 года. Из просьбы Рижских книгопродавцев Миллера и Гартмана открылось, что на привозимые к ним книги требуются с них, по распоряжению Коммерц-Коллегии, утвержденному Сенатом, от Таможни подписки и реестры, несмотря на то, что в Риге существовавшая до 1796 года цензура ныне восстановлена. Вследствие чего, в избежание двукратного свидетельства книг, к Рижскому порту привозимых, повелеваем требование тамошнею Таможнею подписок и реестров отменить; а по надлежащем их досмотре в Таможне, поступить с книгами по точной силе указа  Нашего от 9 февраля 1802 года.

 

                                                     Полное собрание законов Российской империи с 1649 года

                                                                                       1 собрания. Т. XXVII. 1830. С. 394-396                                   

/>

 

Что именно теперь везли в Россию подобные «Миллера и Гартманы» вместе с  модными фривольными романами и литературой лубочного характера в своих чемоданах и саквояжах можно было только догадываться.          Правительственные, учебные, ученные и другие учреждения стали осуществлять цензуру продукции своих типографий самостоятельно. Напоминает положение дел, сложившихся в России начале девяностых годов ХХ века. Но тогда в стране царил грандиозный «бардак» – именуемый новой властью «демократическими реформами». Тогда голодную и разоренную страну, дабы покалечить окончательно, наполнили вредной образовательной и информационной продукцией, отравляющей молодые души ядом ложных истин, а значить постепенно разрушающей государство, «ибо из подростков созидаются поколения». На рынках в свободной продаже появились опасные книги, которые должны быть недоступны  для психически нездоровых людей и не уравновешенных подростков. Книги подробно рассказывали, как собрать в домашних условиях бомбу и где ее правильно заложить в зависимости от цели или, например, как наводить «порчу» — советы от «потомственных колдунов и ясновидящих». Никем несдерживаемые грязные реки телевизионной и печатной клеветы потекли мутным потоком на нашу историю, пачкая все, чем может гордиться наш народ. В общественных заведениях, государственных учреждениях и даже школах, а иногда при помощи самих преподавателей распространялась гнуснейшая, пропагандирующая безнравственность и ненависть к своей семье и родине сектантская и «психологическая» литература. Сочинялись учебники «полового воспитания», задачники с примерами, «отвечающими новым реалиям» — например, из жизни московских проституток.

В правление Александра Iочень либеральная цензура обещала обществу процветания науки и литературы, но не отвечала реалиям. 8 сентября 1802 г. был обнародован манифест об учреждении министерств, видное место среди которых        отводилось Министерству народного просвещения. Первым его министром стал граф  П.В.Завадовский. « Широта, с которой был очерчен круг вопросов ведомства народного просвещения, возвышенный взгляд на литературу, как на один из проводников народного просвещения, — замечает официальный историк С. В. Рождественский, — побудили возложить на это министерство обязанности цензурного ведомства»[4]. В каждом университете создается цензурный комитет, состоящий из деканов. Обязанность цензоров выполняли профессора, адъюнкты, магистры. Совет университета выступал в качестве арбитра при цензурных конфликтах. Решение университетской цензуры можно было подать на обжалование в Главное правление училищ, созданное в ходе реформы системы народного просвещения в 1802 г. и ставшей высшей инстанцией по делам цензуры. Однако уставы университетов естественно не содержали подробной регламентации цензурного порядка. Цензурные комитеты по уставу должны были « отвратить издания сочинений, коих содержание противно закону, правительству, благопристойности,добрым нравам и личной чести какого-либо человека»<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[5]. Многим современным сочинителям (писателям, журналистам, сценаристам и т.д. и т.п.) надо полагать такие понятия будут просто незнакомы. Как и честный труд, ответственность, а главное понимание того, что их часто аморальные и пошлые произведения, рожденные бездарной завистливой душой в союзе с бестолковой головой, становятся некой категорией духовных ценностей, неокрепших умом молодого поколения. Джонатан Свифт дал интересное определение, что « человек -  это живое существо восприимчивое к разуму». Перемена нравственных ценностей может произойти в одно поколение. Общество, которое забывает свою историю, свои традиции и думает только о хлебе насущном  перестает существовать как единая нация. Но эта «творческая элита» лишь стая безвольных бандерлогов, вычесывающая друг у друга блох. Настоящую опасность для государства несут представители новой профессии, появившейся в

XIXвеке – революционеры.

 Ф. М. Достоевский в своем романе «Бесы» неповторимо описал работу профессиональных поджигателей революций. Почти все они начали свою деятельность за границей, что не является случайностью. Денег на свои мероприятия (устройство типографий, фальшивые документы, организации съездов, проживание, питание и прочие) у них хватало в достатке, не имея при этом собственного постоянного дохода. Мнение по переустройству мира у них расходилось, но шли они одним путем — всеобщего разрушения, соревнуясь, кто первым пожнет, уже посеянную смертоносную бурю. Вот слова одного из «бесов» романа Достоевского:  «Мы уморим желания: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве».[6] — Нет, не обойтись им одними тайными собраниями, публичными выступлениями, громкими и позорными скандалами, мелким коварным пачкунством, разлагающими нравственные устои общества. Народные газеты, брошюры, лаконичные листовки, тайные прокламации будут выпускаться для народа попроще, а вот специальная литература, хитро построенная на теории «научных» доказательств, а по сути псевдонаучная трескотня по экономике, философии, политике станут дурить головы образованной части населения России.

Совсем еще недавно, многие годы подряд  «наши» либеральные демократы морочили голову всей стране, уверенно выступая на телевидение и в прессе с убедительными экономическими теориями о свободном рынке, который сам все устроит. Как оказалось, что ни где в мире выше супермаркета он не поднимается и все остальное государственная политика. Громко трещали о золотом потоке зарубежных инвестиций, необходимых нам и готового хлынуть в разрушенное производство, обещая его возродить. Как сказали бы по этому поводу в Одессе: «Чтобы да — так нет». Пошел свободный грабеж государственных богатств, наглый раздел территории. А западные фонды в это время широко поддерживали всевозможные непристойные «культурные» акции, пропагандируя собственное превосходство над нами, так же бесстыдство, космополитизм и власть денег, как проявление  личной свободы. Итог – государство оказалось на гране еще одного страшного разорения  и окончательного развала. — «Мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут да делают классические выстрелы или кусают. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь, мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте я их всех сосчитал: учитель, смеющейся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущения, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущей в суде, что он  недостаточно либерален, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!»[7].

В ХIXв. одним фантазером естествознателем сочиняется глупейшей «научный» трактат о «происхождении человека». Нагромождение смешных, невежественных теорий и доказательств, и, пожалуйста, человек уже не божественное создание с бессмертной душой, которую надо беречь от грязи земных грехов, а потомок  пропавшего во времени «связующего звена» тупого примата, чья жизнь только набор низких животных инстинктов. Научный мир тогда  скептически воспринял сей бред. Зато этот «бессмертный» труд Дарвина очень скоро был переведен на русский язык и быстро распространился по России. Созданная Николаем Iавторитетная комиссия, состоявшая из В.С.Ланского, А.Х.Бенкендорфа, князя И.В.Васильчикова, тайного советника графа С.С.Уварова,  действительного статского советника Д.В.Дашкова выработала проект нового цензурного устава, которым могла предупредить появление подобного рода литературы, несущей свободное «просвещение»: «…ей(цензуре) не поставляется уже в обязанность давать какое-либо направление словесности и общему мнению; она должна только запрещать издания или продажу тех произведений словесности, наук и искусства        кои, в целом составе или в частях своих, вредны в отношении к вере, престолу, добрым нравам и личной чести граждан». Для  наглядности в этом документе цензура сравнивалась с таможнею, которая «не производит сама добротных товаров и не мешается в предприятия фабрикантов, но строго наблюдает, чтобы не были ввозимы товары запрещенные, но лишь те коих провоз и употребление дозволенно тарифом».<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[8]

В 1807 г. Началась война с Францией. Английская гегемония держала удар французского императора, который намеривался пересмотреть положение дел в мировой колониальной политике. Россия решила поддержать в этой войне Англию, своего давнего торгового партнера. И приняла на себя главный удар. С берегов Туманного Альбиона с тайным замиранием наблюдали через лорнетку за происходящем в Европе, щедро платя фунтами за кровь русских солдат.

Военная цензура взяла под опеку в первую очередь политическую и иностранную цензуры. Министерству полиции, созданному в ходе реформирования страной в 1811 г., были даны значительные цензурные полномочия, сводившие на нет либерализм цензурного устава. Особая канцелярия Министерства полиции осуществляла «цензурную ревизию» — надзор за книгопродавцами, типографиями, наблюдение за тем, чтобы в империи не обращались книги, журналы, мелкие сочинения и листки без установленного от правительства дозволения», иностранные сочинения «неодобрительного содержания». Полиция получила право надзора «над изданием и обращением разных публичных известий и прочих предметах сего рода», в том числе рекламы(афиш, объявлений и т.п.).<span style=«font-size: 12pt; font-family: „Times New Roman“;»>[9]

Подобные крайние меры не только необходимы во время особого положения в государстве, но и должны отвечать действительности. Российский беспечный либерализм в цензуре под давлением ожидаемых последствий отошел в сторону.

С победой над Наполеоном Россия главенствует в Европе. Возможно, именно тогда врагам России  становится понятно, что русской армии можно нанести поражение в битве, но нельзя победить. Нет, теоретически выиграть войну по европейским стандартам – то есть взять столицу и даже заключить какой-то мир – было возможно. Но проблема в том, что настоящие трудности у победителя начались бы только потом, после внезапного осознания того факта, что у русских, оказывается, другие правила ведения войны. В мире нет силы, способной пройти всю Россию, от Украины до Камчатки. Завоевателю неизбежно придется устанавливать какую-то границу, а за этой границей тут же начнет собираться новая армия, недвусмысленно готовясь к реваншу. Война 1812 г. доказала, что интервенция только способствует сплочению русского народа, различных политических убеждений и разных слоев общества. Перед лицом общей угрозы забываются старые обиды  и противоречия. Для краха Российской империи нужен внутренний детонатор для социального взрыва,  последствие которого революция. И как взрывная волна — смута, которая, расшатает и обрушит государство.

К 20-м годам ХIХ в. Положение в деревне обострилось, в помещичьих имениях прокатился ряд крестьянских смут. В России появлялись переведенные статьи о необходимости скорой российской земельной реформы и принятии конституции. И много другой «прогрессивной» иностранной литературы. Это было главной темой для разговоров в обществе. Но большинство не понимало всей важности и сложности      

подобного шага. Так что споры о будущем России представляли собой не более чем те самые «мечтательные крайности» из записок Пушкина. При редких попытках самостоятельно перейти к реальному делу начиналась форменная комедия. Будущей «декабрист» Тургенев предложил членам тайного общества ради практических шагов освободить собственных крепостных. Ему бурно аплодировали, но никто крестьян не освободил – сам Тургенев, впрочем, тоже. Якушкин, собрав своих крестьян, торжественно объявил, что намерен освободить их из рабства…но без клочка земли! По мысли реформатора, он собирался разделить свою землю на две части – на одной половине работали бы за плату наемные батраки, вторую крестьяне брали бы у него в аренду.

Не долго думая, крестьяне отказались. Их слова вошли в историю: «Ну, так батюшка, оставайся все по-старому: мы – ваши, а земля – наша».

Растрогано пересказывая это событие в мемуарах и говоря о себе самом в третьем лице, Якушкин дает такое объяснение: «Его любили, не хотели с ним расставаться…». Ни о какой любви и привязанности речи, конечно, не шло вовсе, мужики просто проявили здоровую сметку и извечный крестьянский практицизм. Реформы в варианте барина обрекали их на полнейшую неопределенность будущей жизни. Сегодня он согласен сдавать земли под пахоту, а там, чего доброго, выстроит на них какой-нибудь бельведер с фонтанами. А не он сам, так  наследники. Высшее общество, являвшееся основным собственником земли было увлечено только модными европейскими идеями, которые собиралось насадить в российскую почву. Но в действительности плохо знало положение собственного народа, даже его язык, и уж конечно не собиралось расставаться с беззаботной и праздной жизнью за счет чужого труда. И, кажется, некоторые из них действительно не представляли трагических последствий для страны после осуществления своих радикальных преобразований.

Практически одновременно, словно по команде произошли государственные перевороты в ряде европейских стран. Везде их осуществляли военные. В Испании в результате революции 1820-1823 гг. была установлена конституционная монархия. 24 августа 1820 г. восстает гарнизон города Порту в Португалии, и вот уже конституция 1822 г. провозгласила и эту пиренейскую страну конституционной монархией. В 1820 г. сигнал к революции в Италии дает восстание карбонариев и гарнизон города Нола близ Неаполя. Практически сразу за этими событиями в Европе попытка государственного переворота произошла в России – 14 декабря 1825 г. И осуществили ее военные, объединенные, словно карбонарии, в тайные общества.

В будущем Бисмарк сформулирует: «Держать чужие государства под угрозой революции стало уже довольно давно ремеслом Англии»[10]! А ремеслу надо научить. Для того, собственно говоря, и понадобились столь мощные умы К. Маркса и Ф. Энгельса, которым и было поручено разработать теоретические основы, а затем целостную концепцию этого неблаговидного ремесла — «научно обоснованного» якобы революционного, но бандитизма чистейшей воды в мировом масштабе в сочетание  с мировой войной перманентного типа! Именно тандемом войны и революции и была уничтожена Французская империя во главе с Наполеоном III.

Восстание «декабристов» подавлено. К счастью для России, Николай Iне стал в итоге либеральничать, как его правнук Николай II. Текст манифеста бунтовщиков однозначно указывает не  его авторов – они известны, а тех, кто были истинными организаторами декабристского восстания.

Именно так и написал брату Константину император Николай I:

«Показания, которые мне дал только что Пестель, настолько важны,

Что я считаю долгом без промедления вас о них уведомить. Вы ясно уведите

из них, что дело становиться все более серьезным вследствие своих

разветвлений за границей и особенно потому, что все, здесь происходящие, по-видимому, только следствие или скорее  плоды заграничных влияний…»<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[11]

            Рассмотрим самые интересные в манифесте пункты, которые новое правление должно было быстро претворить в жизнь.

            -Уничтожение бывшего правления;

         -Отмена подушной подати и недоимок;

         -Образование внутренней народной стражи; ( Анархия и разбой!)

            -Уничтожение постоянной армии.

            Воплотись реформы в жизнь и Россия как государство перестает существовать!

         Новый цензурный устав был принят 10 июня 1826 г. и лег в основу

осуществляемой цензурной реформы. Он определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания», «многотрудную и важную, поэтому она не могла быть соединена с другой должностью».[12]

            Граф С.С. Уваров – один из крупнейших государственных деятелей николаевской эпохи, свою карьеру начинавшей на дипломатическом поприще, 1833 г. назначается министром народного просвещения, являясь членом Главного управления цензуры. Уваров предлагает новую методику цензуры, которую необходимо использовать на практике. Считая, что по одной статье нельзя судить о вредности направления того или другого журнала, Граф говорил, что «в опасном направление и вредном духе издания можно убедиться, наблюдая внимательно ход всего его в целости, сближая и сличая статьи, рассеянные в разных нумерах, соображая господствующее мнение, наконец, замечая отношение сих статей и мнений к тем обстоятельствам и к тому времени, при которых они были напечатаны».[13] Одна капля – ни что, но постоянное «капание» — разрушает камень. Уварова не устраивало то, что печать дерзает «выступить за пределы благопристойности, вкуса и языка», в связи с чем по его мнению, цензура обязана подвергнуть строгому контролю собственно литературное влияние периодической печати на публику, ибо «разврат нравов приуготовляется развратом вкуса».[14] Он стремится по его словам «умножить, где только можно, число умственных плотин против вторжения разрушительных европейских идей»[15]. Новый министр народного просвещения пришел к выводу, что «дешевая литература препятствует умственному развитию, представляя из себя поверхностное чтение», поэтому решил отклонить введение дешевых простонародных журналов.

Современный книжный мир с избытком наполнен такой «простонародной» литературой, которая способна не только остановить умственное развитие части населения, а повернуть его вспять до состояния связующего обезьяну с человеком дарвинского чудо-примата. И это не удивительно, если главный источник информации — государственные телеканалы только и делают, что широко и примитивно развлекают, подменяют важные новостные события репортажами ни о чем, сознательно лишая человека возможности объективной и глубокой оценки понимания действительности как внутренней  так и  международной политическо-экономической обстановки. Политическая новость сегодня – это драка депутатов в государственной думе, групповой снимок министров на совещание в кремле и встреча с «героем без галстука» в антураже шикарной домашней обстановке  с холеной рожей самого «героя»  на первом плане. В наше время интеллектуальной, развивающей передачей считается ток-шоу «угадайка», где требуется только выбрать правильную кнопку или энциклопедические знания, которые сами по себе только развивают память, а первая задача головы все-таки уметь думать. Зато телеканал прекрасно покажет, в каком богатом  доме надо жить, чтоб тебя уважали, на примере дорогой гламурной проститутки или чиновника взяточника и казнокрада, эстрадного артиста, похожего повадками на павиана. Разбавят для остроты кровавой криминальной хроникой, бессмысленными новостями, например, куда  поехал и с кем встречался президент, или сюжетом о дрессированной свинье в городской квартире. И не видно конца кулинарным поединкам. В общем, остается Свободному гражданину Российской Федерации отключить сознание и отдыхать.

Для укрепления и повышения авторитета цензурного аппарата, стремясь уменьшить число конфликтов между цензорами и литераторами, издателями, редакторами в ряды цензоров вольется значительное число литераторов: И.А.Гончаров, Ф.И.Тютчев, А.Н.Майков и др. Правительственные круги пытались определить приемлемый для страны уровень свободы журналистики и вообще гласности. В одной статье Тютчев выразился так: «Цензура служит пределом, а не руководством»<span style=«font-size: 14pt; font-family: „Times New Roman“;»>[16]. При всей строгости Николаевская эпоха, ознаменованная творчеством А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, М.Ю.Лермонтова и др., была началом расцветом русской литературы, истоком предстоящего позднее взлета общественно-политической мысли России. Журналистика этого периода становится заметным общественно-политическим и культурным явлением в государстве. Главное место в ней занимали в те годы (с 1838) «Отечественные записки», издававшиеся А.А.Краевским. В 1840 г журнал имел 4 тысячи подписчиков. В нем сотрудничали В.Г.Белинский, Ю.М.Лермонтов, А.В.Кольцов, В.Г.Бенедиктов, В.А.Сологуб, М.Н.Катков.

Болтуны и завистливые бездарности с мечтами о паразитирующем образе жизни и личной свободе, то есть свободе от общества. Именно из этой категории уже более 150 лет рекрутируются те, кто пытается уничтожить Россию.

Александр Иванович Герцен первым начал агитировать население Российской империи эту самую империю похоронить, пусть и под самыми красивыми лозунгами.

В 1848 г. Европа кипит и бурлит. Ее потрясает ряд восстаний и революций. Смутой охвачен Париж, полыхают Рим, Палермо, Милан и Венеция. Бунтуют в Берлине, Вене, Праге и Будапеште. В ответ Николай Iужесточает цензурный режим. Но в цензуре изменения шли в двух направлениях: усиление цензурного режима сопровождалось совершенствованием цензурного аппарата за счет профессионализации цензоров. В научной исторической литературе период 1848- 1855 гг. называют «эпохой цензурного террора», по словам историка и публициста М.К.Лемке, это «едва ли не самый мрачный и тяжелый период всей и