Реферат: Емь летописная

Введение.

При изучении средневековой истории Русского Севераисториографический аспект является наиболее сложным, и в то же время, наиболееинтересным. Можно без преувеличения сказать, что он является одним из важнейшихпри реконструкции исторического процесса в столь отдаленное время. Вопросы историческойгеографии привлекли внимание исследователей XVIII-XIXвеков, они интересуют историков и в наше время, в силу постоянного увеличенияисточникового материала. Многообразие источников по исторической географии способствовалопривлечению к ее изучению специалистов самых разных дисциплин, внесших свойсущественный вклад в пополнение наших знаний об историко-географическойситуации, как в раннем, так и в классическом средневековье на Русском Севере.Актуальность темы, таким образом, состоит в представленном нами механизмеиспользования разнохарактерных источников по изучению Русского севера.Историко-географический аспект как раннесредневековой, так и средневековойистории Русского Севера никогда не был предметом специального и комплексногоисследования. В то же время, изучение его основных положений можетспособствовать решению общих вопросов средневековой истории Северной Европы.

За последние десятилетия значительно изменилисьподходы историков к роли материалов смежных исторических дисциплин в процессеисторических реконструкций. Это выражается не только в интенсификацииэтнографических, антропологических и археологических исследований нарассматриваемой территории, но и в новом понимании интерпретации добытогоматериала, его взаимосвязи с этническим, социо-культурными и экономическимипроцессами, происходившими в регионе. Автор считает наиболее оправданнымкомплексный подход к изучению проблемы, с использованием всех известных насегодняшний день источников, как письменных, так и материалов смежныхисторических дисциплин.

Глава I. Этимология названия еми.

Прежде чем начать анализ литературы по проблеме,необходимо, что мы вкладываем в понятие «емь», а так же какова ее этимология ивариативность названия в исторических источниках и литературе. И как показываетанализ в различные времена, в различных странах, источниках просматриваетсядостаточно большая дифференцированность названия еми.

Во-первых,  следует, определится, откуда вообщепроизошло это название. Наиболее приемлемым высказывание сделанное Р.А.Агеевой, которая считает, что «все северные народы названы собирательнымиименами и они, как правило, являются передачей самоназвания»[1].  Причем емь относится именно к северным народам, наряду с другими племенами[2] (см. приложение 1). Но есть и другое мнение.Существует теория, что «емь получила название от реки Емь, ныне Емца»[3].

Мы впервые встречаем емь в так называемомисторико-географическом введении Повести временных лет и Лаврентивской летописи[4], причем именно «еми». Но если посмотретьдалее под 1042 годом идет упоминание о «ями»[5].Так чем же это обусловлено? Во-первых, можно рассматривать появление этих и некоторыхдругих названий, как производное от финского Hame[6]. Так каковы же были варианты транскрипций? Карамзинотождествляет емь; гам; гамчан; гамскую землю[7],собственно как производные. Подобные вариации представляет Н. Валонен[8]. Так же мнение, что «ямь => финское Hame,тавастлендеры» высказывает и Р.А. Агеева[9].Весьма интересные этимологические параллели перед нами рисует К. Ордин. В своемПокорении Финляндии он замечает, что «емь по родству с Эстами именуется Тавастами»[10], кроме того, по егомнению, «у Шведов они назывались Тав-эстами, по-фински Hame откуда улетописцев и явилась Емь или Ямь»[11]. Нечто подобное мы находимна страницах Борьбы Руси против крестоносной агрессии… И.П. Шаскольского[12], он считает, что «русское название емь(ямь) произошло от самоназвания племени Hame,  шведскоеназвание племени – «тавасты». Еще одну весьма интересную вариацию предлагает П. Епифанов.  Им  отождествляется Чудь и Емь[13], что, вероятно, связано с названием всех иноплеменников чудью. Итак, если взять,что емь все же произошла от Hame, то что же означает «Hame». По словамС.М. Соловьева, «Hame (Ham) значит мокрый водяной»[14].И  это достаточно приемлемо, так как ареал обитания еми (хяме) достаточнозаболочен и имеет разветвленную речную систему, но наряду с этой точкой зрениясуществует и мнение, что емь (ямь) собственно русское название[15].И это достаточно приемлемо, так как другие авторы заявляют, что «емь – жителиболот и лесов  на севере»[16] 

Мы приняли, что емь (ямь)  передача самоназвания так,что же оно передает? Здесь можно определить две отправные точки. Во-первых,название оной произошло от места жительства, а, во-вторых,  от родадеятельности, то есть ввиду отношений с соседями. Что касается второго, то этокасается, прежде всего, воинственности еми (в результате войн случалисьпоражения, в результате которых она облагалась данью)[17].Так Словарь русского языка IX-XVII веков показывает нам, что «Емца – дополнительнаяплата, подать», а «hñòè,hìü – грызть, кусать»[18],что тождественно с воинственностью. Как говорится, эти примеры говорят сами засебя. Но рассмотрим другую точку зрения.

Другие авторы определяют, что «ема – удлиненная лощинав лесу, куда собирается снеговая вода, заболачивая ее»[19],что подтверждает их проживание в мокрой, болотистой местности. Но наряду с этимМурзаевы показывают еще такое название как «ям – большая полноводная река,море»[20], что может свидетельствовать о проживаниипо берегам озер, рек, морей.

Итак, следует отметить, что у нас выделилось двеосновные теории происхождения названия еми. Во-первых, это от места жительства,то есть они жили в болотистых, мокрых местах, что в достаточной степенипредставлено на топонимической карте: река Емца, Еменьга, Еманиха, озеро Емзо,деревня Еманово, местность Емская гора, Емецкая пустынь, Емецкий коней, Емецкоеболото и др. Этой точки зрения придерживаются С.М. Соловьев[21],Э.М. и В.Г. Мурзаевы[22]. Во-вторых, это от родадеятельности, то есть они были воинственны и платили дань, но эта теория весьмагипотетична, так как это не отражается в топонимии и упоминается лишь в одномисточнике[23].

Глава II. Емь и ее место обитания.

Одной из наиболее важных сторон, рассматриваемойпроблемы,  является  место обитания еми. По этому вопросу имеется множествоточек зрения. Перед нами стоит задача в  более полной форме раскрыть все точкизрения.

В так называемом историко-географическом введении ПВЛидет перечисление племен, живших на Руси[24].По мнению Рыбакова, эта «фраза о перечислении племен вставлена  приредактировании 1118-1120 годов и Нестор имел в виду современную ему ситуацию,то есть конец XI – начало XII веков»[25].Татищев же считает, что емь жила  «от Ладожского озера  до  Белого моря»[26], причем «восточнее карелы, которая граничитс Финляндией»[27]. Такого же мнения придерживаетсяи Болтин[28], причем им показываетсядостаточно большой ареал обитания еми.

Достаточно интересное мнение высказано С.Ф.Платоновым. Он указывает на то, что емь жила на Руси с незапамятных времен[29]. Следует заметить, что автор при описаниииспользуют достаточно интересную форму изложения: «финские народы не имели некакого внутреннего устройства и занимали своими редкими поселениями достаточнобольшие территории»[30]. Но остается загадкой какже они, в частности емь, могли доставлять своей воинственностью столько проблемсоседям? А.А. Куратов определяет ареал обитания еми между Онежским озером инизовьями Северной Двины[31], причем это высказывается,как факт без каких бы то ни было доказательств.

А.И. Шегрен утверждал, чтоисконной территорией расселения хямэсцев (еми, ями) была местность па севереРоссии, где жил вос­точный народ ямь (емь, гам) (некий центр на юго-восток отЛа­дожского озера), откуда емь переселились в Финляндию около 1150 года нашейэры[32]. Э. А. Тункело считал, исходя из балтскогопроисхождения слова хямэ (емь), что хямесцы (емь) были юго-восточнойгруппой прибалтийских финнов и аз тех краев пере­селялись в Финляндию[33]. И.П. Шаскольский отверг теорию Шегрена ипредложил в качестве древнейшей тер­ритории расселения хямесцев (еми)Карельский перешеек, откуда про­изошло, по его мнению, их переселение на запад[34]. Д.Б. Бубрих полагал, что емь, ямь и гам,встречающиеся в то­понимии, но имеют никакого отношения к Хямэ (еми)[35], но остается загадкой тот факт, что еслипредложенные вариации встречаются в топонимии, то откуда же они взялись.

Финский исследователь И.И.Миккола, опираясь на взгляды А. Хаккмана об истории железного века в Финляндии[36], выразил мнение, что хямеское население(емь) продви­нулось в небольшом числе («ранние переселенцы и искатели сча­стья»)с запада на восток вплоть до севера России. Но, по его мнению, «ямскоенаселение», которое упоминается в русских раннесредневековых летописях в бассейнеПечоры не было хямеским[37]. Финские архео­логическиеи исторические исследования относили исходную территорию Хямэ (еми) к бассейнуреки Кокемяэнйоки, откуда поселения хямэ (еми) и их культура в железный векпродвинулась вплоть до Ла­дожского озера[38].Х. Киркинен выразил мнение, что было два Хямэ, выделившихся из пле­мени-основы,причем одно из них обитало в низовьях Северной Двины[39],но эта точка зрения подвергается резкой критике коллективом авторов Письменныхизвестиях о карелах, которые считают, что уже в XI веке емь обитала в Финляндии, причем это мнение высказанокатегорично и аргументируются различными как русскими, так и скандинавскимиисточникам[40]. Датский специалист И.Линд очень резко отверг возможность существо­вания восточной еми (ями, хямэ)[41]. Тем не менее Киркинен твердо придерживаетсятой точки зрения, что в названии реки Ямцы (Jemtse) в бассейне Сев. Двины можно видеть очень старыйтопоним Хямэ[42].

Археологическиеисследования, и первую очередь в Эстонии, стали вновь подчеркиватьпреемственность населения и культуры, в ареале прибалтийских финнов начиная скаменного века[43], и X. Моора пришел квыводу, что хямесцы били древним северным прибалтийско-финским племенем,которое состояло в тесных контактах с населением северного побережья Эстонии.Позже, при появле­нии переселенцев из Эстонии в Финляндии появились Суоми и«собственно финны», или варсинайс-суоми[44].

Согласно древнимпредставлениям, зафиксированным в более поздних средневековых источниках «земляеми простиралась от соленого моря до соленого моря»[45],то есть от берега Финского залива до берега Белого моря, что сходно с мнениемТатищева.

В своем Историко-географическом очерке Заонежья М.В.Витов  отмечает, что емь приладожская  являлась коренным населением  Русскогосевера[46], но наряду с ним такого жемнения придерживается и Л.В. Успенский[47].Примерно аналогичной точки зрения придерживается и П. Епифанов. Он считает, чтоемь исконно жила на севере Руси, а потом переселилась  «вдоль южного берегаЛадожского озера, через Неву и южную часть Выборгской губы и от туда вюго-западную Финляндию»[48]. Но в его теориинастораживает высказывание, что «финны (емь) везде встречались с остаткамидикого Югорского населения, от которого получили несколько тысяч Югорскихназваний местностей, доказывающих, что Угра была первоначальное населениеФинляндии»[49]. Но если мы откроем Северв далеком прошлом  Ф.С. Томилова, то увидим, что «Югорские племена жили на северномУрале и за уральским хребтом»[50]. Конечно, эти разночтенияне имеют принципиального значения, но все-таки заставляют задуматься одостоверности сообщений. По мнению К. Ордина, «Емь пошла по Волге, так  какжила по ее берегам, к верховьям и осела по южным берегам Ладожского и Онежскогоозер. Здесь они раздробились на более мелкие племена. Собственно тавасты  (емь)занимали положение восточнее Балтийского моря между Онегой и Белоозером»[51]. Эту точку зрения можно назватьоригинальной, но едва ли с ней можно согласится безоговорочно. Автор,высказывая свою теорию, не подкрепляет ее какими бы то ни было источнииками, ахотелось бы увидеть археологическое подтверждения обитания еми по берегамВолги. Но есть и несколько иная точки а зрения, а именно, что емь первоначальножила на Волге, а появление еми в Финляндии осуществилось около 2-3 тысяч летназад и окончательно она обжилась к первому тысячелетию[52],причем эта точка зрения так же не подкреплена источниками. Нечто подобноеотмечает и Н. Валонен. Он высказывает мнение, что «Финляндия заселялась ужесформировавшимися  племенами[53], причем место, котороеопределятся авторами сходно с мнением других исследователей [54](см. приложение 4).

Н.М. Карамзин считает, ссылаясь на Нестора, что емьжила в Финляндии[55], тем самым он соглашается с летописными сведениями, которые, вероятно, были вымышлены. Причем онвыстраивает очень интересные аргументацию, которую мы постараемся разобратьдостаточно детально. Первое, чем он руководствуется это, что «емь в 1240 годушла на кораблях против Новгорода и хотела взять Ладогу»[56],но Ладога стояла на Волхве и остается вопросом разве нельзя было плыть накораблях к низовьям Волхва, если считать, что емь жила между Ладожским иОнежским озерами? Второе, на чем Карамзин заостряет внимание, это поход 1256года Александра на емь через Капоре[57]. Здесь в принципе нечемувозразить и все достаточно приемлемо. Третье на чем Николай Михайлович заостряетвнимание это летописное известие о походе 1227 года ладожан на емь[58]. Но разве нельзя считать, что ладожане этожители Ладоги  и ходили на емь необязательно жившую в Финляндии? Этот фактможно поставить под сомнение. Четвертый аргумент построен также на походе, ноуже 1311 года. В нем говорится, что новгородцы за морем  воевали с емью. Причемон приводит различные доказательства этого[59].Карамзин говорит, в большинстве своем, о событиях XIII-XIVвеков, и  если считать, что емь  в XI-XII векахпереселилась в Финляндию, то его мнение справедливо, но если такого переселенияне существовало, то правомерно говорить о существовании двух племен: одного вФинляндии, а другого на Русском Севере. Подобное мнение высказывается и Н.А.Ингульской: «с течением времени в Финляндии образовалось три основные племенныегруппы: … на юге центральной части страны хяме (по-русски емь, по-шведски тавасты)»[60]. Здесь мы опять не находим археологическихсведений. Следует думать, что эти сведения относятся к XIII-XIVвекам. М. Клинге определяет, что «емь (хяме) занимала центральную частьФинляндии»[61], хотя он не аргументируетсвою точку зрения. Иначе говоря, им не представлено археологических доказательстви не дает датировки, что делает его мнение весьма гипотетичным.

Весьма интересную этническую ситуацию перед намирисует В.В. Седов, причем место еми находится именно в южной Финляндии[62] (см. приложение 5).Аналогичную карту рисует и Пименов[63]  (см. приложение 6).Авторы Всемирной истории определяют место жительства еми на карельскомперешейке[64] (см. приложение 7).Примерным аналогом могут явиться Исторические провинции Финляндии У. Соло[65] (см. приложение 8), он указывает провинциюХяме на месте обитания  еми, указанном другими авторами,  это может быть обусловленосамоназванием провинции, то есть на месте обитания хяме (еми) со временем образоваласьодноименная провинция. Отличным от всех других мнением располагает А.М.Прохоров. По его мнению, Емь обитала в современной Московской области[66]. Его точка зрения основана на фольклорныхпреданиях, но ведь одного фольклора не достаточно, так как любая теория должнастоять на археологическом фундаменте.

Отличную от других позицию занимает А.Н. Насонов. Онполагает, что при распространении погостов на территории Обонежской пятины(ряда), они доходили до поселений еми в Приладожьи[67](см. Приложение 9). Следует  заметить, что если совместить территориюОбонежского ряда (пятины) и ареал обитания еми на Русском Севере (по мнениюбольшинства авторов), то они совпадают (см. приложения 4-9). Причем Насоновзамечает, что от еми прионежья следует отличать их сородичей, обитавших наюго-западе Финляндии»[68]. Важно заметить, что,давая очертания Обонежской пятины, он определяет место еми от Онежского озерадо Белого моря[69]. Парадокс заключается втом, что он определяет два места обитания еми. Насонов определяет, чтосуществовало две еми: «приладожская» и «прионежская», причем он не представляетдостаточно аргументированных доказательств, как того, так и другого. Чем этоможет быть обусловлено? Вероятно, емь была распространена достаточно широко ина большой территории, и можно говорить как о приладожской еми, так и о еми отОнежского озера до Белого моря и это будет относительно равноценно (естественнов рамках Обонежской пятины).

Весьма определенно о своих  взглядах заявляет  А.Г.Едовин. Им выделено четыре основных положения своего мнения [70].Он заключает, что «в эпоху раннего средневековья на севере Европы существовалодва различных племени – Хяме в Финляндии и Емь в Заволочье»[71],но тут же возникает вопрос: «Почему он упоминает только «еми Заволочья» иничего не говорит о «еми приладожья» или «прионежья»? Во-вторых, он относит«покорение (вытеснение?) еми из Заволочья относится к XIII веку»[72] (см. приложения 2-3), причем он отмечает,что «первые столкновения новгородцев с хяме относятся к началу XIVвека»[73], но разве это означает  невозможностьобитания хяме в Финляндии без столкновений с новгородцами? Так же им отмечено,что подвижки еми относятся к XII-XIII векам[74]. Весьма интересным представляетсяего мнение, что емь тождественна биармам скандинавских саг[75],но по данному факту им не предоставляется археологических доказательств, чтоделает это высказывание весьма гипотетичным. Причем, определяя место еми наРуси, он рисует достаточно подробную карту (см. приложения 2-3).

Теорий действительно много, но все же истинное местообитания емь окутано легкой вуалью. Чтобы ее слегка приоткрыть проведемнебольшой анализ источников.

Во-первых, рассмотрим источники, которые говорят обобитании еми на Русском севере. Первое упоминание мы находим в летописях[76], но эти известия не представляют переднашим взором ничего конкретного. Первая наиболее приемлемая запись относится1137 году, где в «Уставной грамоте Святослава Ольгердовича», емь обязывают к выплатедани «скорой» — мехами [77], причем не указываетсякакая-либо сумма или количество. Очевидно, что этой записи предшествует поход1123 года, где емь была покорена[78], но она не собираласьмириться с таким положением вещей, и совершала набеги на Новгород и его земли.Примером может служить поход 1141 года: «в то же лето придоша емь»[79]. Можно проследитьнестабильную ситуацию, то есть борьбу с переменным успехом, что лишний раздоказывает воинственность еми, так как заметно ее конфронтационное отношение кНовгороду.

Следующие событие действия, которого происходят вприладожьи, относится к 1228 году: «Емь воевали бо бяху около озера на исадех иОлоньсь»[80], таким образом, событиеотносится к восточному приладожью. Следующий сюжет датируется 1255 годом:«Послы новгородскыя Елуферья и Михаила Пинещинеча, а сына своего Василия посадина столе. Воева князь Александръ с новгородци Емь»[81]. Многое в этих словахподсказывает о том, что Александр ходил походом именно на «Заволоцкую емь».Фраза цельной, нет обычной, в случае описания разных событий, вставки «в то же лето». Следовательно, если Александр ходил «в Низ», тологичным выгляди его поход от туда в Заволочье.

Несмотря на обрывочность летописных сведений, имеютсянекоторые соображения по поводу локализации еми. До начала XIV века мы не имеемдостаточных оснований, считать, что новгородцы сталкивались в походах с хяме.Записи же XII—XIII веков — главным образом «Устав Святослава Ольговича» и события1228 года — определенно указывают нам на обитание еми в Прионежьи и Заволочьи.

Помимо летописных и актовых источников, указывающих налока­лизацию еми, существуют и топонимические подтверждения, причем гидронимы,имеющие в составе своих названий частицу «емь» в начале слова, группируются встрого очерченных границах. Западная доходит до реки Онеги, восточная — доНижней Двины и Нижней Ваги, северная проходит примерно по 64-й параллели, аюжная — по водоразделу Нижней Ваги и Средней Онеги. Именно на этих территорияхнаходятся pека Емца, Еменьга, Еманиха, озеро Емзо, деревня Еманово,местность Емская гора, Емецкая пустынь, Емецкий коней, Емецкое болото. Натопонимической карте Севера России не существует подобного ареала, насыщенного«емскими» топонимами — данный факт служит косвенным подтверждением пребывания вэпоху средневековья лето­писной еми в Заволочьи.

Фольклорная традиция бассейна реки Емцыустойчиво сохраняет данные об обитании «еми», как одного из племен «чудизаволочской» в здешних местах[82]. Так, например, селоРатонаволок, около Емецка, в преданиях связывается с ожесточенными боямичудской еми с новгородскими славянами[83]. Согласно преданиям,остатки разгромленного новгородцами племени «бежали» с Емцы в лесные дебриправобережной Двины и расселились в верховьях рек Юлы, Покшеньги и Немнюги,смыкаясь с «пинежской чудью»[84]. Несмотря на фантастичностьпреданий и позд­нейшие наслоения, все-таки они являются не менее интереснымиисточниками чем, например, исландские саги давно получившие признание висторической науке. Надо полагать, что предания имели под собой реальнуюисторическую основу. Кроме того, фантастичными оказываются только детали,описываемые в преданиях,— ни одно из них, записанных на реке Емце, не содержитсведений, что в регионе обитало какое-то иное племя, а не емь Постоянны впреданиях и военные столкновения еми с новгородцами.

В настоящее время летописные данныеповсеместно используются археологами для воссоздания этнической истории путемсинтеза источ­ников. Описываемый же регион в археологическом отношении изученочень слабо. На реке Емце средневековых памятников вообще не обнаружено,немного их пока на Онеге, Средней Двине и Нижней. Ваге. На «Емецком волоке».Н.А. Макаровым были найдены два селища — Пустынька и Шестово[85].Первое, по мнению автора раскопок, принад­лежит славянскому населению, а второеотносится ко второй половине I тысячелетию нашей эры. И содержит лепнуюгладкостенную керамику, украшенную под венчиком поясками гребенчатого штампа,что характерно для веской орнаментальной традиции[86]

На Нижней Bare известенлишь Корбальский могильник с набором инвентаря XI—XII веков[87], в котором можно отметить древнерусскую круговую керамику, широко-лезвийныйтопор с полукруглым выемом в основании, западноевропейский денарии, стеклянныебусы, бронзовые зооморфные украшения, подковообразные фибулы, крест-тельник итак далее — то есть налицо смешанный славяно-финский комплекс[88].

Наибольший интерес в плане изучениядославянского населения региона вызывает обнаруженная в 1999 году экспедициейна Средней Двине группа курганных могильников, не имеющая аналогов на территорииобласти[89]. Могильники располагаются компактнойгруппой в районе поселок Березник и говорят о хорошей освоенности региона иоседлости населения. Впечатляет и количество найденных курганов — в общейсложности их более трехсот. В могильнике Осиново I насчи­тывается 114погребений, в самом маленьком — на реке Панице — всего два. В настоящее времякурганы представляют собой круглые в плане возвышения, вершины которыхнаходятся в 30—110 см. от уровня дневной поверхности, диаметр их — от шести доодиннадцати метров. Часто на вершине курганов находится неглубокая западина,происхож­дение которой пока не установлено. Все курганы оконтурены неглу­бокимировиками, иногда прерывающимися перемычками шириной до метра. Перемычек наразличных погребениях насчитывается от одной до пяти. Часть могильников несодержит погребений с перемычками вообще, там же, где они имеются, ориентацияих близка к погребениям в Южной и Юго-Востоной группах курганов могильников.Зачистка культурного слоя показала, что захоронения во всех могильниках совершеныпо обряду трупосожжения.

Имеющихся археологических материалов явно недостаточнодля анализа этнической ситуации — регион нуждается в дальнейших кропотливыхисследованиях. Это вполне оправданно, так как здесь имеются памятники(возможно, природного либо недавнего происхождения), связываемые местнымижителями с емью и чудью. Это «курган» на озере Задворском близ Емецка[90], курган «Могильник» около деревни ВерхнейКотовского сельсовета на реке Ваймуге[91], могильник в деревнеХаврогоры[92] «чудской городок» вдеревне Бросачиха на Ваймуге[93]. Один из могильников,представлявший собой каменную насыпь, был раскопан в прошлом столетии А.Г.Тышинским[94]. К сожалению, мы не имеемдокументации по данным раскопкам. Этим пока ограничиваются археологическиеисточники по проблеме.

По-видимому, «емь» русских летописей была частичноассимилирована славянами. Несомненно, что какую-то связь с летописным племенемимеет новгородский тысяцкий Семьюн Емьин. Это реальная историческая лич­ность —в 1219 года Емьин был отправлен Новгородом в поход на Тоймокары[95].Интересно, что при возвращении новгородцев по реке Сухоне Суздальские князьяЮрий и Ярослав не пустили их по своей территории[96].Есть предположение, правда, чисто гипотетическое, что Семьюн Емьин был финскогопроисхождения — так же, как и упоминаемый в «Уставе» Святослава Ольговича«Чюдин».

Второе на, чем хотелось бы остановится это наподтверждении источниками факта обитания еми (хяме) в Финляндии. Сначаласледует обратиться к летописным и актовым материалам. Первое упоминание оной,которое можно приписать к финской еми, относится 1042 года:  «ÈähÂîëîäèìåðúñûíúßðîñëàâè÷íà ßìû è ïîáhäè ÿ èïëhíèìíîæåñòâî hìè, èïîìðîøàêîíè óÂîëîäèìåðà,ÿêî è hùåäûùþùèìúêîíåìú,ñäèðàõóêîæè ñ íèõú ñúæèâûõú;òîëèêî áî áh ìîðúíà êîíåõú»[97], он был совершен на конях,а не по морю, хотя, как видно из записи, он тоже дался не легко. Чем же этоможет быть обусловлено? Как мы знаем, земля еми (хяме, тавастов) (центральныефинские озера) была камениста, и на конях по ней путешествовать, а тем болеевести военные действия было весьма затруднительно. Следующая запись относится к1226 году: «ЯрославСвятославич ходил на емь за море, где ни един князь русскый не взможе бывати»[98], здесь летописец имеет ввиду, что русские князья только начинают осваивать северо-запад, и это был одиниз первых походов. Далее мы встречаемся с финской емью в 1256 году, когда: «Александр ходил наемь с новгородцами и суздальцами из Капорья»[99], то есть мы видим, что поход начинался изКапорья, от куда на много удобнее идти в Финляндию. Но как там оказался русскийкнязь? Можно предположить, что именно этим годом или годом ранее датированпоход Ярослава по своим землям, вероятно, для обложения данью.

Единственной же записью определенно упоминающей емь,обитавшую именно в Финляндии (хяме или тавасты), является рассказ о походеновгородцев в 1311 году (опять на лицо большой хронологический разрыв): «íàÿìü çà ìîðå, âÍhìåöêóþçåìëþõîäèëèíîâãîðîäöû…», сама запись вызывает интерес своей противоречивостью – вначале говорится о походе на «ямь», а затем в ходе повествования,соперниками новгородцев оказываются «немцы»[100],причем подобное упоминание имеется и под 1340 годом[101]. Чем могут быть обусловлены противоречия влетописях, то есть высказывания о «еми» и о «немцах»? Скорее всего, онипроизошли ввиду различного именования на Руси иноплеменников, ведь если мыпосмотрим, то зачастую находим отождествление иноплеменников и немцев. Следуетеще раз вернутся к записи 1340 года: «íà åìü çàìîðå, â Íhìåöêóþçåìëþõîäèëèíîâãîðîäöûâçÿëè êóïåöêóþè ÷åðíóþðåêè, ãîðîäÂàêàè, ðåêèÊàâãàíó,Ïåðíó èâûøëè íà«ìîðå»[102], как из нее видно, идет перечислениегидронимов и городов. Что же это за названия и какое отношение они имеют к емии Финляндии? Мы знаем в современной Финляндии Ваивкие и Перно. Черной речкойименуются в наших летописях одна из рек юго-западной Финляндии. Это можетсвидетельствовать о нахождении еми в Финляндии.

Тавастланд, земля тавастов, финского племени хямезанимает центральную часть юга современной Финляндии и известна как по шведским(камень с рунической надписью), так и по русским (ПВЛ) источникам с первойполовины XI века. Это упоминание в числе территорий тянущихсявдоль побережья Балтики, само по себе является свидетельством архаичностиинформации, отраженной в списке, поскольку но источникам уже с XIвека земля племени хяме не выходила к Балтийскому морю, занимая центральныефинские озера.

Не смотря на то, что хяме мигрировали в пределахФинляндии все-таки можно определить ареал их обитания. Он находится в районецентральных финских озер, но это было не всегда. В разные времена границыдоходили финского залива, Ладожского озера. А топонимов с хяме и производных отнего можно найти достаточно много: провинция Хяме, города Ям (Кингисепп),Тавастгус, Тавастланд (земля хяме, еми (ями)), Hameenmaa, тоесть земля еми, ями. Имеется множество топонимов Валья (Хяме), Хямъярви,~ниитту, Хямеенхарью, ~мется, ~суо и другие. Такая топонимическая карта можеткосвенно свидетельствовать об обитании хяме (еми, ями, гамов, тавастов) вюго-западной Финляндии.

Так же весьма интересны археологические источники.Достаточно большое количество исследователей считают, что движениеархеологических культур происходило с запада на восток[103] (см. приложение 10).

Частой находкой в женских погребениях карельскихмогильников являются овально-выпуклые фибулы (см. приложение 11). Они сталипредметом специального анализа Ю. Айлио, выделившего на основе орнамента 11типов фибул. Он полагал, что карельские фибулы происходят от скандинавскихобразцов[104]. К.А. Нордман датировал, рассматриваемыефибулы, XII-XIII веками и отрицал их скандинавское происхождение[105].

О. Хальстрем  в Хяме выделил две большие группы –западную, для которой характерны фибулы малых размеров, датируемые XIвеком, и восточную, характеризуемою более крупными экземплярами XII-XIIIвеков[106].

Фибулы с ракообразным орнаментом (тип II,по Ю. Айлио) специально анализировались П.Л. Лехтосало-Лахтандер. Выделено былодве группы, в первую вошли фибулы, ширина которых составляет 55-57% их длинны(датируются XI-началом XII веков); фибулы второй группыимеют соответственно показатели 59-61% и относятся к XII-началу XIIIвеков[107].

Фибулы с орнаментом в виде плетенки, принадлежащие поЮ. Айлио к типам F1-F4 (приложение 11: 13, 18). Распространенны они главнымобразом в западном Приладожье. Кроме того, одна фибула F1 происходит изземли ливов[108].

Овально-выпуклые фибулы типа J, по Ю. Айлио)с лилиевидной орнаментацией (тип G), с крестообразным узором (тип I), срельефным узором, напоминающим четырехлепестковый лист клевера (тип Е), как иупомянутые фибулы типа С1, нужно отнести к собственно финским (емским). Онираспространены почти исключительно вне земли карелы, в областях расселения емии суми.

Фибулы с орнаментацией, напоминающей рака срасправленными клешнями (тип Н, Ю. Айлио считал, что в орнаментике этих фибулпредпочтительнее видеть изображение «древа жизни»), встречаются как впамятниках карелы (см. приложение 11: 1, 29), так и среди древностей Хяме.Количественно они все же преобладают на Карельском перешейке, что, однако, недает основания считать овально-выпуклые фибулы с изображением клешней ракатипично карельским украшением. Это было, скорее всего, карельско-емскоеукрашение. За пределами этой территории фибулы типа Н обнаружены в Швеции[109], в земле ижоры[110], в Орешке[111], Новгороде[112], Изборске[113].

Еще одним не маловажным археологическим источникомявляются лыжи (см. приложение 12). На непарных лыжах, то есть одной длиннойдругой короткой, ходили, отталкиваясь короткой лыжей и скользя на длинной.Археологические данные не дают нам о таких лыжах неоспоримых материалов.Происхождение их пытались связать со средней Швецией, с лопарским населениемсеверного побережья ботанического залива с центральной частью Приботнии и сСаракуттой. В южной Финляндии лыжи с широкими желобами были найдены только вСарокутта и Хямэ. На этих территориях рано появились местные формы желоба. Исконнымтермином его были huru, kauru, kuurto, kuurna, kuurain, которые возникли, видимо, в центрах расселения вэпоху позднего и среднего железного века, поскольку они разделяются в известноймере по сферам влияния этих центров и так же по более поздним средневековымгруппам поселений. Наличие звука «k» в начале слова и другиесходные явления указывают на то, что общая линия распространения шла отсюда, изХямэ, в Карелию вплоть до Олонца. Находки лыж с желобами датируются примерно VIII-Xвеками[114].

Так же о наличии Хяме в Финляндии говорит  находкажилищ[115]. План дома представляетсобой широкий прямоугольник (отношение сторон как 1:1,5), что дает возможностьсвободно планировать комнаты, различным образом ставя внутренние перегородки.Более старой является планировка «длинных домов» с анфиладным расположениемпомещений. В Хяме, Сатакунта, Варсинайс-Суоми был широко распространен дом спланировкой жилье+сени+клеть. Позже клеть стала превращаться в жилье, а в сеняхделали кухню и кладовую. Таким образом, присутствие Хяме (еми) неоспоримо.