Реферат: Актуальные проблемы предыстории ВОВ

           Московский городской педагогический университет

          -----------------------------------------------

     (с)2000 Маркова М.В.

 

    

    

 АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ       ПРЕДЫСТОРИИ ВЕЛИКОЙ

ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

     

 Преподаватель: Русецкая М.А.

   Реферат сделан  на основе:  Никифоров Ю.А.  Дискуссионные

проблемы  предыстории ВОв  в  новейшей  отечественной  историографии.  Диссертация   на соикание уч.степ.  канд.ист.наук. М.,2000.

 

     Введение

     1. Новые подходы к освещению советско-германского

          пакта о ненападении 23 августа 1939 г.

      2. Современные ученые о советизации республик

         Прибалтики

      3. Советско-германские переговоры в ноябре 1940г.

      4. Готовил ли Сталин нападение на Германию?

      Примечания

      Введение

 

     56 лет  назад  завершилась  Великая  Отечественнаявойна,  но ее история по-прежнему ставит вопросы, заставляет исследователейсерьезно задуматься  над  многими проблемами,  событиями,  действующими лицами,итогами и последствиями.  Особенно актуальными в последнее десятилетие сталипроблемы,  связанные с предысторией Великой Отечественной войны. Это вызванопрежде всего тем,  что в советской  историографии  относительно периода1939-1941 гг. существовало значительное число так называемых белых пятен. Впоследние годы в изучении событий кануна Великой Отечественной войны произошлизначительные изменения.

     Главным позитивным изменением последних лет сталосоздание предпосылок для дальнейшего углубления наших  знаний  о  войне  на основе привлечения  ранее недоступных архивных документов,  появлениевозможности критического осмысления достигнутого советской исторической наукой,отказа  от  наслоений  конъюнктурного характера.  Особое внимание ученыхпривлекли проблемы, либо мало изучавшиеся, либо вообще ранее не

рассматривавшиеся исследователями.

     Можно согласиться с утверждениями многих современныхученых, считающих,  что с конца 80-х годов в отечественной историографии Великой Отечественной войны начался новый этап, который характеризуетсявведением в научный оборот значительной части засекреченных ранее  документов. Если до конца 80-х годов значительное число архивных фондов было засекречено,то сегодня в распоряжении историков оказались недоступные

ранее материалы по истории Второй мировой и ВеликойОтечественной войн Именно начавшийся процесс открытия недоступных ранее архивных  фондов следует считать главным следствием уничтожения контроляпартийного аппарата над исторической наукой.  Как  следствие,  произошло  оживлениетворческой мысли историков, появилось множество публикаций дискуссионногохарактера.

      В течение  десятилетий историков интересовали иинтересуют проблемы:  можно ли было предотвратить нападение Германии на СССР?Существовали  ли  альтернативы тем политическим и военным решениям,  которыепринимались советским руководством накануне войны? В чем причины тяжелых поражений  Красной  Армии в начале войны?  Можно ли было избежать этихпоражений, или, по крайней мере, уменьшить размеры их трагических

последствий?  Эти и другие вопросы и сегодня волнуют нетолько специалистов-историков, но и далеких от науки людей.

     Задачей данной работы является:  1) проанализироватьнаиболее заметные публикации последнего десятилетия,  в которых отразилисьсовременные представления историков о событиях, непосредственнопредшествовавших началу Великой Отечественной войны; 2) выделить наиболеехарактерные  позиции  исследователей  в оценках и истолковании тех или иныхсобытий и документов рассматриваемого периода.

     Знакомство с новейшей литературой,  посвященнойпредыстории Великой Отечественной войны дает возможность выделить несколько важнейших проблем,  интерес исследователей к которым не только не ослабевает,но по мере введения в научный оборот ранее неизвестных документов  постояннорастет.

     Ключевой проблемой 1939-1941 гг.,  без сомнения,остаются отношения Германии  и СССР.  Продолжаются споры среди исследователейотносительно вопроса о движущих силах советско-германского сближения, целях,которые ставило советское руководство, идя на подписание пакта о ненападении сГерманией, характере двусторонних отношений после его заключения. По-разному оцениваются также содержание и ход англо-франко-советских переговоров,  ихместо во внешнеполитической стратегии  данных государств.  Кроме того, значительный интерес вызывают проблемы, связанные с предысторией,  ходом и результатами  советско-финской  войны 1939-1940 гг.; событиями в странахПрибалтики летом 1940 г. и их включением в состав Советского Союза; дипломатическимпротивоборством СССР

и Германии на Балканах и др. При рассмотрении политикиСоветского Союза наибольший интерес исследователей связан  с  вопросом установления общих намерений И.В.Сталина и его соратников в этот период, оценкиими международной ситуации, обоснованности принимавшихся в этот период решенийкак в области внешней, так и внутренней политики.

     В настоящее время ушло в прошлое монолитное единство отечественных  историков,  основанное на обязательности принципиальныхустановок по важнейшим проблемам военной истории.  С конца 80-х годовначинается стремительное  сближение  советской  и  западной историографии вчасти оценок большевизма,  «сталинизма» и фашизма.  На русский язык переводятся получившие известность на Западе работы С.Коэна«Бухарин», Р.Такера «Сталин.  Путь к власти»,  А.Буллока«Гитлер и  Сталин:  жизнь  и власть» (1),  и другие. В последние годыпредпринимаются попытки сформулировать и внушить общественному сознаниюпринципиально иной  взгляд на отечественную историю, в частности, напредысторию Великой Отечественной войны,  нежели тот,  который выработаласоветская  историческая

наука. Историки  солидарны  в том,  что издававшиеся всоветское время труды были идеологизированы, в них в той или иной степениискажались и замалчивались многие проблемы истории войны.  За это,  безусловно,советская историография заслуживает критики, и выработанные ею подходы косвещению ряда вопросов нуждаются в пересмотре. Но должны ли мы сегодняотказаться от основных положений и оценок, утвердившихся в отечественной науке?

     Некоторые историки отвечают на этот вопрос положительно.  Например, так поступают авторы сборника «Другаявойна», вышедшего в 1995 г. под общей редакцией Ю.Н.Афанасьева.  Самоназвание сборника говорит  о том, что в нем предлагается отличная оттрадиционной трактовка истории второй мировой войны.  Авторы сборника,  вчастности,  утверждают, что

договор  о  ненападении между СССР и Германией,  подписанныйв 1939 г. был продиктован не стремлением советского руководства избежать вовлечения в начинающуюся в Европе войну,  а,  напротив,  представлял собойхорошо продуманный шаг с целью создания  условий  для  территориальнойэкспансии,   «провокацию  второй  мировой  войны».  Советский  Союз в

1939-1941 гг.  вел агрессивную политику,  подготавливая нападение  на Германию,  и лишь случайное стечение обстоятельств привело ктому, что этого не произошло (2).  По мнению Ю.Н.Афанасьева,  вызывает сомнение традиционная  «хронология основных периодов и событий Великой Отечественнойвойны» (3). Также под сомнение поставлен освободительный характер  ВеликойОтечественной войны после того,  как боевые действия были перенесены натерриторию Восточной Европы. Утверждается, что Советская Армия  принесланародам Европы не освобождение от фашистского ига,  а, напротив, еще худшее иго- коммунистическое. Поход Советской Армии был завоевательным,  и в результате встранах Европы «гитлеровский тоталитаризм был заменен сталинским»(4). Завершается сборник утверждением о том, что война была проиграна СоветскимСоюзом (5).

     Таким образом,  можно согласиться с мнением современных  ученых, считающих, что  сегодня в исторической науке существуетнесколько конкурирующих направлений, представители которых по-разному, зачастуюдаже противоположным образом истолковывают и оценивают известные событияистории Второй мировой войны (6).  Среди отечественных  историков  нет единойконцепции,  которая могла бы объединить всех. Единство научного

сообщества историков разрушено.  При этом, отмечаетчлен-корреспондент РАН А.О.Чубарьян, появление новых документальных материаловчаще всего не изменяет позиции сторонников различных концепций,  которым удается истолковать новые документы в соответствии со своими взглядами (7).

 Параграф 1. Новые подходы к освещению советско-германского пакта  о ненападении   23 августа 1939 г.

 

     До второй  половины  80-х  годов  отечественныеисторики занимали единую позицию  по  принципиальным вопросам советской внешнейполитики предвоенного периода.  Суть ее сводится к следующему: в 30-е годы СССРпроводил политику, направленную на создание системы коллективной безопасность сцелью обуздания агрессоров — прежде всего фашистской Германии,  однако  не получил поддержки со стороны правящих кругов Англии,

Франции и США.  Правительства этих стран стремились  за счет  уступок «умиротворить» агрессоров, отвести от себя опасностьвойны и направить агрессоров на Восток. Вершиной этой политики стало Мюнхенскоесоглашение.  Англо-франко-советские переговоры 1939 года закончились проваломпо вине английской и французской сторон,  и Советскому Союзу в сложившейся тогда международной обстановке ничего не оставалось,  как пойти на заключениепакта о ненападении с Германией, который 22 июня 1941 г. был вероломно нарушенГитлером, развязавшим войну против СССР (8).

     С началом  перемен в нашей стране единомыслие советскихисториков в оценке внешнеполитических шагов руководства  СССР  накануне Великой Отечественной  войны ушло в прошлое.  Первоначально пересмотр коснулсявопроса о наличии секретного протокола к советско-германскому договору от 23августа 1939 года,  существование которого в течение десятилетий отрицалосьсоветской официальной наукой.  Опубликованные в  Прибалтике (9) секретные протоколы  и  другие  документы этого периода позволили

историкам приступить к обсуждению связанных с ними проблемна  страницах газет и журналов.  Большинство историков не считало возможнымставить точку в этом вопросе до тех пор,  пока не найдены подлинники этихпротоколов в отечественных архивах,  и выражали сомнение в подлинностиопубликованных документов.  В частности,  Ф.Н.Ковалев и О.А.Ржешевский писали:  «В советских архивах такие документы не обнаружены. Их оригиналовнет и в западных архивах, нет вообще нигде» (10). Лишь некоторые историкине сомневались в наличии секретных протоколов  и  их  подлинности:Ю.Н.Афанасьев, например, выступая 23 августа 1988 г. на организованной«Народным фронтом» Эстонии «встрече идеологического актива», назвал споры по поводу аутентичности опубликованных текстов«ненаучными».  «Современное источниковедение вполне способноотличить подлинник

от фальшивки,» — заявил он (11).

     Начавший работу  в 1989 году Съезд народных депутатовСССР сделал проблему секретных  протоколов  предметом  специального  рассмотрения,создав комиссию под руководством А.Н.Яковлева по политической и правовой оценкесоветско-германского договора.  Работа комиссии завершилась в декабре 1989 г., после чего наступил определенный перелом в оценках предшествовавших ВеликойОтечественной войне событий. Были опубликованы  в  центральной печатинеизвестные ранее документы кануна войны,  в том числе и обнаруженные в архивеЦК КПСС подлинники секретных  протоколов (12).

     Часть советских ученых и после этого продолжалаотстаивать идею о необходимости заключения пакта 1939 г.  и вынужденности этогошага для советской стороны.  Так,  Ф.М.Ковалев и О.А.Ржешевский настаивали, что«пакт о ненападении» от 23 августа 1939 года не  может  не рассматриваться  как  вынужденная,  продиктованная  Советскому  Союзу конкретно-исторической обстановкой тех дней мера, единственно оставшаясявозможность  избежать  немедленного  вовлечения  в войну — на западе и навостоке, причем, как знать, снова против объединенного фронта всех империалистическихдержав" (13).  В то же время целый ряд исследователей коренным образомизменили свои прежние оценки  и  выводы  относительно советско-германскогопакта 1939 года,  причин, приведших к возникновению Второй мировой и ВеликойОтечественной войн,  присоединения к СССР Прибалтики,  Бессарабии,  войны сФинляндией и другим вопросам.      Традиционно пакт оценивался следующимобразом: признавалось, что, при всех издержках,  заключение пакта позволилоСоветскому Союзу избежать  войны в 1939 г.  и выиграть время для лучшейподготовке к войне, сорвать планы создания антисоветской коалиции, существенно  расширить

свою территорию. Эти плюсы перевешивали все издержкиморального плана, и в целом заключение пакта рассматривалось как успехсоветской  дипломатии.

     Переосмысление дипломатической истории кануна ВеликойОтечественной войны  началось  с  изменения отношения к пакту:  теперьсближение СССР с Германией в 1939 г.  расценивается историками как роковаяошибка, «гибельный просчет» советского руководства.  Доктора  историческихнаук М.И.Семиряга, А.Н. и Л.А.Мерцаловы указывают на следующие обстоятельства: 1) в основе решения И.В.Сталина пойти на подписание пакта с

Гитлером  лежало ошибочное представление об Англии и Франциикак столь же враждебных государствах для нашей страны, как и Германия; 2) оннедооценил остроту противоречий между ними и переоценил возможность созданияантисоветской коалиции;  3) в результате соглашения с  Германией СССР оказалсяв изоляции,  испортил отношения с Англией и Францией. 4) Советское  руководство не  сумело  воспользоваться   предоставившейся

отсрочкой,  что  показала катастрофа 22 июня 1941г. (14)  Вэтой связи особое неприятие критиков решения И.В.Сталина вызывали секретные протоколы к пакту и договору от 28 сентября: пойдя на подписание этихдокументов, считали они, Сталин отступил от принципов «ленинской внешнейполитики»; пренебрег нормами международного права; попрал«общечеловеческие ценности». Протоколы свидетельствовали о возврате ктайной дипломатии, означали соглашение, решавшее судьбу других стран внарушение их суверенитета.

     В это же время заявила о себе позиция, в основе которойлежит пересмотр главного положения советской историографии — утверждения овынужденности  принятого советским руководством решения пойти на сближение сГерманией.  «Коллективная безопасность», считают некоторые историки,никогда не была истинной целью советского руководства. Под прикрытием этойпропагандистской установки И.В.Сталин с  начала  30-х  гг. добивалсяагрессивного  союза  с Германией.  Например,  доктор исторических наукВ.И.Дашичев утверждает, что с И.В.Сталин «в обход Литвинова»  повел тайные переговоры с Гитлером с 1933 года.  Более того,  он считает,  чтоИ.В.Сталин сознательно способствовал приходу нацистов  к власти, мечтаястолкнуть Германию с Англией и Францией. В статье «Пакт

Гитлера — Сталина:  мифы и  реальность», опубликованной  в  1988  г., В.И.Дашичев  утверждает,  что  переговоры сАнглией и Францией служили для И.В.Сталина лишь «прикрытием подлинныхнамерений и средством  давления  на Гитлера.  /.../ Как только оба диктаторасторговались,  англо-франко-советские переговоры были  прерваны.  Прерваны  по указанию Сталина, хотя для этого не было никаких видимых оснований. При желании

их можно было бы довести до благополучного исхода»(15).

     Тем не менее, эта позиция не получила всеобщегопризнания. Доктор исторических  наук М.И.Фролов,  обозревая появившуюся с конца80-х гг. литературу,  отмечает,  что критикам традиционной концепции не удалосьпоставить под сомнение тот факт, что Англия и Франция, ведя летом 1939 г.переговоры с СССР, не стремились к заключению действительно равноправногоэффективного соглашения. Сторонникам такого подхода, указывает

он, не удалось привести сколько-нибудь убедительныхаргументов и документальных свидетельств в свою пользу.  Их доводыограничивались переосмыслением уже известного науке материала, которомупридавалось соответствующее истолкование.  К сожалению, указывает М.И.Фролов,историки не имеют пока достаточного количества источников, чтобы достоверносудить о той или иной ориентации руководства СССР летом 1939 г.  Не исключено,что советским руководством рассматривались различные  варианты действий в поисках  выхода  из  международной изоляции.  Однако можно вполне увереннозаключить,  что односторонней ориентации на Германию у советских руководителейне было (16).

Параграф  2.Современные ученые о советизации республик Прибалтики

 

     Одной из самых актуальных проблем  кануна  Великой Отечественной войны  является история советизации республик Прибалтики, осуществившейся после заключения советско-германских соглашений 1939  г.  В советской исторической литературе изложение событий, приведших к включениюЛитвы,  Латвии и Эстонии в состав Советского Союза,  страдало  су-

щественной  неполнотой,  поскольку из него исключалосьупоминание секретных советско-германских договоренностей.  Указывалось на существовавшую осенью 1939 г.  угрозу оккупации прибалтийских стран Германией,превращения их территории в плацдарм для нападения на СССР.  Подчеркивалось,что правительства стран Прибалтики ориентировались в своей политике наГерманию,  и лишь под давлением народных масс пошли на  подписание осенью 1939г. договоров с Советским Союзом. События лета 1940 г.  рассматривались какнародные революции,  проходившие мирным  путем (17).

     В конце 80-х годов на страницах  советской  печати прибалтийские публицисты и политики стали утверждать, что советизацияПрибалтики была  предопределена  секретным протоколом, подписаннымРиббентропом и Молотовым.  Например, авторы предисловия к изданному в Вильнюсесборнику документов  о советско-германских дипломатических отношениях в 1939-41гг. указывали, что «секретные дополнительные протоколы /.../ предрешилисудьбу трех независимых государств — Литвы, Латвии и Эстонии» (18).

    Эта точка зрения получила поддержку и в  работах  ряда историков. Например,  М.И.Семиряга считает,  что решение советскогоправительства подписать договор с Германией было вызвано тем, что Сталина иМолотова «привлекли щедрые обещания Берлина предоставить свободу рукСоветскому Союзу в зоне Восточной Европы, особенно в Прибалтике, т.е. то, чегоне обещали,  да и не могли обещать Англия и Франция» (19).  Согласносекретному протоколу, подписанному вместе с договором о ненападении, Ста-

лин  получил  от  Гитлера «право» на владениетерриториями своих северо-западных соседей".  Немедленная реализация этого«права» была отодвинута исключительно из-за опасения «серьезнойреакции западных стран» (20).

     Аналогичным образом  представляет политику СоветскогоСоюза в отношении стран Прибалтики  кандидат  исторических  наук М.И.Мельтюхов. Преследуя экспансионистские цели,  пишет он,  советскоеруководство  в ходе  переговоров с английской и французской делегациями летом1939 г. требовало признания Прибалтики своей «сферой интересов».  Недобившись от Англии и Франции «этой уступки», Сталин вступил впереговоры с Гер-

манией, «достижение договоренности с которой позволялодобиться усиления  советского  влияния  в  Прибалтике».  Угрожая военнымвторжением, осенью 1939 г. СССР навязал прибалтийским республикам договоры овзаимопомощи.  Политику  невмешательства во внутренние дела этих республикМ.И.Мельтюхов объясняет «нежеланием обострять отношения  с  Англией  иФранцией и неясностью перспектив войны в Европе» (21).

     Таким образом,  в работах М.И.Семиряги и М.И.Мельтюхованашла отражение  та  концепция,  согласно  которой действия Советского Союза в1939-1940 гг.  были обусловлены идеологическими установками советскогоруководства.  Избрав летом 1939 г. (или еще зимой, как считает М.И.Семиряга)стратегию сотрудничества с Германией,  Сталин и Молотов  уже  в

 1этот  момент  0предполагали добиться с еепомощью значительного расширения территории СССР.

     А.С.Орлов, Г.Л.Розанов,  В.Я.Сиполс,  Н.П.Шурановвыступили в качестве сторонников другой позиции,  суть которой состоит  в отрицании жесткой  идеологической  заданности  действий  советскогоруководства, подчеркивании определяющего влияния на принятие решений иных — внешнеполитических и внутриполитических факторов.  В частности, что касаетсявзаимоотношений СССР  со  странами  Прибалтики  после  подписания советско-германского пакта, то эта позиция выражается в утверждении, чтополитика СССР в отношении Прибалтики приняла соответствующую форму подвлиянием  происходивших  в 1939-1940 гг.  изменений внешнеполитическойситуации,  а также внутренней обстановки в Прибалтийских  государствах (22).

     Доктор исторических наук Н.П.Шуранов выделяет пятьэтапов в  развитии  отношений СССР с республиками Прибалтики и обращаетвнимание на их зависимость от развития внешнеполитической  обстановки. Признавая, что в ходе переговоров осенью 1939 г. на делегации прибалтийскихстран оказывалось давление, Н.П.Шуранов, тем не менее, подчеркивает, что «нипакт  о  ненападении,  ни секретный протокол к нему не могут считаться

актами присоединения прибалтийских стран к Советскому Союзу.А их пакты  о  взаимопомощи с СССР были общепринятыми в международной практикедоговорами. Они были зарегистрированы в Лиге наций». Советизация странПрибалтики, присоединение их к Советскому Союзу не планировалась. Даже в июне1940 г.,  добившись смены правительств Литвы, Латвии и Эстонии, советскиепредставители сдерживали развитие ситуации, и только в конце месяца,  когдаА.А.Жданов,  А.Я.Вышинский и В.Деканозов были вызваны в Москву,  было  принято решение о советизации.  Предпринятые советским правительством летом 1940 г.шаги, по мнению Н.П.Шуранова, были в первую очередь связаны с поражениемФранции (23).

     Доктор исторических наук А.С.Орлов считает, чтосоветская политика в отношении Прибалтики изменялась дважды.  Сразу  после подписания советско-германских  договоренностей  у советского руководства небыло твердой уверенности,  что Германия будет их соблюдать,  о  чем свидетельствует беседа Сталина с Шуленбургом, состоявшаяся 18 сентября 1939 г. О реальности угрозы захвата немцами Литвы уже осенью 1939 г. говорит содержаниеподписанной Гитлером директивы N4. В тот же день Сталин сделал немецкой сторонепредложение об изменении «сфер интересов», которое,  по мнениюА.С.Орлова, свидетельствует о том, что в Москве появилась большая определенность  в  отношении  дальнейших внешнеполитических шагов:  Сталинотказался от намерения сохранить в той или  иной форме  остатки  Польскогогосударства,  а также принял решение относительно той формы,  в которой должнобыло состояться вовлечение Прибалтики в советскую «сферу интересов»(24).

     Следующий этап в отношениях СССР  и  Прибалтики наступил  весной 1940  г.  А.С.Орлов  непосредственно связывает решение оприсоединении Прибалтики к Советскому Союзу с изменением  внешнеполитической обстановки вследствие разгрома Франции.  Таким образом, с позиций интересовбезопасности СССР, считает А.С.Орлов, направленные в июне 1940 г.правительствам  прибалтийских  стран ноты являлись мерой,  продиктованной«объективной необходимостью»(25).

      Параграф3 .  Советско-германские переговоры в ноябре 1940 г.

     Визит В.М.Молотова в Берлин, состоявшийся в ноябре 1940г., является одним из важнейших событий кануна войны и, бесспорно, центральнымв советско-германских отношениях в период после заключения пакта о ненападениии до 22 июня 1941 года.  Внимание исследователей  привлечено прежде  всего крешению следующих проблем:  а) Каковы были цели сторон на переговорах?  б) Какбыли оценены результаты переговоров в Москве и Берлине? И какое влияние этаоценка оказала на дальнейшие действия руководства Германии и СССР?

       В советской литературе на эти вопросы отвечали так:авторы «Истории внешней политики СССР» характеризуют предложениеГитлера Советскому  Союзу  присоединиться  к Тройственному пакту как«провокационное», целью которого было «заставить Советский Союзотойти от проводимой  им политики  нейтралитета и поссорить его сВеликобританией и США.  /.../ СССР отверг гитлеровскую программу раздела мира иотказался  присоединиться  к  Тройственному пакту» (26).  В книгеП.П.Севостьянова «Перед великим испытанием» утверждается,  что Германия,предлагая осенью 1940 г. встречу на высшем уровне, преследовала цель«притупить бдительность СССР» в условиях начавшийся подготовки кнападению,  а  также  не  допустить улучшения отношений Советского Союза сАнглией.  Главным в намерениях советского руководства было попытаться использовать визит  в

Берлин  для выяснения намерений Гитлера,  а также«содействовать тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскуюагрессию». В ходе переговоров  Гитлер предлагал обсудить проблему разделаанглийского колониального наследства, что не нашло отклика у В.М.Молотова,который попросил объяснить цель пребывания германских войск в Финляндии, атакже «смысл деятельности германской военной миссии в Румынии».Подводя итоги пере-

говоров,  П.П.Севостьянов  говорит  об  отказе  СССР«присоединиться к тройственному пакту» (27).

     Новые подходы в изложении хода и содержания переговоровпоявились после 1989 г.  Дискуссии в новейшей литературе связаны прежде всего с утверждением о том,  что Германия,  начиная переговоры, предлагала СоветскомуСоюзу (всерьез,  либо в тактических целях)  присоединиться  к Тройственному пакту.  В отказе советского руководства (или требовании слишком большой платы ввиде согласия на оккупацию Болгарии и  Финляндии) некоторые историкиусматривают причину решения Гитлера напасть на СССР летом 1941 г.  Что касаетсяпозиции Советского Союза, то представители этого направления пытаютсядоказать,  что советское руководство в лице И.В.Сталина и В.М.Молотоварассчитывало на продолжение начатого в  1939  г.  «сотрудничества»  с Германией  в  целях расширения своей

экспансии. Согласие советской стороны «принять восновном проект пакта четырех  держав»,  выраженное в ходе беседыВ.М.Молотова с Шуленбургом 25 ноября 1940 г.,  рассматривается в данном случаекак  свидетельство решимости  руководства СССР подписать с Германией соглашениео разделе «сфер влияния».

     Данная концепция  нашла  свое  отражение,  в частности,  в книге М.И.Семиряги «Тайны сталинской дипломатии», атакже статьях В.К.Волкова, Л.А.Безыменского и ряда других историков.

     Согласно изложению М.И.Семиряги,  например,  в  ходе переговоров В.М.Молотов  согласился с предложением участвовать в Тройственномпакте,  «предложил учесть интересы Советского Союза на Балканах, в районеЧерного моря, в частности в Румынии, Болгарии и Турции», «настаивална окончательном урегулировании финского вопроса» -  т.е.  требовал согласия Германии на оккупацию Финляндии Советским Союзом,  на что Гитлерответил отказом. 13 октября Риббентроп предложил Молотову «проектсоглашения  между  державами  Тройственного  пакта  и  Советским Союзом».В.М.Молотов обещал «посоветоваться со своими друзьями в  Москве». Уже 25  ноября  он  сделал  заявление,  «которое выражало дух и стильсталинско-молотовской внешней политики./.../  Нетрудно  представить  себе

реакцию Гитлера на выдвинутые Молотовым чрезмерныетребования для согласия СССР присоединиться к Пакту Трех Держав» (28).

     А.С.Орлов, В.Я.Сиполс,  Г.Л.Розанов, Н.П.Шуранов инекоторые другие  авторы в своих работах выступили с развитием традиционнойконцепции, расценивая затеянные немцами переговоры как дезинформационный маневрсо стороны Германии,  призванный  ослабить  опасения  руководства СССР (29).  Входе переговоров,  утверждает В.Я.Сиполс,  Гитлер и Риббентроп вели«двойную игру:  имели в виду одно, а говорили совсем другое, дажепротивоположное». Советское руководство, считает он, отдавало себе отчет вдействительных  намерениях  Гитлера.  Об  этом  свидетельствует,  в частности, письмо в НКИД советского полпреда в Румынии  А.И.Лаврентьева от 20 октября 1940г., в котором тот раскрыл цели проникновения германских войск в Румынию.  Ещеодин документ, по которому можно судить  о стратегических установках советскогоруководства — утвержденные в октябре 1940 г.  «Соображения об основах  стратегическогоразвертывания  на Западе и на Востоке на 1940- 1941 годы». «Соображения...» однозначно свидетельствуют о  подготовке Советского  Союза  к войне  со  странами  фашистского блока во главе сГерманией.  «Молотов имел в виду эти соображения,  когда отправлялся напереговоры  в  Берлин», — заключает В.Я.Сиполс (30).

     В 1995 г.  в журнале «Новая и новейшая история»  Л.А.Безыменским был  опубликован  документ и озаглавленный«Некоторые директивы к Берлинской поездке», представляющий собойконспективное изложение той позиции,  которой надлежало придерживатьсясоветскому наркому в ходе переговоров (32).  Эта публикация дала аргумент в пользу  необходимости пересмотра традиционных представлений.

     Л.А.Безыменский, анализируя «директивы», заключил, что их содержание является свидетельством того, что «советскаяэкспансия» вступила в  «новую  стадию»:  за счет продолженияначатого в 1939 году курса на «умиротворение»,  нового«сговора» с Гитлером Сталин и Молотов намеревались расширить границыСССР. Прежде всего, это расширение должно было быть осуществлено в «южномнаправлении»:  ввести войска в Болгарию,

захватить часть территории Турции. При этом Гитлераследовало «заинтересовать» будущим четырехсторонним соглашением,  длячего было предусмотрено предложить  «открытую декларацию» о гарантияхБританской империи. Третий пункт документа,  по  мнению  Безыменского, демонстрирует «как  значительны  были  аппетиты  Сталина».  Приэтом,  указывает он, "… стратегическая сверхзадача — обеспечениебезопасности СССР и  под-

готовка  к отражению будущей фашистской агрессии — оказаласьзаслоненной соблазном временного раздела сфер влияния с державами«оси»  (33).

В.К. Волков, подобно Л.А.Безыменскому, характеризует этотдокумент как «раскрывающий подлинные цели сталинской политики, еетактическую линию и стратегические расчеты» (34). Анализ«директив», по его мнению, позволяет говорить о стремлении советскогоруководства заключить с Германией  соглашение на условии признания со стороныГермании «сферы интересов» СССР.

     В.К.Волков, Л.А.Безыменский  и  М.И.Семиряга сделаливывод о том, что Сталин и Молотов не смогли правильно оценить результаты переговоров.  Советскому руководству,  пишет В.К.Волков,  не только не удалосьраскрыть истинные намерения Германии,  но, более того, оно утвердилось в ложномпредставлении о перспективности развития с Германией дружественных отношений ивозможности согласования обоюдных  интересов  (35).

"… как свидетельствуют документы,  — указываетМ.И.Семиряга, — Сталин и Молотов отнеслись к итогам переговоров в Берлинесерьезно и  рассчитывали  на  их  дальнейшее развитие и конкретизацию подипломатическим каналам..." (36)

     Как доказательство в данном случае рассматриваетсядокумент,  переданный В.М.Молотовым Шуленбургу 25 ноября 1940 г., в котором отимени  советского  правительства  выражалось согласие «принять в основномпроект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи»,  который  был предложен Риббентропом во время его последнейбеседы с Молотовым в  Берлине.  М.М.Наринский,  в  частности, считает, что этозаявление советского правительства было вполне искренним и выражалодействительную готовность СССР пойти на  заключение  пакта  (37). Л.А.Безыменский расценил такое развитие событий как«парадоксальное»,  однако, по его мнению, тот факт, что советскаясторона  впоследствии  «упорно» добивалась ответа на своипредложения,  а также предпринятые шаги в  отношении  Болгарии свидетельствуют,  что,

выдвигая свои условия, Сталин и Молотов не старалисьпровоцировать немецкий отказ,  а, напротив, подтверждали «серьезностьсвоей берлинской позиции» (38).

     Такое истолкование позиции советского руководстваосновано на утверждении,  что германская сторона предлагала Советскому Союзу присоединиться  0к Тройственному пакту, а также на допущении, чтоСталин и Молотов не видели угрозы войны со стороны Германии. Кажется, однако,что это совсем не очевидно.  В.Я.Сиполс, цитируя предложенный Риббентропомпроект соглашения, отмечает, что предлагавшаяся Германией формулировка

о  политическом  сотрудничестве СССР с участникамиТройственного пакта представляет собой не что иное,  как  «чистую демагогию».  В.Я.Сиполс справедливо подчеркивает, что истолкованиепредложения Риббентропа как предложения присоединиться к  Тройственному  пакту лишено  каких-либо оснований: Тройственный пакт представлял собой военный союз,Советскому Союзу же предлагалось заявить о готовности сотрудничать с Германией, Италией и Японией «для установления мира» (39).

     В.Я.Сиполс рассматривает ответ советского правительстваот 25 ноября следующим образом. «Необходимо было отклонять явнопровокационные предложения Гитлера, — пишет он. — Но это вело бы к осложнениюположения.  /.../ В Кремле решили ответить Гитлеру и Риббентропу на ихпредложение,  но в их же манере.  Они говорили о сотрудничестве  Германии,Италии,  Японии и СССР,  хотя к этому не стремились.  И Москва в ответ

сообщила о готовности к такому сотрудничеству,  хотя насамом деле такого намерения не имела. Поэтому „согласие“ былообставлено фактически нереальными, причем явно неприемлемыми для Германииусловиями» (40).

      Параграф4 . Готовил ли Сталин нападение на Германию?

     Обвинение Советского Союза в подготовке нападения наГерманию летом 1941 г.  впервые официально прозвучало в заявлении немецкогопосла Шуленбурга,  сделанном  им  сразу после начала войны советскомуправительству. Что касается исторической науки, то миф о том, что нападениеГермании  на  СССР  носило упреждающий характер,  появился сразу после

войны в работах бывших генералов вермахта, а такжечиновниках третьего рейха,  стремившиеся оправдать свое участие,  частоактивное, в подготовке и осуществлении плана «Барбаросса».  Онизаявляли,  что СССР был намерен завоевать всю Европу, и если бы Сталин и ненапал бы на Германию в 1941 году,  то непременно сделал  бы  это  позднее. Германия  в

выступлениях  этих  авторов  рисовалась  как «хранительница  Европы»,  «барьер против распространениякоммунистического панславизма» (41).

     В российской  печати работы,  в которых повторялисьаргументы западногерманских историков и мемуаристов, появились в начале 90-хгг. и вызвали оживленную полемику, толчком к которой послужила публикация нарусском языке книги В.Суворова (Резуна) под названием  «Ледокол», где эта концепция была представлена в резкой и агрессивной форме.

      Главная идея «Ледокола» состоит вобосновании утверждения,  что сталинская внешняя политика в 30-е годыопределялась стремлением к мировому господству.  Сталин всячески способствовалразвязыванию  второй мировой войны, рассчитывая превратить ее в войнуреволюционную. В 1941 году СССР имел агрессивный план типа«Барбароссы»,  который реализовывался в развертывании стратегическихэшелонов,  и Красная Армия обязательно напала бы на Германию (и на всю ЗападнуюЕвропу),  если бы Гитлер  22  июня  не затормозил «наступление мировогокоммунизма».  Точка зрения В.Суворова,  его методы работы с источникамивызвали справедливую  критику со стороны историков разных стран и политическихориентаций как далекие от науки (42).  Тем не менее,  в нашей стране нашлись

историки, поддержавшие  версию о подготовке Сталинымнападения на Германию.  Доказательство правоты В.Суворова они увидели врассекреченном документе Генерального штаба Красной Армии от 15 мая 1941 г., названном «Соображения по плану стратегического развертывания».  В качестве наиболее  последовательных  сторонников  «Ледокола»выступили Ю.Н.Афанасьев,  В.Д.Данилов, М.И.Мельтюхов и Б.В.Соколов. «Могли Сталин первым  нанести удар и тем самым взять на душу грех развязываниякровавой бойни? Пожалуй, да.» — считает В.Д.Данилов (43). НамерениеИ.В.Сталина первым  начать  войну  связывается  в данном случае с общимхарактером «преступного режима», агрессивного по своей сути,существовавшего тогда  в СССР:  "… не столько необходимостью борьбы сагрессией,  сколько

далеко идущими планами и коммунистическими амбициямиустранения власти капитализма  на пути к мировой революции определяласьдеятельность политического и военного руководства в предгрозовой обстановке1941  года",  — пишет В.Д.Данилов (44). Ему вторит .И.Мельтюхов, считая,что основной внешнеполитической целью Советского  Союза  было  «достижение

мирового господства» (45).

     Эта точка зрения,  широко озвученная на  страницах  периодическихизданий и по телевидению, стала предметом обсуждения в научной литературе, гдебыла подвергнута  всестороннему  анализу  и  критике  (46). Прежде  всего былообращено внимание на неоправданное отождествление в работах названных авторовпонятий  «наступление»  и  «агрессия».  Так, например, А.Н.и Л.А.Мерцаловы подчеркнули, что в военной науке приня-

то различать эти понятия.  Еще в начале  ХIХ  века крупнейшими  европейскими  военными теоретиками А.Жомини и К.Клаузевицем былопоказано, что характер войны определяется целями воюющих сторон,  а неспособами действий их армий. В справедливой и несправедливой, захватническойили освободительной войне армия может и наступать,  и обороняться. Так чтонаступательное — не значит агрессивное. «Дело не в том, — пишут А.Н. и

Л.А.Мерцаловы,  — кто кого „упредил“,  кто на кого»напал", чьи войска на чьей территории.  В 1944-1945 годы США«напали» на Германию, а СССР -  на  Японию.  Однако  их  никто  не считает  агрессорами..."  (47)  "… действия  государств  по отражению агрессии или по пресечению агрессии,  даже если они являютсянаступательными,  не  могут  рассматриваться как нарушение норм международногоправа," — пишут авторы «Военной энциклопедии» (48).

     Аргументы, приводимые  сторонниками суворовской«версии» не могут служить доказательствами намерения СССР напасть наГерманию летом 1941 г.  Проведение  ряда  мероприятий подготовительногохарактера — призыв резервистов,  переброска четырех армий в приграничные округа- находит вполне логичное объяснение и в рамках традиционной концепции.  Вчастности, такое объяснение дано ещё Г.К.Жуковым (49).

     Отметим, что  В.Суворов и его последователипредставляют дело таким образом,  будто Сталину ничего не было известно о намерениях  фашистского  руководства (50).  Получаемые разведсводки он, ослепленный собственной манией величия, выбрасывал в мусорную корзину (51).Однако новейшие,  и  давно известные исследователям документы свидетельствуют

об обратном:  Сталин и Генеральный штаб Красной Армии нетолько видели все  возрастающую угрозу со стороны Германии,  но и принималимеры для предотвращения вероятного столкновения.  В этом контексте  современныеисследователи  склонны  рассматривать  и  дипломатические  маневры советскогоруководства, предпринимаемые накануне войны, и меры по усилению  войскприграничных округов,  а также форсированию оборонительного строительства,  иинтенсивную работу по корректировке оперативных планов (52).

     В ходе полемики вокруг утверждений В.Суворова дальнейшую  разработку  получили  многие  другие  проблемы.  В  частности,О.В.Вишлёвым предложено объяснение несвоевременной отдачи И.В.Сталиным приказао приведении войск в боевую готовность.  Немецкое командование ставило передсобой цель создать у советского руководства  впечатление о  возможности мирногоразрешения конфликта,  и,  по-видимому,  Сталин

если и не рассчитывал на это, то по крайней мере считалвероятным, что началу  военных  действий  будет предшествовать выяснениеотношений на дипломатическом уровне.  О.В.Вишлёв,  анализируя полученные советской разведкой данные, а также некоторые ранее не включенные в научныйоборот документы из германских архивов,  пришел к выводу, что И.В.Сталин,по-видимому,  поверил умело подброшенной дезинформации и ожидал ультиматума состороны Германии. Опубликованные О.В.Вишлёвым немецкие документысвидетельствуют,  что германское командование исходило,  с одной стороны,  изтого факта,  что СССР не собирается нападать на  Германию летом  1941 г.,  а, с другой стороны,  планировало выманить советские войска из глубины страныпоближе к границе,  с тем чтобы разгромить их в приграничных сражениях.  С этойточки зрения кампания по дезинформации, проведенная гитлеровцами, оцениваласьими как успешная (53).

      ПРИМЕЧАНИЯ:

      1. ТакерР.  Сталин.  Путь к власти.  1879-1929:  История и личность.  Пер.с  англ. М.,  1991;  Буллок А.  Гитлер и Сталин:  Жизнь и власть. Сравнительноежизнеописание. Т.1-2. Смоленск, 1994; и др.

      2. См.:  статьи Ю.Н.Афанасьева,  В.Л.Дорошенко, М.И.Мельтюхова, В.Д.Данилова, В.А.Невежина (Другая война.1939-1945. М., 1996).

      3. См.: Другая война. 1939-1945. М., 1996. С.29.

      4. Там же. С.68, 71-72.

      5. Там же. С.386.

      6. Мерцалов А.Н.,  Мерцалова Л.А.  Сталинизм и война.  М.,1994. С.5,8; Сахаров А.Н. Отечественная историография: западныеоценки и наша реальность // Россия в ХХ веке: Историки мира спорят. М.,1994.С.740.

      7. См.: Предисловие к сборнику «Война иполитика», М.,1999. С.4.

      8. История Второй мировой войны 1939-1945. Т.2. М.,1974. С.112.

      9. СССР-Германия.  1939.  Документы  и материалы осоветско-германских отношениях с апреля по октябрь  1939  г.  Составитель Ю.Фельштинский.  Нью-Йорк:  Телекс, 1983; СССР-ГЕРМАНИЯ. 1939. Сборникдокументов.  Печатано с фотокопии. Авторы вступительной статьи В.Кашаускене,А.Эйдинтас. Вильнюс: «Москлас», 1989.

     10. Правда.  1988. 1 сентября.

     11. Советская Эстония. 1988. 25 августа. (N126). С.3.

     12. Новая и новейшая история. 1993. N1.

     13. Правда. 1988. 1 сентября.

     14. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. М.,1992. С.22,27,

289-293;  Мерцалов А.Н.,  Мерцалова Л.А.  Сталинизм и война.М., 1994.

С.195.

     15. Дашичев В.И. Пакт Гитлера — Сталина: мифы иреальность // Ежегодник германской истории. 1988. М., 1991. С. 186.

     16. Фролов М.И.  Великая Отечественная война 1941-1945гг.: историко-сравнительный анализ  российской и немецкой литературы:  Автореф.дисс. доктора ист. наук. Спб.,1996.

     17. История  Великой   Отечественной   войны  Советского   Союза 1941-1945 гг. М., 1960. Т.1. С.255-258.

     18. СССР-Германия.1939.Сборник документов. Вильнюс,1989. С.XI

     19. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии.С.19.

     20. Там же. С.209.

     21. Мельтюхов М.И.  Наращивание советского военногоприсутствия в Прибалтике  в  1939 — 1941 годах // Отечественная история. 1999.  N4. С.54-55.

     22. Орлов А.С. Третий Рейх и Третий Рим. М., 1993.С.138-139; Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. М., 1997. С.140-148; С.235-242;Шуранов Н.П.  Политика кануна Великой Отечественной войны. Кемерово, 1992.С.183-104; С.123-151.

     23. Шуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественнойвойны. Кемерово, 1992. С.138-141.

     24. См.: Орлов А.С. СССР и Прибалтика. 1939-1940 //История СССР. 1990. N4. С.46.

     25. Там же. С. 51.

     26. История внешней политики СССР. Т.1. 1917-1945. изд.5-е, перераб. и доп. М., 1986. С.424.

     27. Севостьянов П.П. Перед великим испытанием. М.,1981. С.323;329

     28. Семиряга М.И. Указ. соч. С. 68-73.

     29. Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. М., 1997. С.261;Орлов А.С. Третий Рейх и Третий Рим. М., 1993. С.199-200.

     30. Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. С.260-262.

     32. Директивы  И.В.Сталина  В.М.Молотову перед поездкойв Берлин в ноябре 1940 г. Предисловие Л.А. Безыменского // Новая и новейшаяистория. 1995. N4. С.76-79.

     33. Безыменский Л.А. Визит В.М.Молотова в Берлин вноябре 1940 г. в  свете  новых  документов  //  Новая и новейшая история. 1995.  N6. С.130-131.

     34. Волков В.К.  Советско-германское противоборство наБалканах во второй половине 1940 года:  мотивы и характер  //  Война  и политика, 1939-1941. М., 1999. С.403.

     35. Безыменский Л.А. Указ. соч. С.143.

     36. Волков В.К. Указ. соч. С.402.

     37. См.:  Наринский М.М.  Советская внешняя политика и Коминтерн. 1939-1941 // Война и политика, 1999. С.44-45.

     38. Безыменский Л.А. Указ. соч. С.139.

     39. Сиполс В.Я. Указ. соч. С.272-273.

     40. Там же.

     41. Куманев Г.А.,  Курбанов В.В. Миф и«превентивной войне» и его буржуазные приверженцы // Буржуазнаяисториография второй мировой войны: анализ современных тенденций. М., 1985.С.156.

     42. См.:  Пиетров-Энкер Б.  Германия в июне 1941 г.  — жертва советской агрессии? // Вторая мировая война. Дискуссии. Основныетенденции.  Результаты исследований:  Пер. с нем. М., 1997. С.459-475;Городецкий Г.  Миф «Ледокола» накануне войны. М., 1995; Полканов В.Д.«Ледокол» исследовательской неряшливости и отсебятины:  (О кн.В.Суворова

«Ледокол»):  Критич. очерк. Омск, 1996; ДесятсковС.Г. Когда «Ледокол»

кромсает историю:  (Об ист. «концепции» В.Резуна)// Как началась война: (Актуальные проблемы предыстории и стории Второй мировойи Великой Отечественной войны).  Новгород,  1995.  С.3-14;  Григорьев С. Овоенно-технических  аспектах книг В.Суворова // Готовил ли Сталиннаступательную войну против Гитлера?  М., 1995. С. 13-23.

     43. Данилов В.Д. Готовил ли Сталин нападение наГерманию? // Комсомольская правда. 1992. 4 января.

     44. Данилов В.Д. Готовил ли Генеральный штаб Красной Армииупреждающий удар по Германии? // Сегодня. 1993. 28 сентября. С.10.

     45. Мельтюхов  М.И.  Споры  вокруг  1941 года:  опыткритического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. 1994. N 3. С.5.

     46. См.:   С   заседания  редколлегии:  мнения  чл.редколлегии  о дискуссионной статье М.И.Мельтюхова в «Отечественнойистории».1994, N3 // Отечественная история.  1994. N4-5. С.277-278;Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? М.,1995; Гареев М.А.Неоднозначные страницы войны:  (очерки о проблемных вопросах истории ВеликойОтечественной войны).М.,1995; Молодяков В.Э. Начало Второй мировой войны:геополитические аспекты // Отечественная история.  1997.  N5.  С.  128-135;Вишлев О.В.  Речь И.В.Сталина 5 мая 1941 г. Российские документы //Новая иновейшая история.  1998.  N4.  С.77-88; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. «Непредсказуемое прошлое» или преднамеренная ложь?  // Свободнаямысль. 1993. N6. С.49-50.

     47. Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А.  Сталинизм и война: изнепрочитанных страниц истории (1930-1990-е).  М., 1994. С.236.

     48. Военная энциклопедия. М., 1997. С.86.

     49. Жуков Г.К.Воспоминания и размышления.  10-е изд. М.,  1990. Т.1. С.325.

     50. Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыткритического осмысления одной дискуссии. // Отечественная история. 1994. N 3.С.18.

     51. Данилов В.Д. Готовил ли Генеральный штаб КраснойАрмии упреждающий удар по Германии? //Готовил ли Сталин наступательную войнупротив Гитлера? М., 1995. С.89-90.

     52. Вишлев О.В.Почему медлил Сталин в 1941 г.?(изгерманских  архивов)//Новая и новейшая история. 1992. N 1. С.96-97;Пиетров-Энкер Б. Указ. соч. С.466.

     53. Вишлев О.В. Почему медлил Сталин в 1941 г.?(изгерманских архивов)//Новая и новейшая история.1992.N2.С.74-75;  Вишлев О.В."… Может  быть,  вопрос  еще уладится мирным путем" //Вторая мироваявойна: Актуальные проблемы. М., 1995. С.39-53.

еще рефераты
Еще работы по истории