Реферат: Петербургское совещание 1820 г. Решение о республике

Итак, Союз благоденствия был деятельной организацией и немало сделал за три года своей работы. Но все, что он сделал, в сущности не приблизило его к цели. Его основ­ной задачей была отмена в России крепостного права, ликвидация самодержавно--крепостного строя, введение законно-свободного представительного правления. Но сколько бы Чацких ни гремело против крепостного права и аракчеевщины в петербургских, московских, тульчинских, кишиневских и, может быть, тамбовских гостиных, какие бы литературные и ланкастерские общества ни за­седали, какие бы журналы ни задумывались и какие бы пламенные стихи о вреде существующего порядка вещей ни писались, — крепостное право не могло пасть от одного “общественного мнения”. Члены Союза благоденствия это и раньше понимали, потому и задумали написать вторую часть своего статута “Зеленой книги” с изложе­нием “сокровенной цели” и способов ее достижения, но предложенные тогда решения вызывали разногласия.

Откладывать решения было нельзя: их требовала дей­ствительность. Ранее представлялось возможным ждать хоть четверть столетия, пока в результате терпеливых усилий создастся “общественное мнение” и можно будет приступить к действию. А теперь жизнь России, да и всей Европы, столь стремительно пошла вперед, что ждать так долго уже не представлялось возможным. За три года существования Союза благоденствия признаки кри­зиса феодальной системы грозно нарастали. Это было предельно насыщенное событиями трехлетие, которое вы­ковывало политическую идеологию с невиданной ранее быстротой. Частая и быстрая смена форм декабристского общества и интенсивное развитие его программы зависе­ли прежде всего не от каких-либо личных качеств объ­единившихся деятелей, а от быстроты развития самой исторической жизни.

Неразработанные стороны “сокровенной цели” стано­вились явственным тормозом движения. Двадцатилетний с лишним срок, отведенный было Союзом благоденствия для подготовки переворота, стал казаться необоснованно длинным, а способы достижения цели — малоэффектив­ными. Политическая цель — конституционная монархия — стала представляться отсталой и не удовлетворяющей со­зревшему мировоззрению. Численный рост Союза делал организацию рыхлой, принимались иной раз и ненадеж­ные люди, болтуны, занимавшиеся пустяками, вроде Репетилова из “Горя от ума”. Резкая неудовлетворенность сделанным все отчетливее сказывалась в спорах, в обсуж­дении создавшегося положения. Члены общества досадо­вали, что “все остается в идеях — ничто не переходит а действительность”. Николай Тургенев с досадой писал” в дневнике: “Мы теряемся в мечтаниях, в фразах. Действуй, действуй по возможности! — и тогда только получишь право говорить… Словам верить нельзя и не должно. Должно верить делам”.

Якушкин приехал в Петербург в декабре 1819 г., и резкая неудовлетворенность членов ходом дел в Обществе бросилась ему в глаза. Он признает, что Союз благоден­ствия, особенно в Петербурге, достиг значительных ре­зультатов, и отмечает сильный численный рост его чле­нов. Он полагает, что “общественное мнение” в столице было создано. Но все это казалось уже незначительным. В самом обществе намечалось глубокое внутреннее движе­ние: одни из прежних членов охладели к цели организа­ции, “зато другие жаловались, что Тайное общество ничего не делает; по их понятиям, создать в Петербурге общест­венное мнение и руководить им была вещь ничтожная; им хотелось бы от Общества теперь уже более решитель­ных приготовительных мер для будущих действий”, — таковы были наблюдения Якушкина. Они очень важны. Передовая часть Общества радикализировалась, продви­галась дальше по направлению к демократическим пози­циям, другая колебалась и отставала. Трубецкой, привык­ший все вины валить на Пестеля, и тут (разумеется, неос­новательно) приписывал все его личному поведению, но и он приходил к выводу, что в эти годы “общее действие охладело и лишилось единства”. Пестель, со своей сторо­ны, со свойственной ему конкретностью и точностью в описании сложных общественных явлений, свидетельствует, что и в это время существовали вопросы, объединявшие всех: все единогласно желали введения в России “нового порядка вещей” и полагали необходимым численный рост Общества и его значительное территориальное расширение. “Но по всем прочим предметам и статьям не было общей мысли и единства в намерениях и видах. Сие разногласие относится преимущественно до средств, коими произвести перемену в России, и до порядка вещей и образа прав­ления, коими бы заменить существовавшее правительст­во”, — показывал Пестель. Последнюю формулировку надо признать исчерпывающей, она сделана с глубоким пониманием создавшегося в Обществе положения и соот­ветствует показаниям других декабристов.

Революционное брожение нарастало. Декабристы ост­ро ощущали недостаточность способов для достижения намеченных целей. Очевидно, нечего рассчитывать на решающее влияние “общественного мнения”. Это слишком медленный путь. Нет ли другой силы, на которую можно спороться и совершить революционный переворот? Не является ли этой силой армия?

В армии в то время уже давно шло глухое брожение. Солдаты — те же крестьяне, пришедшие из крепостных деревень, — мечтали об освобождении от крепостной не­воли, от палочной дисциплины, шпицрутенов и издева­тельств начальников — дворян из породы скалозубов.

Тем временем на Западе революционная ситуация пе­реросла в революцию. В январе 1820 г. вспыхнула воен­ная революция в Испании. Армия, восставшая под руко­водством революционеров, была поддержана народом и в три месяца с небольшим совершила революционный пе­реворот: королевская власть была свергнута, восстанов­лена конституция. Весной того же года произошла воен­ная революция в Неаполе, а в августе — в Португалии. В следующем, 1821 г. произошла революция в Пьемонте и запылало греческое восстание.

В России тех лет также начала складываться революционная ситуация. В 1819 г., как уже сказано, восстали военные поселения. Более двух лет (в 1818—1820 гг.) бушевало восстание на Дону.

В создавшейся обстановке решение Коренной управы Союза благоденствия созвать в Петербурге совещание по основным программным вопросам — для уяснения “со­кровенной цели” и выработки правильной линии дейст­вий — было вполне своевременным. Работа над “сокровен­ной целью” сильно продвинулась в сознании ведущего большинства и общее решение уже вызревало — нужно было обо всем окончательно договориться.

Совещание состоялось в январе 1820 г. Произошло оно в обширной холостой квартире Федора Глинки, очень удобно расположенной для конспиративного совещания:

Глинка жил в верхнем этаже дома Крапоткина, находив­шегося на Театральной площади недалеко от Поцелуева моста, в центре города, где скрещивались пути, в самом оживленном месте; в нижнем этаже того же дома находи­лась адресная контора Петербурга (“адресов контора”), куда постоянно входили и откуда выходили люди. Поэтому собрание Коренной управы Союза благоденствия в этом доме не могло обратить на себя ничьего внимания. Семьи у Глинки не было, поэтому и домашние не могли помешать совещанию. В деле Глинки сохранился план Театральной площади с прилегающими улицами, мостом и точным обозначением как оперного театра, так и того дома, где находилась его квартира.

В совещании приняло участие все ведущее ядро дви­жения: Пестель (оп был докладчиком), Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Никита Муравьев, Михаил Лунин, Николай Тургенев, Иван Якушкин, Иван Шипов и ряд других членов тайного общества. С. Трубецкого не было, он был в это время за границей.

Доклад Пестеля на тему, какое правление лучше — конституционно-монархическое или республиканское, был поставлен, разумеется, с ведома и согласия Коренной уп­равы. Организовано было заседание по всей форме — с председателем, прениями и последующим голосованием.

Обратим внимание на показание Пестеля, что он успел сговориться с Никитой Муравьевым еще до заседаний и что “прежде означенного совещания у Глинки они усло­вились быть там одного мнения”. Отсюда следует, что Пестель знакомил Никиту Муравьева с основными поло­жениями своего доклада (Муравьев признался в этом только на очной ставке с Пестелем). Сговориться с Муравьевым Пестелю было легко: Никита Муравьев был тогда его единомышленником и сторонником республи­канского правления. Пестель показывает, что Никита Му­равьев был в 1820 г. “один из тех членов, которые наи­более в пользу сего последнего говорили”.

Председательствовал на совещании знаменитый ху­дожник-медальер граф Федор Толстой, член Союза благоденствия.

Ввиду важности вопроса приведем одно из наиболее полных показаний Пестеля о ходе этого знаменитого со­вещания:

“Князь Долгоруков по открытии заседания, которое происходило на квартире у полковника Глинки, предло­жил Думе просить меня изложить все выгоды и все не­выгоды как монархического, так и республиканского правлений с тем, чтобы потом каждый член объявлял свои суждения и свои мнения. Сие так и было сделано. На­конец, после долгих разговоров было прение заключено и объявлено, что голоса собираться будут таким образом, чтобы каждый член говорил, чего он желает: Монарха или Президента: а подробности будут со временем опре­делены. Каждый при сем объявлял причины своего выбора, а когда дело дошло до Тургенева, тогда он сказал: “Пре­зидент, без дальних толков”. В заключение приняли все единогласно республиканское правление”.

Таким образом, Союз благоденствия является той ор­ганизацией в истории русского революционного движе­ния, которая впервые приняла решение бороться за рес­публиканскую форму правления в России (1820).

Итак, в жизни тайного общества произошло событие большой важности: члены общества разработали и приня­ли новую формулировку конечной цели — борьба за русскую республику.

Разумеется, изменение программы вело за собой и изменение тактики.

По-видимому, на другой же день или вскоре после совещания у Федора Глинки было собрано новое совещание, в Преображенских казармах, на холостой квартире подполковника Ивана Шипова, обставленной со спартан­ской простотой. Цель общества была уяснена — теперь требовалось уяснить “способы действия”. Докладчиком был Никита Муравьев. На этом совещании вновь возник вопрос о цареубийстве; по мнению наиболее радикальных членов, лишь цареубийство расчищало путь республике. Произошел жаркий спор между Никитой Муравьевым (в тот момент сторонником цареубийства) и Ильей Долгоруковым — “осторожным Ильей”, как называл его А.С. Пушкин в Х песне “Евгения Онегина”. Заседание было продолжено и на другой день (Илья Долгоруков на второй день не пришел).

Сохранение дома Романовых рассматривалось как серьезная угроза существованию республики. На вопрос следствия о совещании у Шипова Никита Муравьев от­вечал, что только он и Пестель на этом собрании стоя­ли за цареубийство, прочие спорили против этой меры, доказывая, что цареубийство “неминуемым последствием иметь будет анархию и гибель России. Пестель уверял, что общество может отвратить анархию, назначив напе­ред из среды своей временное Правление, облеченное вер­ховною властью, дабы обеспечить порядок и ввести но­вый образ правления. Мысль сия нашла во мне одном только защитника и была опровержена прочими. В особенности же восстал противу неосновательности сего предложения князь Долгорукой, с которым и возникло у меня о том прение”.

Этот момент в истории общества и самый генезис мыс­ли о диктатуре временного верховного правления надо особо отметить: вопрос о нем не сойдет у декабристов с по­вестки дня вплоть до открытого выступления.

Поясняя свое понимание вопроса о временном революционном правлении, как он был изложен на совещании у Шипова, Пестель показал: “Опасенья на щет безначалия беспорядков, при Революции произойти могущих, изъ­являл я всегда сам и, говоря о необходимости Временного правления, приводил в подкрепление сей необходи­мости все опасения на щет безначалия и беспорядков: мнением полагая, что надежнейшее и единственное сред­ство к отвращению оных состояло бы в учреждении Вре­менного правления ”.

Таким образом, как только уяснилась “сокровенная цель” общества и формула вводимого революцией рес­публиканского правления восторжествовала, естественно, обострилась и внутренняя борьба в обществе. Обострение сказалось прежде всего в понимании “способов револю­ционного действия”. Долгоруков — “блюститель” Союза благоденствия (была такая выборная должность), сам голосовавший за республику, показал, что в начале 1820 г., т. е., очевидно, именно после совещания у Шипова, “сложил” с себя должность блюстителя тайного об­щества.

Но дело было далеко не только в “способах действия”. Дело было в самом устройстве республики — в ее основ­ном законе, в конституции. Принятие решения о респуб­лике, как бы ни было оно само по себе важно, еще не определяло всего конкретного существа будущей полити­ческой системы. Петербургское совещание на квартире у Глинки только начало эту работу, “а подробности будут со временем определены” — так решили члены тайного общества. Вот во имя этого и надо было спешить с состав­лением республиканского конституционного проекта: он определял основное и мог сконцентрировать вокруг себя силы убежденных сторонников. Потребность в его создании ощущалась как самая неотложная.

И Пестель, и Никита Муравьев садятся в это время за работу над конституционным проектом будущей ре­волюционной России.

Как видим, в 1820 г. в среде декабристов заговорили о республике, цареубийстве, Временном революционном правительстве. Возник вопрос и о “действии посредством войск”. Старая форма тайного общества становилась поме­хой, возникали новые планы и решения. Союз благоден­ствия явно устаревал как форма организации движения. Назревал вопрос о полной реорганизации тайного об­щества.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта www.studentu.ru

еще рефераты
Еще работы по истории