Реферат: Формирования крепостного права. Крепостное хозяйство

ОБЪЕКТИВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЗАРОЖДЕНИЯ КРЕПОСТ­НОГОПРАВА.

Крепостное право зародилось на заре феодальнойэпохи, как альтернатива, причем более прогрессивная, рабовладельческому строю.Истоки его возникнове­ния кроются, как мне кажется, в резком разделении населенияна воинов и земле­дельцев, причем никто не оставался без работы: воины воевали,что по тем време­нам было очень почетно (конечно, если жив останешься), аземледельцы в свою очередь кормили себя и воинов, что было намного менеепочетно, но как-то спо­койнее. Пропасть между воинами и земледельцами росла, новоины очень сильно нуждались в последних, ведь даже набеги на соседейпроизводились в соответст­вии с земледельческим календарем.

В то время самой большой ценностью у народов былаземля: и поныне фольк­лор доносит до нас отголоски культа поклонения земле.Корни такого выражения, как «мать сыра-земля»и многих ему подобных кроятся в начале феодальной эпохи. Естественно, все войныи набеги так или иначе были связаны с захватом или пере­делом земли, котораяуже тогда рассматривалась как собственность.

Шло время, развивались средства производства,увеличивалось население и вместе с этими процессами росла и ценность земли.

Л.Н. Гумилев в своих исследованиях, посвященныхданному периоду, утвер­ждает, что воины-то те самые пассионарии, которым теснов этой, в общем-то, ог­раниченной социальной нише землепашца, и они всемисилами стараются вы­рваться. (В более ярко выраженном виде этот процесс можнопроследить на Скан­динавском полуострове, где формировались дружиныпрофессиональных воинов-викингов. В традиции тех стран был обычай, согласнокоторому юношу, ушедшего в лагерь викингов, оплакивали как умершего.) Дружинакнязя растет, а количество людей, ее кормящих, не увеличивается. И этоестественно, ведь согласно тому же Л.Н. Гумилеву, любой набег на мирноепоселение, завершался разграблением и массовой порчей девок. По прошествиинекоторого времени после этого набега в селении рождались потомки этих пассионариев, тоже пассионарии и тоже воины. К тому же ненадо забывать, что оторванный от земли ратник уже во втором поколе­нии поопределению не умеет обрабатывать землю, а территория, поддающаяся на­бегамограничена развитием транспорта то есть набег на селение, отстоящее от от­правногопункта более чем на трехдневный переход, назывался походом и без оченьсерьезных причин и малыми силами не предпринимался). Тем более что зем­лепашцы,пользуясь хорошим знанием окрестностей, всегда могли скрыться в дру­гом, болееспокойном месте. Значит, вокруг каждого центра власти (удельной сто­лицы) былапостоянно поражаемая набегами область (радиусом примерно 30 X 12 X 330-примерная скорость лошади в километрах, 12-количество часов в походе в день,3-количество дней (подсчет наш — В.П.)). В конце концов, логически рассуж­дая,можно придти к выводу, что рано или поздно, сторонам это должно было на­доесть:

Назревала необходимость заключения общественногодоговора в рамках фор­мировавшегося феодального государства. Тем более, чтоинтересы сторон уже были сформулированы предельно четко: воины хотят воевать,землепашцы же хо­тят спокойной жизни, и готовы не только кормить воинов, но ипокупать спокой­ную жизнь у тех, кто готов им ее обеспечить — все равно накакой ступени обще­ства. На том и порешили. Несмотря на то, что земля есть самаябольшая ценность, проку от нее воину никакого, разве что зайцев погонять.Ценностью земля стано­вится лишь в соединении с работником на земле. Введениекрепостного права яви­лось лишь законодательным оформлением соединения изакрепления работника за землей.

С тех пор и начал выкристаллизовыватьсясвоеобразного вида общественный договор, дошедший до нас под названиемКрепостного Права. Для того времени это был очень большой шаг вперед в областипроизводственных отношений. К тому же мне кажется, что эта структура обществабыла порождением Права силь­ного (Более сильный имеет право на самое ценное илучшее постольку, поскольку он всегда готов доказать это свое право силой.).Право сильного является древней­шим правом, так как, несмотря на полнуюнеразвитость юриспруденции у предста­вителей животного мира, это право наиболееразвито. К нам же оно пришло, как логически укоренившаяся в социуме формаборьбы за существование. Даже сейчас с ним приходится считаться.

Обществоведческая наука объясняет возникновение феодальныхотношений развитием средств производства и с развитием в этой связиобщественных взаимо­отношений, от рабовладельческих до феодальных, которыепредполагают освобо­ждение, безусловно, относительное, зависимых классов,основных производителей товарной массы. В Западной Европе это сразу вызвало кжизни средневековые го­рода, как свободную от власти феодалов территорию,созданную многочислен­ными цеховыми и ремесленными объединениями, ставшимимощным стимулом к складыванию “третьего сословия”.

СЛАВЯНСКИЙ ПУТЬ.

Суммируя все вышесказанное, можно сказать, что нарассматриваемой нами территории, в рассматриваемый нами период, эти же событияразвивались по-дру­гому. В местной традиции рабства, как такового, вевропейском его понимании не существовало, а общинные связи и отношения былинастолько сильны, что узна­ваемы и в наши дни, хоть и в несколько измененномвиде.

И вот, на первом этапе возникновения феодальныхотношений вокруг славян­ских земель началась борьба за влияние, ведь эта былапоследняя неподеленная земля. Интервенция началась понескольким направлениям: в девятом веке пришли княжить варяги, впрочем, быстрообрусели. На исходе десятого века Русь крести­лась (988 год), принявправославие — византийскую версию христианства. Эти влияния переплетались ивполне гармонично поначалу уживались между собой: правящая династия Рюриковичейкрестилась и крестила своих подданных, которым ничего не оставалось, какпринять эту дважды чуждую для себя веру. Но несмотря ни на что, община жила,создав себе образ врага, прежде всего, религиозного, на западе и продолжаяобрабатывать землю, а у власти светской уже тогда наметились противоречия свластью духовной. Выросший из восточной традиции ригидный подход православнойцеркви к человеку, противоречил светскому западному, но благодаря необъятнойтерритории эти противоречия пока не выливались в войны и перевороты.

Города Руси были прямой противоположностью, как повнешнему виду, так и по внутреннему устройству, городам Западной Европы: наРуси города являли со­бой средоточие светской и духовной власти. Этопроявлялось, в частности, в струк­туре: при централизованной планировкегородские улицы были широкими и пря­мыми, что поражало путешественников изЕвропы.

Через некоторое, очень непродолжительное время,стало ощущаться влияние Великой Степи, к поведенческому стереотипу которой, всеуже укрепившиеся на территории Руси компоненты культуры относились резковраждебно. Главное же значение Степи состояло в том, что кочевой образ жизнипорождал неприятие у всех составляющих этой мозаики. Закономерно наступившаявпоследствии асси­миляция русских и степных народов, получившее уже тогда вофициальной исто­риографии название татаро-монгольского ига, стала одним изшансов Руси найти свой особый путь и пойти по нему, которым она, из-запостоянных столкновений между западной и восточной традициями и тенденциями несмогла воспользо­ваться. Затем в условиях феодальной раздробленности этиобъективно существо­вавшие явления получили совсем другие оценки — ихтребовалось официально име­новать “поруганием русской земли”.

До сих пор большинство историков находится подвлиянием представлений, истоки которых восходят ко временам Куликовской битвы(в которой, кстати, рус­ские князья, как известно, не победили). И этоестественно, ибо Русь, за исключе­нием Земли Новгородской особеннойграмотностью не отличалась, поэтому то­гдашнюю историю мы знаем лишь помонастырским хроникам, которые писались не просто пристрастными наблюдателями — традиции писать (и по мере смены пра­вителей и воззрений переписывать!)летописи, и под диктовку тогдашних деятелей. Безусловно, иго доставляло Церквимассу неудобств: у них там вольность, равен­ство и небогоданностьвласти, что для рядового человека являло собой больший соблазн, чем покорность,смирение и вера в таинства. Поэтому каждый летописец считал своим долгомотобразить события в соответствии с господствовавшими по­литическими взглядами.Хотя, если вдуматься, что могло быть нужно степняку на Руси, земле лесистой иболотистой? Но традиции степных жителей все же были ближе славянской общине,чем светской и духовной властям. В традициях властей, как и по всей Европе, былславный обычай: посол, принесший неприемлемое пред­ложение, убивался со всемпосольством. Сей обычай был непонятен монголам: для них убийство кого-то изсвоих служило сигналом к началу боевых действий. Так и переговоры: на Руси онивелись до принятия решения, а у монголов-до первой стрелы. Подобные традициибольше тяготеют к патриархальному общинному ук­ладу.

Русь строилась, Русь развивалась. По Гумилеву, в товремя на этой террито­рии происходил пассионарныйтолчок, и бурное развитие явилось прямым его следствием. Можно сказать, чтообщее неприятие степных традиций и послужило зарождению общественного договора,названного впоследствии крепостным пра­вом. Кочевники частенько заезжали нарусские приграничные земли, и, несмотря на, в общем-то, дружескиевзаимоотношения между различными этносами, случа­лись и конфликты, молва окоторых шла по всей Руси, по дороге, как это случается со слухами, сильно умножаясь.Так и появились в летописях безобидные, в общем-то, приграничные инциденты,раздутые молвой до масштабов национального бед­ствия.

Когда, в 1380 году произошла Куликовская битва, всеуже было предрешено: кочевая степь, ослабляющая сама себя бесконечнымивнутренними конфликтами, проиграла битву за влияние в оседлой части страны;столица была перенесена из Сарая в Москву. Все последующие попытки степняковвернуть себе былое значе­ние ни к чему не привели.

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

(Судные грамоты, Уложения,Судебники)

Законодательное оформление крепостного правапродолжалось долгое время, несколько веков. И, не рассматривая подробно условийкрепостного права можно определенно утверждать, что от судебника к судебнику,прослеживается тенденция ко все большему закрепощению землепашца, благо в этомслучае в союзниках у власти была сама община землепашцев. Давно канули в Летуте времена, когда об­щина приглашала князя лишь в качестве военачальника:старейшины давно пере­стали зависеть от своей общины, а слились с правящимклассом, что закономерно, но, несмотря на это они сохранили свое влияние наобщинников. Община же все более и более закрепощалась законодательно светскойвластью и духовно — вла­стью религиозной. Безусловно, у общины оставалисьнекоторые права, которые создавали видимость свободы: например, община всегдаимела право выбирать це­ловальников.

В остальном же общинник становился все более и болеебесправным. Над ним, основным производителем сельскохозяйственной продукции (астрого говоря, подавляющей массы национального продукта вообще) властвоваливсе: старей­шины (старосты), светская власть и церковь. Тем более, что процессформирования нового правящего класса, дворянства, шел полным ходом, и из общиныбыли вытя­нуты все пассионарии, а другим борьба с этим окружением была простоне под силу. Отдельные пассионарии, которые, несмотря ни на что, рождались вдеревнях, быстро уходили либо на военную службу, либо на поиски лучшей доли.

Эти явления усугублялись еще и феодальными войнами.Проходящие войска не «смотрели под ноги», а шли напролом, причемвыбирая равнины, которые зачас­тую были распаханы общинниками.

В те времена земля номинально принадлежала общине,но отдавалась боярам или церкви на кормление. Бояре вели свои дела на земляхчерез старост, которые через это тоже примыкали к правящему классу.

Дальнейшее закрепощение было вызвано естественнымипричинами. Кресть­яне все же находили возможность вырваться из общины,преодолев влияние патри­архальной семьи и соседей или ослушавшись старосту.Кто-то уходил на новые, еще незанятые земли, благо таковые еще попадались,кто-то посвящал себя карьере татя-разбойника. От этого в русских землях рослапреступность и общая неразбе­риха, а производство в общине, наоборот, падало.Поэтому крестьянин был оконча­тельно лишен всех прав. Общинник уже не мог выйтииз общины, иначе как на кладбище. Были ужесточены меры наказания за побег сземли и усилена общая эксплуатация, что с позиции обществоведческих наукрассматривается как движе­ние в тупик.

Но суть дела в том, что утверждение о пагубностиэкстенсивных методов раз­вития верно повсюду кроме России. На просторах Россиилюбой взрыв легко лока­лизуется и подавляется сверху. Противоречия междуцерковью, стремившейся соз­дать на Руси религиозную деспотию, и светской властью,правление которой было причудливым сочетанием типичного европейско-феодальногои, доставшегося от татаро-монгольского ига военно-кочевого, с присущей военномувремени жестоко­стью стиля правления (Для кочевников война была стилем жизни:степь никому конкретно не принадлежала, и поэтому столкновения между племенамибыли обычным явлением, в связи с чем дисциплина у кочевников была очень жесткойи за все виды преступлений полагалась смертная казнь) уже подготовили почву дляпрямых столкновений между властями. Несмотря на это, давление на крепостногокрестьянина все усиливалось, и крестьянин уже выбирал между дворянством, ицерковью, которая к тому времени тоже стала крупным феодалом. Деспотия все ужесточалась, законы становились все жестче, и теперь никтоне мог чувствовать себя в безопасности: на Руси воцарился Восток, и такпродолжалось до 1861 года.

АЛЕКСАНДР II. НА ПУТИ К ОТМЕНЕКРЕПОСТНОГО ПРАВА.

КРЕПОСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ.

Делая обзор царствования Николая I, можно суверенностью заявить, что заботы о разрешении крестьянского вопроса кончились,по-видимому, ничем, но в это царство­вание в положении крестьян и в ихотношениях к землевладельцам совершались любопытные процессы, благодаря которымразрешение вопроса стало не делом поли­тической мудрости, зависящей от лиц, атребованием стихийных влияний, которые бы разрешили его во всяком случае, дажевопреки воле лиц.

Чтобы видеть эти процессы, надо познакомиться снекоторыми цифрами. В 1857 г. Произведена была по всей империи Xревизия. По данным этой ревизии, населения в империи, не исключая ЦарстваПольского и Великого княжества Финляндского, оказалось 62,5 млн. душ обоегопола. Громадное большинство этого населения со­ставляли сельские классы,именно: крестьян удельных, по закону императора Павла 1797 г. Приписанных насодержание членов императорской фамилии, было 3,5 млн. душ обоего пола;крестьян государственных со включением немногочисленных сво­бодных хлебопашцев- 23,1 млн. душ обоего пола. Ревизских подданных душ в том числе значилось 10,5млн.; действительных душ обоего пола  — 23080 тыс. Любопытно, что крестьянское население в последнее время своегосуществования стало видимо падать в количественном отношении. В начале 30-хгодов произведена была VIIIревизия; по этой ревизии, вЕвропейской России и Сибири, без Закавказья, Царства Польского и Финляндии,значилось несколько больше крепостных, чем в X, следова­тельно, впродолжение промежутка с начала 30-х годов до конца 50-х годов (почти 30 лет)крепостное население не только не имело естественного прироста, но и уменьши­лось.Главным образом это уменьшение происходило за счет перехода крепостных крестьянв положение крестьян государственных. Но наблюдатели замечали необык­новеннотугой естественный прирост — знак, что они находились в худшем положении сравнительнос другими классами. Уменьшение это выражалось в таких цифрах: по VIIIревизии, в Европейской России крепостное население составляло почти 45% всегонаселения империи: по X ревизии — 34,39% (проценткрепостного населения в течение 22 лет уменьшился на 10,5%).

ПОМЕЩИЧЬЕ ХОЗЯЙСТВО.

Условия, начавшие действовать чрезвычайно давно, ещекогда устанавливалась древнерусская поместная система, содействовали в Россииразвитию мелкого дворян­ского землевладения. По VIIIревизии, в ЕвропейскойРоссии (без земли Донского войска) было всего 127 тыс. дворян, владевшихкрепостными душами (в том числе дворян, не имевших земли, а владевших толькокрепостными, т. е. дворовыми, было без малого 18 тыс., в руках которыхсосредоточивалось 52 тыс. крепостных душ), значит, дворян-землевладельцев было109 тыс. По Xревизии, оказалось, что количе­ство душевладельцев уменьшилось: их насчитано без малого 107тыс. (в том числе дворян беспоместных, владевших только дворовыми, без земли, — меньше 4 тыс.; так сильно растаял класс безземельных душевладельцев:в их руках оставалось всего 12 тыс. обоего пола). Значит,дворян-землевладельцев было около 103 тыс. Любопытно видеть, как распределеныбыли между ними души: дворян мелкопоместных, имевших не более 21 души,значилось 43 тыс.; дворян, имевших не менее 21 души, но и не больше 100 душ, — 36 тыс.; землевладельцев крупных, имевших более тысячи душ, числилось около 14тыс.; итак, более трех четвертей землевладельцев состояло из дворянмелкопоместных. Несмотря на такой громадный перевес землевладельцев мелких,огромное большинство душ принадлежало крупным землевладельцам; изземлевладельцев большинство принадлежало к мелкопоместным, но по количеству душбольшинство крепостного населения принадлежало к крупным, именно в руках 43тыс. мелких землевладельцев было всего 340 тыс. душ мужского пола; в рукахкрупных землевладельцев, которых было около 14 тыс., сосредотачивалось 8 млн.душ мужского пола. Следовательно, уменьшилось число дворян-землевладельцев;быстро исчезал класс дворян — безземельных душевладельцев.В промежуток между VIIIи Xревизиями рос заметно класссредних землевладельцев и уменьшался класс мелкопо­местных и крупных, значит,одновременно с ростом середины сокращались оконечно­сти. В социальной, как и вфизической, жизни такое замирание оконечностей с сосре­доточениемкровообращения к сердцу, к центру всегда служит признаком, что орга­низм скоростанет мертвым.<span Times New Roman",«serif»; mso-fareast-font-family:«Times New Roman»;mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language: RU;mso-bidi-language:AR-SA">[1]

Далее, крепостное помещичье хозяйство, основанное наневольном труде, оче­видно, расстраивалось, несмотря на все искусственные меры,которыми старались его поддержать. Одной из этих мер было развитие барщинногохозяйства на счет оброч­ного. В XVIIIв. оброчное хозяйство всюдупреобладало над барщинным; в XIXв. помещики усиленнопереводят крестьян с оброка на барщину; барщина доставляла землевладельцувообще более широкий доход сравнительно с оброком; помещики старались взять скрепостного труда все, что можно было взять с него. Это значи­тельно ухудшилоположение крепостных в последнее десятилетие перед освобожде­нием. Особеннымбедствием для крепостных была отдача их на фабрики в работники; в этомотношении успехи фабричной деятельности в России в XIXв. значительно совершалисьза счет крепостных крестьян. Помещичьи хозяйства, несмотря на замену оброкабарщиной, разорялись одно за другим; имения закладывались в государствен­ныекредитные учреждения; но взятые оттуда капиталы в большинстве случаев неполучали производительного занятия; так дворянские имения, обремененные казен­нымидолгами, не увеличивали производительного оборота в помещичьем хозяйстве.Поразительны цифры, свидетельствующие о таком положении помещичьего хозяй­ства.С 1859 г. состояло в залоге с лишком 44 тыс. имений с 7 млн. ревизских душ слишком, т. е. в залоге — больше двух третей дворянских имений и две третикрепост­ных крестьян, т. е. закладывались преимущественно густонаселенныедворянские имения. Долга на этих заложенных имениях числилось в 1859 г. свыше450 млн. руб.

Надо вспомнить все приведенные цифры, для того чтобывидеть, как

постепенносами собой дворянские имения, обременяя неоплатными долгами,

переходилив руки государства. Если предположить вероятность дальнейшего

существованиякрепост­ного права еще на два-три поколения, то и без законного акта,отменившего крепост­ную зависимость, дворянские имения все стали быгосударственной собственностью. Так экономическое положение дворянскогохозяйства подготовило уничтожение крепостного права, еще в большей степениподготовленное необходимостью нравст­венною.

НАСТРОЕНИЕ КРЕСТЬЯН.

Настроение крестьян к концу царствования Николая íåоñòàâëÿëîдля всякого трез­воговзгляда никакого сомнения в близкой необходимости развязать узел крепостныхотношений, если не хотели подвергать государство страшной опасности,катастрофе. Один случай ярко вскрывает это настроение. В 1853 г. НачаласьВосточная война; в начале 1854 г. был обнародован манифест об образованиигосударственного ополче­ния, о призыве ратников на помощь регулярным войскам;это обычный манифест во время тяжелых воин, и прежде такие манифесты неприводили ни к каким особенным последствиям. Но теперь время было не то; междукрепостными распространился слух, что, кто из них добровольно запишется вополчение, тот получает волю со всею землею. Крестьяне (сначала в Рязанскойгубернии) стали обращаться к начальству с заявлением желания записаться вратники. Напрасно местные власти уверяли, что никакого такого закона нет;крестьяне решили, что закон есть, но помещики положили его под сукно. Волнение,обнаружившееся в Рязанской губернии, отозвалось на со­седних: Тамбовской,Воронежской, Пензенской, распространялось и далее, до Казан­ской губернии.Всюду крестьяне приходили в губернские города и требовали у на­чальствагосударева закона о воле для тех, кто запишется в ополчение; пришлось прибегатьк вооруженной силе, чтобы усмирить это волнение.

Итак, мы подходим к завершающей части работы — котмене крепостного права. Далее я намерен рассмотреть, как готовилась этавеликая реформа.

Было бы неверно предполагать, что крепостное правоотменили без соответст­вующих приготовлений и проектов решения вопроса. Ноединственное отличие про­ектов этого времени от предшествующих — это наличиеогромного опыта по решению данной проблемы (правительство могло ориентироватьсяна более ранние проекты) и отсутствие желания императора оставить дела в такомже состоянии, в каком они находились до него, прикрывшись лишь незначительнымиреформами, которые но­сили всего лишь рекомендательный характер, как этоделалось всегда.

ВСТУПЛЕНИЕ НА ПРЕСТОЛ АЛЕКСАНДРА II

Таково было положение дел, когда 19 февраля 1855 г.вступил на престол новый император. Ипервыми актамиего царствования было выражено и подчеркнуто наме­рение нового правительстванерушимо охранять дворянские права. Вот почему же­лавшие развязки тяжелоговопроса мало ожидали от нового царствования. Пока пра­вительство было отвлеченовнешней борьбой, доставшейся по наследству от прежнего царствования. Наконец,18 марта 1856 г. был заключен Парижский мир. В этот про­межуток некоторыесравнительные перемены еще более убедили дворянство, что его права останутсянеприкосновенными. При воцарении нового императора министром внутренних дел былБибиков, некогда на должности генерал-губернатораЗападной Руси, т. е. В Киевской и прилежащих губерниях, показавший себяприверженцем крестьянских интересов; тогда он выработал в Западной иЮго-Западной Руси извест­ные свои инвентари, т. е. акты, которыми определялосьпо каждому имению, сколько крестьяне должны платить или работать на помещика;инвентари, таким образом, стесняли произвол землевладельцев по отношению ккрестьянам. Инвентари произ­вели сильный ропот в западнорусском дворянстве.Вскоре по вступлении нового императора на престол, в августе 1855 г., Бибиков, всегда неприятный Александру, был удален и наместо его был назначен министром внутренних дел человек, равно­душный к вопросуи считавшийся другом дворян, — Ланской. Бибиков, стесняя произ­вол дворян, на министерском постунастоял, чтобы исправники, которые прежде выбирались дворянством, назначалисьот короны. В начале нового царствования этот закон был отменен, и уезднаяполиция опять была возвращена дворянству в лице выборного исправника. Итак,дворянское общество остановилось на мысли, что новое царствование будетцарствованием дворянским, и довольно спокойно встретило манифест о мире,который призывал общество «к устранению вкравшихся в нем недостатков». Этопринято было за фразы, которые писались из приличия, а не за программу новогоцарствования.

Вдруг случилось нечто необычное. В марте 1856 г., т.е. вскоре по заключении мира, император отправился в Москву. Здешнийгенерал-губернатор, известный крепостник граф Закревский,ходатайствовал перед императором о желании местного дворянства представитьсягосударю по поводу распространившегося среди него слуха, что правительствозамышляет отмену крепостного права. Император принял москов­ского губернскогопредставителя дворянства князя Щербатова с уезднымипредстави­телями и вот что приблизительно сказал им: «Между вамираспространился слух, что я хочу отменить крепостное право; я не имею намерениясделать это теперь, но вы сами понимаете, что существующий порядок владениядушами не может остаться неизменным. Скажите это своим дворянам, чтобы ониподумали, как это сделать».<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[2]Эти слова, как громом, поразили слушателей, а потом и все дворянство, а дворянетолько что надеялись укрепить свои права и с такой надеждой готовилосьвстретить коронацию, назначенную на август того года. Новый министр — Ланской обратился к императору за справкой, что значат егомосковские слова. Император отвечал, что он не желает, чтобы эти слова осталисьбез последствий. Тогда в министерстве внутрен­них дел начались подготовительныеработы, цель которых еще пока не была выяс­нена.

На коронации в августе 1856 г. собрались в Москву пообычаю губернские и уезд­ные предводители дворянства. Товарищу министравнутренних дел Левшину пору­чено было узнать, как они отнеслись к вопросу «обулучшении участи крепостных крестьян» (тогда еще избегали слова«освобождение»). Левшин позондировал и с печалью донес, что дворянство ни стой, ни с другой стороны не поддается; некоторый луч надежды подавало лишь однозападнорусское дворянство, преимущественно литовское. Недовольные бибиковскими инвентарями, предводители этих дворян какбудто выразили готовность содействовать правительству, почему виленскому генерал-губернатору Назимовупоручено было так настроить дворян, чтобы они сами обрати­лись к правительствус заявлением желания улучшить положение своих крестьян; тем дело икончилось.  

Между тем по старому обычаю составлен был секретныйкомитет по крестьян­ским делам подобно тем, которые составлялись в царствованиеНиколая. Этот комитет открыт был 3 января 1857 г. под личным председательствомимператора из лиц, особо доверенных. Комитету поручено было выработать общийплан устройства и улучше­ния положения крепостных крестьян. Работы этогокомитета показывают нам, что в 1857 г. не существовало еще никакого плана, несобрано было еще сведений о поло­жении дела, не выработаны были даже основныеначала освобождения; так, например, еще не решили, освобождать ли крестьян сземлею или без земли. Комитет принялся за дело. Между тем в ноябре прибыл вПетербург давно ожидаемый виленский гене­рал-губернаторНазимов с результатами своих совещаний с местнымдворянством. Назимов явился, повесив голову;предводители дворянства, может быть под влиянием праздничных впечатлений вМоскве, наговорили лишнего, за что получили должное наставление от своихизбирателей, дворян литовских губерний. Местные губернские комитеты,составленные для рассмотрения инвентарей Бибикова,решительно объя­вили, что не желают ни освобождения крестьян, ни перемены в ихположении. Когда Назимов об этом доложил, составленбыл следующий рескрипт на его имя, помечен­ный 20 ноября 1857 г. В рескриптезначилось, что государь с удовольствием принял выраженное Назимовымжелание литовских дворян улучшить положение крепостных, поэтому позволяетместному дворянству образовать комитет из своей среды для выработки положения,которым осуществилось бы это доброе намерение. Комитеты эти должны бытьсоставлены из депутатов от уездных дворян губерний, по два от каждого уезда, ииз опытных помещиков, назначенных генерал-губернатором. Эти губернскиедворянские комитеты, выработав свои проекты нового устройства кре­стьян, должныбыли внести их в комиссию при генерал-губернаторе;она, рассмотрев проектгубернских комитетов, должна выработать общий проект для всех трех литов­скихгуберний. Рескрипт указывал и начала, на которых должны быть основаны этипроекты. Вот эти три начала: крестьяне выкупают у помещиков свою усадебнуюоседлость; полевой землей они пользуются по соглашению с землевладельцем. Даль­нейшееустройство крестьян должно быть таково, чтобы оно обеспечивало дальней­шуюуплату крестьянами государственных и земских податей. Крестьяне, получивусадьбу и землю от землевладельцев, устраиваются в сельские общества, ноостаются под властью помещика как вотчинного полицейского наблюдателя. Сбольшим удив­лением встретили местные дворяне рескрипт, данный Назимову, с трудом понимая, чем они подали повод.

Но тут блеснула еще другая искра в Петербурге.Решено было обращенное к ли­товскому дворянству приглашение занятьсяустройством положения крестьян сооб­щить к сведению дворянства остальныхгуберний на случай, не пожелают ли они того же, чего пожелало дворянстволитовское. Говорят, мысль обобщения дела впервые подана была великим княземКонстантином, который перед тем был введен в состав секретного комитета; скороэта мысль получила гласное выражение. Тогда же пред­ставлялся государюворонежский губернатор Смирин; государь неожиданносказал ему, что дело крепостных крестьян решил довершить до конца и надеется,что он уговорит своих дворян помочь ему в этом. Смиринобращается к Ланскому за разъяс­нением этих слов и свопросом, не получит ли на этот счет воронежское дворянство какое-нибудьпредписание. «Получит»,- отвечал Ланской,засмеявшись. Тогда кто-то вспомнил, что некоторые петербургские дворяневыразили желание определить точное положение крестьянских повинностей в пользуземлевладельцев; акт был заброшен; теперь его откопали, и последовал 5 декабряновый рескрипт: «Так как петербургская дворянство выразило желание занятьсяулучшением положения крестьян, то ему разрешается устройство комитета и т. д.».<span Times New Roman",«serif»;mso-fareast-font-family:«Times New Roman»; mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:AR-SA">[3]Дворянство с расширен­ными глазами встретило этот рескрипт, данный на имяпетербургского генерал-губер­натора графа Игнатьева. Наконец, все эти рескриптыНазимову и циркуляры министра внутренних делразосланы были губернаторами всех губерний, с тем чтобы эти акты приняты были ксведению. С большим нетерпением ожидали в Петербурге, как отне­сутся дворяне кэтому сообщению.

Первым выступило рязанское дворянство, оно выразиложелание устроить из своей среды комитет по выработке проекта нового устройствакрепостных крестьян. Волей-неволей одна за другой следовали этому примеру ипрочие губернии, причем Московская была в числе последних. К половине июля 1858г. во всех губерниях открыты были губернские комитеты, составленные подобнотому, как велено было составить губернские комитеты литовскимгенерал-губернаторствам, именно они составились под председательствомгубернского предводителя из депутатов — по одному из уездного дворянства — и изназначенных особо местным губернатором помещиков. Эти губернские комитеты иработали около года, выработав местные положения об устройстве быта помещичьихкрестьян. Так пущено было вход неясно задуманное, недостаточно подготовленноедело, которое повело к громадному зако­нодательному перевороту.

В феврале 1859 г., когда открывались первыегубернские комитеты, тогда и сек­ретный комитет по крестьянским делам получилгласное официальное существование, как главный руководитель предпринятого дела.При нем, по мере того как начали поступать выработанные губернскими комитетамипроекты, образованы были две редакционные комиссии, которые должны были датьокончательную выработку губернским проектам. Одна из них должна была выработатьобщие положения об «освобождении» крестьян, как, наконец, решили говорить оделе; другая должна была выработать местные положения для разных частей России,которые по своим усло­виям требовали изменения в общих положениях. Перваякомиссия общих положений составилась из чиновников, прикосновенных к делуосвобождения ведомств (это были министерство внутренних дел, финансов,государственных имуществ и второе отделе­ние Собственной е. в. канцелярии, какучреждение кодификационное); вторую редак­ционную комиссию составили изпредставителей дворянств, но не выборных, а из экспертов по назначениюпредседателя комиссии из состава губернских комитетов или вообще из средыдворянства. Председателем редакционной комиссии назначен был человек,пользовавшийся особым доверием императора, начальник военно-учеб­ных заведений Ростовцев, который плохо знал положение дел, никогда незанимаясь изучением экономического положения России, но теперь, обнаруживискреннее жела­ние помочь делу, внушал доверие. Ростовцеви составил редакционную комиссию местных положений, призвав к ней опытных людейиз среды губернских комитетов; работа преимущественно сосредоточилась в тесномкругу наиболее мыслящих рабо­тавших людей, приглашенных в состав комиссии; тобыл новый министр внутренних дел, Николай Милютин, идворяне-эксперты: из самарского комитета — Юрий Самарин и тульского комитета — князь Черкасский. Они вместе с делопроизводителями комис­сии Жуковским иСоловьевым и составили тот круг, который, собственно, и понес на себе всютяжесть работы. В главном комитете поддерживал их великий князь Кон­стантин;оппозицию дела составили преимущественно два приглашенных в редакци­оннуюкомиссию члена: петербургский губернский предводитель дворянства граф Шувалов икнязь Паскевич, к которыми также присоединился принадлежавший к составумосковского дворянства граф Бобринский.

Эти две редакционные комиссии должны были, выработавобщие и местные по­ложения, внести их на рассмотрени