Реферат: Философия как рационально-теоретический тип мировоззрения

Реферат, философия.

УлГТУ, ТГВ, 2 курс, 2007 г.

Горячева А.А.

Философия как рационально-теоретический тип мировоззрения.

Если не знаешь пути, выбери цель.

(восточная мудрость)

 

1. Рационально-теоретическая философия.

Первая и вторая теоремы, доказанные К. Геделем (1931 г.) о неполноте формальной математики, позволяют с некоторыми допущениями распространить их на любое высказывание, поскольку и то и другое относятся к одному типу, что вытекает из теоремы К. Геделя (1930 г.) о полноте предикатов исчисления (Л. 1, стр.141). Программа Гильберта о формализации математики в финитных терминах (1899 г.) оказалась невыполнимой, но следствием ее основных положений является возможность разработки логического пространства, в котором пребывает рационально-теоретическая философия. Начальные условия и конечные границы определяют возможности познания той или иной научной дисциплины.

Философское определение бесконечности, понимаемой как возможность выхода за пределы конечного (Л.6, стр.57), органически вошла в философию математики и дала законченную теорию исчисления бесконечных величин и множеств (с некоторыми ограничениями). Однако дальнейшее развитие самой философии, а вслед за ней и всей науки сдерживается отсутствием достаточного обоснования бесконечности, а также внятных определений потенциальной и актуальной бесконечностей. Аналогичное положение создалось с обоснованием и определением нуля или ничто, поскольку в физике вакуум и ничто совпадают, в философии ничто не совместимо с наличием чего-либо, а в математике анализ данного понятия переведен в исчисление бесконечно малых и т.д. Таким образом, назрела необходимость рассмотрения пределов применения рационально-теоретической философии и свойственных ей недостатков.

Отправной точкой любого действия является начало, однако, любое начало несет в себе нечто не мыслимое, не поддающееся определению, поскольку то, что считается «началом» на самом деле представляет только следствие, скрывающее начало (Л.7, стр.24, 65). Действительное начало не отвечает на вопрос почему, оно не осмысляется и сокрыто в себе самом, т.е. в понятиях всего иного, находящегося под действием причины, «начало» свободно от мышления, причины и имеет свободу и необходимость в себе, определяя «себя» и все иное. Представление «себя» для иного и есть суть начала, в котором мышление служит средством представления «себя» для всего иного и отличающегося. Очевидно, что мышление «иного» ограничивается мыслимым, а потому всегда конечно и не свободно от начала, т.е. мыслимое всегда подчиняется установленной причинности, а

мера представления «себя» составляет содержание причинности. Такое состояние причинности определяет первое ограничение рационально-теоретического (разумно-теоретического) типа мировоззрения, не признающего иррациональность и существование первопричины.

Неизвестность исходной причины, строения и меры причинности требует от мышления самоопределения. Такое самоопределение возможно только на основании некоторых положений, т.е. если существует единичное, то существует …, если существует истина, то существует … и т.д. Условие «если», разумеется, предполагает возможность другого строения мысли, имеющей иное обоснования и иное мышление. Но все-таки если существует мыслимое, то … можно продолжать далее, в противном случае, ни какое самоопределение невозможно и на этом можно закончить. Если необходимость самоопределения обосновывается внутренней логикой мышления, то само мышление не несет в себе никакого обоснования. Более того, обоснование обоснования есть умножение сущностей рассмотрения, что противоречит самому мышлению. Из этого вытекает, что возможность мышления предустановленна, а всякая предустановленность есть предел, образующий второе ограничение рационально-теоретического типа мировоззрения.

Состояние априорности мышления предполагает, что независимо от размещения исходного пункта мышления и выбора аргументов в области мыслимого, устанавливается совпадение начала и конца любой развивающейся мысли, охватывающей, в конце концов, все пространство мыслимого. Однако такое пространство есть актуальная бесконечность и любая рациональная работа мысли в ней не может быть закончена, поскольку рациональное мышление исключает иррациональную составляющую, то это составляет третье ограничение рационально-теоретического типа мировоззрения.

Самоопределение мышления изначально отрицательно, поскольку следует заданной причинности, и установить истинность можно только отрицанием ложности, а не истинности и это, во-первых. Во-вторых, любое утверждение не содержит в себе абсолютной истины (первая теорема К. Геделя) и в силу этого приравнивается к отрицанию истины, т.к. и ложность использует для своего утверждения только часть истинности. В-третьих, любое утверждение, содержащее в себе «если», «или» уже предполагает ложность утверждения или необходимость дополнений, ограничивающих истинность, в связи с чем такое утверждение является ложным или недостаточным. В-четвертых, если имеется абсолютно истинное высказывание, тогда оно должно соответствовать всему мыслимому, составлять это мыслимое и быть причиной этого мыслимого, т.е. явлением, объясняющим себя для себя, т.к. ничто иное не в состоянии уразуметь такое явление. Этим устанавливается отстраненность сверхмыслимого от всего иного и логическое мышление иного не может строиться иначе как на отрицании того, что не имеет необходимого объяснения или не находит точки опоры в мышлении. Условное высказывание обладает той особенностью, что остается истинным (за счет части истины), когда само основание утверждения является ложным. Такое состояние определяет

четвертое ограничение рационально-теоретического типа мировоззрения.

Поскольку реальные свойства явления-предмета и мышление в символах совпадают в трансцендентном (сверхмыслимом), то устанавливается возможность существования трансцендентного предмета-явления одним из которых является знание (информация). Но знание по своей сути остается явлением объясняющим, а не преобразующим предмет, т.е. оставляет явление-предмет без изменений, какой он есть. Знание без действия как внутри себя, так и во вне, равно его отсутствию. Устанавливая за собой, возможность творения, знание творит не сам предмет, а из некоторых свойств предмета составляет новый предмет свойств, когда совокупность некоторых свойств приобретает новые свойства преднамеренно. Тогда то, что есть сущего в предмете безразлично к самому знанию, но структурное перестроение сущего от знания зависимо и образует некоторую область проявления знания, т.е. мышление составляет свой круг бытия для предметов, свойств, идей и т.п. Следовательно, познание состоит в образовании некоторой области, совпадающей с познаваемым явлением, а эта область и причинно-следственная связь, устанавливающая зависимость между явлениями совпадают по необходимости и выражаются одними смысловыми категориями. Установить общую тождественность такой области с множеством явлений невозможно, поскольку всегда найдется нечто выходящее за ее пределы и тогда все смысловые категории не являются абсолютными относительно явления, что составляет пятое ограничение для рационально-теоретического типа мировоззрения.

Может показаться, что свойства принадлежат предметам и эти свойства им внутриположены. Но если некие предметы не имеют свойств, то не могут быть реальными и образуют пустое множество, которое не существует даже мыслимо. В то же время если свойства существуют «сами по себе», то могут быть мыслимыми, но без предмета просто остаются не реализованными. Выражение «сами по себе» не следует понимать лапидарно. Свойства обуславливаются не самим предметом, а внутренней структурой составляющих его элементов. Количественно-качественный состав элементарных частиц (ē,n, р) определяет все физико-химические свойства от гелия до трансурановых элементов, а четыре типа известных взаимодействий составляют предмет изучения физических наук. Структура же существует и мыслима без элементов, но им имманентна, т.е. размещение чего-либо в соответствии с топологией и образует разнообразие за счет нормируемой относительности, которая устанавливается причинностью более глубокого уровня. Квантовая теория показывает, что на (теоретическое) состояние элементарных частиц оказывает влияние (теоретический) сторонний наблюдатель (Л.2, стр. 646 ), т.е. материя и мысль связаны, но «простая» мысль не в состоянии изменить саму материю.

Следовательно, если мысль о свойствах несет в себе содержание, то это содержание сверхмыслимо. Такое положение устанавливает примат сверхмыслимого (внепричинного) над мыслимым и мыслимого над существующим (в некоторых границах), что составляет основание для теоретического познания чего-либо. Основание и обоснование имеют существенное различие. Развитие рационально-теоретической философии

всегда служит задаче на «потребу дня» даже если эта потреба представляет весьма отдаленное будущее, т.е. развитие философии и науки есть движение к выбранной цели, выбор которой может быть ошибочным. В этом случае обоснование подгоняется под цель, а когда цель признается ошибочной, происходит смена парадигм, мировоззрения и вавилонская башня начинается строиться заново. Рациональный тип мышления отвергает понятие абсолютной (потенциальной) бесконечности и оперирует только бесконечностью актуальной, что приводит к потере целеполагания и является шестым недостатком рационально-теоретического типа мировоззрения.

В самом деле, признавая абсолютное, мы признаем абсолютное знание, которое не может быть заключено только в себе, т.к. это является ограничением абсолютности знания. Знание себя не через себя (т.е. другого себя) дает полноту для себя, но является недостаточным выражения абсолютности во всей полноте. И только познание себя не через себя, но через иное (отличающееся), образует требуемую полноту. В таком состоянии устанавливается смысл целеполагания (познания) для иного. Аналогичное рассуждение, проведенное относительно бытия восстанавливает смысл бытия иного.

Своим именованием рационально-теоретическая философия четко очерчивает круг рассматриваемых явлений и способ познания окружающей действительности. Рациональное толкуется как разумное, целесообразное, обоснованное, что отличает рационально-теоретическую философию от философской науки понимаемой как учения о наиболее общих принципах бытия и познания, включающего в себя и метафизику. В связи с этим следует рассмотреть основные постулаты диалектики, которая отделяет себя от метафизики. Первое понимание диалектики как искусства аргументации и логики пропустим и перейдем ко второму значению, которое определяется как учение о связи и развитии, о противоречиях и единстве противоположностей.

2. Диалектика.

 

Учению элеатов о неизменности бытия Гераклит противопоставил учение о его текучести, которое принято считать первой исторической формы диалектики.

В системе Гегеля материальный и духовный мир представлен в виде процесса непрерывных изменений, в основании которого положено духовное начало – абсолютная идея, такая картина развития поручила название второй исторической формы диалектики.

Диалектика, созданная Марксом и Энгельсом, рассматривается как третья историческая форма диалектики (Л.4, стр. 23 ). Диалектика как теория, обосновывающая динамическую картину мира, где все явления находятся во взаимосвязи и взаимообусловленности, а также как методика, использующая научные принципы возражений не вызывает.

1. Одним из основных достижений третьей исторической формы диалектики считается принцип развития, понимаемый как необратимое, направленное, качественное изменение системы (Л.4, стр. 25). Право же данное положение сформулировано гораздо раньше словами «все течет и все изменяется» и что «в одну и ту же реку нельзя войти дважды». Почему же все изменяется и куда течет, третья историческая форма диалектики ответа не дает и не может дать, поскольку отсутствует целеполагание. 2. Диалектическая концепция считает противоречия источником самодвижения, саморазвития объекта. Закон единства и «борьбы» противоположностей занимает центральное место в материалистической диалектике, являясь ее «ядром». Противоположные стороны, свойства, тенденции не только зависят друг от друга, но они друг друга обуславливают, составляют единство. Другая сторона этого отношения — взаимное отрицание противоположностей, их «борьба». Противоречия возникают, развиваются и преодолеваются, ведут к возникновению нового качества, а это значит, что движение не привносится извне, а представляет собой самодвижение и саморазвитие (Л.4, стр25 ). Вот краткое обоснование закона единства и «борьбы» противоположностей третьей исторической формы диалектики.

Этот закон нуждается в отдельном рассмотрении. В элементарной математике существует понятие окружности с единичным радиусом, где мера единичности не задается, т.е. окружность может иметь радиус актуальной бесконечности. Данное положение можно перенести на весь континуум и рассмотреть вытекающие из этого положения следствия. Единичное не связано ни с чем кроме себя и представление единичности вне себя противоречит себе, в связи с чем единичное предстает как явление другого рода ко всему кроме себя. Умножение единичностей невозможно и все иное вне единичности не может существовать, т.е. иная единичность не может быть образована иначе как содержащаяся в первой, составляющей основу для всего. Условием существования и совмещения единичностей является общий параметр, определяемый внутренней причинностью единичности. Единичность не обосновывает себя, но содержит все для обоснования содержания себя. Не следует полагать, что иная единичность при наличии некоторого общего параметра является прямым продолжением первой, т.к. общий параметр являет сингулярность не только физическую, но и сингулярность мыслимую, т.е. обращает этот параметр единичности в немыслимое и этим разделяет единичности между собой в мыслимом. Предельное число совмещений единичностей конечно, поскольку обратное влечет за собой образование дурной бесконечности, исключающей возможность проявления причинности во всей полноте, т.к. построение топологии причинности с бесконечным числом параметров приводит к невозможности устроения реальности и образования какой бы то ни было единичности.

Единичность предстает как выражение полноты, включающей в себя все возможности, т.е. единичность, есть множество множеств, связанных между собой общей причинностью. Здесь и усматривается различие единичности и абсолютности, т.к. первое имеет причинность в себе и потому ограничено сверху, второе имеет причинность от себя и ничем не ограниченно. Любое множество в единичности имеет меру по отношению к единичности, но не имеет минимальной величины этой меры. Наличие меры определяет

возможность существования любого множества, т.е. и множества мыслимого. Абсолютное меры не имеет и потому не мыслимо, однако, этим не доказывается, что абсолютное не существует. Переход от абсолютности к единичности есть переход от онтологии к гносеологии, устанавливающей необходимость ограничений любого явления или высказывания, что устраняет необходимость обращения к абсолютности, вводя понятие абсолютности в область конечно мыслимого. Но мыслимое, будучи, замкнуто на себя может быть ориентировано только на познание причастного себе. Мерой познания становится не мера упорядочивания мыслимого (информация), а идеи, в которых раскрывается организация причинно-следственных отношений. То есть информация, обладая свойствами атиэнтропийности, не составляет предмет познания, а является средой в которой знание составляется.

Совмещение в единичности множеств с отличающейся топологией возможно, но приводит к нарушению причинности. Если изменение топологии чего-либо, ведет к нарушению причинности, тогда установление топологии, приводит к причинности, но т.к. топология представляет совокупность всех свойств топологического пространства, а каждое свойство мыслимо, то и совокупность свойств может быть установлена мысленно (но не исходная причина). В данном случае под «иной» топологией понимается не множество топологических инвариантов, а многомерная топология, связанная с первой только некоторым параметром. Допустим, что множество множеств мыслимого формируется по принципу: множество А подобно множеству В если в множестве А и В подмножества С удовлетворяют условию Д. Если условие Д находится в том же логическом пространстве, то производится только расширение логики. Если свойство Д характеризуется как иное, то новая топология приводит нарушению причинности и следует или принять это или сменить топологию (точку зрения), т.к. свойство Д для топологии А внепричинно. При смене топологии восстановлении причинности связано с сохранением логики, т.е. мышление и явление подчиняются общей причинности и только поэтому объясняются и существуют. Явление существует в сознании, а сознание существует и не существует в явлении.

Существует потому, что связано некоторым рядом общих параметров, но не существует, поскольку в пространстве мышления один ряд параметров не составляет мышление, а другие ему временно недоступны. Явление же существует всегда в том смысле, что при отсутствии сознания (мышления), явление перестает осознаваться, но продолжает оставаться явлением, а при отсутствии явления, но наличии мышления может быть представлено.

Если что-либо существует, то этим устанавливается начало существующего, поскольку миновать, предшествующее началу невозможно. Тогда «ничто» предваряет начало единичности — это раз. Допущение о существовании «ничто», как отсутствии чего-либо, с логической неизбежностью приводит к существованию и всего (при наличии чего-либо), т.е. единичного (единственного в своей полноте), поскольку наличие существующего не совместимо ни с ним, ни с «ничто». Следовательно, возможность существования чего-либо само по себе приводит к отрицанию и

«ничто» и единичного. Приятие единичного ведет к тому, что кроме единичного быть ничего не может, ибо при произвольном существовании еще чего-либо теряется его единичность. Тогда «ничто» предстает как некоторое зависимое или независимое от него образование. В первом случае приходим к противоречию в единичности, т.к. «ничто» появляется прежде единичности, но им обуславливается. Во втором случае единичное теряет гносеологический статус, но по необходимости приобретает онтологический, т.к. внутренняя причинность единичности не допускает существования «ничто» вне себя – это два, но с намеком на абсолютное. Единичность начинаемая с «ничто», ограниченная сверху, но беспредельно усложняемая в самопознании, есть логический перевертыш, это три. Существование и несуществование, исключая друг друга, являются частями чего-то большего, чему нет имени и объяснения, вследствие чего и порождается этот перевертыш. По словам А.Н. Чанышева на ХХ Всемирном философском Конгрессе в 1998 году: «Всѐ, что существует, существует. Всѐ, что существует, в большей степени существует, чем не существует. Всѐ, что существует, существует не существуя, а всѐ, что не существует, не существует существуя. Всѐ, что существует, в большей мере не существует, чем существует. Небытие имеет приоритет перед Бытием, потому что Небытие не может возникнуть из Бытия, тогда как Бытие возникает из Небытия как его простое и общее самоотрицание». Вернее было бы сказать – противопоставление. Если логика противоречит логике, то следует сменить пространство мышления на то, в котором есть место для веры, но в этом пространстве остается мало места для рациональной единичности. Вера онтологична по определению и опыт веры есть новое знание, не имеющее отрицания в себе, что предопределяет ошибки веры, обнаруживаемые не логическим путем или фактами, но соотносимостью сознания себя и Бога в себе, присутствующего в нем. Онтологическое познание не содержит противоречий, они устраняются верой. Являясь столь же предустановленным, оно включает в себя гносеологический принцип в виде частного случая познания (в котором отсутствует цель). Поскольку онтологическое познание существует, то существует и онтологическое мышление (имеющее цель), позволяющее мыслить об абсолютном, бездоказательно для всякого другого, но положительно в пределах собственного опыта веры.

Устанавливая символ абсолютности, сразу устанавливается и символ ничто, т.е. все рассуждения относительно абсолютности переходят в сознании в гносеологическую категорию и абсолютное предстает как единичность, а ничто как «0». Нуль не имеет значение трансфинита. За любым произвольно взятым классом бесконечности (классом трансфинитных чисел) теория множеств всегда обнаруживает новый класс, и этот процесс движения по иерархии бесконечностей сам оказывается бесконечным. (Л. 8) Поэтому все дальнейшие рассуждения отражают только представления об абсолютности в сознании иного, но поскольку они имеют антропоморфный характер, то для установления истинности необходимо их отрицание по возможности.

С точки зрения иного, в истоке начала представления абсолютным

«себя», лежит желание, но любое желание является проявлением недостаточности и несвободы, а тогда и любое действие проявление той же несвободы. Следовательно, полная свобода есть полный покой и отсутствие нужды и желания в чем-либо. Всякое развитие, улучшение или движение абсолютного невозможно, всякое изменение в нем излишне, поскольку все это предполагает несовершенство, предельность и не обладание полнотой, а существование чего-либо помимо абсолютного недопустимо. Однако пребывание в покое есть суть ограничения собственной свободы. Но если свобода, желание, действие и сама причинность, не имеют ни какой причины, то они ничем друг от друга не отличаются, а обуславливают установление или устранение необходимости, возможности, случайности для всегоиного, т.е. существование иного, является только способом проявления внепричинного в устанавливаемой причинности. До состояния начала, это иное, может характеризоваться как «ничто» — не существующее, но имеющее возможность существовать после установлению причинности.

В самом себе абсолютное не приемлет отрицания ни в каком виде и «ничто» может быть только противопоставлением абсолютному и поскольку производно от него, смысл «ничто» не определяется, а попытки разобраться ведут к противоречию.

В понятиях иного, «ничто» может быть представлено как совершенное отсутствие чего-либо и как состояние внутренней, динамической уравновешенности чего угодно, в котором оно не определимо для всего иного, однако, не в себе и не для себя. Тогда в понятиях иного такое «ничто» допускает возможность существования в нем иного, «ничто» и абсолютного. Возникает вопрос о соотношениях абсолютного, «ничто» и «нечто» (иное). Поскольку абсолютное вмещает в себя все состояния, то «ничто» является необходимым условием существования «нечто», т.к. только «ничто» совместимо с абсолютным. «Нечто» не может быть просто так размещено в «ничто», поскольку некоторое «нечто» как сумма положительного и отрицающего не образует «ничто». Статус абсолютности принадлежит только абсолютному, в связи с чем более низкие категории равенства или отрицания к нему не применимы, но эти же категории не применимы и к «нечто», так как требуют обращения к бесконечности.

Может показаться, что данное положение требует обращения к абсолютному «Ничто». Абсолютное «Ничто» и абсолютная полнота не связаны каким-либо соотношением между собой, в силу чего абсолютное «Ничто» всегда может быть размещено в абсолютном. В этом случае возникает необходимость введения некоторого трансцендентного «ничто». Допущение, что трансцендентное и некоторое «нечто» дают абсолютное «Ничто» устанавливает неизменность абсолютного и «Ничто». В такой системе некоторое множество «нечто» не просто вложено в абсолютное «Ничто» в виде противоположных множеств, но составляет систему объединяющую абсолютное, трансцендентное и «нечто». Отрицательное не имеет место в абсолютности, поскольку отрицание всего невозможно, а отрицание какой-либо части устанавливает несовершенство в абсолютном. Всякое отрицание для обоснования обратного уже содержит часть положительного и вследствие своей неполноты образует противоречие

содержанию абсолютного. Поскольку абсолютное имеет только положительное содержание, то причинность противопоставляет ему «ничто», посредством которого необходимо вводится отрицание внутри «нечто» (для сохранения «ничто», как возможности существования нечто»). Противопоставлением себя в себе не нарушается единичность и абсолютность, т.к. это определяет себя в себе же, но этим же устанавливается относительность, образующая множественность в себе, которая из условия полноты реализуется представлением единичности себя во множественности себя. Причинности в таком явлении не существует, поскольку абсолютное беспричинно и любая из сторон себя выражается через целое и представляет собой это целое — как некоторое состояние себя для иного. Однако если противопоставление содержится внутри «нечто», то этим устраняется необходимость обращения к абсолютному «Ничто», поскольку «нечто» и есть «ничто», но условием существования такого образования становится трансцендентное. Трансцендентное, вмещающее в себя все что угодно, упраздняет необходимость абсолютного «Ничто» и остается только простое «ничто» — «нечто(ничто)». Тогда совокупность образования «нечто(ничто)» и трансцендентного составляют сущность абсолютного.

В такой системе устраняется необходимость полного равновесия между положительным, противоположным и отрицающим в «нечто(ничто)», поскольку неуравновешенность выступает движущей силой «нечто(ничто)», а отрицание приобретает условие минимальной неполноты, устраняемой (расширяемой) трансцендентным не для «нечто(ничто)», но в силу абсолютности. Абсолютное безусловно, т.к. любое условие составляет суть ограничения, поэтому «нечто(ничто)» [далее иное] предстает как явление другого рода по отношению к абсолютному и трансцендентному и содержит только необходимое и возможное (ограниченное). В силу зависимости своего существования от трансцендентного, такое образование причинно.

Установление причинности имеет причину в абсолютном, поэтому свобода абсолютного отлична от свободы всего иного (Л.3, стр.628). Свобода иного зависима как от состояния этого иного, так и от всего внешнего, позволяющего реализовать эту свободу, без чего свобода не является реальностью. Однако, рассматривая проявление свободы в мыслимом (как предельной степени возможности проявления свободы) видим, что мыслимое не свободно от причинности и от индивидуального множества мыслимого. Мысль не может пребывать за пределами мыслимого, как и слово не может быть произнесено до рождения его мыслью, т.е. реально мыслимое субъективно и ограничено собой. Все ограниченное собой представляет некоторое множество множеств, связанное по-возможности непротиворечиво, но в силу собственной неполноты заключает противоречия в себе самом. Если от некоторого мыслящего множества зависит решение о достоверности или ложности чего-либо, то по отношению к истине решение такого множества является случайным, которым мышление руководствоваться не может, т.к. в противном случае исчезает само мышление. Но обратная сторона случайности есть вероятность и, пропуская исходное через все оптимальные подмножества, мышление

получает наиболее достоверный результат в пределах мыслимого. Таким образом, свобода мысли является следствием случайности, замещенной вероятностью, а сама случайность неслучайна, поскольку неслучайно производится операция замены частной неопределенности на высшую. Случайное проявляется в существовании некоторого частного и немыслимо без него и, образуя отличающуюся свободу этого частного, является необходимым и достаточным условием его существования. Соотношения между необходимым, случайным и возможным не определимы (трансцендентны по первопричине), поскольку необходимое может устанавливать возможное и случайное в виде необходимости, возможное допускает проявление необходимого и случайного, а случайное определяет необходимость и возможность как элементы случайного.

Трансцендентное образует «нечто(ничто)» и не допускает поглощения его собственной абсолютностью в связи с чем предстает для всего иного как динамическое выражение абсолютности во всей полноте и множественности себя, где полнота абсолютности сама устанавливающая причинность не имеет в себе отличия мысли от силы, силы от чувства и т.д. но содержит отличия в форме представления. Иное находит себя в причинной случайности, чем устанавливается простое отличие от трансцендентного и через случайное (неслучайно) обретает бытие, силу, мысль и чувство.

Поскольку иное не может существовать недвижимым (иначе не реализуется причинность), то при прекращении движения оно теряет свои свойства и исчезает, становясь чужеродным абсолютному, трансцендентному, существующему. При движении (развитии) этого иного реализуется полнота множественности иного, которая допускает самостоятельное установление причинности для себя и для другого.

Таким образом, мы видим, что самодвижение и саморазвитие материи не содержится в себе самой, а обусловлено внешней причинностью, нашедшей выражение в законах материи. Самодвижение и саморазвитие живой материи также обусловлено внешней причинностью, нашедшей выражение в законах живой материи. Самодвижения и саморазвития мысли не существует, поскольку является производной от субъекта мышления и обуславливается его свободой воления и условиями, в которых развивается его мысль.

3. Квинтэссенция закона взаимного перехода количественных и качественных изменений третьей исторической формы диалектики выглядит следующим образом. Развитие не есть лишь простое (количественное) уменьшение или увеличение, оно всегда, неизбежно приводит к возникновению нового качества, ведет к качественным изменениям, совершающимся в форме скачка. Сам переход в форме скачка закономерно обусловлен количественными изменениями и представляет собой их прерывность. Таким образом, развитие происходит в единстве прерывности и непрерывности. Диалектическое единство количественных и качественных из-менений, единство прерывности и непрерывности выражается законом взаимного перехода количественных и качественных изменений.Данный закон определяет характер происходящих процессов, показывает, как совершается развитие (Л.4, стр.26). Подлежащую исследованию диалектическим методом сложную систему связей Маркс характеризует как «органическое», «диалектически-расчлененное целое». «Органическое целое» – исторически возникшая, развивающаяся и крайне сложно функционально расчлененная система связей и процессов, взаимовлияющих друг на друга. Отдельные связи, стороны, процессы целого распадаются как различные функциональные его члены, в то же время соединяясь в его структуре. Элементы, члены (gliederung, как выражался Маркс) структуры, то есть предметы, связанные и помимо их координации так, что целый ряд их свойств вытекает из их переплетения, взаимовлияния, происхождения одного из другого и т.п. Предмет, модифицирующий другие предметы (или происшедший из них, или являющийся их формой проявления и т.п.) и составляющий вместе с ними какую-то подвижную структуру, не является, строго говоря, ее «частью» (Л.9).

Поведение функций заданных аналитическим выражением исследуется с помощью производных (дифференциальное исчисление). В принципе изменение какого-либо явления можно представить в линии, плоскости, п-мерном пространстве. Точки перегиба являются характеристикой поведения функций в критической области и в зависимости от своего вида могут означать непрерывность или разрыв функции. Участки функций до и после разрыва выражаются различными аналитическими зависимостями. Аппарат исследования функций разрабатывался Г. Лейбницем и Ж. Лагранжем (1675 и 1797 гг.) задолго до рождения основоположников третьей исторической формы диалектики в связи с чем, формулировка перехода из одного состояния в другое, подчиняющегося иной закономерности не несет в себе ничего нового. В действии материальных законов невозможно усмотреть какую-либо борьбу между ними. Существуют только пределы применения закономерностей диктуемых этими законами. Смена действия одного закона не уничтожает предмет, а подчиняет предмет действию новой закономерности. Несколько иначе обстоит дело в области мышления.

Диалектическое мышление предполагает единство, сочетание анализа и синтеза в ходе исследования предмета. Анализ и синтез в смысле кантовского различения «аналитических» и «синтетических» суждений фактически означает отличение способа получения знаний путем чисто логической обработки данного опыта («аналитическое») от способа получения знаний путем обращения к содержанию, путем привлечения к исходному знанию каких-то иных данных опыта. Но различение «аналитических» и «синтетических» суждений невозможно, т.к. каждый момент движения мысли синтетичен и, следовательно, в нем нельзя увидеть никаких различий.

Познавая что-либо, производится расчленение и выделение сторон, свойств, связей, т.е. «анализ». С другой стороны, установление отношений между зафиксированными в мысли предметами или их сторонами есть «синтез». Соотношение первого и второго есть определенный процесс и в основе его лежит связность в топологии мышления. Абстрагирование предмета и выработка о нем каких-то знаний еще не означают его анализа, если при этом не рассматриваются те его свойства, которые отличают его как часть совокупности предметов от других предметов этой же совокупности. Процесс отражения подобных явлений соответственно фиксируется иными,

чем анализ и синтез, логическими понятиями и категориями. Осуществление логических действий расчленения и воссоединения предметов предполагает фиксирование содержания в понятийной форме. Возникают понятия целого и части, фиксирующие отношение свойств целого и свойств частей в общем виде, где на основе установленной топологии мышления протекает логическая деятельность. Процесс логического анализа и синтеза возникает из практически-чувственной деятельности человека, но, раз возникнув, обладает своими собственными законами. Это видно из того, что практическое расчленение и воссоединение предмета исключают друг друга (расчленение предмета не дает его соединения). В применении к логическому процессу имеет смысл говорить об анализе посредством синтеза, и наоборот. «Часть» – внешне обособленный предмет, входящий в состав другого предмета («целого») и выполняющий в нем определенную роль. «Целое» – предмет, состоящий из различных частей и обладающий в силу этого определенными свойствами, которых н