Реферат: Этические взгляды И. Канта

УФИМСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ НЕФТЯНОЙ

ТЕХНИЧЕСКИЙУНИВЕРСИТЕТ

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

 этические взгляды И. канта

Выполнил                                                     ДавлетоваА.Р.

Проверил                                                      АвдонинА.Н.

УФА 1997

Содержание

с.

Введение

I. <span Times New Roman""> 

II. свобода и этика

заключение

литература

2

3

10

18

19

введение

“Среди наших понятий… понятие нравственностиважнейшее”

И.Кант

         Этикаявляется одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которойслужат мораль, нравственность. С трехсотых годов до н.э., когда этику впервыеобозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ееосмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы,как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс.

         Средифилософских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Кантаво многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Средиклассиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности(причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательноразвитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной,систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем,связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит втом, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы —  вопросы теоретического разума —  от вопроса практического разума: что я долженделать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующиеза ним  поколения философов (А. и В.Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.). 

         Изучениеэтики Канта продолжает развиваться с 20-х годов. Существует много разнообразныхоценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеиКанта о свободе и об автономии этики.

         Современныеисследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы еепереосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическаяэтика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которойвоплощается разумное поведение человека. Подобно тому как теоретическаяфилософия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, всяпрактическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрениесоотношения действительной свободы и морального закона является одной изсущественных проблем осмысления кантовской практической философии.  По Канту, единство критической философии скантовской философией морали следует искать в фундаментальном положениичеловека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знанияповедения. Действительно, моральное поведение требует не только осознаниядолженствования, но и практического выполнения долга.

         Связьэтики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей,становления его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование(центральная категория его морали) — эти проблемы находятся в центре вниманияпри изучении его этической концепции.

Этика долга

“Чистое представление о долгеимеет на человеческое сердце… гораздо более сильное влияние, чем все другиемотивы”

И.Кант

         Единственно,что изначально предопределено в человеке, — это его стремление к счастью; самые фундаментальные потребности иинтересы людей в конечном счете сводятся к достижению блаженства. Но если дажеэту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологиилюдей и предписать человеку некий “истинный” интерес и стремление в отличие отего непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этомслучае мораль будет сведена к некоторому “разумному эгоизму”. Кант рассуждаетздесь прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания,последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаиваетчистоту морального мотива. Принцип счастья, говорит Кант, “подводит поднравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь еевозвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели ипобуждения к пороку и научая только одному — как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другогосовершенно стирают”[2, т.4, ч.1, с.285-286]. Если нравственность основывать настремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть дажеправильному, будет обременено инородными, “гетерономными”, не свойственнымисамой морали мотивами —  надеждой надостижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, навознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения отсознания правильности своих поступков. Подлинно же моральный настрой человекадолжен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, аисполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желаниесчастья —  неискоренимое естественноестремление человека.

         Мораль,как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-торезультата. При такой интерпретации нравственность превращается в чистотехническую, прагматическую задачу, в вопрос о “благоразумии”, умении испособности эффективно достигать поставленные цели. Такие принципы действия,конечно, имеют место в человеческой жизни; Кант называет их условными,гипотетическими императивами: если желаешь достичь такого-то результата,следует поступать так-то. Но все дело в том, что такие правила, определяясредства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляютв стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральныетребования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям,которые указывают лишь то, как можно наиболее эффективно достигнуть преследуемуюцель. Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной;успешное действие может иметь и противоморальную направленность. Во-вторых,даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, коимогут быть аморальными. Таким образом, гипотетический императив, будучируководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит онравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает стребованием морали —  вот какая проблемавозникает в данном случае. Решение ее сводится к следующему:  в жизни люди преследуют различные цели, но изэтих —  особенных, частных,“эмпирических” —  целей еще невозможновывести нравственность. Напротив, это нравственность признает правомерными однии осуждает другие цели. Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование,а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точкизрения морали. Поэтому “цель, которую ставят, уже предполагает нравственныепринципы. Например, идея высшего блага в мире… следует из морали, а не естьее основа”[2, т.4, ч.2, с.9].

         Кантсторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видитспецифику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратилвнимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своемобязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете начеловечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человекдолжен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий исам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ееот легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнегоподчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия,истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом икак некое особое измерение мира. Из отождествления Кантом морали и свободы (какспособности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм впонимании нравственности. По Канту “безусловно добрая воля, принципом которойдолжен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов,будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию”[2,т.4, ч.1, с. 288]; это и есть “единственный закон”, не имеющий никакого другогосодержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любойконкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписаниек действию, принцип.

Теснее всего нравственностьу Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделатьвыбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством егонравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм—  ведь отнюдь не всегда это справедливона самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любвик ближнему”. Кант прав  в том, что нравственныйимператив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любитьих за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей.Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и этосправедливо даже в отношении ваших врагов”[2, т.2, с.139]. И, действительно,чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанностиневозможно. Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть,поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание,и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). “Людей,поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, таккак легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред,отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принципи чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующихиз добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно”[2, т.2, с.150]. Но Кантснижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые неследует переоценивать, хотя и нужно хвалить, ибо больше всего на свете людей,неизменно имеющих “перед глазами свое любимое Я как единственную точкуприложения своих усилий”[2, т.2, с.150] и добивающихся того, чтобы всевращалось вокруг своекорыстия.

          В этике Кант развивает учение об автономииморали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственногомира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственнуюустановку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, чтопреобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития,отличаются радикализмом предъявленных требований: “эти законы повелеваютбезусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они дажезаставляют совершенно отвлечься от него“, людям “достаточно того, что ониисполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, бытьможет никогда не совпадали счастье и достойность его” [ 1, с.81-82]. В отличиеот условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютнымтребованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громкихтребований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивомнапомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максимапоступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства.Действие не “ сообразно с долгом”, а “ из чувства долга”  — вот что имеет истинно нравственнуюценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг неради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно изнепосредственно-спонтанных чувств — доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие —  сами по себе еще не есть истиннаядобродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не толькона путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбиянравственными при условии, что они не просто выражают психические склонностичеловека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как ихобъективным критерием. Единственно нравственным мотивом будет только такой,который “строго напоминает нам нашу собственную недостойность”, в коем нетничего, “что льстило бы людям”, поощряло бы в них “самомнение” и“самодовольство”.

         Поведение,закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакогоотношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе,  — это внутреннее принуждение. Моральную способность“свободного самопринуждения” Кант называет добродетелью, а поступок. исходящийиз такого умонастроения (из уважения к закону), —  добродетельным (этическим) поступком.“Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга —  всякая твердость узнается через тепрепятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия—  это естественные склонности, могущиеприйти в столкновение с нравственным намерением… всякий долг содержит понятиепринуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, длякоторого возможно только внутреннее законодательство”[2, т.4, ч.2, с.329].         

         Кантзаботится о чисто интеллектуальном “строгом образе мыслей”, подчиняющемэмпирические суждения и действия “принципу исключения между добрым и злым”. Онпишет: “Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, наскольковозможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческиххарактерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасностьутратить определенность и устойчивость”[2, т.4, ч.2, с.23]. По Канту, из двухдобродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетельюможет быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не можетпротиворечить долгу, либо он не есть истинный долг и может относиться к областиморали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга,которая может вести к обострению “разорванности” человека, вразрез егоцелостности, вразрез гуманности. Но Кант знает о разрушающей веление долгаестественной диалектике, под которой он разумеет “наклонность умствоватьнаперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мереих чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их болеесоответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их илишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить дажеобыденный практический разум”[2, т.4, ч.2, с.240]. Кант знает и “другуюдиалектику, которая возникает в обычном нравственном сознании, тогда оноразвивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавитьсяот двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы”[2, т.4, ч.2,с.242].   

         ДляКанта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долгесть долг —  чистый долг, исполнять егоследует единственно  из уважения к нему.Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совестьчеловека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностьюнахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлиннонравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена сознанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистогоразума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, гдемышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Кантауже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Кантапонятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которымпроникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различаяантропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значениенормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждениясовести являются необходимой составной частью характеристики личности.Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели,несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Этосознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, видеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумномволнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированномКантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу“Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумнойпотребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта,своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальныхзадатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действиетребуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этихзадатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая ирелигиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести—  это, по сути дела, учение о благе,имеющем всеобщее значение; это —  деяние,воля и сознание морального человека.

         Принцип“уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, посколькув нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласноКанту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством;осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеетхарактер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущаясила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призванпобуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитанииморального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью.Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельногочеловека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда ихповедение подчиняется моральному закону. Смысл жизни —  в связи добродетели и блаженства. Толькотакой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеетэтическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота одостоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личнымсчастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.

         Кантвидит бездну между тем, что должно быть соответственно безусловномунравственному закону и что есть в действительности. Идеал добра неосуществим впределах эмпирического существования в человеческой жизни. Человек смертен.Вопреки “Критике чистого разума”, где существование Бога и бессмертной душипризнано недоказуемым, Кант в этическом учении постулирует существование Бога ибессмертную душу по образу и подобию Божью — ради придания объективности нравственному закону. Здесь возникаетпротиворечие: Бог и бессмертная душа выводятся из нравственности, а саманравственность обусловлена Богом и бессмертной душой. Вообще Кант связываетмораль с верой человека в бога. Кант считает, что религия должна бытьнравственной, то есть основанной на нравственности  и признавать самоценность и самозаконностьнравственности Упование на абсолютно справедливого творца, который создаетвсеправедный потусторонний миропорядок, где добродетели и пороку будет в концеконцов воздано по заслугам, есть необходимый постулат практического разума, безкоторого нравственность психологически невозможна для людей. Однако в одной изсвоих поздних работ “Религия в пределах только разума” Кант уточняетвзаимосвязь морали и религии. Упование на конечное осуществлениевсесовершенного миропорядка, являясь психологически необходимыми следствиямиморального умонастроения искажают чистоту нравственного мотива. Сама же мораль—  ее объективные нравственные законы—  “не нуждаются в идее о другомсуществе” над человеком; “мораль не нуждается в религии”. Иными словами,нравственность должна быть выведена вполне самостоятельно и независимо отрелигии, она, как говорит Кант, “довлеет сама себе”. Мораль имеет свои специфическиемотивы, не сводимые к соображениям земного или религиозного практицизма. Моральскорее всеобщий человеческий нежели божественный суд. 

         От религии мораль отличается существенно; конечно, Бог — этогарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для Канта важно то, чтонравственное чувство совершенно автономно, рождается не из веры, а само посебе. В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, нодоказать его существование трудно, а может быть, и не нужно; теоретические ирелигиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе “О единственновозможном доказательстве бытия бога” (1763) он напишет: необходимо, нужно бытьубежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это.Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаянияза гробом, то, по мысли Канта, на самом деле это безнравственно, так как богутогда подчиняются, как подчиняются деспоту; “тогда это вовсе не грех, а политичноенеблагоразумие” [2, т.1, с.508]. Не подобное корыстное благоразумие инепрактическое благоразумие являются источником нравственности. Нравственныйимператив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкийфилософ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: ”Цель при моральном императивев сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит ксвободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императивповелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель”[2, т.1, с.569]. Моральуказывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность;она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенциютеоретического разума. В ранние годы Кант приходит к выводу о несовместимостинравственности и счастья: их синтез — благо, но это лишь идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнутлюдьми”, “он основан на вере в божественное содействие”, это —  идеал, который не может быть достигнут. Такрождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.

Согласно Канту, существуетмножество хороших нравственных качеств, нравственных чувств, которые можно дажеоценить как благородные, хотя в собственном смысле слова они не относятся к настоящимдобродетелям. Например, чувства сострадания или благожелательности прекрасны и,однако, слепы и слабы. “Напротив, если благорасположение ко всему человеческомуроду вообще стало для вас принципом, которому вы всегда подчиняете своипоступки, то любовь к нуждающемуся остается, но теперь она с некоторой высшейточки зрения поставлена в истинное отношение ко всей совокупности вашихобязательств”[2, т.2, с. 137]. Ведь невозможно, чтобы наше сердце исполнялосьнежным участием к каждому, иначе добродетельный человек, вечно проливая слезы,превратился бы в мягкосердечного бездельника; услужливость, сострадание,мягкосердечие по отношению к одним превращается в несправедливость по отношениюк другим людям. Вот почему, согласно Канту, “истинная добродетель можетопираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее иблагороднее становится добродетель” [2, т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Канти являются истинной добродетелью, в то время как сострадание, услужливость и т.п. заслуживают название лишь адаптированной (так сказать, облегченной)добродетели. Так рождается антиномия чувств и разума, счастья и долга.

Невозможно замкнуть всемногообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистогоразума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические,социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности,большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализациисвободы.

Свободаи этика

“Для того, ктопривык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого жесущества, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делатьто, что он хочет”

И.Кант

          Свобода — “нерв философии Канта”, она “является одним из краеугольных камнейморали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разумаи разума спекулятивного” —  такхарактеризует значение проблемы свободы в философии Канта метафизически ориентированныекантоведы. Кант не избегает языка метафизики в рассмотрении понятия свободы. Посуществу, он не раскрывает содержания ее безусловности, ограничиваясьутверждениями о негативной свободе, то есть “свободе от...”, хотя обращается спонятием “свобода” так, как если бы знание о ней было достигнуто. Разум неможет объяснить, как возможна эта свобода. В “Критике чистого разума” Кант показалтолько как мы можем ее помыслить, не впадая в противоречие. доказательство еереальности он оставил для разума практического. Признавая природное несовершенствочеловека, Кант в то же время видел в нем разумное существо, которое способно спомощью собственного разума и нравственного императива ограничивать ипреодолевать собственные желания. “Люди имеют достаточно ума для самоконтроля иморального поведения”.

         Кант,как дуалист, знает только два уровня причинности —  в рамках природы и свободы, причем в первомона понимается механистически,  во втором—  метафизически, а посколькучеловеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и духабсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы  о них никогда не могут различить у Кантаправильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, гдеправит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободнаяпричинность? Кант называет понятие свободы “ключом к объяснению автономииволи”. Идею универсальной воли развивает категорический императив, но онтребует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека иуниверсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятиесвободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческогоразума —  его “виновность”, которая несетв себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем еговозможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являютсобой  метафизическую лестницу человеческогосуществования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход впоиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критикастала попыткой представить спекулятивную философию как “предтечу” морали, какпуть к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивнуюметафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике “этизированной”, она“ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиватьсяразуму практическому;… короче, она  открывает метафизике новыйпуть...”[2, т.3, с. 190].

         Вранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексногопонятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями:умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основеклассификации видов человеческой деятельности — технической, прагматической, моральной. На основе такого пониманияпрактики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное,прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различиегипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту,требует прагматического измерения практики, это своего рода “тактическое”умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена наосуществление морального закона. “Императив нравственности содержитограничительные условия всех императивов благоразумия” [2, т3, с.274].Здесьвозникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причемтолько в моральном измерении человек может обрести полную свободу иинтенсивность.

         А какбыть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?

         Концепциясвободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься,во-первых, как “положительная свобода”, при которой человек свободен толькотогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как“нейтральная свобода”, имеющая место в случаях выбора человеком правильных илинеправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок,противоречащий долгу. Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьмасущественны, так как, с одной стороны, только обусловленность действиякатегорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется систинным характером ноуменальных сущностей, а с другой —  необходимостью оставить возможность моральнойответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делаясущественной концепцию нейтральной свободы. Однако эти две концепции свободынесовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободенв нейтральном смысле и несвободен в положительном.

         Подобнаятрактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Кантапутем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятиеволи использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в позднихработах воля есть чистый практический разум источник объективного законанравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли ичувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли икак произвола Кант утверждает, что обе эти, по-видимому, противостоящие другдругу концепции вполне примиримы и что, следовательно, человек теоретически обладаетсвободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Кантаобъяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободычеловека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, естьпроявление произвола. Действительно, Кант приходит к антиномии виновностичеловека из-за “естественной склонности человека ко злу”[1, с.99]. Этопротиворечие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.

         В“Критике чистого разума” свобода вместе с бессмертием души и существованием Богаоказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то естьнаходится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный —  это разум особого рода, разум практического,непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения.Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья идолга.

          В Лекциях по этике Кант начинает отличатьдействие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующегопринципиального различения сущего и должного: “свободные поступки являютсядобрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) —  физически благие; 2) по своему намерению(соответственно их степени) —  моральноблагие… морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не всоответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное былобы меньше, чем физическое”. Кант потому и отделяет сферу свободной нравственностиот природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, недействие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение,мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципасвободы, ибо свобода —  это осуществлениесвободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной,чувственно воспринимаемой действительности.

         Нечувство, не природа, а разум в конечном счете, —  особый, непознающий разум определяетнравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта —  свобода как один из определяющих аспектовнравственного разума. Свобода, бытие Бога и бессмертие души —  те три ипостаси нравственности, которые в“критике чистого разума” становятся вехами, ограничивающими знание: первая изних —  это свобода. Подчинение человекаприроде, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно. “ Гораздо более жестокими неестественным, чем это бремя необходимости, является подчинение одногочеловека воле другого. Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья,чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудитьего отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”[2, т.2, с.218].Потребность в свободе так велика, что, если предоставить выбор между смертью ирабством, большинство, как думает Кант, предпочтет смерть. Ведь воля каждогочеловека есть продукт только его собственных устремлений, склонностей исогласуется с его собственными представлениями о благополучии. “В подчинениидругому есть не только нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное ипротиворечивое, указывающее в то же время на его неправомерность...”[2, т.2,с.219]. Животное, подчиняющееся человеку, ощущает, конечно, свою беду, еслиэтот человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение,да и не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же,“зависящий от другого, уже не человек; он это звание утратил, он не что иное,как принадлежность другого человека”[2, т.2, с.220]. Таким образом, Кантприходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфическичеловеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода—  это сфера не внешнего, но внутреннегочувства, его можно назвать ч