Реферат: Учение об идеях Платона и его оценка Аристотелем

МГТУ им. Н.Э. Баумана

Кафедра философии

Учение об идеях Платона

и его оценка Аристотелем

Исполнитель: Литовченко Д.В.

Консультант: Васильева Л.М.

1996 г.

План реферата.

1.Введение.

2. УчениеПлатона об идеях.

3. КритикаАристотелем учения Платона об идеях.

4.Заключение.

Введение.

Данный реферат посвящен философским трудам двух выдающихсяфилософов античности — Платона и Аристотеля.

Философское наследие этих гениальных мыслителей весьмаобширно, а влияние его огромно и прослеживается во всех областях духовной инаучной жизни в течение многих лет. Созданные ими философские системы нашлимного последователей, вплоть до современности, а высказанные ими идеи нашлисвое отражение в трудах многих позднейших философов (в том числе философов Новоговремени). Даже если признать некоторым преувеличением высказывание, что,”сопоставляя новейшие идеалистические системы с учениями Платона и Аристотеля,современные философы нередко приходят к выводу, что ни классики идеализма, ниих продолжатели не выдвинули принципиально новых проблем, не преодолелизаблуждений этих великих мыслителей”[1], всеравно очевиден их огромный вклад в становление и развитие философии как науки,поэтому обращение к их творчеству, несмотря на огромную дистанцию во времени инемалый прогресс философской мысли с тех времен, представляется вполнеобоснованным.

Учение Платона об идеях.

Платон (427-347 г. до н.э.) родился в знатнойаристократической семье (по линии отца он был потомком последнего аттическогоцаря Кодра, не менее знатным был и род его матери). Столь высокое происхождениепредставляло широчайшие возможности для физического и духовногосовершенствования. Известно, что Платон уделял много внимания художественнойдеятельности (и небезуспешно), а также получал призы в весьма престижныхспортивных состязаниях. Но в историю античной культуры Платон вошел в первуюочередь не как талантливый поэт, музыкант или выдающийся спортсмен, а преждевсего (а, пожалуй, даже и в основном) как философ, у которого “больше, чем укого-нибудь, философия была жизнью”[2] икоторый “свои теоретические построения выстрадал всей свое благороднойэллинской душой”[3]

Не вызывает сомнения, что учение Платона об идеях являетсяодной из важнейших составных частей его творчества. Многие исследователисклоняются к мысли, что оно является своеобразным “ядром” всей его философскойсистемы (пожалуй, учение об идеях можно без какого-либо преувеличения назватьцентром всего, созданного им в области науки, поэтому изложение философииПлатона, оставляющее без внимания данное учение, по-видимому, простонемыслимо). Тем не менее следует отметить, что платоновское учение об идеях неесть нечто изолированное и оторванное отвсего остального им созданного: напротив, Платон, будучи последовательнымучеником Сократа, логически развил и дополнил философию своего учителя, уделивособое внимание знанию и поиску его оснований, а само учение об идеях явилосьестественным завершением этого поиска. Поэтому мы, говоря словами А.Ф. Лосева,“не имеем права исходить из анализа только того, что непосредственно относится к теме”[4], ипоэтому будем здесь рассматривать интересующую нас тему в необходимойвзаимосвязи с остальными сторонами учения великого философа.

В досократовской философии вопрос о познаваемости мира иливообще не упоминался, или познаваемость мира напрямую связывалась свозможностями чувственного восприятия. Заслуга Платона в том, что он в отличиеот своих предшественников обратил особое внимание на недостатки чувственноговосприятия (и соответственно основанного на нем обыденного сознания). ПоПлатону, восприятие представляет нам вещи не такими, какими они есть “на самомделе”, а такими, какими они кажутся нам (или нашим органам чувств): “… нашуприроду, со стороны образования и необразованности, уподобь вот какому состоянию.Вообрази себе людей как бы в подземном пещерном жилище, которое имеет открытыйсверху и длинный во всю пещеру вход для света. Пусть люди живут в ней сдетства, скованные по ногам и по шее так, чтобы пребывая здесь, могли видетьтолько то, что находится перед ними, а поворачивать голову от уз вокруг немогли. Пусть свет доходит до них от огня, горящего далеко вверху и позади них,а между огнем и узниками на высоте есть дорога, против которой вообрази стену,построенную наподобие ширм, какие ставят фокусники перед зрителями, когда из-заних показывают свои фокусы.… Смотри же: мимо этой стены люди несутвыставляющиеся над стеною разные сосуды, статуи и фигуры, то человеческие, тоживотные, то каменные, то деревянные, сделанные различным образом, и что будтобы одни из прохожих издают звуки, а другие молчат.… Разве ты думаешь, чтоэти узники на первый раз как в себе, так и один в другом видели что-нибудьиное, а не тени, падавшие от огня на находящуюся перед ним пещеру? — Как жеиначе, — сказал он… А предметы проносимые — не то же самое? — Что же иное? — Итак, если они в состоянии будут разговаривать друг с другом, не думаешь ли ты,что им будет представляться, будто называя видимое ими, они называютпроносимое? — Необходимо. Но что, если в этой темнице прямо против нихоткликалось бы и эхо, как скоро кто из проходящих издавал бы звуки, к иному личему, думаешь, относили бы они эти звуки, а не к проходящей тени? — … Не кчему иному, сказал он. — Да и истиною-то, примолвил я, эти люди будут почитать,без сомнения, не что иное, как тени. — Необходимо, сказал он. — Наблюдай же,продолжал я: пусть бы, при такой их природе, приходилось им быть разрешеннымиот уз и получить исцеление от бессмысленности, каковы бы она ни была; пусть быкого-нибудь из них развязали, вдруг принудили встать, поворачивать шею, ходитьи смотреть вверх на свет: делая все это, не почувствовал ли бы он боли и отблеска не ощутил бы бессилия взирать на то, чего прежде видел тени? И что,думаешь, сказал бы он, если бы кто стал ему говорить, что тогда он виделпустяки, а теперь, повернувшись ближе к сущему и более действительному,созерцает правильнее, и, если бы даже, указывая на каждый проходящий предмет,принудили его отвечать на вопрос, что такое он, пришел бы он в затруднение и неподумал бы он, что виденное им тогда истиннее, чем указываемое теперь? — Конечно, сказал бы он.”[5].

В вышеприведенном отрывке Платон на образном примерепоказывает различие между самим предметом и нашим чувственным представлением онем. Но, выявив недостаточность чувственного восприятия, Платон пошел не попути установления диалектической связи ощущений (чувств) и теоретическогомышления (разума), а по пути их противопоставления, утверждая, что чувства немогут быть источником истинного знания, но лишь побудителем, способствующимтому, что разум обращается к познанию истины: “если притом положишь, чтовосхождение вверх и созерцание горнего есть восторжение души в место мыслимое,то не обманешь моей надежды, о которой желаешь слышать. Бог знает, верно лиэто; но представляющееся мне представляется так: на пределах ведения идея благаедва созерцается; но, будучи предметом созерцания, дает право умозаключать, чтоона во всем есть причина всего правого и прекрасного, в видимом родившая свет иего господина, а в мыслимом сама госпожа, дающая истину и ум… ”[6].

При этом впервые (и это тоже заслуга Платона) былоподчеркнуто не только несовпадение знания о мире с самим миром, но инесовпадение понятия о предмете с самим предметом: ведь одно понятие можетобозначать многие предметы, но ни один из них не выражает полностью сути этогопонятия. Следовательно, делает вывод Платон, основание понятия не в предмете, ав чем-то другом, что не является ни предметом, ни понятием. И этим “другим”,согласно Платону, является идея, то есть “для себя сущее или “в себе” вещей”.Соответственно сама идея есть первопричина всего сущего. Вот что об этомговорит сам Платон: “Эту[7]областьзанимает бесцветная, лишенная очертаний, неосязаемая сущность, подлинно сущая,зримая одному лишь кормчему души — разуму[8]

; нанее-то и направлено истинное знание. Поскольку разумом и чистым знаниемпитается мышление бога да и всякой души, какая стремится воспринять надлежащее,- она, видя время от времени подлинно сущее, ценит его, питается созерцаниемистины и блаженствует, пока небесный свод не перенесет ее по кругу опять на тоже самое место. При этом кругообороте она созерцает самое справедливость,созерцает рассудительность, созерцает знание — не то знание, которомусвойственно возникновение, и не то, которое меняется, содержась в томизменчивом, что мы называем бытием, но то настоящее знание, которое содержитсяв подлинном бытии”[9].Идеи вечны, неподвижны и неизменны, что Платон показывает на примере идеипрекрасного следующим образом: “нечто, во-первых, вечное, то есть не знающее нирождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, во-вторых, не в чем-то прекрасное,а в чем-то безобразное, не когда-то, где-то для кого-то и сравнительно с чем-топрекрасное, а в другое время, в другом месте, для другого и сравнительно сдругим безобразное. Прекрасное это предстанет ему не в виде какого-то лица, рукили иной части тела, не в виде какой-то речи или знания, не в чем-то другом,будь то животное, Земля, небо или еще что-нибудь, а само по себе, всегда всамом себе единообразное; все же другие разновидности прекрасного причастны[10] кнему таким образом, что они возникают и гибнут, а его не становится ни больше,ни меньше, и никаких воздействий оно не испытывает”.[11]

Признав идею первопричиной всего сущего, Платон тем самымопределил и основную задачу философии, и предмет науки как познание мира идей,которое возможно лишь посредством диалектического процесса мышления какпроцесса образования и разделения понятий, и выявление их совместимости (илинесовместимости) с предметным миром. Таким образом, Платон признает два методапознания: чувственный (неподлинный) и понятийно-мысленный (подлинный). Нопоскольку всякое познание всегда направлено ни какой-либо объект, то ондолжен присутствовать и здесь. У Платона этот объект распадается на два: миризменчивых и конечных во времени предметов и мир вечных неизменных идеальныхсущностей — идей. Происходит как бы удвоение мира.

Такой подход вполне естественно порождает два важных вопроса:как соотносятся эти два противоположных мира и как человек — существо конечное,преходящее, и, следовательно, однозначно принадлежащее к чувственному миру,может познавать недоступный для него по самой своей природе мир идей. Платонвыходит из положения, предположив, что:

1) предметный мир есть мир теней, отражение подлинного,идеального;

2) душа человека вечна и бессмертна. Платон на этот счетпишет так: “Всякая душа бессмертна. Ведь вечнодвижущееся бессмертно. А у того,что сообщает движение другому и приводится в движение другим, движениепрерывается, а значит, прерывается и жизнь. Только то, что движет само себя,поскольку оно не покидает само себя, никогда не перестает двигаться; болеетого, и для всего остального, что движется, оно служит источником и началомдвижения. Начало не имеет возникновения: всему возникающему необходимовозникать из начала, а само оно ни из чего не возникает, потому что если быначало возникало из чего-либо, то возникающее возникало бы уже не из начала. Нотак как оно не имеет возникновения, ему необходимо быть и неуничтожимым, потомучто если бы погибло начало, ни само оно никогда не могло бы возникнуть изчего-либо, ни другое из него, так как все должно возникать из начала. Значит,начало движения — это то, что движет само себя. Оно не может ни погибнуть, нивозникнуть, иначе бы все небо и все возникающее, обрушившись, остановились, иуже неоткуда было бы взяться тому, что бы привело их снова в движение, чтобыони возникли. Итак, выяснилось, что бессмертно движимое само собой; но всякийбез колебания скажет, что именно в этом заключается сущность и определениедуши”[12]. Довселения в него она пребывает в мире идей, где и познает мир истин. Вселившисьже в человека, она привносит в него все наличное знание. Таким образом, процесспознания по Платону есть процесс припоминания, когда мы посредством анализапонятий заставляем душу человека припоминать имеющиеся в ней знания: “раз душабессмертна, часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничеготакого, чтобы она не познала. Поэтому ничего удивительного нет в том, что и насчетдобродетели, и насчет всего прочего она способна вспомнить все, что ей былоизвестно. И раз в природе все друг другу родственно, а душа все познала, ничтоне мешает тому, кто вспомнил что-нибудь одно, — люди называют это познанием, — самому найти и все остальное...”[13]

. Вмомент акта познания у человека возникает воспоминание об идее. Говоря словамисамого Платона, “человек должен понимать видовое обозначение, складывающееся измногих чувственных восприятий, но сводимое разумом воедино. А это естьприпоминание того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу,свысока глядела на то, что мы называем бытием, и вырвалась в подлинное бытие.Поэтому по справедливости окрыляется только мысль человека, любящего мудрость[14]: унего всегда по мере его сил память обращена на то, в чем бог проявляем своюбожественность. Человек, правильно применяющий подобные воспоминания, всегдапосвящаемый в совершенные таинства, — только он один становится подлинносовершенным. Так как он стоит вне человеческой суеты и обратился кбожественному, толпа, конечно, станет увещевать его, как человека, у которогоне все в порядке, — но его восторженная одержимость толпе незаметна”[15]. Но,поскольку идея не может полностью присутствовать в предмете (см. выше), томежду идеей и ее чувственным образом устанавливается не отношение тождества(сходства), а отношение подражания: чувственный образ подражает идее(прообразу), являясь как бы копией ее (т.е. прообраза), но копией неполной инесовершенной.

Таким образом, представляется вполне обоснованнымклассифицировать платоновскую философию как объективный идеализм, так какматерия рассматривается как производное от нематериальных предшествующихматерии идей, существующих вне и независимо от сознания людей. Гносеология жеего есть “самое решительное отрицание чувственного опыта для познаниятрансцендентной действительности — крайнее выражение рационалистического противопоставления разума чувственности”[16].

KритикаАристотелем

учения Платона об идеях.

Аристотель (384-322 г. до н.э.) родился в г. Стагире. Онпроисходит из старинной семьи врачей. Около 20 лет он провел в академии,руководимой Платоном. После этого несколько лет он был воспитателемлегендарного Александра Македонского. С 335 года возглавил созданную им вАфинах философскую школу (Ликей). “Подобно своему ученику, Аристотель — Александр Македонский греческой философии — энциклопедически собрал и обобщилвесь научный опыт Греции[17]. Онсочетал колоссальные способности наблюдателя-натуралиста, исследователя фактов… с гениальностью основоположника логики как науки”[18]

Ниже мы будем рассматривать теорию Аристотеля не в полномобъеме (что само по себе могло бы послужить темой для не одного исследования),но лишь в той мере, в которой это необходимо для показания несходства взглядовего и Платона.

В своей “Метафизике” Аристотель подверг критике положенияучения своего учителя о независимости понятий от вещей по бытию. Аристотель тамже указывает и на источник этой ложной мысли: “к учению об эйдосах[19]пришлите, кто был убежден в истинности взглядов Гераклита, согласно которым всечувственно воспринимаемое постоянно течет; так что если и есть знание иразумение чего-то, то помимо чувственно воспринимаемого должны существоватьдругие сущности (physeis), постоянно пребывающие, ибо в текучем знания небывает”[20]

. Нокроме указания исторического источника учения об идеях, Аристотель развиваеткритику учения Платона об идеях и выдвигает в качестве альтернативы этомуучению собственное учение об отношении чувственных вещей к понятиям.

Возражения Аристотеля против учения Платона об идеях могутбыть сведены в основном к четырем, а именно:

1)

предположениеПлатона об идеях как самостоятельном бытии, отделенном от существованиячувственных вещей, бесполезно как для познания этих вещей, так и для объясненияих бытия: “они[21]ничего не дают… для познания всех остальных вещей (они ведь и не сущностиэтих вещей, иначе они находились бы в них)”[22];

2)

постулируемыйПлатоном мир идей бесполезен не только для познания, но и для чувственногосуществования вещей: “… какое же значение имеют эйдосы для чувственновоспринимаемых вещей — для вечных либо для возникающих и преходящих. Дело втом, что они для этих вещей не причина движения или какого-либо изменения. А сдругой стороны, они ничего не дают… для бытия (раз они не находятся впричастных им вещах).… Вместе с тем все остальное не может происходить изэйдосов ни в одном из обычных значений “из”. Говорить же, что они “образцы” ичто все остальное им причастно, — значит пустословить и говорить поэтическимииносказаниями. В самом деле, что же это такое, что действует, взирая на идеи?Ведь можно и быть, и становиться сходным с чем угодно, не подражая образцу”[23]. И уПлатона, и у пифагорейцев[24]слово “причастны” вовсе не дает строгого и вразумительного определения отношениямежду двумя мирами, а является скорее метафорой, что Аристотеля неудовлетворяет (кроме того, такое определение, по его мнению, просто невозможно,так как идеи не есть непосредственные сущности вещей: “… следует,по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовалисущность и то, сущностью чего она есть; как могут поэтому идеи, если они естьсущности вещей, существовать отдельно от них?”[25]);

3)

третьевозражение Аристотеля по поводу платоновской теории идей основывается нарассмотрении учения Платона о логических отношениях идей, а именно (1)логических отношений между самими идеями и (2) отношений между идеями ичувственными вещами:

·

логическое отношение идей есть отношение общих идей кидеям частным. При этом, как считает Платон, общее — сущность частного. Ноположение об отношении общих идей к частным и положение о субстанциональностиидей, по мнению Аристотеля, друг другу противоречат: согласно гипотезе Платона,выходит, будто одна и та же идея может одновременно быть и субстанцией, инесубстанцией: субстанцией, так как, будучи по отношению к подчиненной ейчастной идее более общей, она имеется налицо или отображается в этой частнойидее как сущность; несубстанцией — по отношению к более высокой идее, которая иесть ее субстанция: “далее, согласно предположению, на основании которого мыпризнаем существование идей, должны быть эйдосы не только сущностей, но имногого иного (в самом деле, и мысль едина не только касательно сущностей, но иотносительно всего другого; и имеются знания не только о сущности, но и обином; и получается у них несметное число других подобных [выводов]); между темпо необходимости и согласно учениям об эйдосах, раз возможна причастностьэйдосам, то должны существовать идеи только сущностей, ибо причастность им неможет быть привходящей, а каждая вещь должна быть причастна эйдосу постольку,поскольку он не сказывается о субстрате[26] (яимею в виду, например, если нечто причастно самому-по-себе-двойному, то онопричастно и вечному, но привходящим образом, ибо для двойного быть вечным — этонечто привходящее). Итак, эйдосы были бы только сущностью[27].Однако и здесь, [в мире чувственно воспринимаемого], и там, [в мире идей],сущность означает одно и то же. Иначе какой еще смысл имеет утверждение, чтоесть что-то помимо окружающих нас вещей — единое во многом? Если же идеи ипричастные им вещи принадлежат к одному и тому же виду, то будет нечто общее им(в самом деле, почему для преходящих двоек и двоек, хотя и многих, но вечных,существо их как двоек в большей степени одно и то же, чем для самой-по-себедвойки и какой-нибудь отдельной двойки?). Если же вид для идей и причастных кним вещей не один и тот же, то у них, надо полагать, только имя общее, и этобыло бы похоже на то, как если бы кто называл человеком и Каллия, и кусокдерева, не увидев между ними ничего общего.”[28]

“А если мыдопустим, что хотя общие определения в других отношениях и соответствуютэйдосам, например, самому-по-себе-кругу — “плоская фигура” и прочие частиопределения, но должно еще добавлять, что есть то, [идея чего она есть], тонадо проследить, не оказалось ли это совсем бессодержательным. В самом деле, кчему это должно добавляться? К “середине”, или к “плоскости”, или ко всемчастям [“круга”]? Ведь все, что входит в [охватываемую определением] сущность — это идеи, например, “живое существо” и “двуногое”. А кроме того, ясно, что“само-по-себе” должно наподобие “плоскости” быть некоей сущностью (physis),которая будет как род содержаться во всех эйдосах”[29];

·

по мнению Аристотеля, Платон, впутывается также и впротиворечие также и в своем учении об отношении между областью чувственныхвещей и областью идей: он признает, что вещи чувственного мира заключают в себянечто общее для них. Но общее — как общее — не может быть простой составнойчастью отдельных вещей. Отсюда Платон выводит, будто общее образует вполнеособый мир, отделенный от мира чувственных вещей и совершенно самобытный. Итак,отдельно существуют и вещь, и ее идея. Но мир вещей — отображение мира идей,поэтому между каждой отдельной вещью и ее идеей существовать нечто сходное иобщее для них обеих. И если по отношению к миру чувственных вещей необходимодопустить отдельный от него и самобытный мир идей, то точно так же по отношениюк тому общему, что имеется между миром вещей и миром идей, должен быть допущен- в качестве вполне самобытного — новый мир идей. Это будет уже второй миридей, возвышающийся одинаково и над первым миром идей, и над миром отдельныйчувственных вещей. Но между этим новым, или вторым, миром идей, с однойстороны, а также первым миром идей и миром чувственных вещей — с другой, в своюочередь существует общее. И если в силу сходства мира вещей с первым миром идейоказалось необходимым предположить второй мир идей, то на том же основании — всилу сходства второго мира идей с первым, а также с миром чувственных вещей — необходимо предположить существование особого общего между ними, т.е.существование третьего мира идей. При последовательном развитии этойаргументации пришлось бы прийти к выводу, что над областью чувственных вещейвысится не один-единственный самобытный мир идей, а бесчисленное множествотаких миров[30].

4)

четвертоевозражение Аристотеля против теории идей Платона состоит в указании того, чтоэта теория не дает и не может дать объяснения важному свойству вещейчувственного мира — их движению, возникновению, становлению и гибели. Так как,по Платону, идеи образуют особый, совершенно отдельный, замкнутый мир сущностей, то не представляется возможнымуказать причины непрерывно происходящих в чувственном мире изменения идвижения: “… однако если эйдосы и существуют, то вещи, им причастные, все жене возникли бы, если бы не было того, что приводило бы их в движение. С другойстороны, возникает многое другое, например, дом и кольцо, для которых, как мыутверждаем, эйдосов не существует[31].Поэтому ясно, что и все остальное может быть и возникать по таким же причинам,как и только что указанные вещи”[32].

Основной причиной трудностей, который испытывает платоноватеория идей, состоит, по мнению Аристотеля, в абсолютном обособлении общего отединичного и в противопоставлении их друг другу: “они[33] водно и то же время объявляют идей общими сущностями, а с другой — отдельносуществующими и принадлежащими к единичному. А то, что это невозможно, у насбыло разобрано ранее. Причина того, почему те, кто обозначает идеи как общиесущности, связали и то и другое в одно, следующая: они не отождествляли этисущности с чувственно воспринимаемым; по их мнению, все единичное в миречувственно воспринимаемого течет и у него нет ничего постоянного, а общеесуществует помимо него и есть нечто иное. Как мы говорили раньше, повод к этомудал Сократ своими определениями, но он во всяком случае общее не отделял отединичного. И он правильно рассудил, не отделив их. Это ясно из существа дела:ведь, с одной стороны, без общего нельзя получить знания, а с другой — отделение общего от единичного приводит к затруднениям относительно идей. Междутем сторонники идей, считая, что если должны быть какие-то сущности помимочувственно воспринимаемых и текучих, то они необходимо существуют отдельно,никаких других указать не могли, а представили как отдельно существующиесказываемые как общее, так что получалось, что сущности общин и единичные почтиодной и той же природы. Таким образом, это трудность, которая сама по себе, какона есть, присуща излагаемому взгляду”[34]

Согласно теории Аристотеля, бытием обладают не идеи, какполагали сторонники теории идей (Платон и его последователи), а отдельныеединичные вещи. Само же понятие сущности выражает эту единичность. “Классестественных вещей включает в себя, с одной стороны, сущности, а с другой — ихдействия и претерпевания (под сущностями я разумею простые тела, как-то: огонь,землю и рядоположные им тела, а также все, что из них состоит, — живыесущества, небесные светила, а равно и части их. Все они называются сущностямипотому, что они не сказываются о субстрате, но все остальное сказывается о них;под действиями и претерпеваниями — движения… тел ..., их изменения ивзаимные превращения“[35].Сущность должна быть в самом предмете, а не вне его, т.е. сущность и предметсоставляют для Аристотеля диалектическое единство.

Понятие сущности более полно раскрывается через понятия формыи материи (заметим, что учение о форме и материи составляет один из важнейшихразделов аристотелевой философии).

Говоря, что “материя близка к сущности и в известномотношении есть сущность”[36],Аристотель характеризует ее как нечто неопределенное: “А под материей я разумеюто, что само по себе не обозначается ни как суть вещи (ti), ни как что-токоличественное, ни как что-либо другое, чем определено сущее”[37]

Свою определенность материальные вещи получают благодаряформе: “Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность”[38].Форма у Аристотеля — это не платонова идея, пребывающая в своем собственноммире вне единичных вещей, а нечто, что пребывает в самих вещах и характеризуетих. Однако сама форма реализуется только в соединении с материей.Противоположность материи и формы по Аристотелю небезусловна. Медь есть материяпо отношению к шару, который из нее отливается, но та же медь — форма поотношению к физическим элементам, соединение которых, по Аристотелю, составляетмедь. Следовательно, сущностью можно считать, по Аристотелю, в одном смыслематерию, в другом смысле — форму и в третьем — единство материи и формы. “Исубстрат есть сущность: в одном смысле это материя (я разумею здесь подматерией то, что, не будучи определенным нечто в действительности, таково ввозможности), в другом — существо (logos), или форм — то, что как определенноесущее может быть отделено [только] мысленно, а третье — это то, что состоит изматерии и формы, что одно только подвержено возникновению и уничтожению ибезусловно существует отдельно, ибо из сущностей, выраженных в определении,одни существуют отдельно, а другие нет”[39]

Положение Аристотеля о том, что в материальных вещах материяи форма неотделимы друг от друга, о том, что отделение материи от формы естьнапрасный труд: “… бесполезно сводить все указанным выше образом [к форме] иустранять материю; ведь в некоторых случаях, можно сказать, эта вот формаимеется в этой вот материи или эти вот вещи в таком-то состоянии”[40],несомненно, диалектично. В то же время Аристотель в ряде положений отрываетформу от материи, и дело здесь не только в том, что он отводит форме активнуюроль в развитии материальных вещей, но и в свойственном ему стремлениитолковать форму как логически предшествующую материи. В конечном итоге этоприводит Аристотеля к идеалистическому выводу о существовании высшей формы,лишенной материального субстрата и “чистой” в своей идеальности (“необходимо,чтобы существовала некая вечная неподвижная сущность”[41]

),которую уже нельзя рассматривать как материю или как возможность более высокойформы. Такая предельная форма есть перводвигатель, или бог, пребывающий внемира. Вышесказанное дает основания классифицировать теорию Аристотеля какобъективный идеализм.

Заключение.

Из рассмотрения философских взглядов Платона и Аристотелявидно, что они, расходясь в определении того, что представляет собой окружающаянас действительность (у Платона вещи чувственно воспринимаемого мирарассматриваются лишь как видимость, как искаженное отражение истинно сущего, уАристотеля чувственно воспринимаемая вещь рассматривается как реальносуществующее единство формы и материи), обе стоят на позициях объективногоидеализма, так как придают особую, ведущую роль не материи (которая, поАристотелю, пассивна), а идеальным субстанциям — идеям (у Платона) или форме (уАристотеля). К тому же весьма

еще рефераты

Еще работы по философии

Реферат по философии

В.И. Вернадский "Учение о ноосфере и современное глобальное мышление"

29 Августа 2013

Реферат по философии

Н. Бердяев "Новое средневековье"

29 Августа 2013

Реферат по философии

Кроманьонский человек

29 Августа 2013

Реферат по философии

Жизнь и творчество Аристотеля

29 Августа 2013