Реферат: Франсуа Рабле

A. Смирнов

РаблеФрансуа (François Rabelais, 1494—1553) — знаменитый писатель, крупнейшийпредставитель гуманизма во Франции. Родился в окрестностях Шинона (в Турени) всемье зажиточного землевладельца и адвоката. Рано отданный в монастырьФранцисканского ордена, он с жаром занялся там изучением древних языков иправа. Еще в молодости Р. вел переписку с знаменитым гуманистом Бюде (G.Budé) и приобрел известность своей выдающейся образованностью, в частностисреди юристов. Ввиду враждебного отношения францисканцев  (самого обскурантногоиз орденов) к изучению греческого языка Р. выхлопотал разрешение перейти вБенедиктинский орден. В 1530 он переселился в Лион, где изучил медицину, и в1532 получил должность врача местного госпиталя. Здесь он опубликовал рядученых трудов и первые две книги своего романа. В 1533 и 1535 он совершил всвите парижского епископа, позже кардинала, Жана дю Белле две поездки в Рим,где изучал римские древности и восточные лекарственные травы. Потеряв засамовольные отлучки свою должность врача в Лионе, Рабле два года жил какдуховное лицо, но в 1537 он снова возвратился к медицине, практикуя в качествеврача в Норбонне, Лионе и Монпелье, где он получил степень доктора медицины. Послетретьей поездки в Рим в свите другого сановника Р. получил должность приемщикапрошений, подаваемых на имя короля, но затем (в 1546) переселился в Мец, гдестал врачом местного госпиталя. В 1548 он в четвертый раз поехал в Рим, снова скардиналом дю Белле, и по возвращении (1551) получил два прихода — один из нихв Медоне (в Турени). Он однако не исполнял священнических обязанностей и в 1553совсем отказался от своих приходов. В том же году смерть застала его в Париже.

Ученыетруды Р., свидетельствуя о глубине и обширности его познаний, не представляютвсе же большого значения. Они сводятся гл. обр. к комментированным изданиямантичных трактатов по медицине (напр. «Афоризмов» Гиппократа, 1532), старыхюридических трудов, «Топографии древнего Рима» итальянца Марлиани (1534) и т.п. Главным произведением Р., создавшим ему мировую славу, является его роман«Гаргантюа и Пантагрюэль», в котором под покровом шуточного повествования овсяких небылицах он дал чрезвычайно острую и глубокую критику учреждений и навыковотмирающего средневековья, противопоставив им систему новой гуманистическойкультуры.

Большинствофранцузских буржуазных исследователей, принимая дословно уверения Р., что онписал свой роман только «во время обеда», в перерывах между двумя блюдами, затушевываютбоевое сатирическое содержание романа. Фаге напр. полностью его отрицает,толкуя роман как чистую юмористику, как грандиозную «эпопею веселого смеха».Этому однако противоречит не только то, что Р. трудился над своим произведением20 лет, иногда перерабатывая его выпущенные ранее части, — из чего видно, чтоон придавал ему серьезное значение, — но и сильнейшие цензурные гонения,которым роман подвергался. Чрезвычайно многое Р. приходилось выражатьиносказательно, и до сих пор еще не все его намеки удалось полностьюрасшифровать.

Толчкомдля создания романа Р. послужил выход в свет в Лионе в 1532 анонимной «народнойкниги» «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа».Успех этой книги, представлявшей собой банальный образец опустившегося в низыпозднерыцарского романа, — бессвязное нагромождение нелепых авантюр с участиемкороля Артура,   «гогов и магогов» и т. п. — навел Р. на мысль использовать этуформу для подачи в ней иного, более серьезного содержания, и в 1533 он выпустилв качестве ее продолжения «Страшные и ужасающие деяния и подвиги преславногоПантагрюэля, короля дипсодов, сына великого великана Гаргантюа».

Произведениеэто, подписанное псевдонимом Alcofribas Nasier (анаграмма имени FrançoisRabelais) и составившее затем вторую книгу романа, выдержало в короткий срокряд изданий и даже вызвало несколько подделок. В этой книге Рабле еще близкодержится подсказанной ему «народной книгой» схемы средневековых романов(детство героя, его юношеские странствия и подвиги и т. п.), из которых онпочерпал многие образы и сюжетные мотивы. Наряду с самим Пантагрюэлемвыдвигается другой центральный герой эпопеи — неразлучный спутник Пантагрюэля —Панург, характерный для эпохи первоначального накопления тип деклассированного интеллигента,представителя богемы, остроумного, ловкого, образованного любителя наслажденийи вместе с тем плутоватого, жестокого, беспринципного циника. Шуточный элементв этой книге еще преобладает над серьезным. Однако кое в чем уже проявляютсягуманистические тенденции; таковы обильные античные реминисценции, насмешки надсхоластической «ученостью» докторов Сорбонны (еще усиленные в последующихизданиях), особенно же — замечательное письмо Гаргантюа к сыну (гл. 8),являющееся

Иллюстрация:Фронтиспис 1-го изд. «Пантагрюэля» (1533)  апологией наук и универсальнойобразованности.

Ободренныйуспехом своего предприятия, Рабле в следующем году выпустил под тем жепсевдонимом начало истории, долженствовавшей заменить собой «народную книгу»,под заглавием: «Повесть об ужасающей жизни великого Гаргантюа, отцаПантагрюэля» (Лион, 1534), составившую первую книгу романа. Из своего источникаР. заимствовал лишь очень немногие мотивы (сказочные размеры Гаргантюа и егородителей, поездка его на гигантской кобыле, похищение колоколов собораНотр-Дам), все же остальное — плод его собственного творчества. Фантастикауступила место гротескным и нередко гиперболическим, но по существу реальнымобразам, и шуточная форма изложения прикрыла очень глубокие мысли. Здесь сосредоточеныважнейшие моменты романа Р. История воспитания Гаргантюа вскрываетпротивоположность старого, схоластического и нового, гуманистического метода впедагогике. Речь магистра Янотуса из Брагмардо, упрашивающего Гаргантюа вернутьпохищенные им колокола, — великолепная пародия на пустозвонную риторикусорбоннистов. Далее следует описание вторжения и завоевательных плановПикрошоля — блестящая сатира на феодальные войны и на королей феодального типа.На фоне войны появляется фигура «монаха-мирянина», брата Жана, — олицетворениефизического и нравственного здоровья, грубоватой жизнерадостности,освободившейся от средневековых оков человеческой природы. Заканчивается книгаописанием основанного по плану брата Жана Телемского аббатства, этогосредоточия разумных, культурных наслаждений и абсолютной свободы личности, увхода в которое прибита надпись: «Делай, что захочешь!».  

«Третьякнига героических деяний и сказаний о благородном Пантагрюэле» вышла в светпосле большого перерыва, в 1546, в Париже, с обозначением подлинного имениавтора. Она существенно отличается от двух предыдущих. После 1540 политикаФранциска I резко изменилась. Восторжествовала реакция; участились казникальвинистов и свободомыслящих; цензура свирепствовала. Сатира Р. в «Третьейкниге» стала более сдержанной и прикрытой. Уже в переиздании 1542 двух первыхкниг он смягчил выпады против сорбоннистов и упразднил места, выражавшиесочувствие кальвинизму, что однако не спасло издание от запрещения егобогословским факультетом Парижа, точно так же, как в 1547 были им осужденыпереизданные вместе в 1546 три книги романа.

«Третьякнига» открывается картиной мирной и гуманной колонизации покореннойПантагрюэлем страны дипсодов — картиной, явно задуманной как антитезахищнической колониальной политике эпохи. За этим следует (гл. 2) эпизодрасточительности Панурга, промотавшего в две недели доходы за три года вперед сцелой области (сатира на наместников и управителей). Но дальше всякиепроисшествия прекращаются, и книга заполняется беседами и рассуждениями, вкоторых Р. проявил свою ученость в области ботаники, медицины, юриспруденции ит. п. Поводом к этому служит то, что Панург никак не может решить, жениться емуили нет (т. к. он ужасно боится «рогов»), и у всех спрашивает совета. Отсюда —ряд гротескных фигур разных лиц, к которым он обращается: «философы» разныхтолков, не способные вымолвить разумное слово, судья Бридуа, решающий все тяжбывыбрасыванием игральных костей, и т. д. В этой книге излагается философия«пантагрюэлизма», которую Р., — во многом разочаровавшийся и сделавшийся теперьболее умеренным, — определяет как «веселое расположение духа, презирающегослучайность судьбы», и как искусство «жить, ничем не смущаясь и не возмущаясь»,— своеобразное соединение эпикуреизма и стоицизма.

Перваякраткая редакция «Четвертой книги героических деяний и сказаний о Пантагрюэле»,вышедшая в Лионе в 1548 (снова под собственным именем Рабле), также носит, поуказанным причинам, сдержанный (в идейном отношении) характер. В ней Раблевозвращается к буффонному стилю повествования второй книги, как бы стремясьвыдать ее за невинную юмористику. Но четыре года спустя, почувствовав себя вбезопасности под покровительством кардинала дю Белле, Р. выпустил в Париже(1552) расширенное ее издание, где дал волю своему негодованию на новуюкоролевскую политику, поощрявшую религиозный фанатизм, и придал своей сатиреисключительно резкий характер.

Фабульнаяканва книги — рассказ о плавании Панурга и его спутников (в том числе самогоПантагрюэля) к оракулу Божественной бутылки (помещаемому Рабле в Китае),который должен разрешить мучащее Панурга сомнение. Все это путешествиепредставляет собой смесь точных географических описаний (отражающих всеобщийинтерес к дальним плаваниям в эту эпоху колониальной экспансии) с причудливойфантастикой, имеющей обычно аллегорико-сатирический смысл. Путники посещаютпоочередно остров Прокурации, населенный кляузниками и сутягами; островКаремпренан (католический пост) и соседний, населенный врагами его, Колбасами;острова Папефигов («показывающие папе фигу», т. е. кальвинисты) и Папиманов(паписты); остров, где царит мессер Гастер («владыко-чрево»), «первый магистрискусств в лире», которому приносят обильные жертвы съестным, и т. п.

Через9 лет после смерти Р. была издана в Париже под его именем книга, озаглавленная«Звучащий остров», а еще через 2 года (1564), под его же именем, — полная«Пятая книга», началом которой является «Звучащий остров». Вопрос опринадлежности ее Р. до сих пор не решен окончательно. Против авторства Р. гл. обр.говорит ее стиль, несравненно более вялый, изобилующий длиннотами и туманнымиаллегориями (особенно в конце — при описании оракула Божественной бутылки).Наиболее вероятно предположение, что пятую книгу, задуманную, но не выполненнуюР., написал какой-то другой автор по материалам и наброскам, оставшимся послесмерти Рабле.

ПлаваниеПанурга в этой книге заканчивается. Из множества новых диковин, которые видятпутники, наиболее интересны: Звучащий остров, где содержатся в клетках разныепороды птиц с пестрым оперением, объедающие весь мир: клериканы, монаханы,епископаны, аббатаны и т. п. (католическая церковь); далее остров Пушистыхкотов с их эрцгерцогом Когтистым хватуном (судейские): они «питаются маленькимидетьми», и «когти у них такие крепкие, длинные и острые, что никто, будучисхвачен ими, уже не вырвется»; затем царство Квинтэссенции (схоластики),которая питается только «абстракциями, категориями, мечтаниями, шарадами» и т.п. и лечит больных песнями. Наконец путники прибывают к оракулу Божественнойбутылки, которая в качестве ответа Панургу изрекает: «тринк», т. е. «пей», чтокаждый толкует по своему разумению: натуры более низменные, как Панург или братЖан, понимают это лишь как призыв к выпивке, но для людей просвещенных,«истинных пантагрюэлистов», это — приглашение пить из «источника мудрости».

Несмотряна отмеченную эволюцию во взглядах и настроениях Р., роман его обнаруживаетглубокое идейное единство. Мировоззрение Р. сложилось в атмосфере гуманизма иРеформации. Педагогические идеи Рабле совпадают с идеями Бюде, ЭразмаРоттердамского, Лютера; его отношение к религии и духовенству близко к взглядамЭразма и т. п. В целом — это мировоззрение буржуазии, на заре капитализмавосстающей против феодальных догм, средневекового обскурантизма и удушения правличности. Р. не просто отражает эти новые идеи и чувства, но дает им в своемромане самое боевое выражение. Он — натура активная, воинствующая. Из всехдревних величайшие в глазах Р. и наиболее им любимые — Демосфен, Аристофан иЭпиктет: три борца.

Р.начал с мажорных тонов. Его раскатистый смех, буффонное балагурство,гиперболизм образов первых двух книг — не только средство приманить читателя,чтобы помочь ему лучше овладеть скрывающимся за всем этим серьезнымсодержанием, но и выражение избытка сил, жизнерадостности нового молодогокласса, перед которым раскрываются необъятные перспективы. Рабле прославляетнаступивший расцвет наук и просвещения. «То время, когда я воспитывался, —пишет Гаргантюа своему сыну, — было благоприятно для наук менее нынешнего. Товремя было еще темнее, еще сильно было злосчастное влияние варваров, готов, коиразрушили всю хорошую письменность. Но по доброте божьей, на моем веку свет идостоинство были возвращены наукам» (кн. II, гл. 8). Этот новый гуманистическийидеал Рабле утопически выразил в картине Телемского аббатства, этой ассоциацииинтеллигентов, которые, по выражению А. Н. Веселовского, «работают дляпреуспеяния человечества и свободны от труда». Телемское аббатство не знаетправил, стесняющих гармоническое развитие личности, здесь нет места для «нищихдухом», порочных и убогих, здесь царство красоты, молодости, радости жизни.Телемиты вольны вступать в брак, пользоваться благами богатства и свободы. Оничтут науки и искусства, между ними нет таких, кто не умел бы «читать, писать,петь, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти-шести языках и накаждом языке писать как стихами, так и обыкновенной речью».

Злоосмеивая средневековый суд, феодальные войны, старую систему воспитания, всякуюсхоластику, богословскую метафизику и религиозный фанатизм, Р. прокламировалосвобождение человеческой личности — и в первую очередь физической природычеловека — от всяких пут. Рабле утверждает физическое, физиологическое началокак основное в жизни отдельных людей и человеческого общества. Если в своейпедагогической системе Рабле выдвигал принцип равномерного, гармоническогоразвития душевных и физических свойств человека, то все же именно вторые онсчитал первичными. Земля, плоть, материя для него — основа всего сущего. Мотивывсех поступков, все человеческие движения изображаются им прежде всего какфизиологические рефлексы. Это восстание (в элементарных его проявлениях — ещегрубое, «непросвещенное») так долго угнетаемой плоти сочувственно закрепляетсяРабле в образе брата Жана. Ключ ко всякой науке и ко всякой морали для Р. —возвращение к природе. Все, что является отклонением от нее, — плохо знаменитое противопоставление Физиса — Антифизии, кн. IV, гл. 32). Реабилитацияплоти — задача столь важная для Р., что он сознательно заостряет ее, беряиногда нарочито грубый и циничный тон. Во всем романе его мы не найдем иногопонимания любви между полами, нежели как простой физиологической потребности.Отсюда — смелость выражений Р., многочисленные пищеварительные и «анатомические»подробности и пр. Однако утверждение первенства физического начала в человекеотнюдь не означает у Рабле высшую оценку его. В конечном итоге Р. требовалподчинения телесного начала духовному (интеллектуальному и моральному), икартины невоздержанности в пище и питье часто имеют у него сатирическийхарактер. Начиная с   «Третьей книги» все сильнее звучит у него требованиеумеренности.

Краснойнитью через весь роман (особенно в двух первых книгах) проходит вера в благостьприроды, в естественную «доброту» человека. Все естественные влечения, по мыслиР., законны, и если их не насиловать, они приведут лишь к действиям разумным иморальным (ср. Телемское аббатство с его девизом «Делай, что захочешь!»). Этотоптимизм эта светлая жизнерадостность, не исчезая вполне, лишь слегкаомрачается в последних книгах привкусом горечи и разочарования.

Р.утверждал доктрину «естественной нравственности» человека, не нуждающейся врелигиозном обосновании. Но и вообще в его понимании мира религии нет места. Недоходя до полного атеизма, Р. практически исключает бога, во всяком случаекакую-либо религиозную догматику.

Все,что связано с практикой католицизма, подвергается Рабле жестокому осмеянию. Онненавидит (подобно Эразму) богословов, глумится над Римом, учением о«декреталиях», всякой мистикой. Для Р. нет ничего ненавистнее монахов. По егомнению, «монашество происходит от праздности высших классов, которые такимпутем избавляются от лишних ртов и от невежества и бедности народа, которыебезделье предпочитают труду». При враждебности Р. всякой религиозной догме онне имел никаких оснований относиться к кальвинизму лучше, чем к католичеству.Уничтожая в издании 1542 пассажи, где раньше у него проскальзывали симпатии ккальвинизму, Р. не погрешил этим против своих более созревших к тому времениубеждений. Вероисповедная распря ему безразлична, ибо фанатики «папефиги» в егоглазах вполне стоят фанатиков «папиманов». И Кальвин имел причины вторитьсорбоннистам в своем осуждении Рабле, который, по его словам, не верит ни вбога, ни в ад, ни в бессмертие души. Действительно, не порывая официально схристианством, Рабле дал ему столь же «широкое» толкование, как и Эразм,приравнивая евангельские легенды к античным мифам и считая те и другие лишьсимволами. Рассказав легенду о смерти Великого Пана, Пантагрюэль заключает:«Все же я толкую это как смерть великого спасителя верующих..., ибо он — нашеВсе, все что мы имеем, все, чем мы живем, все, на что мы надеемся, — все естьон, в нем, от него и через него» (кн. IV, гл. 28). Здесь Р. предельно обнажаетсвою мысль: его религия — философский пантеизм.

Своимзачаточным, но уже вполне отчетливым материалистическим методом мышления, всембоевым характером своей сатиры и своим жизнеощущением, борьбой своей не толькос мистикой и метафизикой, но и (в противоположность напр. Ронсару и Плеяде) совсякой романтикой и эстетизацией образов и чувств Р. проявлял себя идеологомпередовой буржуазии своего времени, революционно настроенным по отношению ковсему средневековому, феодальному, и стремящимся построить новый,гуманистический идеал жизни. Эта классовая позиция Р. ярче всего сказалась вего отношении к разным слоям общества. С наибольшей охотой и мастерством онизображал толпу, плебейскую среду, низы общества, включая интеллигентнуюдеклассированную богему (Панург). Напротив, он почти не выводил представителейгосподствующих классов, а если и выводил, то в остро сатирическом плане,награждая их выразительными, не всегда удобопереводимыми именами: графСпадассен, капитан Мердайль, герцог де Бадефесс, принц де Гратель и т. п. (кн.I, гл. 31, 33). Отношение Р. к различным классам фиксируется в гротескномописании «того света», которое дает побывавший там Эпистемон (кн. II, гл. 30):цари и великие мира сего выполняют там самые унизительные обязанности, междутем как скромные мещане и бедняки занимают первые места.

Какидеолог буржуазии эпохи первоначального накопления Р. — убежденный сторонникабсолютизма. Помимо основной линии королевской политики, сводившейся к борьбе скрупными феодалами, Рабле привлекало к Франциску I то широкое покровительство,которое в первую половину своего правления (примерно до 1535) тот оказывалгуманизму. И возможно, что наиболее положительные образы романа Р. — Грангузье,Гаргантюа и особенно Пантагрюэль, миролюбивые и добрые, пекущиеся о благеподданных «короли-философы» — имеют многие черты идеализированного Р. образаФранциска I. Но после наступившей реакции образ Пантагрюэля как королятускнеет: в последних книгах он почти уже не показан правителем, а толькопутешественником и мыслителем, воплотителем философии «пантагрюэлизма».

Вполнесоответствует идеологии Р. и стиль его — яркий, кипучий, необыкновеннокрасочный. Приемы комического у него крайне разнообразны — от наивной игры словдо тонкой философской иронии. В стиле и в языке Рабле еще много средневекового:хаотическое нагромождение слов, грубоватый гиперболизм, нарушения «хорошеговкуса», столь вменявшиеся Р. в вину «классиками» XVII и XVIII веков. Но во всемэтом проявляется также плебейская природа стиля Рабле, его ориентация на низы.В целом — это сочный и исключительно гибкий язык, язык Ренессанса.

Р.— один из величайших мастеров описаний, острого диалога, портретирования. Р.очень много сделал для развития французского языка. Как гуманист он конечновносил в него множество античных элементов. В его романе насчитали около 1 000латинизмов и более 500 эллинизмов, из которых десятка два введены им самим.Однако, предвосхищая теории Плеяды, Р. проповедывал в этом отношенииумеренность и в эпизоде с «лимузинским школяром» (кн. II, гл. 6) жестокорасправился с «обдирателями латыни», коверкающими французский язык. С другойстороны, Р. весьма обогатил язык разными вульгаризмами и провинциализмами, вособенности конечно туренскими.

РоманР. — энциклопедия знаний того времени. Бесчисленны встречающиеся у Р.заимствования и цитаты из различных (числом более 100) авторов, особеннодревних, причем материал этот Р. использует крайне разнообразно, иногда сполной серьезностью для доказательства какой-нибудь мысли, иногда радикомического эффекта, иногда в чисто орнаментальных целях, но всегда осваиваяего и «модернизируя» в соответствии со своими идейными и художественныминамерениями.

Р.не создал литературной школы и не имел прямых продолжателей, но влияние его напоследующую литературу огромно. Из крупных французских писателей, на которыхгуманистический и натуралистический юмор Р. оказал заметное воздействие,назовем Мольера (воспроизведшего мотивы Р. в нескольких своих пьесах),Лафонтена (стихотворные «Сказки»), Лесажа, Вольтера (гротески «Кандида»),Бальзака («Смехотворные рассказы» которого — прямое подражание Р.), отчасти Э.Ожье, из новейших — А. Франса (некоторые рассказы) и Р. Роллана («КолаБреньон»). За пределами Франции влияние Р. всего заметнее в произведенияхСвифта и Жан-Поля Рихтера.

Список литературы

I.Лучшее издание произведений Р.: Œuvres de F. Rabelais, éd.critique, publiée par A. Lefranc, с обширными комментариями Р. Champion,1912 и сл. (не закончено)

изпрежних изданий A. de Montaiglon et L. Lacour’a, 3 tt., P., 1868—1872, и Ch.Marty — Laveaux, 6 tt., P., 1868—1903. Русск. перев. восходят к XVIII в.:Повесть славного Гаргантуаса, страшнейшего великана, СПБ, 1790. Новейшие:Гаргантюа и Пантагрюэль, перев. А. Н. Энгельгардта, изд. ред. «Нового журналаиностранной литературы», СПБ, 1901 (сильно сокращенный и неточный)

Гаргантюаи Пантагрюэль, перев. В. Пяста, под ред. И. Гливенко, с предисл. П. С. Когана,рис. Г. Доре, «ЗиФ», М., 1929 (почти полный и лучший).

II.Gebhart E., Rabelais, la Renaissance et la Réforme, P., 1877

Stapfer P., Rabelais, sa personne, son génie, son œuvre,P., 1889

MilletR., Rabelais, P., 1892

SchneegansH., Geschichte der grotesken Satire, Strassburg, 1894

VallatG., Rabelais, sa vie, son génie et son œuvre, P., 1899

ThuasneL., Études sur Rabelais, 1904

LefrancA., Les navigations de Pantagruel, P., 1905

TilleyA., F. Rabelais, 1907

PlattardJ., L’œuvre de Rabelais (Sources, invention et composition), P., 1910

Martin-Dupont N., F. Rabelais, P., 1910

Sainéan L., La langue de Rabelais, 2 vv., Paris, 1922—1923

Plattard J., État présent des étudesrabelaisiennes, P., 1927

ВеселовскийА. Н., Рабле и его роман, «Вестник Европы», 1878, № 3 (переиздано в Собраниисочинений, т. IV, вып. I, СПБ, 1909)

П—в,Рабле, его жизнь и произведения, «Русская мысль», 1890, № 7

АнненскаяА., Ф. Рабле. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1892

ФохтЮ., Рабле, его жизнь и творчество, М., 1914

СпасскийЮ., Воскресение великого пана, «Литературная газета», 1934, № 132, 2/X.

III.Plan P. P., Bibliographie rabelaisienne, P., 1904 (библиография произведенийР.), журн. «Revue des études rabelaisiennes», 1903—1912,преобразовавшийся в 1913 в «Revue du seizième siècle»

Boulenger J., Rabelais à travers les âges, P., 1925.

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта feb-web.ru

еще рефераты
Еще работы по биографии