Реферат: Достоевский Федор Михайлович

(1821–1881)

Илья Бражников, Москва

Великийрусский писатель, создатель социально-философского и психологического романа,рассматривается здесь не как автор художественных произведенй, но какмыслитель.

Родился30 октября (11 ноября) 1821 в Москве в Мариинской больнице для бедных. Окончиводин из лучших московских пансионов, поступил в Главное инженерное училище вСанкт-Петербурге. В 1842 он выпустился из училища в чине инженера-прапорщика ибыл командирован в Инженерный департамент. К службе Д. находил себя неспособными мечтал о карьере литератора. Сначала он активно занялся переводческойдеятельностью. В 1844 подал в отставку и начал писать повесть в письмах “Бедныелюди”. В 1846 повесть появилась в печати и произвела огромный эффект. В. Г.Белинский назвал это первым опытом “социального романа” в России, и Д. водночасье стал знаменитостью, вошёл в литературные круги, познакомился с И. С.Тургеневым, В. Ф. Одоевским, А. И. Герценом; однако опубликованная вскореповесть “Двойник”, равно как и другие восемь рассказов и повестей, напечатанныхв 1846–1848, не были восприняты читающей публикой. И сам Д. не был удовлетворенкругом петербургских литераторов. Начались обиды, споры, ссоры; Д. был доведёндо нервного расстройства, у него появились первые признаки эпилепсии, и он едване покончил с собой. Весной 1846 он познакомился с социалистом-утопистом М. В.Буташевичем-Петрашевским, а зимой 1847 окончательно разошёлся с Белинским иначал посещать «пятницы» Петрашевского. 23 апреля 1849 он, наряду сдругими петрашевцами, был арестован и помещен в Алексеевский равелинПетропавловской крепости. 22 декабря на Семеновском плацу петрашевцам объявилиприговор о смертной казни; облаченные в саваны, они предстали передрасстрельной командой, священник пригласил их исповедаться; а спустя 10 минутбыло объявлено, что государь заменил расстрел ссылкой в каторжные работы. Поприговору судебной комиссии Достоевский получил 8 лет каторги; императорНиколай своей резолюцией сократил срок до 4 лет с последующей бессрочнойармейской службой.

Вожидании отправки на каторгу в Омск, Д. несколько дней провёл в Тобольске, востроге. Там состоялось тайное свидание Д. и других заключенных с женамидекабристов, которые “благословили нас в новый путь, перекрестили и каждогооделили Евангелием”. Это Евангелие, хранившееся Д. 4 года под подушкой, а затемсопровождавшее его всюду, сыграло решающую роль в духовном перевороте, которыйпроизошёл с ним на каторге. Отбыв наказание, Д. был зачислен рядовым вбатальон, квартировавший в Семипалатинске. В 1856 был восстановлен в офицерскомзвании, в 1857 – Д., наряду с другими петрашевцами, ему были возвращены всеправа, в том числе дворянство. Незадолго до этого Д. женился на М. Д. Исаевой –вдове с девятилетним сыном. В 1859 было удовлетворено прошение Д. об отставке“по совершенно расстроенному на службе здоровью”, летом Д. с женой поселились вТвери, а в декабре, после снятия всех ограничений на место жительства, переехалив СПб.

Д.мечтал о возобновлении литературной деятельности и с января 1861 стал одним изглавных сотрудников ежемесячника “Время”, издававшегося его братом Михаилом. Впервых номерах журнала он опубликовал свой роман “Униженные и оскорбленные”,параллельно началась публикация “Записок из мертвого дома” – воспоминаний огодах каторги.

“Записки”возродили славу автора и поправили его денежные дела. Летние месяцы 1862 онпровёл в поездке по Западной Европе, встречался с Герценом и, вернувшись,напечатал “Зимние заметки о летних впечатлениях” – критический очерксовременной жизни Франции и Англии, первое антизападническое выступление Д.Зимой 1862 – 1863 начался роман с Аполлинарией (Полиной) Сусловой –“инфернальной музой” Д., ставшей прообразом всех его демонических героинь. 29мая 1863 г. журнал “Время” за публикацию патриотической, но не совсем внятнойстатьи Н. Н. Страхова «Роковой вопрос» был запрещен. Летом Д. опятьпоехал за границу – в Висбаден, где проигрался в рулетку, и в Париж, гдевстретился с А. П. Сусловой, с которой совершил путешествие по Италии.

Вянваре 1864 М. М. Достоевский добился разрешения возобновить издание журналапод другим названием – “Эпоха”. В №1 было опубликовано начало новой повести Ф.М. – “Записки из подполья”. В апреле 1864, в разгар работы над второй частью“Записок из подполья”, скончалась жена Достоевского, еще через три месяца умербрат Михаил. Писатель принял на себя его многочисленные долги и продолжализдавать “Эпоху”, заранее растрачивая свою долю будущего наследства богатойтетки; однако после смерти в сентябре ведущего критика журнала Ап. Григорьеваиздание стало безнадежным, и в феврале 1865 “Эпоха” прекратила своёсуществование.

1863–65– критический период в жизни Д. Иногда ему кажется, что всё в его жизни ужебыло, ничего нового он не создаст. Но в 1866 в журнале «Русскийвестник» печатается первый великий роман Д. “Преступление и наказание”.Работа над ним вынужденно прерывается октябре 1866, так как Д. по “кабальномудоговору” был обязан представить очередной роман издателю Стелловскому.Воспользовавшись услугами стенографистки А. Г. Сниткиной, Д. надиктовал задвадцать пять дней роман “Рулетенбург” (в публикации – “Игрок”). 1 ноябряДостоевский отвез рукопись Стелловскому, а 8 ноября сделал предложение А. Г.Сниткиной, которая через 4 месяца стала его женой, а впоследствии умелойраспорядительницей писательских дел.

14апреля 1867 супруги, заложив приданое жены, отправились за границу – какоказалось, на четыре с лишним года. Сначала Достоевские поселились в Дрездене,потом переехали в Баден. В Бадене Достоевский посетил Тургенева, и между нимивозник резкий спор об отношениях России и Запада. Ф. М. почти ежедневно играл врулетку, надеясь поправить материальные дела, но постоянно проигрывал.Достоевские жили в очень тяжёлых условиях: комнаты не отапливались, онизакладывали последние вещи. 12 мая от воспаления в лёгких умерла трёхмесячнаяСоня, их первенец. Д. очень тяжело переживал эту смерть.

Лишьв декабре он смог принялся за новый роман – “Идиот”. Роман печатался в “Русскомвестнике” на всём протяжении 1868, и каждый раз Достоевский выбивался из сил,чтобы поспеть с высылкой очередных страниц. В январе 1869 “Идиот” был завершен.Д. задумывал тогда же написать большой роман об атеизме, что в конечном счетепривело его к написанию “Бесов”. Сюжетная история этого романа основана нареальном событии: 21 ноября 1869 в Москве члены революционного кружка Нечаеваубили своего товарища, студента Иванова. Когда в январе 1871 был опубликованпервый отрывок произведения, Д. жил еще за границей, но ко времени публикациипоследних глав, к декабрю 1872, супруги Достоевские с двумя детьми уженаходились в Санкт-Петербурге более полутора лет.

В1873 Достоевский согласился редактировать консервативный еженедельник “Гражданин”.Помимо обязанностей редактора, Д. вёл в нем собственную рубрику “Дневникписателя”, где высказывался по самым различным вопросам текущего момента,комментировал политические события, вспоминал о людях 40-х гг. Разногласия сиздателем, кн. Мещерским, привели к уходу Достоевского из “Гражданина” в начале1874; за этот год он написал роман “Подросток”. Примирившись с Некрасовым, Д.опубликовал новый роман в его журнале “Отечественные записки”.

Сянваря 1876 Д. возобновляет “Дневник писателя” – теперь в виде отдельногоиздания, собственником и единственным автором которого является сам. “Дневник”,выходивший ежемесячно в течение двух лет, имел огромный читательский успех: Д.заслужил славу ведущего публициста, был принят в высшем обществе и даже представленЦарю.

Вначале 1878 Достоевский сделал перерыв в публикации “Дневника”, чтобы принятьсяза “Братьев Карамазовых”. Это наиболее философское из всех произведений Д.стало итоговым в его творчестве.

8июня 1880 во время торжеств, посвященных открытию памятника Пушкину в Москве,на втором публичном заседании Общества любителей российской словесности Д.произнес свою знаменитую речь о Пушкине, завершившуюся овацией. В августе онпубликует эту речь, возобновив издание “Дневника писателя”. Здоровье Д. стремительноухудшается, он предчувствует близкую кончину. Смерть застала его за работой надянварским выпуском “Дневника”, в Петербурге 28 января (9 февраля) 1881.

Д.не был философом в прямом смысле этого слова, т. е. он за всю свою жизнь ненаписал ни одного чисто философского произведения (хотя намерения такие были).О себе на этот счёт Д. говорил скромно: “Шваховат я в философии (но не в любвик ней; в любви к ней я силён)”. В отличие от другого философствующего писателя,Л. Толстого, он ни разу нигде напрямую не изложил свои взгляды. Вообще во всёмтворчестве Д. меньше всего можно найти “прямого” слова. Чрезвычайно чуткий кречи, к слогу, Д. всегда, даже самые задушевные мысли излагает с оговорками, тонамеренно выдвигая самые парадоксальные тезисы, то полемически заостряявысказывание. Понимая условность любого утверждения, спорность любого тезиса,Д. всегда, даже в публицистике своей, словно бы говорит от лица некоегоперсонажа – одновременно и отождествляясь с ним и дистанцируясь от него. Этаособенность письма Д., будучи впервые осознана русским философом М. Бахтиным,привела последнего к созданию одной из выдающихся философских концепций ХХ в. –“диалогизма”.

Ивсё же уместно говорить о совершенно определённой философии Достоевского,которая в его художественных произведениях выразилась даже сильнее, чем в егосоциальной и историософской публицистике. Кроме того, фрагменты глубокихфилософских рассуждений содержатся в переписке Д. и в его черновиках к большимроманам. Д. называл свою философию “выжитой” – она, действительно,экзистенциальна, как мы сказали бы сейчас; философы-экзистенциалисты ХХ в.(Шестов, Сартр, Камю, Ясперс) видели в Д. своего предтечу.Религиозно-философское мировоззрение было в основном выработано Д. на каторге иокончательно сформировалось приблизительно к середине 60–х гг.

Истокифилософии Д. – в психологическом анализе. Ранний автобиографический герой Д. –“мечтатель”, т. е. человек, целиком живущий внутренней жизнью, содержаниемсвоего сознания, – мыслитель. Непосредственное восприятие действительности уэтого героя утрачено; он воспринимает мир исключительно через рефлексию, анализсвоих настроений и чувств. “Мечтатель”, спустя двадцать лет, пройдя опыткаторги, становится “подпольным человеком”; психологический анализ становится философским.Непосредственно к философии Д. подтолкнула полемика, которую он в 1862–63 гг. вкачестве публициста “Времени” вёл с революционными демократами из некрасовского“Современника”. В “Записки из подполья” включен фрагмент несостоявшегосяфилософского трактата Д., в котором он спорит с утилитарной этикой Бентама иМилля и её популяризатором в России – Чернышевским. В соответствии с принципамиутилитаризма, человек поступает всегда согласно собственной выгоде.

“Ачто, – задается вопросом подпольный человек, – если так случится, чточеловеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в томсостоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного? а если так,если может быть этот случай, то всё правило прахом пошло”.

Д.здесь совершает открытие, от которого “прахом пошло” одно из фундаментальных“правил” европейской философской мысли, идущих ещё от Сократа. Д. доказывает,что человек в своих поступках лишь в малой степени руководствуется разумом иразумной выгодой. Главное здесь – его свободное хотение, или воля: “Своёсобственное вольное и свободное хотение, свой собственный, хотя бы самый дикийкаприз, своя фантазия, раздражённая иногда, хотя бы даже до сумасшествия, – вотэто-то всё и есть самая выгодная выгода… Человеку надо одного толькосамостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему быни привела”. Польза (выгода) не есть добро. Никто не сможет утверждать, чтоволя человека всегда устремлена ко благу. Понятие “выгоды” может означать какполезное, так и произвольное желаемое. “В последнем случае оказывается, что ивред может быть полезным, если человек хочет быть дурным или злым… Человекжелает вредного и глупого, чтобы иметь право делать то, что он хочет”, –формулирует немецкий исследователь философии Достоевского Р. Лаут.

Приэтом свободная воля и есть самая суть человеческого – эта идея ляжет в основувсех дальнейших философских построений Д. Монолог подпольного человека –философское введение в большие романы Д. Подпольный человек – философскаяантитеза “доброму от природы”, “естественному человеку” Руссо, “Записки”подпольного человека – острая критика европейского гуманизма. Человек “отприроды” столько же добр, сколько и зол; зло это естественным образомнеизлечимо.

“Признаниечеловеческой личности и свободы её, а стало быть, и её ответственности, естьодна из самых основных идей христианства”.

Следующийважный тезис Д., впервые сформулированный в “Записках из подполья” – онеобходимости страдания. Подпольный человек заостряет эту мысль: человек любитстрадание, ему нравится переживать несправедливость, быть обиженным. Соединениеэтих двух сущностных свойств человеческой природы – свободной воли и воли кстраданию – дают вольное страдание, в котором заключается истина и тайначеловеческого существования. Человек, добровольно выбравший страдание, взявшийсвой крест, угадал свое предназначение – и тем спасся, обрел источник не тольковечной жизни, но и великой радости. Принятие страдания, таким образом, – это неотрицание жизни, а, напротив, принятие жизни в самом глубоком её значении. Такпоступают все близкие Д. герои – Соня Мармеладова, Раскольников, князь Мышкин;этому учит старец Зосима, к этому идут Митя и Алёша Карамазовы.

Страдание– источник человеческого сознания. Страдание не только антропологично, но икосмично. Вся природа, весь космос “совоздыхают с человеком”, т. е. отсовершаемых человеком грехов оскверняется весь мир, и потому прощения проситьнужно не только у людей, но и у земли, и у неба – как учат Раскольникова Соня иАлёшу – старец Зосима.

Третийтезис Д.: в мире всё взаимосвязано. Поступок одного человека затрагивает всехлюдей: “в одном месте тронешь – в другом конце мира отдается”. Всеобщая связь исвоеобразная “прозрачность” мира существует благодаря “соприкосновению мираминым”. Поэтому нет того, что можно было бы скрыть, утаить от мира. Самбожественный миропорядок таков, что истину утаить невозможно. Даже мысличеловека не составляют тайны, но читаются, угадываются другими. Всё очевидно,все люди связаны невидимыми нитями, все поступки людей происходят в совершеннооткрытом пространстве, и если их не замечают, то разве только потому, чтоникому нет до них дела или на это нет Божьей воли, которая до временипредпочитает оставлять нечто в тайне: Нет ничего тайного, что не сделалось быявным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу (Мк 4, 22). Этиевангельские слова, собственно говоря, раскрывают главную идею “Преступления инаказания”. Не только все люди связаны друг с другом (единой истиной, общейвиной, общим страданием как человеческим уделом), но существует и теснаявзаимосвязь человеческого мира, всего земного порядка с “мирами иными”.Инобытие, мир иной необходимы для здешней жизни как воздух и свет. Без воздухаи света человек задыхается, уходит в глухое подполье, консервируется, впадает виллюзию отъединенности. Раскольников полагал, что может совершить преступлениеи остаться неразоблаченным; против него нет улик, но он всё же раскрытПорфирием Петровичем только потому, что следователь, как он выражается, “был внастроении” – оказался чуток к веянию “иных миров”, к связи событий мира.

Д.создал целый ряд героев-идеологов – носителей глубоких философских идей иоригинального философского мировоззрения. Иногда герои Д., при всейконкретности и жизненном правдоподобии, являются даже не просто носителями, авоплощенными символами определенных философских идей. Н. Бердяев писал в этойсвязи: “Все творчество Достоевского есть художественное разрешение идейнойзадачи, есть трагическое движение идей. Герой из подполья — идея, Раскольников— идея, Ставрогин, Кириллов, Шатов, П. Верховенский — идея, Иван Карамазов –идея. Все герои Достоевского поглощены какой-нибудь идеей, опьянены идеей, всеразговоры в его романах представляют изумительную диалектику идей”. СемьяКарамазовых, например, есть в своем роде философская модель, “триада”, ивзаимоотношения братьев внутри неё, с этой точки зрения, представляют собойопределённое динамическое взаимодействие идей. Так, Митя воплощает идею любви кжизни, Иван – отрицающее жизнь рассудочное теоретическое начало, Алеша же,ученик святого старца Зосимы – это попытка воплощения “высшего сознания” –религиозного синтеза жизни и разума. Именно в “высшем сознании” Д. виделосьразрешение конфликта между рассудком и жизнью.

Ключевое,нагруженное смыслом слово Д.– идея. Идею Д. понимает очень глубоко, наиболееблизко, быть может, к Платону, внимательным читателем которого он был (собраниесочинений Платона было в библиотеке Д.). Однако, понимание идеи у Д., конечно,не тождественно платоновскому, оно отмечено христианским смыслом. Идеи – это“божественные семена”, заброшенные в мир. Понимание идеи как семени восходит кпритчам Господним, где само Царствие Небесное и слово о нём неоднократноуподоблены зёрнам (См. Мф 13, 3–32). Старцу Зосиме доверяет Д. одну из своихсокровенных мыслей: “Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано намтайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним ивысшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. Вот почему иговорят философы, что сущности вещей нельзя постичь на земле. Бог взял семенаиз миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад Свой, и взошло все, чтомогло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своеготаинственным мирам…” Итак, именно идеями человек связан с “иными мирами”, идеидвижут мир и творят историю. В век господства материалистических ипозитивистских концепций истории Д. пишет в своём “Дневнике”: “Нет, немногомиллионные массы творят историю. И не материальные силы, и не интересы…также и не деньги, не меч и не власть, а всегда поначалу незамечаемые мысли –иногда совершенно незаметных людей”. Помимо всего прочего, Д. предвосхищаетздесь принципы исторической герменевтики – современной гуманитарной дисциплины.Идеи – источник сюжетного движения в романах Д., и они именно созревают,подобно семенам, в душах его героев.

Идеясоставляет сущность, или “тайну”, человека – по Достоевскому. “Идея – семяпотустороннего мира; всход этого семени в земных садах – тайна каждойчеловеческой души и каждой человеческой судьбы”, – так формулировал понятиеидеи у Достоевского Ф. Степун. Тайна человека может быть светлой или тёмной взависимости от того, Богом или дьяволом занесены семена идей, зёрна или плевелывзошли в той или иной душе. Человек свободен, но свобода его двойственна: онаможет развиться как в крайнее своеволие, так и в смирение, уподобляющеечеловека Богу-Христу. Своеволию личности в общественно-политической жизниРоссии второй половины XIX века соответствовал революционный социализм инигилизм, а идеал смирения Д., ещё находясь на каторге, увидел в русскомнароде, который потому и назван его героем Шатовым “народом-богоносцем”. Д. былдалёк от толстовской идеализации народа, но он видел в русском народе как целоморганизме непосредственное, живое и осуществившееся христианство, т. е.реализовавшуюся высшую свободу.

Весьмасвоеобразно было участие Д. в идейной борьбе западников и славянофилов. Напротяжении всей своей жизни Д. был искренним русским патриотом. В 40–е гг.,когда он входил в кружки Белинского и Петрашевского, и даже в самом начале 60–хгг. Д. стоял ближе к западничеству. Журнал “Время” заявляет себя как“почвеннический”: Ф. Достоевский, Ап. Григорьев и Н. Страхов утверждаютвозвращение к народности, к “почве”, после скитания по европейским мирам.Европейская цивилизация отвечала потребностям русской почвы, но теперь “мы ужееё выжили всю”. Россия созрела до сознания своей самобытной идеи – “всецелости,всепримиримости, всечеловечности”. Почвенники, вообще говоря, – это западники,осуществившие духовное возвращение домой. В первых номерах “Времени” ведётсяполемика с газетой И.С. Аксакова “День”, славянофильство упрекается за “смутныйи неопределенный идеал”, “мечтательный” характер, непонимание современнойдействительности. У западников же есть “чутье русского духа и народности”, онореальнее. Критическая точка – 1862–63 гг.: студенческие волнения, поджогиПетербурга, первая поездка Д. в Европу, польское восстание и полемика с“Современником” по поводу этических и эстетических принципов. Поездка поЕвропе, которая была осуществлением его давнишней мечты, привела Д. к страшномуразочарованию. “Летние впечатления” Д. вкратце таковы: немцев “трудно выноситьв больших массах”, французы – “народ, от которого тошнит”, англичане лучшепрочих европейцев, но Лондон – новый Вавилон, “какое-то пророчество изАпокалипсиса, воочию совершающееся”. “Мещанство – идеал, к которому стремится,подымается Европа… мещанство – окончательная форма западной цивилизации, еёсовершеннолетие…” Если Париж – это мещанский земной рай, то Лондон –капиталистический ад, “полное торжество Ваала, окончательное устройствомуравейника”. Иными словами, Европа отступилась от Христа и занята устройствомантихристианского земного царства. Польское восстание вызвало у Д. интерес ккатолицизму и в целом негативную оценку его, не изменившуюся со временем –вплоть до антихриста-папы из поэмы о Великом Инквизиторе. Таким образом – всилу отталкивания – наметилось движение Д. в сторону славянофильства: летом1863 во время второго заграничного путешествия Д. уже сообщает, что “сприлежанием” читает славянофилов и находит много нового, журнал “Эпоха” в 1864получает преимущественно славянофильское направление и солидаризируется саксаковским “Днём”; в 1867, беседуя с Катковым, Д. прямо называет себяславянофилом, а в споре с Тургеневым утверждается во взглядах на западническийлиберализм как на русское зло, национальное и религиозное отступничество. Втретьем длительном пребывании за границей Д., по его собственному признанию,стал “совершенным монархистом”. Однако, “маятник” идейного развития Д. на этомне остановился: после антилиберального “Идиота” и антинигилистических “Бесов”Д. в “Дневнике” и Пушкинской речи приходит к более взвешенной позиции,оправдывая западников и особенно Белинского. Он отмечает идейный динамизмзападников в противовес несколько застывшей и неподвижной концепцииславянофилов. “По сравнению со славянофилами Достоевский был русскимскитальцем, русским странником по духовным мирам. У него не было своего дома исвоей земли, не было уютного гнезда помещичьих усадеб. Он не связан уже ни скакой статикой быта, он весь в динамике, в беспокойстве, весь пронизан токами,идущими от грядущего, весь в революции духа. Он — человек — Апокалипсиса.Славянофилы не были еще больны апокалиптической болезнью”, – отмечает Бердяев.

ВПушкинской речи, повторяя мысль о всемирности и всечеловечности русскогонарода, Д. “реабилитирует” Европу: “Для настоящего русского Европа и удел всеговеликого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своейродной Земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная,а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей…” Этопозволило Бердяеву утверждать, что Д. – “патриот Европы, а не только России”.

Такимобразом, Д. вышел за пределы как западничества, так и славянофильства,переступил границы европейского социализма и идеализма он видел последнюю ивысшую возможность для человеческих основ в христианстве и нигилизме.Последние, предсмертные слова Д., высказанные по поводу завершения завоеванияТуркестана, поражают своей парадоксальностью и в то же время смыкают крайностимировоззрения Д., бывшего в разное время и революционером, и православныммонархистом: цивилизаторская миссия России – в Азии, утверждает Д., именно вАзии восторжествует “Русская идея”, которая есть не что иное, как “русскийсоциализм, цель и исход которого всенародная вселенская Церковь, осуществленнаяна земле, поскольку земля может вместить её”. Т. е. Россия положит началоединению земных народов во имя Христа и преображению национальных государств вовселенскую церковь. Любопытно, что К. Леонтьев, в своё время справедливокритиковавший Д. за нехристианскую идею вселенской гармонии, “осуществленной наземле”, в конце жизни тоже пришёл к мысли о социализме как возможной реализации(правда, негативной) русской идеи. Кстати, само понятие “русская идея” введенав публицистический и философский обиход именно Д.

Д.всегда был занят исканием социальной справедливости. После того, как онубедился в бесовской природе революционного социализма, он стал бороться с ним,но его никогда не оставляла мысль о нравственно обоснованном социализме – сэтим и связано некоторое его “полевение” после 1873 и замысел сделать АлёшуКарамазова революционером во второй книге своего последнего романа. Несмотря натвёрдый монархизм позднего Д. (с середины 60–х гг.), он оставался народником, иего общественный идеал – это народная монархия, как у ранних славянофилов. В “Дневникеписателя” за 1876, 1877 и 1880 г. много страниц посвящено обличению различныхантинародных сил. Д. не был консерватором, он задумывался о том, почему “нашеобщество не консервативно” и, в полную противоположность Леонтьеву, приходил квыводу, что “неконсервативен он (народ) потому, что нечего охранять”.

“Естьнечто беспримерно захватывающее в выявлении того, как Д. в своих мощныхустремлениях и с ясным сознанием бесстрашно высказывает смелые идеи, упреждаявсе возможные антихристианские позиции нашего времени и противопоставляя имсобственное христианство. Он… является первооткрывателем политического мифа; оноткрыватель понятия о сверхчеловеке; он независимо и вне влияния Кьеркегораобрисовал безосновный страх экзистенциализма и преодолел его. Все этиконструкции служили для него ступенями к единственной цели — достижениюметафизической свободы” (Р. Лаут).

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.pravaya.ru/