Реферат: Джеральд Даррелл
<em/>Джеральд Даррелл,незаурядный человек и писатель-натуралист, известный, без преувеличения, вовсем мире.
Так уж случилось, чтовот уже более четверти века я оказался в известной степени связанным с жизнью иработой Джеральда Даррелла. Знакомство с ним состоялось в одностороннемпорядке, без прямого участия самого Даррелла, но оно оказалось настолькоярким, что я помню нашу первую «встречу» так, будто это было вчера: кто-то изколлег-аспирантов помахал передо мной тоненькой скромной книжечкой в бумажнойобложке и сказал: «Взгляни, занятная вещь. Фамилия автора ничего мне неговорит, какой-то Даррелл, но написано здорово!» Называлась книга «Перегруженныйковчег». В тот же вечер, проходя мимо киоска около одной из станций метро, япоинтересовался, без особой надежды и, по правде говоря,— желания, нет ли вкиоске этой книги. Она была, и продавец вытащил ее из большой стопки. Какстранно это звучит сегодня — новая книга Даррелла свободно продается в обычномгазетном киоске! Дома я раскрыл книжку — и пропал! До тех пор, пока не прочелпоследнюю страницу, не мог оторваться. Все привлекало в этой книге: исовершенно особый угол зрения, под которым автор смотрел на мир природы, инеобычный, удивительный стиль письма, и тонкий юмор, и своеобразная,доверительная манера общения с читателем. Скажу без преувеличения: я былочарован. Шел 1958-й год. Именно тогда началось триумфальное вступлениеанглийского писателя-натуралиста Джеральда Дар-релла в нашу литературу оприроде.
Вскоре была переведенавторая книга Даррелла, «Земля шорохов», которую я прочел с неменьшим восторгом.Где-то в подсознании мелькала мысль о том, что неплохо было бы познакомиться савтором покороче, но путей к этому я не видел.
«Сближение» произошлонеожиданно — мне предложили написать предисловие к новой книге Даррелла«Зоопарк в моем багаже». Это заставило меня ближе и внимательнее ознакомиться сжизнью автора, с его деятельностью и литературным творчеством. Передо мнойоткрылся поистине удивительный человек, щедро и многосторонне одаренный отприроды, необыкновенно притягательный и симпатичный, неординарный во всехотношениях, с собственным, каким-то особенно теплым мироощущением. Любовь кприроде, ко всем ее творениям неотъемлема от натуры Даррелла, она составляетважнейшую сторону его жизни, определяющую линию его собственной житейскойфилософии. Надо ли удивляться, что со времени работы над этим предисловием ябезоговорочно подпал под обаяние Даррелла, стал его верным и постоянным пропагандистомв нашей стране. Практически все книги Даррелла, переведенные и изданные с техпор в СССР, выходили с моими комментариями и предисловиями. А книг вышломного: «Гончие Бафута», «Под пологом пьяного леса», «Три билета до Эдвенчер»,«Поместье-зверинец», «Путь кенгуренка», три автобиографические повести одетстве Даррелла, «Поймайте мне колобуса» и многие другие. В сущности,неизвестными советскому читателю остались всего несколько произведений Даррелла,и не потому, что там было что-то «такое», а по причине их некоторойхудожественной и информационной бледности. Не поставим это ему в упрек — ведьдаже у самых известных писателей бывают слабые вещи.
Популярность Дарреллав нашей стране поистине необыкновенная. Я бы даже сказал, что советские
читатели знают и ценятего гораздо больше, чем соотечественники. Сегодня купить перевод книгиДаррел-ла не только в газетном киоске, но и в книжных магазинах практическиневозможно — и это несмотря на довольно значительные тиражи и многочисленныепереиздания, несмотря даже на то, что Даррелла начали переводить на языкинародов СССР. Более того, за прошедшие десятилетия «мода» на него не только непотускнела, но возросла и укрепилась. Из всех натуралистов, пишущих о природе,Даррелл, несомненно, пользуется у нас самой большой известностью.
Истоки такойпопулярности в его книгах. Именно они создали, определили, высветили образ ихавтора в представлении советских читателей. Самого же Даррелла мы, таксказать, лично не знали. Поэтому легко понять тот интерес, который возбудила вовсех поклонниках Даррелла весть о его возможном приезде в Советский Союз дляучастия в съемках многосерийного телефильма о природе СССР и ее охране. Большедругих, пожалуй, волновался я, ожидая встречи с человеком, ставшим мне дорогими близким за многие годы работы над его книгами. Ведь до тех пор мы обменялисьлишь несколькими довольно официальными письмами. Каким-то он окажется на самомделе?
Переговоры о съемкахтелефильма затянулись почти на три года, но, к счастью, завершились успешно.Осенью 1984 года Даррелл побывал в Москве, но я был в экспедиции, и мыразминулись. А весной следующего года я и мои коллеги-зоологи узнали: Дарреллснова в Москве! На этот раз встреча наша состоялась. Она произошла в холлегостиницы «Будапешт». Я хорошо представлял себе внешность Даррелла понескольким портретам, которые были опубликованы в его книгах (сравнительномолодой красивый мужчина с темной бородой и грустными глазами), но не учел, чтопролетели годы, и годы непростой жизни, поэтому оказался не совсем готов квстрече. Тем не менее, когда в дверях холла появился грузный мужчина сзагорелым обветренным лицом, на котором особенно контрастно выделялисьсовершенно белая борода и светло-голубые, лучистые глаза, я сразу узнал его. Вовсей осанке вошедшего чувствовалось спокойствие, ощущение собственногодостоинства и даже какая-то властность. Я заметил, как глаза всех, сидящих вхолле, устреми-
лись на Даррелла, каклюди начали перешептываться и переглядываться, безошибочно угадывая неординарностьвошедшего человека. (Такое же почтительное любопытство мне пришлось наблюдать вКении по отношению к Бернгардту Гржимеку, когда он появлялся в общественныхместах.)
Как ни странно, ноДаррелл тоже сразу «узнал» меня (вероятно, по описанию Джона Хартли — своегонеизменного помощника и героя многих книг, с которыми я познакомился раньше. Аможет, существуют какие-то флюиды?) Мы дружески обнялись, и с той минуты междунами возникла настоящая личная дружба. Вместе мы побывали в Астраханскомзаповеднике, в погоне за сайгаками проехали Калмыкию, много гуляли по Москве иговорили, говорили, говорили… Нам было о чем говорить. И теперь без ложнойскромности и с полной ответственностью я могу утверждать, что знаю Дарреллалучше, чем кто-либо другой в нашей стране.
Программа пребыванияДаррелла и его жены Ли в Советском Союзе была не только насыщенной, но иутомительной. Помимо посещения ряда труднодоступных заповедников (Дарвинского,Баргузинского, Таймырского и многих других), где велись съемки телефильма, помимоосмотра различных архитектурных и исторических памятников в Москве, Самарканде,Бухаре, Рязани и других городах, помимо внимательного знакомства с Московскимзоопарком и Птичьим рынком Дарреллу пришлось участвовать в бесчисленных официальныхи неофициальных встречах с советскими читателями — любителями его книг. Длякаждого у него находилось теплое слово, каждому он оставил автограф на книге(иногда сопровождаемый шутливым рисунком), так что к концу поездки отбесконечных надписей, по выражению самого Даррелла, правая рука у него сталазначительно сильнее левой. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что оноставил автографы не менее чем на тысяче книг!
Организация поездкиДаррелла по нашей стране заслуживает всяческих похвал. В каждом из посещаемыхим заповедников его с нетерпением ждали. Самые редкие звери и птицы, самыекрасивые уголки природы — все это демонстрировалось сотрудниками заповедниковс любовью и гордостью, с желанием как можно
больше рассказатьдолгожданному гостю о природе нашей страны. И Даррелл понял и по достоинствуоценил это стремление — в своей недавно вышедшей, великолепно иллюстрированнойкниге «Даррелл в России» он с восторгом отзывается и о самой природе СоветскогоСоюза, и о людях, которые заняты ее изучением и охраной. Да и в другихвыступлениях в печати и по радио он неоднократно возвращался к профессиональномуи объективному анализу состояния охраны природы в СССР, особо выделяя вкачестве достижений создание сети питомников по разведению редких и исчезающихвидов и, разумеется, развитую и научно обоснованную систему охраняемыхтерриторий.
Но далось Дарреллу этопутешествие нелегко. Тысячи и тысячи километров в самолете, на автомобиле,вертолете, катере, моторных лодках, а иногда и верхом, в жару и в холод, частов непроглядной пыли степных и пустынных дорог. А Джеральду Дарреллу сейчас зашестьдесят, и здоровьем особым он отнюдь похвастаться не может — болезнь почеквсе настойчивее дает о себе знать. И все же он ни на минуту не терял живогоинтереса к окружающему, чувство юмора не покидало его ни при каких ситуациях.Как-то после мучительного переезда из Астрахани в самую сердцевину степейКалмыкии, когда на лицах всех участников лежал сантиметровый слой тончайшейпыли, на вопрос о самочувствии Даррелл слабым голосом ответил: «Жив еще. Покажив!». И тут же пришел в восторг от белой парадной юрты, которую поставили длянего среди безлюдной степи.
Я столь подробноостанавливаюсь на совместном путешествии с Дарреллом и вспоминаю дни и часыобщения с ним потому, что это дало мне редкую возможность проверить тепредставления о нем, которые сложились у советского читателя (не без моегоучастия как автора предисловий) на основании его книг. И надо сказать, оценканаша оказалась в целом правильной, хотя некоторые акценты, пожалуй, пришлосьсместить. Единственное, что необходимо полностью исключить, это представление оДаррелле как об ученом-зоологе. Он не зоолог в строгом понимании этого слова ивообще не ученый, а просто превосходный значок и любитель животных. Нисклонности к систематическому изучению их, ни соответствующего образования уДаррелла
нет, да, может, это ик лучшему. Научный профессионализм, как правило, убивает непосредственностьвосприятия. А вот то, что он искренне любит животных, любит природу, болеет заее будущее,— это оказалось совершенной правдой. В искренности его восторговпри виде стада овцебыков на Таймыре, колоний бакланов и цапель в дельте Волги,токующего глухаря в Дарвинском заповеднике или стерхов в Окском питомникередких журавлей сомневаться не приходится — они неподдельны. Полное довериевызывает и его высокая оценка мер по охране природы в СССР, и это понятно —Дар-реллу показали самые выигрышные из них, оставив вне поля зрения всеконфликтные ситуации. Но самое главное, что подтвердило недолгое общение сДаррел-лом, это его личные качества. Он действительно оказался замечательным,поистине незаурядным человеком, мягким, добрым, доброжелательным и в каком-тосмысле восторженным, каким и рисовался в нашем воображении. Буквально укаждого, кто с ним беседовал или просто задавал ему вопрос, оставалось чувствосоприкосновения с другом, понимающим самые интимные движения души, чуткоотвечающим на них. Это счастливый и крайне редкий дар.
Джеральд Дарреллмногое делает для пропаганды охраны природы во всем мире. Понимая, что основаохраны животных — это знание и любовь, порождаемая знанием, Даррелл всоавторстве со своей женой, Ли Даррелл, выпустил книгу «Натуралист-любитель»,своего рода энциклопедию для начинающего естествоиспытателя, продуманносоставленную и превосходно иллюстрированную (жаль, что у нас нет таких книг!).
Особое вниманиеДаррелл уделяет телевидению. На первых порах это были лекции, сопровождавшиесяпоказом наиболее интересных животных. Затем последовал полнометражный, но ещев известной мере любительский телефильм о зоопарке в Джерси, где Дарреллвыступал в роли ведущего. Успешный дебют послужил причиной приглашения Дарреллаучаствовать в съемках уже профессионального 13-серийного телефильма о природеи животных различных уголков нашей планеты. История создания этого телефильмалегла в основу книги «Натуралист на мушке». Таким образом были убиты как бы двазайца. Съемки фильма всегда сопряжены с весьма обременительными обязанностями,и Дарреллу вместе с его верной спутницей. Ли, пришлось в короткие срокипобывать в ряде сильно удаленных друг от друга мест — на севере Европы, наШетландских островах, и на юге ее, в Камарге, в Африке и Северной Америке.Такой разброс «мест действия» не мог не сказаться на целостности восприятия, икнига «Натуралист на мушке», в отличие от телефильма, получилась, на мойвзгляд, несколько более поверхностная, нежели другие уже известные нампроизведения Дар-релла. Комичностью ситуаций автор нередко пытаетсякомпенсировать глубину и духовность общения с животными, что так характернодля его более ранних книг. Однако зарисовки природы по-прежнему блещут удивительнойточностью, выразительностью и умением выделить главное. Написанная,по-видимому, не без коммерческих мотивов, книга тем не менее в художественномплане не выпадает из общего ряда работ Даррелла и ничем не выдает ни еговозраста, ни известной жизненной усталости, даже при описании свидания сместами его детства на острове Корфу. А главное — она, как и ранее, славит красотуи непреходящую ценность природы, зовет людей к ее охране. Читатель почувствуетэто сам. Многосерийная телепередача «Даррелл в России», посвященная природенашей страны,— тоже прежде всего вклад в общее дело сохранения природы нашейпланеты. Миллионы советских телезрителей могли недавно в этом убедиться. Но мневидится здесь и нечто большее: работа над этой телепередачей служит упрочениюконтакта и взаимопонимания между народами, а в конечном итоге — делуукрепления мира на Земле. Это в духе Даррелла.