Реферат: Парменид

Грекине были склонны к умеренности ни в своих теориях, ни в своей практике. Гераклитутверждал, что все изменяется. Парменид возразил, что ничего не изменяется.Парменид был уроженцем Элеи, что в Южной Италии; расцвет его деятельностиприходится на первую половину V века до н.э. Согласно Платону, Сократ в своеймолодости (как говорят, около 450 года до н.э.) беседовал с Парменидом, в товремя глубоким стариком, и многое почерпнул из этой беседы.

Состояласьэта беседа или нет в действительности, мы не знаем, но по крайней мере мы можемсделать вывод, что сам Платон совершенно очевидно находился под влиянием ученияПарменида. Южноитальянские и сицилийские философы были более склонны кмистицизму и религии, чем ионийские философы; последние в своей тенденции былив целом научны и скептичны. Но благодаря влиянию Пифагора математика болеепроцветала в Великой Греции, чем в Ионии. Однако в то время математиказапуталась в мистицизме. Парменид находился под влиянием Пифагора, но о силеэтого влияния можно только предполагать. Историческое значение Парменидасостояло в том, что он изобрел форму метафизической аргументации, которая в томили ином виде может быть обнаружена у большинства последующих метафизиков,включая Гегеля. Часто говорят, что Парменид изобрел логику, но вдействительности он изобрел метафизику, основанную на логике.

УчениеПарменида изложено в его поэме «О природе». Он считает чувстваобманчивыми и рассматривает множество чувственных вещей как простую иллюзию.Единственное истинное бытие — бесконечное и неделимое «Единое». Ононе является, как у Гераклита, единством противоположностей, поскольку никаких противоположностейнет. Например, он, вероятно, думал, что «холод» означает только«не горячее», что «темное» означает только «несветлое». «Единое» понималось Парменидом не так, как мы понимаемБога; он, по-видимому, мыслил его материальным и протяженным, ибо он говорит онем как о шаре. Но Единое не может быть разделено, потому что оно в своейцелостности находится всюду. I Парменид делит свое учение на две части, которыеон соответственно называет «путь истины» и «путь мнения».Нам нет необходимости касаться последнего. Наиболее существенное, чтосохранилось из его учения о «пути истины», состоит в следующем:

Одно.непрерывное…

Каки откуда оно выросло? Из не-сущего [«того, чего нет»]?

Этогоя не разрешу

Тебевысказывать или мыслить, ибо нельзя ни высказать, ни помыслить:

«Неесть»…

Какимобразом то, что есть [сущее-сейчас], могло бы быть потом?

Какимобразом оно могло бы быть-в-прошлом [или: «стать»]?

Еслионо «было» [или:«стало»], то оно не есть, равна как еслиему [лишь]

некогдапредстоит быть. Так рождение угасло и гибель пропала без вести.

Однои то же — мышление и то, о чем мысль,

Ибобез сущего, о котором она высказана,

Тебене найти мышления.

Ибонет и не будет ничего, Кроме сущего…

Сущностьэтого довода состоит в следующем.

Когдавы думаете, то думаете о чем-либо, когда вы употребляете какое-нибудь название,то это должно быть название чего-либо. Следовательно, и мышление и речь требуютобъектов вне себя. И поскольку вы можете мыслить вещь или говорить о ней влюбое время, то все, что может быть мыслимо или высказано, должно существоватьвсегда. Поэтому не может быть изменения, поскольку оно состоит в том, что вещивозникают или уничтожаются.

Вфилософии это первый пример широкой аргументации от мысли и языка к миру вцелом. Эту аргументацию нельзя, конечно, считать основательной, но в то жевремя стоит посмотреть, какой элемент истины она содержит.

Мыможем изложить эту аргументацию следующим образом: если язык не простобессмыслица, то слова должны что-то значить. И в общем они должны обозначать нетолько другие слова, но нечто существующее независимо от того, говорим мы о немили нет. Предположим, что мы, например, говорим о Джордже Вашингтоне. Если быне было исторической личности, которая носила это имя, то оно (очевидно) былобы бессмысленным и содержащие это имя предложения также были бы бессмысленными.Из утверждения Парменида следует, что Джордж Вашингтон не только должен былсуществовать в прошлом, но в некотором смысле он должен существовать и внастоящем, раз мы еще можем значимо употреблять это имя. По-видимому, этосовершенно ложно, но как нам обойти этот довод?

Возьмемвоображаемую личность, например Гамлета. Рассмотрим положение: «Гамлет былпринцем датским». В определенном смысле это истинно, но истинно не впрямом историческом смысле. Истинное утверждение таково: «Шекспир говорит,что Гамлет был принцем датским», — или более ясно: «Шекспир говорит,что был принц датский по имени Гамлет». Здесь уже нет ничеговоображаемого: Шекспир, Дания и звук «Гамлет» — все это реально, но звук«Гамлет» не является на самом деле настоящим именем, поскольку никтов действительности не назывался Гамлетом. Если вы скажете, что«Гамлет» — это имя воображаемой личности, то, строго говоря, этоневерно; вы должны были бы сказать: «Воображают, что „Гамлет“ — имя действительной личности».

Гамлет- воображаемая личность, единороги — воображаемый вид животных. Некоторыепредположения, в которых встречается слово «единорог», — истинны, анекоторые — ложны, но в любом случае не непосредственно. Рассмотритеутверждения: «единорог имеет один рог» и «корова имеет дварога». Чтобы доказать последнее, вы должны взглянуть на корову, ибонедостаточно сказать, что в некоторых книгах говорится, будто коровы имеют дварога. Но доказательство того, что «единороги имеют один рог», можнонайти только в книгах, и фактически правильным будет положение: «Внекоторых книгах утверждается, что имеются животные с одним рогом, называемые»единорогами". Все утверждения о единорогах на самом деле являются утверждениямио слове «единорог», так же как все утверждения о Гамлете на самомделе относятся к слову «Гамлет»".

Ноочевидно, что в большинстве случаев мы высказываемся не о словах, а о том, чтослова обозначают. И это опять возвращает нас к аргументу Парменида, что еслислово может быть употреблено значимо, оно должно обозначать нечто, а не ничто,и, следовательно, обозначаемое словом должно в известном смысле существовать.

Чтоже мы тогда должны сказать о Джордже Вашингтоне? По-видимому, мы имеем лишь двеальтернативы: одна состоит в том, чтобы сказать, что он еще существует, другая- в том, чтобы сказать, что, когда мы употребляем слова «ДжорджВашингтон», мы на самом деле не говорим о человеке, носившем это имя. Обеальтернативы кажутся парадоксальными, но последняя менее парадоксальна, и япопытаюсь показать, в каком смысле она истинна.

Парменидполагает, что слова имеют постоянное значение. Это фактически основа егоаргументации, которую он считает бесспорной. Но, хотя словарь или энциклопедиядают нам то, что может быть названо официальным или общественносанкционированным значением слова, нет двух людей, которые в своем сознаниивкладывают в одно и то же слово одинаковое содержание.

СамДжордж Вашингтон мог употреблять свое имя и слово «я» как синонимы.Он мог воспринимать свои собственные мысли и движения своего тела и мог,следовательно, вкладывать в свое имя более полное содержание, чем кто-либо еще.В его присутствии друзья могли воспринимать движения его тела и угадывать егомысли; и для них имя «Джордж Вашингтон» еще значило нечто конкретное,данное в их личном опыте. После его смерти они должны были заместить восприятиявоспоминаниями, что предполагает изменения в психических процессах, связанных супотреблением его имени. У нас, никогда не знавших его, психические процессыопять-таки носят иной характер. Мы можем подумать о его портрете и сказатьсебе: «Да, это тот самый человек». Мы можем думать о «первомпрезиденте Соединенных Штатов». Если мы очень невежественны, то он для насможет быть просто «человеком, которого звали „ДжорджВашингтон“». Что бы ни говорило нам это имя, для нас оно все же несам человек, поскольку мы никогда не знали его, но лишь нечто наличествующее вэтот момент в памяти, чувстве или мысли. Это показывает ложность аргумента Парменида.

Постоянноеизменение в значениях слов скрывается тем фактом, что в общем это изменение невносит изменений в истинность или ложность предложении, в которых употребляютслова. Если вы возьмете любое истинное предложение, содержащее имя «ДжрджВашингтон», оно, как правило, останется истинным тогда, когда вы это имязамените выражением «первый президент Соединенных Штатов». Естьисключения из этого правила. До избрания Вашингона человек мог сказать: «Янадеюсь, что Джордж Вашингтон будет левым президентом Соединенных Штатов»,- но он не сказал бы «Я надеюсь, что первый президент Соединенных Штатовбудет левым президентом Соединенных Штатов», — если бы не пылалнеобкновенной страстью к закону тождества. Тем не менее легко образоватьправило для исключения этих исключительных случаев, а в тех, которые останутся,мы можем заменить слова «Джордж Вашингон» любым описательнымвыражением, приложимым к нему одному. Именно только посредством таких фраз мыможем знать о нем то что знаем.

Парменидутверждает, что, поскольку мы можем теперь знать то, что обычно считаетсяпрошлым, оно на самом деле не может быть прошлым, но в определенном смыследолжно существовать и настоящее время. Отсюда он делает вывод, что несуществует такой вещи, как изменение. Этот аргумент преодолевается тем, что мыговорили о Джордже Вашингтоне. Могут сказать, что в определнном смысле у наснет знания о прошлом. Когда мы что-нибудь вспоминаем, то воспоминанияпроисходят в настоящее время и не тождественны с предметом воспоминания. Новоспоминание дает описание прошлого события, и для большинства практическихцелей нет необходимости различать между описанием и тем, что им описывается.

Вцелом этот довод показывает, как легко делать метафизические выводы, исходя изязыка, и что единственным средством избежания ложных доводов этого рода должнобыть более широкое логическое и психологическое исследование языка, нежели то,которое проделано большинством метафизиков.

Однакоя думаю, если бы Парменид мог воскреснуть из мертвых и прочесть только чтосказанное о нем, он счел бы это весьма поверхностным. «Откуда вамизвестно, — сказал бы он, — что ваши положения о Джордже Вашингтоне относятся кпрошлому? Согласно собственным вашим рассуждениям, прямое указание возможнотолько на вещи, существующие в настоящее время. Например, ваши вспоминанияпроисходят в настоящем, а не в то время, о котором вы думаете, когдавспоминаете. Если память считать источником знания, то прошлое должно бытьперед сознанием в настоящем и в известном смысле должно еще существовать».

Яне буду сейчас пытаться опровергать этот аргумент, так как это потребовало быобсуждения проблемы памяти — предмета очень сложного. Я привел здесь этотаргумент для того, чтобы напомнить читателю, что философские теории, если онизначительны, могут, вообще говоря, возрождаться в новой форме после того, как всвоем первоначальном варианте они были отброшены. Опровержения редко бываютокончательными; в большинстве случаев они знаменуют собой только началодальнейших усовершенствований.

Последующаяфилософия, включая и философию самого новейшего времени, восприняла отПарменида не учение о невозможности всякого изменения которое было слишкомневероятным парадоксом, но учение о неразрушимости субстанции. Слово«субстанция» еще не употребляется его непосредственными преемниками,но соответствующее ему понятие уже присутствует в их рассуждениях. Подсубстанцией стали понимать постоянный (persistent) субъект различныхпредикатов. В этом своем значении она была и остается в течение более двухтысяч лет одним из главных понятий философии, психологии, физики и теологии.Подробнее я скажу об этом ниже. Теперь же я просто хочу заметить что этопонятие было введено, чтобы отдать должное аргументам Парменида и в то же времяне противоречить очевидным фактам. Бертран Рассел «История западнойфилософии»

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта istina.rin.ru/

еще рефераты
Еще работы по биографии