Реферат: Битники и хиппи - история движения

                                 БИТНИКИ:  ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ.

“   В 1817 году “великий утопист” ( по определениюЭнгельса )  Анри Сен-Симон в “ ПисьмеАмериканцу”  послал за океан свойвыстраданный “вопль”: “ Народу мало любить свободу, чтобы быть свободным, — ему прежде всего необходимо познаниесвободы. Старые идеи одряхлели и не могут помолодеть, нам нужны новые! “

   На протяжении полутора веков для каждогообывателя Старого Света существовала своя Великая Американская Утопия, в самыхрадужных снах являвшаяся сказочной страной неограниченных возможностей. ВеликаяАмериканская Мечта будоражила фантазию американцев. Прошло полтора столетия,прежде чем старые идеи одряхлели до такой степени, что новые не могли непоявиться. Великая Утопия перестала привлекать европейцев, а Великая Мечтатрансформировалась до неузнаваемости, превратившись для многих в Страшный Сон.

   “ Нужно, чтобы мир заполнили странники с рюкзаками,отказывающиеся подчиняться всеобщему требованию потребления продукции, покоторому люди должны работать ради привилегии потреблять все  это барахло, которое им на самом деле вовсени к чему… Передо мной встает грандиозное видение рюкзачной революции, тысячии даже миллионы молодых американцев путешествуют с рюзаками за спиной,взбираются в горы, пишут стихи, которые приходят им в голову, потоиу что онидобры и, совершая странные поступки, они поддерживают ощущение вечнойсвободы  у каждого, у всех живыхсуществ...” — Джек Керуак был первым писателем, сформулировавшим ипровозгласившим те идеи, которые сразу же были взяты на вооружение самымреволюционным поколением Америки ХХ столетия, “разбитым  поколением”, битниками.

   “ Битничество началось где-то в 1944-45годах, когда встретились Джек Керуак, Уильям Берроуз, я и еще некотрые из нашихдрузей, которых мы знаем до сих пор, — вспоминает Аллен Гинзберг. — Берроузтогда уже писал, Керуак уже был поэтом и писателем, автором нескольких книг, мыбыли молоды. В течение нескольких последующих лет мы экспериментировали стакими понятиями как “дружба”, “чувство общности”, “новое видение”, “новоесознание”. Начало пятидесятых — поворотный пункт,, когда все личные мысли становилисьобщественными, а с 1945 -го  - духовноеосвобождение, потом освобождение слова от цензуры в 1950-55 гг. В 1955-62 словоидет к читателю.”

   Таковы основные даты славной и героическойистории битников.

   Родиной “поколения разбитых” стала Калифорния,самая благодатная часть Америки, давшая миру спустя два десятилетия ДжимиХендрикса и Дженис Джоплин, “ Greatful Dad”, “Джефферсон Эйрплэйн” и психоделическийрок, ставшая местом съемок самого культового фильма сумасшедших 70-х — “ЗабрискиПойнт” Микеланджело Антониони. Сан-Франциско еще не превратился вгомосексуальную Мекку, где W.A.S.P. находятся в явном меньшинстве. Еще далекобыло до “времен Харви Милка”, первого в Америке “голубого” мэра, убитого сразуже после избрания на этот пост. Но уже тогда Сан-Франциско превратился вкультурную столицу Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов.

   В 1953 году начинающий поэт ЛоуренсФерлингетти начал издавать небольшой журнальчик под названием “City Lights”( “Огнибольшого города”, аллюзия на знаменитый фильм Чаплина ), а через два года наКоламбус, центральной улице Сан-Франциско при издательстве был открытодноименный книжный магазин, где и стали продаваться первые книги битников,самые знаменитые из которых — сборник прозаических фрагментов, эссе, новелл имедитаций Джека Керуака “На дороге”(1957) и поэма Аллена Гинзберга “Вопль”(1955), своеобразный манифест движения. запрещенный вскоре к продаже.

   C самого начала битничество оформилось нестолько как литературное или художественное течение, а как довольно агрессивно( можно сказать — экстремистски ) настроенная идеологическая группировка, питавшая известные — только входившие сновав моду — симпатии к марксизму ( синтезированный фрейдо-марксизм был уже наподходе ), русскому анархизму ( по этому поводу массово переиздавались Кропоткин,Бакунин ), русской Октябрьской революции (дедушка Ленин? Почему бы и нет!) итроцкизму одновременно (в одном только Сан-Франциско до сих пор существует неменьше десятка троцкистских газет и журналов!). Если к этому прибавить протест( активный протест) против американской внешней политики, американского “общественногомнения” и “общественной морали”, а также против святая святых — американскогообраза жизни, то можно представить, как заманчиво выглядела эта “ левацкая” идеологическая  мешанина в глазах интеллектуальной молодежи.

   Не случайно Джон Чиарди в своей знаменитойстатье “Эпитафия разбитым”, объясняя столь массовый успех битников, писал, что “у молодежи есть все основания для того, чтобы бунтовать против нашегоамериканского самодовольства. Каждый день вставать в половине седьмого, ввосемь отмечаться у табельщика, в пять возвращаться домой и смотреть купленныйв рассрочку телевизор, — такой образ жизни вряд ли может прельстить молодогочеловека.”

   Молодого человека 50-х прельстил бунт, нуконечно же бунт! Это же так весело! Конформизм послевоенной Америки,обострившиеся классовые противоречия (пророческая улыбка старины Маркса!) иэкономический прессинг, по мнению критика Герберта Голда, привели к тому, чтобитники “сами взяли себя за шиворот и выкинули из общества”. Их “пафосотрицания” достиг поистине “маяковских” масшабов: “Долой вашу власть, долой вашурелигию, долой вашу любовь!”

   Что касается любви, то битники тоже имели,что предложить взамен. Сексуальный бунт стал самой радикальной формой протестапротив “общественной морали”, “нетрадиционная” сексуальная ориентациястановилась модной в кругах интеллектуалов.

   Не случаен был и выбор культовых фигурбитников: Уолт Уитмен, Томас Вулф, Генри Миллер. Развивая гомосексуальнуюэстетику Уитмена, продолжая традииции исповедальности, присущие Вулфу, игипертрофируя “грязный” натурализм Миллера, многие из них сделали сексуальныеперверсии темой своих произведений. Эстетизация мужского, мужественного,брутального характера и облика наиболее ярко выделяетсся в ранней поэзииГинзберга:

        Молодой подручный съел бутерброд,

        отбросил грязный пакет и праздно

        сидит еще несколько долгих минут.

        На нем брюки из саржи, он голый

        до пояса, на голове у него

        желтые волосы и засаленная,

        но все же яркая красная кепка.

        Он лениво сидит на лестнице,

        прислоненной к вершине кладки,

        он широко расставил колени...

   В своем протесте, в своей агрессивности, всвоих фантазиях битники зашли слишком далеко.Дж. Тайтелл писал в книге “Нагиеангелы”, самом серьезном, пожалуй, исследовании на эту тему, что они начинали стого, что “рассматривали себя как отверженных общества, поклоняющегосявраждебной культуре, как провозвестников нового отношения к тому, что считатьблагоразумным и этичным, как художников, которые творят лишь для самих себя ине ищут признания и славы”.

   Наверное, они и впрямь не могли даже мечтатьо той славе, которая пришла к ним так легко, так быстро. Вошедшие в обычайлитературные чтения в подвалах пустовавших домов, где селились собравшиеся совсех концов Америки “разбитые”, быстро приелись и надоели и публике, и самимпоэтам...

        Сердце остановилось,

        Еще раз закуриваю

        Думаю о Дилане Томасе,

        Джоне Китсе, Марио Ланца, других

        сумасшедших.

        Глотаю траву.

        Погружаюсь в видения.

        Вижу Лик Божий.

        Умираю.

        Попробуйте как-нибудь

        сделать это...

   “Я люблю сумасшедших, таких, которые бешено хотятжить, бешено хотят говорить, бешено хотят спастись, котрые хотят иметь всесразу, которые никогда не зевают и никогда не говорят пошлостей, а всегдагорят, горят, горят”, — говорит герой Керуака.

   “Буддизм, практика медитации, психоделики,открытые формы стиха… Это был поиск более открытого, исследование его границ.Керуак “горел” искусством и попивал. Берроуз экспериментировал с морфием ивскоре, к несчастью, втянулся. Мы все немного покуривали марихуану, года с45-го”, — вспоминает Гинзберг.

   Битники взяли слишком высокий “аккорд”, ихпротестующие голоса были так громки, так надрывны, что в конце концов сорвалисьна фальцет. Они смогли предложить своему поколению только один способ борьбы собществом, из которого они выкинули себя за шиворот”, — уход от него, уход всебя, в “другие сферы”, в дзен-буддизм, в”радостную преступность”(Дж.Керуак), ввызывающе-нарочитую гомосексуальность и наркотики (У.Берроуз, провозгласивший,что “лучший Выход это Вход”)...

   Символично название романа Керуака — “Надороге”. Дорога (вспоминаются фильмы Вендерса и Антониони ) — это бесконечный ибессмысленный побег от благополучия буржуазного быта, от пуританства иханжества “общественной морали”, от традиций цивилизации потребления, побегкуда угодно, в никуда...

   Времена были развеселые. Уже взорвалиатомную бомбу… Уже вовсю свирепствовала “холодная” война и сенатор Маккарти сотоварищи, клеймившие и изничтожавшие вовсю “коммунистическую чуму” и “красную  заразу” (к таковым были причислены наркотики,гомосексуализм, а позднее и рок-н-ролл). А тут как раз, очень вовремя и кстати,Кен Кизи, будущий автор “Полета над гнездом кукушки”, открыл возможностьнемедикаментозного применения сильного галлюциногена ЛСД, ранее применявшегосяв психиатрии для лечения маниакальных психозов. Именно на этих “таблетках отжизни”, воспетых “Beattles” в песне “ Люси в небесах с алмазами”, и вырос причудливыйрахитичный уродец — американское авангардное искусство… Америке предстоялавойна во Вьетнаме и студенческая революция (и та, и другая закончилисьпоражением)...

   Сопливая романтика Керуака была с восторгом принятапервыми хиппи, которые довели ее до абсурда. Бессмысленные худосочные “цветы”,длинноволосые “непротивленцы”, любвеобильные пацифисты с их примитивным “Makelove not war!”, адепты “свободной любви” — все они основательно потопталиамериканские дороги с рюкзаками за спиной, понаписали килограммы стихов,понаделали кучи любви, насовершали странных и неожиданных поступков...(Спустядесятилетие “рюкзачная революция” глухим эхом отозвалась и в Советском Союзе — те же рюкзаки, те же дороги, почти такой же “комсомольский” задор, такие жеубогие КаэСПэшные песенки, палатки, костры и привалы. Вот толькогомосексуалисты, наркотики и рок-н-ролл были чуть позже!)

   Дурная кровь накапливалась слишком долго,она должна была найти себе выход. Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Джим Моррисони многие другие гениальные музыканты Америки нашли этот выход и сами вылетели внего вместе с той грязью, разрушшительной и агрессивной энергией, “чернухой”,

которыебыли сконцентрированы в их полунаркотическом-полусумасшедшем творчестве. В литературедолжен  был появиться кто-то, кто мог бысделать то же самое. И прежде, чем тупое американское кино полностьюпрофанировало керуаковскую “Идею Дороги”, сделав ее сюжетом бесконечныхголливудских поделок, в литературу ввалился грязный и отвратительный УильямБерроуз.

   Его “Голый завтрак” замкнул цепь Выход-Входболее чем наглядно.

   Идеи отправлялись только в “Выход”....”

еще рефераты
Еще работы по музыке