Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Т. В. Шмелева

КАНЦЕЛЯРИТ И ДРУГИЕ РЕЧЕВЫЕ НЕДУГИ

(Речевое общение: специализированный вестник. - Вып. 3 (11). - Красноярск, 2000. - С. 95-99)


 
Обогатив русский язык словом канцелярит, К.И. Чуковский обозначил болезнь, как он полагал, языка, которая ему казалась одним из самых страшных его недугов [1]. Понятие канцелярит стало достоянием не только публицистов, озабоченных судьбой родного языка, но и профессиональных языковедов. Об этом говорит постоянное обращение к нему лингвистов [2] и наличие даже специальных работ, посвященных этому феномену [3].
Развернувшиеся в последние годы исследования речи [4] и работа с этим понятием в студенческой аудитории на занятиях по культуре речи [5] приводят к мысли о том, что канцелярит лишь один из речевых недугов, общая природа которых состоит в нарушении принципа сферной дифференцированности русской речи.
В самом деле, канцелярит вслед за Чуковским склонны видеть там, где языковые средства деловой сферы общения, которая в первую очередь связана с канцелярией, используются в неподходящих для этого условиях, иначе говоря, в иных речевых сферах. Таким образом, пытаясь осмыслить открытие Чуковского в системе современных лингвистических понятий, мы можем сказать, что, во-первых, это явление не языка, а речи [6]; во-вторых, оно может быть понято и истолковано с помощью понятия сфера речи.
Это понятие, давно известное, например, в рамках функциональной стилистики, претендует на одно из центральных мест в понятийном аппарате речеведения, поскольку сферная дифференцированность - одно из существенных свойств русской речи. Русская культура общения требует различать речевое поведение бытовое, деловое, научное, политическое, церковное и эстетическое; поэтому в русской речи сформировались соответствующие - одноименные - сферы, а в языке сложились пласты средств - лексических и грамматических - с сильной сферной памятью.
Итак, гениально обнаруженный и обозначенный Чуковским канцелярит - это использование языковых средств с сильной памятью деловой сферы (канцеляризмов) прежде всего в бытовой, обиходной сфере общения, где они воспринимаются как нелепые, а иногда и оскорбительно неуместные. Если это понимать именно так, то сразу возникает мысль о том, что возможны и злоупотребления, связанные с использованием других языковых средств в чужой для них сфере. И тогда такие недуги можно назвать, используя ту же “болезненную” модель, которой воспользовался Чуковский (он так и писал: “я даю этой болезни такое название по образцу колита, дифтерита, менингита” [7]).
Помогая студентам разобраться в существе канцелярита и внутренней форме термина, я предлагаю им, усвоив “медицинский” взгляд на проблему, теоретически вычислить и назвать все другие болезни речи, идущие от несоблюдения сферных границ. И надо сказать, что студенты справляются с этой задачей, в каждой группе удается создать небольшой “справочник болезней” с приведением примеров из повседневной речевой практики или известных им литературных произведений. Вот как может выглядеть такой справочник в письменном виде.
Первое место в нем, естественно, отводится канцеляриту. Не только потому, что он открыт и описан первым, но и потому, что он “всеохватен, тотален” [8] , “стал не только стилем речи, но и стилем мысли, и стилем жизни” [9]. Именно поэтому так малорезультативны усилия филологов по его искоренению.
Бытовит - распространенное заболевание речи малообразованных людей, с детства знакомых только с бытовой сферой общения и не имевших случая (возможности, желания, времени) познакомиться с тем, как говорят/пишут в других сферах. Человек с симптоматикой бытовита беспомощен и нелеп в деловой сфере (в канцелярии, департаменте или, как теперь надо говорить, в офисе), смешон на политической арене, не может претендовать на роль автора в научном сообществе, не знает, как выразиться в церкви, невозможно представить его успех в области поэтического творчества. Бытовит, как правило, сопровождается неграмотностью или самым низким уровенем образованности.
Науковит, или сциентит, - в противоположность бытовиту, характерен для речи высокообразованных людей, ученых, которые распространяют принципы общения в научной сфере на все другие. Симптоматика науковита - обилие научных терминов, неумение говорить просто. Чрезвычайно опасен науковит для профессиональных преподавателей: он разрушает их контакты со слушателями, приводит к глухоте аудитории (профессорская болезнь). Не менее опасен он и для политиков, теряющих из-за него способность общения с простыми людьми, массами (симптомы науковита наблюдались у Е. Гайдара, что многие связывают с закатом его политической карьеры). Интересно, что симптомы науковита могут обнаруживаться даже у студентов старших курсов, стремящихся говорить “по-научному” и выглядящих при этом иногда смешно.
Политит - заболевание, свойственное речи не только политиков, но скорее тех, кто ею интересуется, много читает, слушает и - главное - считает политическую речь идеальной и потому распространяет ее средства на общения в других сферах. Политит сложился в 20-30-е годы как результат массового политпросвещения, вдалбливания широким массам “политики партии и правительства”, излагавшемся на партийном жаргоне. Сейчас поддерживается телевидением, прессой, политической рекламой. У значительной части населения политит коммунистического извода перешел в хроническую форму, о чем говорят и тексты нынешней левой прессы, и - в еще большей степени - разговоры в транспорте или в очереди за пенсией.
Церковит - может обнаружиться в речи церковнослужителей или людей, тесно связанных с церковью. В целом для нашей речевой практики не характерен, поскольку долгие годы церковная сфера общения была исключена из социального контекста, оставалась уделом небольшого круга профессионалов и верующих, старавшихся вне церкви не обнаружить своей к ней причастности.
Эстетит поражает людей, склонных “говорить красиво” в тех сферах, где никаких красивостей не оценят и даже, напротив, сочтут за патологию, в первую очередь это касается деловой сферы, пожалуй, в меньшей - научной.
Надо отметить, что такой “медицинский” взгляд на языковую жизнь и ее патологические явления легко усваивается студентами, и они предлагают все новые наименования языковых болезней, например, ударит, нецензурит, или обсценит, окончанит... Все эти заболевания действительно имеют место, и может быть,
важно обозначить их в процессе повышения языковой культуры, однако я все время стараюсь подчеркивать специфичность канцелярита и других недугов той же природы - их речевой характер и привязанность к сферам речи.
Между тем наблюдения над языковой жизнью нашего общества в последние годы заставляют пополнить список “сферических болезней” (то, что они рифмуются с известными опасными болезнями, только подчеркивает их социальную опасность) еще одной, для которой уже, кажется, и название готово, оно просто висит в воздухе, - криминалит.
Действительно, в нашей социальной жизни существует криминальная сфера, которая всегда находилась за пределами легальных форм жизни и культуры. В последнее время произошло своеобразная легализация этой сферы, один из каналов такой культурной легализации, - поп-культура, выросшая из кабацкой певческой обслуги публики криминальной ориентации. То, что наши “звезды” поют и говорят на воровском жаргоне, уже никого не удивляет, а ведь они едва ли не первые “предъявители” культуры молодежи. То, что говорящие и пишущие журналисты могли бы сдать на “отлично” экзамен на владение тюремно-лагерноблатным жаргоном (как он именуется в одном из описывающих его словарей), воспринимается в их среде как особая доблесть. Диагноз “криминалит” у этих речедеятелей не вызывает сомнений. Самое странное (но и более симптоматичное, видимо) в том, что криминалит серьезно поразил речь политиков, то есть эпидемически проникает в сферу политической жизни, неотъемлемой частью политического дискурса стали такие термины арготического происхождения, как беспредел, разборки, подставить, сдать. Мне приходилось писать об этом несколько лет назад [10], с тех пор оснований для оглашенного диагноза не убавилось, если не наоборот.
Итак, медицинская метафора К. Чуковского с течением лет выявляет все большую объяснительную силу и позволяет обозначить целый ряд старых, запущенных речевых недугов русского общества и даже новые, появившиеся на наших глазах. Не стану рассуждать на тему, какой из недугов страшнее, тут действительно “все хуже”.
Итак, поставив диагноз, естественно думать и о лечении [11]. Но его детальное обсуждение - это уже тема для другого выступления. Укажу только один из способов такого лечения:
- воспитание чувства сферы, то есть разъяснение того, что в языке есть средства с сильной сферной памятью, их “выдает с головой” происхождение (будь то канцелярия, лаборатория или воровская стрелка), а они, в свою очередь, еще больше “выдают с головой” своего пользователя. Конечно, нельзя говорить о том, что в принципе запрещено употреблять средства одной сферы речи в условиях другой, но всегда видно (и слышно), “играет” ли говорящий инородными и чуждыми для него средствами или же по простодушию или цинизму считает их наилучшими. Воспитание чувства сферы, напоминание о происхождении слова или интонации существенно только для простодушных, не понимающих, как они выглядят, используя, например, “политфеню”. Но и это настраивает нас на небесплодность наших усилий.
 

Примечания

1. Это широко известное теперь открытие сделано К.И. Чуковским в его популярной работе о русском языке “Живой как жизнь”, изданной впервые в 1967 году, затем неоднократно переиздававшейся. Здесь имеется в виду и цитируется текст, помещенный в издании: Чуковский К. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 1, с. 467-651.

2. См. напр., публицистическую работу И.Г. Милославского “Низкие истины об унижающем обмане” (Знамя. № 8. 1998, с. 198); или сугубо научную: Седов К.Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления (принципы классификации и условия формирования) // Вопросы стилистики. Вып. 28. Антропоцентрические исследования. - Саратов, 1999, с. 13.

3. Романенко А.П. Канцелярит: риторический аспект (О книге К.И. Чуковского “Живой как жизнь”) // Риторика. 1997. № 1 (4), с. 95-102.

4. Попытки их обобщения и выявления перспектив см. в публикациях автора: Речеведение: теоретические и прикладные аспекты (Новгород, 1996); Речеведение: в поисках теории // Stylistyka. VI. Opole. 1997, s. 301-313; отдельные ее положения развивались также в работах: Речеведение в кругу филологических наук // Филология на рубеже ХХ-ХХI веков. Пермь, 1996; Языкознание и речеведение // Речеведение в теоретическом и прикладном аспектах. Новосибирск, 1998; Речеведение и риторика // Предмет риторики и проблемы ее преподавания. М., 1998; Язык и речь в университетском образовании // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1999. № 2; Так что же такое речь? (в печати).

5. Программа авторского курса культуры речи опубликована в книге: Шмелева Т.В. Культура речи: Сборник статей и материалов. Великий Новгород, 1998.

6. К такому выводу приходит и А.П. Романенко, см.: Указ соч. С. 101.

7. Чуковский К.И. Указ. соч. С. 571.

8. Романенко А.П. Указ.соч. С. 97.

9. Там же. С. 99.

10. См. мою небольшую заметочку “Плюс криминализация всей страны”, опубликованную в красноярской газете “Университетская жизнь” (11.06.1995), а затем перепечатанную в газетах “Очевидец” (01.07.1995) и “Новгородский университет” (21.06.1996 ).

11. Хотя сам К.Чуковский предпочитал характерные для языка его времени милитарные метафоры: “На борьбу с эти затяжным, изнурительным и трудноизлечимым недугом мы должны подняться сплоченными силами...” Указ. соч. С. 571).