Игорь Дейр-Йасин
Золотой юбилей Июльской революции Ровно пятьдесят лет назад вновь за многотысячелетнюю историю во главе своей страны встал египтянин. Более двух тысяч лет в Колыбели Цивилизации хозяйничали персы, римляне, византийцы, затем арабы-мусульмане, мамелюки разных племён, османы и, наконец, албанская династия, основанная бывшим турецким наместником Мухаммедом Али. До 1952-го года Египет фактически был колонией Британии, хотя официально ещё в 22-ом правительство Её Величества признало независимость своего наиважнейшего протектората на Ближнем востоке. Сейчас даже в стране фараонов многие называют Июльскую революцию «переворотом» и ставят под сомнение все её достижения, делая упор на неудачах и провалах июльского режима. Но даже самые непримиримые враги революции не могут не признать некоторые выдающиеся достижения её даже сейчас, когда Египет вновь, как и раньше, во власти империалистского запада. Почти тридцать лет – с 1922 по 1952 годы – формально суверенный Египет
был конституционной монархией, а конституция 1923-го года, точная копия
бельгийской конституции, провозглашала либерально-демократические ценности.
Однако на практике, египетский режим был далёк от демократии и отличался
нестабильностью, многочисленные политические партии были лишь орудием в
руках британцев, королевского двора и феодальной аристократии. Политическая
обстановка накануне революции была накалена до предела: в Исмаилии, в зоне
Суэцкого канала, происходит столкновение между британскими силами и египетской
полицией, в Каире массы недовольных атакуют собственность иностранцев,
за шесть месяцев сменяются четыре правительства. – На фоне такой анархии
и беспорядков в ночь на 23 июля офицеры-оппозиционеры берут власть в свои
руки.
Главным достижением режима Насера была национализация Суэцкого канала и отражение последующей тройственной агрессии Британии, Франции и Израиля. Ничто – ни ценный египетский хлопок, который назвали «белым золотом», ни обширный рынок сбыта западных товаров, ни полезные ископаемые – не были так важны для империалистов на западе, прежде всего Англии и США, как уникальное географическое положение страны на стыке трёх частей света и ближайший морской путь из Европы в Азию. Именно поэтому национализация канала, главного достояния Египта, была исключительно важным событием для достижения высшей цели революции – национального освобождения. С потерей контроля над морским путём в свои владения в Восточной Африке и Азии, к рынкам минеральных ресурсов, не смогли смириться английская и французская элиты, решившие отстоять свои интересы с помощью силы. К ним примкнул и Израиль, возжелавший использовать случай для достижения своих экспансионистских целей на Ближнем востоке. Египтянам удалось отстоять свою свободу, немалую роль в этом сыграла активная поддержка Советского Союза и пассивная позиция Штатов, которые стремились завоевать доверие нового египетского строя. Египетское понятие независимости и национальной свободы было гораздо шире, чем просто свобода и суверенитет их страны, оно охватывало всю арабскую нацию, находящуюся в тот момент под гнётом французских и британских империалистов. Это понятие стало краеугольным камнем идеологии арабского национализма, уникального явления, которое служило делу освобождения и единения разрозненных арабских народов в единое целое. Первая статья египетской конституции, принятой уже после смерти президента Насера, но выдержанная ещё в духе арабского социализма, гласит: «Египетский народ – часть арабской уммы (нации), работающий на достижение её полного единения». На практике панарабизм вылился в 1958-ом году в объединение Сирии и Египта в единое федеративное государство – Объединённую Арабскую Республику. Исключительная роль в объединении и самом арабском национальном движении принадлежала харизматической фигуре президента Насера, ставшем президентом единого арабского государства. К сожалению, этот опыт оказывается неудачным, и через три года узко-националистические круги сирийской элиты приводят к отделению «северной части» страны в результате военного переворота. К шестидесятым годам окончательно формируется социалистическая направленность нового строя. До 52-го года в Египте не слышали о понятии «развития», и только с приходом революции перед государством и обществом были поставлены такие цели, как экономическое развитие страны, достижение социальной справедливости в обществе и пробуждение арабского национального самосознания. Одной из первых реформ, проведенных революционным режимом, была аграрная реформа. До революции Египет был чисто аграрной страной, и земля, а значит и власть, находилась в руках крупных землевладельцев и королевской семьи. В 1952-ом году, в результате первой аграрной реформы, было законодательно запрещено владеть более чем двумястами федданами земли, в 1961-ом верхняя планка была снижена до 100 федданов на человека, а ещё через восемь лет – до уровня в 50 федданов. В 63-ем было запрещено владение сельскохозяйственных земель иностранцами. В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов национализируются банки, страховые компании, крупные предприятия практически всех отраслей экономики, взят курс на индустриализацию и планирование экономики. В 1963-ем Насер объявляет о реорганизации Национального Союза, приемника Организации Освобождения, и превращение его в Арабский Социалистический Союз. Новый режим, несмотря на своё враждебное поначалу отношение к коммунизму, начинает сближение с восточным блоком: страна заключает сделку с Советским Союзом и Чехословакией на поставку оружия для отражения израильской угрозы, в 56-ом официально признаёт Китайскую Народную Республику, и в этом же году СССР предлагает Египту свою помощь в осуществлении проекта века – возведении Асуанской плотины. Грандиозное сооружение, несмотря на многие издержки, внесло неоценимый вклад не только в экономику страны, но и в построение тесных дружественных связей с Советским Союзом. На крупнейшей стройке работали тысячи советских инженеров и строителей, в среде строителей даже выработался особый язык общения из смеси арабских и русских слов. Работы по сооружению Высотной плотины были завершены к 1968-ому году, плотина позволила регулировать уровень воды в Ниле и вырабатывать электроэнергию, сегодня же стало возможным и орошение обширной территории к югу от Асуана благодаря излишкам воды в искусственном озере Насер за плотиной. Одним из основных противоречий между коммунизмом и идеологией арабского социализма, сформулированной в 60-х годах, её идеолог, президент Насер, считал неприятие коммунизмом религии. Восточное же общество вроде египетского очень тесно связано со своими традициями и религией, однако, именно во времена Насера достигается утверждение светского, секулярного общества. В период правления Насера затухает растущее движение исламского фундаментализма, которое получило организационное оформление в 1928-ом году, когда была основана организация «Братьев-мусульман». И связано это не столько с тем, что движение объявляется вне закона, а по отношению к его идеологам применяются репрессивные меры, сколько с социально-экономическими реформами в стране и с преобладанием новой идеологии арабского социализма. Революции удалось не только выбить почву из-под ног исламистов благодаря реформам, но и вытеснить исламистскую идеологию из сугубо духовной сферы, где они традиционно чувствовали себя очень комфортно и всегда претендовали на монополию. Египтян занимают близкие по духу идеалы арабского единства на основе общего языка, истории и культуры, а не общие понятия исламской уммы, халифата и исламского правителя, как в исламистской идеологии. Ослабевают и межконфессиональные противоречия между древней общиной коптов-христиан и мусульманским большинством страны. Более того, достижения июльской революции имели и внешнюю составляющую, простирающуюся далеко за пределы страны, которая охватывала все страны третьего мира. Без преувеличения можно сказать, что Египет пятидесятых-шестидесятых годов стоял в авангарде движения освобождения стран Африки и Азии от колониализма. Прежде всего, это касается стран арабского Магриба и народов чёрной Африки. Причём в этом Египет сталкивается не только с интересами империалистского запада, но и традиционалистского востока в лице консервативных элит Аравии и княжеств Персидского залива. Ясным тому подтверждением становится война в Йемене и разделение страны по идеологическому признаку. Однако политический вес и значение Египта кажется предпочтительным, страна всё больше склоняется к союзу с востоком, но у Насера было своё видение мира, мира многополюсного, в котором развивающийся «юг» имеет свой вес и значение. Наряду с Неру и Тито Гамаль Абду-Насер становится главным идеологом Движения Неприсоединения, которому, как представляется, ненадолго удаётся «размыть» жёсткие рамки двухполюсного мира. Тем не менее, на этом фоне главное и, возможно, единственное, что справедливо ставится в вину июльскому режиму, это его поражение на пути построения демократии и жизнеспособных демократических институтов, которые продолжили бы революционные начинания. В 1956-ом году египетские женщины впервые получили избирательное право, Национальная Ассамблея была более представительным органом, чем предыдущие египетские парламенты, минимум 50 % депутатов были рабочими и феллахами, а профсоюзы играли важную роль в законотворчестве. Тем не менее, режиму Насера не удалось найти подходящую формулу для сохранения и продолжения революционной легитимности своей власти в демократических институтах, особенно в условиях, когда молодой режим должен был отстаивать революцию от нападок империалистов и от внутренней реакции. Известный египетский писатель Ихсан Абдуль-Куддус так сказал о Насере: «Насер, по моему мнению, был заинтересован в утверждении революции, и такой революции, какой она ему грезилась. Однако демократия была мечтой Насера. – Почему? – Потому что как молодой патриот он верил в демократию, хотя его поиски в этом направлении и были направлены, прежде всего, на утверждение революционных начинаний и своего лидерства». Закат революции начался ещё при жизни президента, в 1967-ом году, который стал чёрной страницей не только в истории революции, но и истории всего Ближнего востока. В ходе шестидневной войны еврейский сосед Египта оккупировал всю Палестину, восточный Иерусалим и обширные территории соседних арабских государств, включая египетский Синайский полуостров. Кажется, что все мечты Насера о единстве нации и построении арабского социализма начали рушиться в одночасье, президент заявляет о своей отставке и назначает приемника. Но египтяне, для которых революция была немыслима без имени Насера, выходят на демонстрации. «Нет! Нет!», - выкрикивали демонстранты, призывая президента не покидать свой пост, для них даже такое унизительное поражение не могло оправдать уход лидера. Насер остался, но события 67-го ясно показали, что, несмотря на то, что революционные идеалы находили глубокий отзыв в обществе, новый строй оказался без необходимого «хребта» и существовал практически исключительно на сильнейшей харизме своего лидера. Последними «каплями» были демонстрации оскорблённых унизительным поражением студентов в феврале 1968-го года и кровавый «чёрный сентябрь» 1970-го, когда разгорелась настоящая война между иорданскими властями и палестинцами. 28-го сентября Насер скончался от сердечного приступа. Смерть революционного вождя практически не оставляет шансов июльскому режиму. Тихий «переворот» происходит в сердце прежней элиты, - бывший вице-президент Анвар Садат смещает ключевые фигуры прежнего режима, а в 72-ом высылает из страны тысячи советских инженеров, знаменуя тем самым поворот во внешней политике страны. Бесхребетный режим не устоял перед внутренним буржуазным реваншем, который активно поддерживался извне. В 1974-ом Садат начинает политику либерализации, получившую название «инфитах» или дословно в переводе с арабского «раскрытие». За экономической либерализацией последовала либерализация политическая, под предлогом демократических реформ Садат ликвидирует Арабский Социалистический Союз, несмотря на то, что в ходе общественной дискуссии по поводу будущего главного наследия эпохи Насера, большинство высказывалось за сохранение и реформирование АСС. Интересно, но и Садат, который был членом революционного совета и ближайшим «соратником» Насера, и его приемник на посту главы государства Хосни Мубарак, заявляли о преемственности власти и сохранении генеральной линии революции. Однако сама революционная сущность режима стремительно выхолащивается с начала семидесятых, несмотря на то, что первоначальный вариант «постоянной» конституции, принятой при Садате в 1971-ом году, был выдержан в духе прежней эпохи и был социалистическим по содержанию. Первая статья конституции гласит: «Арабская Республика Египет – социалистическое, демократическое государство, базирующееся на коалиции народных рабочих сил». В четвёртой же статье говорится: «Экономическая основа АРЕ – социалистическая, демократическая система, основанная на достатке и справедливости, отвергающая эксплуатацию и стремящаяся к уменьшению несправедливости в распределении доходов, охраняет законную прибыль и гарантирует справедливое распределение общих обязательств и расходов». Единственное же для чего египетский режим до сего дня заявляет о своей приверженности июльской революции это стремление подтвердить легитимность своей власти, которая не была подтверждена прямым волеизъявлением народа. Власть Насера была основана на харизме, а Садат и Мубарак встали во главе государства исключительно благодаря своей принадлежности к высшей элите на момент смерти или гибели своего предшественника. Весь первоначальный пафос либерально-демократических реформ, заявленных приемником Насера, на практике свелись к построению в стране подвластных лично президенту либеральных институтов, которые до сих пор не играют ровно никакой роли в политической жизни общества. АСС был превращён в три отдельные партии, затем были возрождены старые или созданы новые партии, но их влияние на политическую власть было и остаётся минимальным. Верхняя палата парламента, Консультативный Совет, созданный при Садате, оказался ещё более зависимым от исполнительной власти и неэффективным органом. Либерализация же экономики приводит к разрушению социальной сферы и, как следствие, - к упадку египетской деревни и обнищанию прослойки среднего класса. В январе 77-ого Каир захлестнули «хлебные» бунты, демонстранты протестовали против повышения цен на товары первой необходимости. Единственным, пожалуй, успехом Садата была победа в войне 73-го года и возвращение оккупированного Синая. Однако эта победа представляется поистине пирровой, если учесть, что ценой победы стало прочное закабаление страны западом и ухудшение отношений не только с социалистическими странами, но и братскими арабскими государствами. Благодаря активной поддержке СССР и арабских стран и нефтяному бойкоту стран ОПЕК Египет одерживает победу в войне, но именно в победном 73-ем году было положено начало серии переговоров и соглашений с Израилем при посредничестве Штатов. В 77-ом Садат посещает Иерусалим и выступает с речью в израильском Кнессете, в следующем было заключено рамочное соглашение о мире на Ближнем востоке, что привело в итоге к заключению мирного соглашения между Египтом и Израилем в марте 1979-го года. Страна стремительно теряет свои позиции и лидерство среди арабских стран, сближение с США и Израилем отдаляет страну от других арабских народов. После подписания мира с государством Израиль Египет оказывается в полной изоляции, даже штаб-квартира ЛАС переносится из Каира в Тунис, а членство страны в организации приостановлено. Египтяне далеко не безропотно принимают «либеральные» нововведения, но постепенно возникший идеологический вакуум заполняет – не без содействия властей – уже исламистская идеология, настолько же идеалистическая, насколько порой и радикально-регрессивная. Исламисты не способны представить сколько-нибудь полную модель развития общества, потому что не могут предложить какие-либо социально-экономические рецепты и решения, тем не менее, они очень успешно эксплуатируют религиозные чувства людей, а часто просто невежество и суеверия. Совершенно естественно, что на фоне дискредитации идей арабского единства, идеи панисламизма, основанные на непоколебимой сакральной базе, приобретают особую привлекательность. Ислам, по убеждению проповедников новой старой идеологии, не просто религия, это и обыденная, мирская, а значит и политическая жизнь. Лозунг «Ислам это решение» становится новым вызовом социализму, а идеи исламского единства – единству арабской нации. Колыбель Цивилизации становится и колыбелью радикальных исламистских групп, вроде «Исламской группы» и «Джихада». В период «медового месяца» в отношениях между властями и исламистами в начале семидесятых годов Садат почти открыто использовал исламистов для деморализации и искоренения социалистов; с этого момента берёт начало десекуляризация общества, его исламизация и «сверху» и «снизу». На референдуме в 1980-ом году принимаются поправки к конституции, позволившие президенту оставаться на своём посту без ограничения срока, а также провозгласившие исламский шариат главным источником законодательства. Но постепенно исламистское движение из инструмента в руках власти превращается в опасного соперника, а период полюбовных отношений с властью сменяется открытой конфронтацией и столкновениями. Исламисты не могут простить своему бывшему покровителю, «верующему президенту», капитуляцию перед Израилем. Печальным итогом становится гибель президента от рук офицера-исламиста во время празднования годовщины победы в войне 73-го года, что само по себе очень символично и важно. – День наивысшего восхождения президента-«реформатора» становится днём его гибели, а теперь мало кто вспоминает о нём в день смерти, потому что 6 октября для египтян – это, прежде всего, праздник, день победы. Мубарак унаследовал от своего предшественника сложную во всех отношениях
обстановку в стране. Но новый президент оказывается тонким дипломатом и
умеет балансировать между крайними силами. Он пытается хоть как-то восстановить
мир и согласие в стране: ослабляет цензуру, позволяет печатать газеты исламистского
толка, и в то же время возвращает из принудительного «заточения» коптского
патриарха Шенуду Третьего. Ему удаётся скорректировать внешнеполитический
курс страны: отношения с арабскими странами постепенно улучшаются, Египет
возвращает себе лидирующее положение в регионе, в Арабском мире, а членство
в Лиге Арабских Государств вновь восстановлено. Внешняя политика государства
всё больше ориентируется на арабские страны и исламский мир, Мубарак формально
пытается достичь какого-то равновесия между западом и своими соседями.
Тем не менее, новое лидерство совсем иное, не такое, как было прежде. Идеологический
конфликт с традиционными арабскими монархиями сменяется прагматичными,
дружественными отношениями. Египет крайне заинтересован в инвестициях из
богатых нефтяных княжеств, да и острых противоречий во внешней политике
и двусторонних отношениях у них практически нет. В США теперь Египет называют
главным союзником Америки на Ближнем Востоке наряду с Израилем. И, хотя
новая политическая элита страны никак не хочет повторить ошибки Садата
и порой отходит от чёткой позиции по отношению к еврейскому соседу, внешняя
политика полностью попадает в зависимость от Соединённых Штатов и на деле
оказывается больше прозападной, чем собственно арабской. Весь пафос правительства
в деле арабского единства и даже «антиизраильские» настроения носят скорее
формальный, оппортунистский характер.
В условия продолжающейся продажи государственной собственности и предоставления всякого рода льгот внутренним и внешним инвесторам, правительство теряет контроль над значительной частью доходов и вынуждено направлять огромные средства на обслуживание растущих долгов, борьбу с инфляцией, содержание огромной армии и бюрократического аппарата. Если верить официальным данным, то бюджет страны составляет всего 7.5 % от ВВП. Усиливается экономическая и политическая зависимость страны от иностранных инвесторов, что также способствует уменьшению роли правительства, его функций по социальному обеспечению и гарантиям, уменьшению социального неравенства. Туризм, с развитием которого были связаны надежды на улучшение экономического благосостояния, оказывается «палкой о двух концах». - Зависимость от туристической сферы сделали экономику более чувствительной и подверженной неожиданным падениям, что особенно явно проявилось после серии террористических актов в середине девяностых, а с другой стороны, прилив туристов породил ксенофобские настроения, ставшие препятствием на пути развития этой сферы и реализации потенциально огромных возможностей Египта в туризме. Внешний долг страны в 1995-ом году составлял 34.6 миллиардов долларов или 75 % от ВВП, и это притом, что за лояльную позицию страны в войне в Персидском заливе, западные кредиторы урезали 50 % её внешнего долга. Внешнее торговое сальдо Египта отрицательно: в 1995 году страна экспортировала товаров и услуг на сумму 4.2 миллиардов долларов, а импортировала на сумму 11.4, только из одних США импорт составлял 3 миллиарда, то есть почти столько же, сколько и весь египетский экспорт. Начиная с семидесятых годов, страна уже не в состоянии обеспечивать растущее население продовольствием, и большая часть продуктов питания завозятся из Европы и США. Доля стран запада и Японии в торговом балансе Египта очень высока, что делает страну полностью зависимой от этих стран. Демографический кризис приводит к тому, что ряды беднейших слоев населения, особенно в провинции, стремительно увеличиваются и молодеют. За годы реформ деревня беднеет, потому что правительство урезает экономические дотации и социальные гарантии деревне, что подталкивает темпы урбанизации. Огромное количество сельских жителей устремляется в города, прежде всего в Каир и Александрию, где за короткие сроки вырастают огромные нелегальные кварталы бедноты. Именно эти кварталы становятся рассадником уголовников и террористов из самых радикальных группировок, таких как Аль-Гамаа и Аль-Джихад. Правительство пытается бороться с незаконными поселениями, но часто неадекватными методами, путем применения силы. Часто в стычках между полицией и жителями трущоб гибнут люди, так в Луксоре во время попытки властей снести нелегальные постройки на западном берегу Нила, возле известного туристического места – Долины Царей, погибло несколько местных жителей, которые отстаивали свои жилища. Подобные методы решения проблемы только дискредитируют правительство и усиливают позиции радикалов среди жителей беднейших кварталов. Около 50 % населения страны безграмотно, среди женщин этот показатель
достигает 70 процентов, а среди бедноты безграмотность практически повсеместна,
это значит, что уровень культуры крайне низок. Высокий уровень безработицы,
низкие заработки, неучастие женщин в формировании бюджета и отсутствие
элементарных удобств приводят к тому, что люди еле-еле сводят концы с концами.
Согласно статистике, только 79 % населения страны имеет доступ к чистой
питьевой воде, а в трущобах люди часто и вовсе лишены этой возможности,
не хватает коммунальных услуг, школ, больниц и прочего. Такие условия подталкивают
многих обитателей трущоб заниматься нелегальной и преступной деятельностью:
вымогательством, кражами, торговлей наркотиками и даже проституцией.
Сельское хозяйство деградирует. Египет, бывший всегда аграрной страной, импортирует большую часть сельскохозяйственной продукции. Власти просто открыто игнорируют революционные законы об ограничении размеров частной собственности на землю, а больше половины населения страны, проживающие в деревне, лишены порой элементарных средств к существованию. Пренебрежительное отношение со стороны государства к железным дорогам привело не только к ужасной трагедии, когда в недавней железнодорожной катастрофе погибло несколько сотен человек, но и к разрушению внутренних транспортных путей и возрастанию затрат на транспортировку. В динамично развивающихся сферах строительства и услуг наблюдается явный крен в сторону возведения фешенебельных гостиниц, дорогостоящих тоннелей и автомобильных развязок в столице, роскошных вилл для новых египтян и богатых иностранцев. За несколько лет появилось несколько десятков «деревень» из вилл и дворцов для богачей на побережье Средиземного и Красного морей, приносящие одни только убытки государству и инвесторам, а добрая половина жителей Каира продолжает жить в трущобных гетто чуть ли не в самом центре столицы. В политической сфере дела обстоят едва ли лучше. Выродившаяся политическая элита ещё с 70-х годов лелеяла надежду построения в Египте собственной демократии, не западной либеральной и не социальной, а собственной, «восточной» демократии, базирующейся на традиционных ценностях и морали. Под главными ценностями подразумевались, прежде всего, религиозные, исламские ценности, но не забывалось и о традиционном уважении власти. Оппозиция виделась верхушке послушной и безопасной, как «помощник», но никак не оппонент или соперник. Безусловно, главное в такой модели было вовсе не стремление элиты сохранить самобытность, культуру и религию, а лишь удержать власть, и религия была удобным средством. В своей борьбе с терроризмом и умеренными исламистами правительство вовсе не желает показаться безразличным или нейтральным к религии, наоборот, оно конкурирует с исламистами за использование мощнейшего оружия религии в своих целях. Правительство и правящая партия поддерживают официальные религиозные институты, такие как университет Аль-Азхар, и уделяют немалое внимание религиозному воспитанию детей и молодёжи, однако на фоне реальной политики, проводимой верхушкой, такая «благочестивая» позиция часто выглядит откровенно циничной. Таким образом, правительство открыто использует религию в своих целях. В условиях существования реальной исламистской угрозы своеобразная игра в демократию уступает место борьбе за сохранение власти. Правительство, опасаясь развития событий по «алжирскому» сценарию, теми или иными методами резко сокращает все возможности участия исламистов в политике, преследует даже умеренных исламистов. Многие исследователи говорят о том, что сложилась опасная ситуация, когда в формально либеральном, плюралистическом обществе правительству противостоят лишь полулегальные исламисты, и вакуум или пропасть между этими силами не в состоянии заполнить никакие оппозиционные движения или партии. В обществе нет такого понятия как циркуляция или мирный переход власти, нет потенциальных легальных альтернатив существующей элите, что в итоге может вылиться в её насильственное свержение, если будет и дальше происходить поляризация общества на два крайних фронта. Даже либералы говорят о том, что умеренные исламские движения должны получить возможность высказаться и быть представленными на политической сцене, потому что они выражают интересы определённого электората и их дальнейшее игнорирование приведёт к усилению конфронтации и нестабильности. В результате исламизации общества в Египте вновь встаёт вопрос о единстве египтян, как народа. По признанию профессора политологии Годы Абду-Насер, если в послереволюционные годы национальное единство египтян – мусульман и коптов-христиан – было или, по крайней мере, представлялось свершившимся фактом, и египтяне стремились к чему-то большему, а именно единению всех арабских народов, то сегодня опять под вопросом их внутреннее единство. И хотя Египет по-прежнему во главе арабов, арабской нации от этого не лучше. Прав, кажется, оказался остроумный арабский поэт-современник, сравнивший Египет с быком в арабском хлеву, который самовольно покинул его, остальные же животные, обидевшись в начале на быка и «пожурив» его немного, после на удивление всему миру покорно последовали за «предателем». А между тем, и без того неидеальные отношения в семье арабских народов в последнее время просто трещат по швам: Ирак становится международным изгоем, осложняются отношения между Египтом и Суданом, Марокко и Алжиром, Сирией и Ливаном и даже микроскопическими Катаром и Бахрейном. Паразитирующие же на теле нации элиты кормят своих поданных обещаниями о единстве и процветании, а на деле проводят политику, выгодную для них самих и их покровителей на западе. И, тем не менее, достижения Июльской революции живы ещё не только в
сознании миллионов людей в Египте и повсюду в мире, но и на деле, а Египет
до сего момента живёт во многом за счёт её достижений. – Высотная плотина
в Асуане защищает страну от опустошительных засух и позволяет вырабатывать
более половины всей электроэнергии. Суэцкий канал, национализированный
Насером, занимает первую строчку в части доходов. Образование, несмотря
на заметное ухудшение системы образования в стране в эпоху либеральных
реформ, до сих пор обеспечивает Египет достаточным количеством инженеров,
преподавателей и врачей, к тому же египетские специалисты работают в странах
Персидского залива, принося солидный доход родине в виде денежных переводов.
Таким образом, экономика страны во многом держится на успехах революционных
лет.
Но наряду с экономическим, культурным и политическим закабалением страны нарастает протест широких слоёв населения. – Египтяне не хотят вновь стать порабощёнными, не хотят смотреть сквозь пальцы на то, как империалисты в союзе с сионистами бомбят их братьев в Ираке и Палестине, не хотят, чтобы у них отбирали всё самоё лучшее, а затем возвращали жалкую часть уже в пережёванном виде и заставляли проглотить. Всё чаще демонстранты обращают свои требования к правительству, потому что многим становится ясно, что их страна, получившая долгожданную свободу благодаря революции, вновь неумолимо движется в лапы западных империалистов, и верхушка принимает в этом деле непосредственное и активное участие. В то время, когда правители заискивают перед американскими чиновниками второго порядка и принимают у себя сионистских посланников, египетские студенты сжигают американские и израильские флаги, призывают к бойкоту сионистских товаров и получают увечья от рук собственной же полиции, превратившейся в инструмент подавления в руках закостенелой и выхолощенной верхушки. К сожалению, инициатива в противостоянии народа и имперских сил, народа и национальной верхушки на стороне регрессивных исламистов, потому что буржуазная элита-оборотень приложила немало усилий для искоренения своих левых оппонентов, а исламисты воспользовались этим для собственного политического роста. И, тем не менее, революция жива. И всё чаще демонстранты в Каире
и Дамаске, Рабате и даже Манаме вместо лозунгов поднимают над головами
черно-белые фотографии Насера, ставшего для современников и потомков символом
национального освобождения, единения и социальной справедливости. Накануне
юбилея революции сотни граждан устроили мирную демонстрацию перед штаб-квартирой
ЛАГ в Каире, протестуя против бездействия и апатии арабских правительств
в отношении агрессивных действий Израиля под прикрытием Штатов. «Израильская
оккупация и американская доминирование – это то, против чего Насер всегда
выступал, - говорит пятидесятилетняя демонстрантка, Умм Мустафа. Революция
1952-го года была совершена не только для Египта, но и для всего Арабского
мира. Палестина часть этого мира, и мы должны защищать её». Демонстрация
состоялась в тот же день, когда встречались арабские министры иностранных
дел, чтобы обсудить реакцию на израильскую агрессию. «Что они могут сказать
нам? Что они осуждают агрессию Израиля и призывают США быть справедливым
посредником? Но мы, люди, намерены напомнить им то, что сказал Насер 50
лет назад: мы не хотим воевать, однако должны, должны бороться не только
с израильской оккупацией, но и американской гегемонией». Ашраф Аль-Байуми,
профессор университета и политический активист, приложивший немало усилий
для организации демонстраций в последнее время, как и многие другие, выражает
своё глубокое разочарование. Он уверен, что единственный путь для того,
чтобы добиться своих прав по отношению к США и Израилю, - применить к ним
политику Насера. «Достоинство. Мы должны продемонстрировать своё достоинство,
и наша внешняя политика должна быть основана на достоинстве и чести, а
не на страхе. Если бы Насер боялся, в Египте никогда бы не было революции,
а его пример не вдохновлял бы освободительные движения в странах Третьего
мира и арабского отечества. Если бы Насер боялся, мы никогда бы не возвели
Высотную плотину», - заявил Аль-Байуми. И добавил: «Пусть милость божья
будет с тобой, Насер. Ты вдохновлял и поддерживал национальное достоинство
и самоуважение даже в тяжелейшие моменты нашей нелёгкой истории».
Использована подборка статей египетского издания Аль-Ахрам.
При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |