Left.ru __________________________________________________________________________

 

Игорь Дейр-Йасин 

Золотой юбилей Июльской революции

Ровно пятьдесят лет назад вновь за многотысячелетнюю историю во главе своей страны встал египтянин. Более двух тысяч лет в Колыбели Цивилизации хозяйничали персы, римляне, византийцы, затем арабы-мусульмане, мамелюки разных племён, османы и, наконец, албанская династия, основанная бывшим турецким наместником Мухаммедом Али. До 1952-го года Египет  фактически был колонией Британии, хотя официально ещё в 22-ом правительство Её Величества признало независимость своего наиважнейшего протектората на Ближнем востоке. Сейчас даже в стране фараонов многие называют Июльскую революцию «переворотом» и ставят под сомнение все её достижения, делая упор на неудачах и провалах июльского режима. Но даже самые непримиримые враги революции не могут не признать некоторые выдающиеся достижения её даже сейчас, когда Египет вновь, как и раньше, во власти империалистского запада. 

Почти тридцать лет – с 1922 по 1952 годы – формально суверенный Египет был конституционной монархией, а конституция 1923-го года, точная копия бельгийской конституции, провозглашала либерально-демократические ценности. Однако на практике, египетский режим был далёк от демократии и отличался нестабильностью, многочисленные политические партии были лишь орудием в руках британцев, королевского двора и феодальной аристократии. Политическая обстановка накануне революции была накалена до предела: в Исмаилии, в зоне Суэцкого канала, происходит столкновение между британскими силами и египетской полицией, в Каире массы недовольных атакуют собственность иностранцев, за шесть месяцев сменяются четыре правительства. – На фоне такой анархии и беспорядков в ночь на 23 июля офицеры-оппозиционеры берут власть в свои руки.
Движение «свободных офицеров»,  которое стояло в авангарде революции, поначалу зародилось как национально-освободительное, патриотическое движение, главной целью которого было освобождение страны от империалистов. В декабре 52-го года была отменена прежняя конституция, а в следующем, 1953-ем, в Египте были отменены политические партии, создана Организация Освобождения, а позже – провозглашена республика. 

Главным достижением режима Насера была национализация Суэцкого канала и отражение последующей тройственной агрессии Британии, Франции и Израиля. Ничто – ни ценный египетский хлопок, который назвали «белым золотом», ни обширный рынок сбыта западных товаров, ни полезные ископаемые – не были так важны для империалистов на западе, прежде всего Англии и США, как уникальное географическое положение страны на стыке трёх частей света и ближайший морской путь из Европы в Азию. Именно поэтому национализация канала, главного достояния Египта, была исключительно важным событием для достижения высшей цели революции – национального освобождения. С потерей контроля над морским путём в свои владения в Восточной Африке и Азии, к рынкам минеральных ресурсов, не смогли смириться английская и французская элиты, решившие отстоять свои интересы с помощью силы. К ним примкнул и Израиль, возжелавший использовать случай для достижения своих экспансионистских целей на Ближнем востоке. Египтянам удалось отстоять свою свободу, немалую роль в этом сыграла активная поддержка Советского Союза и пассивная позиция Штатов, которые стремились завоевать доверие нового египетского строя.

Египетское понятие независимости и национальной свободы было гораздо шире, чем просто свобода и суверенитет их страны, оно охватывало всю арабскую нацию, находящуюся в тот момент под гнётом французских и британских империалистов. Это понятие стало краеугольным камнем идеологии арабского национализма, уникального явления, которое служило делу освобождения и единения разрозненных арабских народов в единое целое. Первая статья египетской конституции, принятой уже после смерти президента Насера, но выдержанная ещё в духе арабского социализма, гласит: «Египетский народ – часть арабской уммы (нации), работающий на достижение её полного единения». На практике панарабизм  вылился в 1958-ом году в объединение Сирии и Египта в единое федеративное государство – Объединённую Арабскую Республику. Исключительная роль в объединении и самом арабском национальном движении принадлежала харизматической фигуре президента Насера, ставшем президентом единого арабского государства. К сожалению, этот опыт оказывается неудачным, и через три года узко-националистические круги сирийской элиты приводят к отделению «северной части» страны в результате военного переворота.

К шестидесятым годам окончательно формируется социалистическая направленность нового строя. До 52-го года в Египте не слышали о понятии «развития», и только с приходом революции перед государством и обществом были поставлены такие цели, как экономическое развитие страны, достижение социальной справедливости в обществе и пробуждение арабского национального самосознания. Одной из первых реформ, проведенных революционным режимом, была аграрная реформа. До революции Египет был чисто аграрной страной, и земля, а значит и власть, находилась в руках крупных землевладельцев и королевской семьи. В 1952-ом году, в результате первой аграрной реформы, было законодательно запрещено владеть более чем двумястами федданами земли, в 1961-ом верхняя планка была снижена до 100 федданов на человека, а ещё через восемь лет – до уровня в 50 федданов. В 63-ем было запрещено владение сельскохозяйственных земель иностранцами. В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов национализируются банки, страховые компании, крупные предприятия практически всех отраслей экономики, взят курс на индустриализацию и планирование экономики. В 1963-ем Насер объявляет о реорганизации Национального Союза, приемника Организации Освобождения, и превращение его в Арабский Социалистический Союз. Новый режим, несмотря на своё враждебное поначалу отношение к коммунизму, начинает сближение с восточным блоком: страна заключает сделку с Советским Союзом и Чехословакией на поставку оружия для отражения израильской угрозы, в 56-ом официально признаёт Китайскую Народную Республику, и в этом же году СССР предлагает Египту свою помощь в осуществлении проекта века – возведении Асуанской плотины.

Грандиозное сооружение, несмотря на многие издержки, внесло неоценимый вклад не только в экономику страны, но и в построение тесных дружественных связей с Советским Союзом. На крупнейшей стройке работали тысячи советских инженеров и строителей, в среде строителей даже выработался особый язык общения из смеси арабских и русских слов. Работы по сооружению Высотной плотины были завершены к 1968-ому году, плотина позволила регулировать уровень воды в Ниле и вырабатывать электроэнергию, сегодня же стало возможным и орошение обширной территории к югу от Асуана благодаря излишкам воды в искусственном озере Насер за плотиной.

Одним из основных противоречий между коммунизмом и идеологией арабского социализма, сформулированной в 60-х годах, её идеолог, президент Насер, считал неприятие коммунизмом религии. Восточное же общество вроде египетского очень тесно связано со своими традициями и религией, однако, именно во времена Насера достигается утверждение светского, секулярного общества. В период правления Насера затухает растущее движение исламского фундаментализма, которое получило организационное оформление в 1928-ом году, когда была основана организация «Братьев-мусульман». И связано это не столько с тем, что движение объявляется вне закона, а по отношению к его идеологам применяются репрессивные меры, сколько с социально-экономическими реформами в стране и с преобладанием новой идеологии арабского социализма. Революции удалось не только выбить почву из-под ног исламистов благодаря реформам, но и вытеснить исламистскую идеологию из сугубо духовной сферы, где они традиционно чувствовали себя очень комфортно и всегда претендовали на монополию. Египтян занимают близкие по духу идеалы арабского единства на основе общего языка, истории и культуры, а не общие понятия исламской уммы, халифата и исламского правителя, как в исламистской идеологии. Ослабевают и межконфессиональные противоречия между древней общиной коптов-христиан и мусульманским большинством страны.

Более того, достижения июльской революции имели и внешнюю составляющую, простирающуюся далеко за пределы страны, которая охватывала все страны третьего мира. Без преувеличения можно сказать, что Египет пятидесятых-шестидесятых годов стоял в авангарде движения освобождения стран Африки и Азии от колониализма. Прежде всего, это касается стран арабского Магриба и народов чёрной Африки. Причём в этом Египет сталкивается не только с интересами империалистского запада, но и традиционалистского востока в лице консервативных элит Аравии и княжеств Персидского залива. Ясным тому подтверждением становится война в Йемене и разделение страны по идеологическому признаку. Однако политический вес и значение Египта кажется предпочтительным, страна всё больше склоняется к союзу с востоком, но у Насера было своё видение мира, мира многополюсного, в котором развивающийся «юг» имеет свой вес и значение. Наряду с Неру и Тито Гамаль Абду-Насер становится главным идеологом Движения Неприсоединения, которому, как представляется, ненадолго удаётся «размыть» жёсткие рамки двухполюсного мира.

Тем не менее, на этом фоне главное и, возможно, единственное, что справедливо ставится в вину июльскому режиму, это его поражение на пути построения демократии и жизнеспособных демократических институтов, которые продолжили бы революционные начинания. В 1956-ом году египетские женщины впервые получили избирательное право, Национальная Ассамблея была более представительным органом, чем предыдущие египетские парламенты, минимум 50 % депутатов были рабочими и феллахами, а профсоюзы играли важную роль в законотворчестве. Тем не менее, режиму Насера не удалось найти подходящую формулу для сохранения и продолжения революционной легитимности своей власти в демократических институтах, особенно в условиях, когда молодой режим должен был отстаивать революцию от нападок империалистов и от внутренней реакции. Известный египетский писатель Ихсан Абдуль-Куддус так сказал о Насере: «Насер, по моему мнению, был заинтересован в утверждении революции, и такой революции, какой она ему грезилась. Однако демократия была мечтой Насера. – Почему? – Потому что как молодой патриот он верил в демократию, хотя его поиски в этом направлении и были направлены, прежде всего, на утверждение революционных начинаний и своего лидерства».

Закат революции начался ещё при жизни президента, в 1967-ом году, который стал чёрной страницей не только в истории революции, но и истории всего Ближнего востока. В ходе шестидневной войны еврейский сосед Египта оккупировал всю Палестину, восточный Иерусалим и обширные территории соседних арабских государств, включая египетский Синайский полуостров. Кажется, что все мечты Насера о единстве нации и построении арабского социализма начали рушиться в одночасье, президент заявляет о своей отставке и назначает приемника. Но египтяне, для которых революция была немыслима без имени Насера, выходят на демонстрации. «Нет! Нет!», - выкрикивали демонстранты, призывая президента не покидать свой пост, для них даже такое унизительное поражение не могло оправдать уход лидера. Насер остался, но события 67-го ясно показали, что, несмотря на то, что революционные идеалы находили глубокий отзыв в обществе, новый строй оказался без необходимого «хребта» и существовал практически исключительно на сильнейшей харизме своего лидера. Последними «каплями» были демонстрации оскорблённых унизительным поражением студентов в феврале 1968-го года и кровавый «чёрный сентябрь» 1970-го, когда разгорелась настоящая война между иорданскими властями и палестинцами. 28-го сентября Насер скончался от сердечного приступа. 

Смерть революционного вождя практически не оставляет шансов июльскому режиму. Тихий «переворот» происходит в сердце прежней элиты, - бывший вице-президент Анвар Садат смещает ключевые фигуры прежнего режима, а в 72-ом высылает из страны тысячи советских инженеров, знаменуя тем самым поворот во внешней политике страны. Бесхребетный режим не устоял перед внутренним буржуазным реваншем, который активно поддерживался извне. В 1974-ом Садат начинает политику либерализации, получившую название «инфитах» или дословно в переводе с арабского «раскрытие». За экономической либерализацией последовала либерализация политическая, под предлогом демократических реформ Садат ликвидирует Арабский Социалистический Союз, несмотря на то, что в ходе общественной дискуссии по поводу будущего главного наследия эпохи Насера, большинство высказывалось за сохранение и реформирование АСС. 

Интересно, но и Садат, который был членом революционного совета и ближайшим «соратником» Насера, и его приемник на посту главы государства Хосни Мубарак, заявляли о преемственности власти и сохранении генеральной линии революции. Однако сама революционная сущность режима стремительно выхолащивается с начала семидесятых, несмотря на то, что первоначальный вариант «постоянной» конституции, принятой при Садате в 1971-ом году, был выдержан в духе прежней эпохи и был социалистическим по содержанию. Первая статья конституции гласит: «Арабская Республика Египет – социалистическое, демократическое государство, базирующееся на коалиции народных рабочих сил». В четвёртой же статье говорится: «Экономическая основа АРЕ – социалистическая, демократическая система, основанная на достатке и справедливости, отвергающая эксплуатацию и стремящаяся к уменьшению несправедливости в распределении доходов, охраняет законную прибыль и гарантирует справедливое распределение общих обязательств и расходов». Единственное же для чего египетский режим до сего дня заявляет о своей приверженности июльской революции это стремление подтвердить легитимность своей власти, которая не была подтверждена прямым волеизъявлением народа. Власть Насера была основана на харизме, а Садат и Мубарак встали во главе государства исключительно благодаря своей принадлежности к высшей элите на момент смерти или гибели своего предшественника. 

Весь первоначальный пафос либерально-демократических реформ, заявленных приемником Насера, на практике свелись к построению в стране подвластных лично президенту либеральных институтов, которые до сих пор не играют ровно никакой роли в политической жизни общества. АСС был превращён в три отдельные партии, затем были возрождены старые или созданы новые партии, но их влияние на политическую власть было и остаётся минимальным. Верхняя палата парламента, Консультативный Совет, созданный при Садате, оказался ещё более зависимым от исполнительной власти и неэффективным органом. Либерализация же экономики приводит к разрушению социальной сферы и, как следствие, - к упадку египетской деревни и обнищанию прослойки среднего класса. В январе 77-ого Каир захлестнули «хлебные» бунты, демонстранты протестовали против повышения цен на товары первой необходимости.

Единственным, пожалуй, успехом Садата была победа в войне 73-го года и возвращение оккупированного Синая. Однако эта победа представляется поистине пирровой, если учесть, что ценой победы стало прочное закабаление страны западом и ухудшение отношений не только с социалистическими странами, но и братскими арабскими государствами. Благодаря активной поддержке СССР и арабских стран и нефтяному бойкоту стран ОПЕК Египет одерживает победу в войне, но именно в победном 73-ем году было положено начало серии переговоров и соглашений с Израилем при посредничестве Штатов. В 77-ом Садат посещает Иерусалим и выступает с речью в израильском Кнессете, в следующем было заключено рамочное соглашение о мире на Ближнем востоке, что привело в итоге к заключению мирного соглашения между Египтом и Израилем в марте 1979-го года. Страна стремительно теряет свои позиции и лидерство среди арабских стран, сближение с США и Израилем отдаляет страну от других арабских народов. После подписания мира с государством Израиль Египет оказывается в полной изоляции, даже штаб-квартира ЛАС переносится из Каира в Тунис, а членство страны в организации приостановлено.

 Египтяне далеко не безропотно принимают «либеральные» нововведения, но постепенно возникший идеологический вакуум заполняет – не без содействия властей – уже исламистская идеология, настолько же идеалистическая, насколько порой и радикально-регрессивная. Исламисты не способны представить сколько-нибудь полную модель развития общества, потому что не могут предложить какие-либо социально-экономические рецепты и решения, тем не менее, они очень успешно эксплуатируют религиозные чувства людей, а часто просто невежество и суеверия. Совершенно естественно, что на фоне дискредитации идей арабского единства, идеи панисламизма, основанные на непоколебимой сакральной базе, приобретают особую привлекательность. Ислам, по убеждению проповедников новой старой идеологии, не просто религия, это и обыденная, мирская, а значит и политическая жизнь. Лозунг «Ислам это решение» становится новым вызовом социализму, а идеи исламского единства – единству арабской нации. Колыбель Цивилизации становится и колыбелью радикальных исламистских групп, вроде «Исламской группы» и «Джихада».

 В период «медового месяца» в отношениях между властями и исламистами в начале семидесятых годов Садат почти открыто использовал исламистов для деморализации и искоренения социалистов; с этого момента берёт начало десекуляризация общества, его исламизация и «сверху» и «снизу». На референдуме в 1980-ом году принимаются поправки к конституции, позволившие президенту оставаться на своём посту без ограничения срока, а также провозгласившие исламский шариат главным источником законодательства. Но постепенно исламистское движение из инструмента в руках власти превращается в опасного соперника, а период полюбовных отношений с властью сменяется открытой конфронтацией и столкновениями. Исламисты не могут простить своему бывшему покровителю, «верующему президенту», капитуляцию перед Израилем. Печальным итогом становится гибель президента от рук офицера-исламиста во время празднования годовщины победы в войне 73-го года, что само по себе очень символично и важно. – День наивысшего восхождения президента-«реформатора» становится днём его гибели, а теперь мало кто вспоминает о нём в день смерти, потому что 6 октября для египтян – это, прежде всего, праздник, день победы.

Мубарак унаследовал от своего предшественника сложную во всех отношениях обстановку в стране. Но новый президент оказывается тонким дипломатом и умеет балансировать между крайними силами. Он пытается хоть как-то восстановить мир и согласие в стране: ослабляет цензуру, позволяет печатать газеты исламистского толка, и в то же время возвращает из принудительного «заточения» коптского патриарха Шенуду Третьего. Ему удаётся скорректировать внешнеполитический курс страны: отношения с арабскими странами постепенно улучшаются, Египет возвращает себе лидирующее положение в регионе, в Арабском мире, а членство в Лиге Арабских Государств вновь восстановлено. Внешняя политика государства всё больше ориентируется на арабские страны и исламский мир, Мубарак формально пытается достичь какого-то равновесия между западом и своими соседями. Тем не менее, новое лидерство совсем иное, не такое, как было прежде. Идеологический конфликт с традиционными арабскими монархиями сменяется прагматичными, дружественными отношениями. Египет крайне заинтересован в инвестициях из богатых нефтяных княжеств, да и острых противоречий во внешней политике и двусторонних отношениях у них практически нет. В США теперь Египет называют главным союзником Америки на Ближнем Востоке наряду с Израилем. И, хотя новая политическая элита страны никак не хочет повторить ошибки Садата и порой отходит от чёткой позиции по отношению к еврейскому соседу, внешняя политика полностью попадает в зависимость от Соединённых Штатов и на деле оказывается больше прозападной, чем собственно арабской. Весь пафос правительства в деле арабского единства и даже «антиизраильские» настроения носят скорее формальный, оппортунистский характер.
В период восьмидесятых начинается игра в «демократию». Президент постоянно говорит о государстве институтов, о гражданских институтах и гражданском обществе; в стране появляется около десятка политических партий, сильный импульс всей политической жизни в этот период придаёт Конституционный Суд, решения которого поначалу уважает исполнительная власть. Создаётся даже некоторая видимость плюралистической системы с действующими институтами. Однако к девяностым «игры» заканчиваются, так как становится понятно, что все изменения поверхностны, в то время как появляются новые проблемы. Мубарак не преминул использовать убийство Садата для введения в стране чрезвычайного положения, которое продолжается и поныне, и для значительного укрепления своей власти. Продолжение и усиление либеральных реформ и тотальная приватизация на фоне демографического взрыва, бедности и безграмотности приводят к усугублению социальных и экономических проблем. Египетская экономика интегрируется в мировую экономику, от чего первая вовсе не в выигрыше. Рост ВВП в начале девяностых оказывается очень низким, а дефицит бюджета и инфляция, наоборот, - очень высокими. Через несколько лет правительству удаётся улучшить макроэкономические показатели египетской экономики, только для значительной части населения эти цифры не сулили никакого улучшения уровня жизни. – В условия сильного социального неравенства большая часть доходов оседает в руках верхних слоев общества, а снижение дефицита бюджета достигается путем урезания расходов на социальные программы, а это значит, что бедные становятся еще беднее.

В условия продолжающейся продажи государственной собственности и предоставления всякого рода льгот внутренним и внешним инвесторам, правительство теряет контроль над значительной частью доходов и вынуждено направлять огромные средства на обслуживание растущих долгов, борьбу с инфляцией, содержание огромной армии и бюрократического аппарата. Если верить официальным данным, то бюджет страны составляет всего 7.5 % от ВВП.  Усиливается экономическая и политическая зависимость страны от иностранных инвесторов, что также способствует уменьшению роли правительства, его функций по социальному обеспечению и гарантиям, уменьшению социального неравенства. Туризм, с развитием которого были связаны надежды на улучшение экономического благосостояния, оказывается «палкой о двух концах». - Зависимость от туристической сферы сделали экономику более чувствительной и подверженной неожиданным падениям, что особенно явно проявилось после серии террористических актов в середине девяностых, а с другой стороны, прилив туристов породил ксенофобские настроения, ставшие препятствием на пути развития этой сферы и реализации потенциально огромных возможностей Египта в туризме. 

Внешний долг страны в 1995-ом году составлял 34.6 миллиардов долларов или 75 % от ВВП, и это притом, что за лояльную позицию страны в войне в Персидском заливе, западные кредиторы урезали 50 % её внешнего долга. Внешнее торговое сальдо Египта отрицательно: в 1995 году страна экспортировала товаров и услуг на сумму 4.2 миллиардов долларов, а импортировала на сумму 11.4, только из одних США  импорт составлял 3 миллиарда, то есть почти столько же, сколько и весь египетский экспорт. Начиная с семидесятых годов, страна уже не в состоянии обеспечивать растущее население продовольствием, и большая часть продуктов питания завозятся из Европы и США. Доля стран запада и Японии в торговом балансе Египта очень высока, что делает страну полностью зависимой от этих стран.

Демографический кризис приводит к тому, что ряды беднейших слоев населения, особенно в провинции, стремительно увеличиваются и молодеют. За годы реформ деревня беднеет, потому что правительство урезает экономические дотации и социальные гарантии деревне, что подталкивает темпы урбанизации. Огромное количество сельских жителей устремляется в города, прежде всего в Каир и Александрию, где за короткие сроки вырастают огромные нелегальные кварталы  бедноты. Именно эти кварталы становятся рассадником уголовников и террористов из самых радикальных группировок, таких как Аль-Гамаа и Аль-Джихад. Правительство пытается бороться с незаконными поселениями, но часто неадекватными методами, путем применения силы. Часто в стычках между полицией и жителями трущоб гибнут люди, так в Луксоре во время попытки властей снести нелегальные постройки на западном берегу Нила, возле известного туристического места – Долины Царей, погибло несколько местных жителей, которые отстаивали свои жилища. Подобные методы решения проблемы только дискредитируют правительство и усиливают позиции радикалов среди жителей беднейших кварталов.

Около 50 % населения страны безграмотно, среди женщин этот показатель достигает 70 процентов, а среди бедноты безграмотность практически повсеместна, это значит, что уровень культуры крайне низок. Высокий уровень безработицы, низкие заработки, неучастие женщин в формировании бюджета и отсутствие элементарных удобств приводят к тому, что люди еле-еле сводят концы с концами. Согласно статистике, только 79 % населения страны имеет доступ к чистой питьевой воде, а в трущобах люди часто и вовсе лишены этой возможности, не хватает коммунальных услуг, школ, больниц и прочего. Такие условия подталкивают многих обитателей трущоб заниматься нелегальной и преступной деятельностью: вымогательством, кражами, торговлей наркотиками и даже проституцией. 
Государственный сектор экономики, крупные промышленные предприятия были локомотивом египетской экономики в революционные годы вплоть до середины 70-х годов. В период между 1956 и 1966 годами рост экономики составлял в среднем 6.7 %, и даже в тяжёлые для страны годы, после поражения в шестидневной войне, экономика продолжала расти в среднем на три процента. Теперь же, после двадцати пяти лет «саботажа», по утверждению советника Насера, Исмаила Сабри Абдуллы, когда госсектор перестал получать какие-либо инвестиции, Египет претерпевает процесс деиндустриализации национальной экономики. Машины на крупных госпредприятиях устарели, продукция таких предприятий не может конкурировать с иностранными товарами, а частные промышленники вовлечены в производство комплиментарных товаров, составляющие которых на 80 процентов импортируются из-за рубежа. Сегодня такие компании, как сталелитейный комплекс в Хелуане, крупные текстильные предприятия, представляют собой тяжёлую обузу для государства и несут в себе социальную угрозу. Будучи совершенно забытыми, они уже давно перестали быть эффективными и конкурентоспособными даже на внутреннем рынке, а их закрытие или реорганизация теперь грозит увольнением тысяч рабочих.

Сельское хозяйство деградирует. Египет, бывший всегда аграрной страной, импортирует большую часть сельскохозяйственной продукции. Власти просто открыто игнорируют революционные законы об ограничении размеров частной собственности на землю, а больше половины населения страны, проживающие в деревне, лишены порой элементарных средств к существованию. Пренебрежительное отношение со стороны государства к железным дорогам привело не только к ужасной трагедии, когда в недавней железнодорожной катастрофе погибло несколько сотен человек, но и к разрушению внутренних транспортных путей и возрастанию затрат на транспортировку. В динамично развивающихся сферах строительства и услуг наблюдается явный крен в сторону возведения фешенебельных гостиниц, дорогостоящих тоннелей и автомобильных развязок в столице, роскошных вилл для новых египтян и богатых иностранцев. За несколько лет появилось несколько десятков «деревень» из вилл и дворцов для богачей на побережье Средиземного и Красного морей, приносящие одни только убытки государству и инвесторам, а добрая половина жителей Каира продолжает жить в трущобных гетто чуть ли не в самом центре столицы.

В политической сфере дела обстоят едва ли лучше. Выродившаяся политическая элита ещё с 70-х годов лелеяла надежду построения в Египте собственной демократии, не западной либеральной и не социальной, а собственной, «восточной» демократии, базирующейся на традиционных ценностях и морали. Под главными ценностями подразумевались, прежде всего, религиозные, исламские ценности, но не забывалось и о традиционном уважении власти. Оппозиция виделась верхушке послушной и безопасной, как «помощник», но никак не оппонент или соперник. Безусловно, главное в такой модели было вовсе не стремление элиты сохранить самобытность, культуру и религию, а лишь удержать власть, и религия была удобным средством. В своей борьбе с терроризмом и умеренными исламистами правительство вовсе не желает показаться безразличным или нейтральным к религии, наоборот, оно конкурирует с исламистами за использование мощнейшего оружия религии в своих целях. Правительство и правящая партия поддерживают официальные религиозные институты, такие как университет Аль-Азхар, и уделяют немалое внимание религиозному воспитанию детей и молодёжи, однако на фоне реальной политики, проводимой верхушкой, такая «благочестивая» позиция часто выглядит откровенно циничной.

 Таким образом, правительство открыто использует религию в своих целях. В условиях существования реальной исламистской угрозы своеобразная игра в демократию уступает место борьбе за сохранение власти. Правительство, опасаясь развития событий по «алжирскому» сценарию, теми или иными методами резко сокращает все возможности участия исламистов в политике, преследует даже умеренных исламистов. Многие исследователи говорят о том, что сложилась опасная ситуация, когда в формально либеральном, плюралистическом обществе правительству противостоят лишь полулегальные исламисты, и вакуум или пропасть между этими силами не в состоянии заполнить никакие оппозиционные движения или партии. В обществе нет такого понятия как циркуляция или мирный переход власти, нет потенциальных легальных альтернатив существующей элите, что в итоге может вылиться в её насильственное свержение, если будет и дальше происходить поляризация общества на два крайних фронта. Даже либералы говорят о том, что умеренные исламские движения должны получить возможность высказаться и быть представленными на политической сцене, потому что они выражают интересы определённого электората и их дальнейшее игнорирование приведёт к усилению конфронтации и нестабильности. 

В результате исламизации общества в Египте вновь встаёт вопрос о единстве египтян, как народа. По признанию профессора политологии Годы Абду-Насер, если в послереволюционные годы национальное единство египтян – мусульман и коптов-христиан – было или, по крайней мере, представлялось свершившимся фактом, и египтяне стремились к чему-то большему, а именно единению всех арабских народов, то сегодня опять под вопросом их внутреннее единство. И хотя Египет по-прежнему во главе арабов, арабской нации от этого не лучше. Прав, кажется, оказался остроумный арабский поэт-современник, сравнивший Египет с быком в арабском хлеву, который самовольно покинул его, остальные же животные, обидевшись в начале на быка и «пожурив» его немного, после на удивление всему миру покорно последовали за «предателем». А между тем, и без того неидеальные отношения в семье арабских народов в последнее время просто трещат по швам: Ирак становится международным изгоем, осложняются отношения между Египтом и Суданом, Марокко и Алжиром, Сирией и Ливаном и даже микроскопическими Катаром и Бахрейном. Паразитирующие же на теле нации элиты кормят своих поданных обещаниями о единстве и процветании, а на деле проводят политику, выгодную для них самих и их покровителей на западе.

И, тем не менее, достижения Июльской революции живы ещё не только в сознании миллионов людей в Египте и повсюду в мире, но и на деле, а Египет до сего момента живёт во многом за счёт её достижений. – Высотная плотина в Асуане защищает страну от опустошительных засух и позволяет вырабатывать более половины всей электроэнергии. Суэцкий канал, национализированный Насером, занимает первую строчку в части доходов. Образование, несмотря на заметное ухудшение системы образования в стране в эпоху либеральных реформ, до сих пор обеспечивает Египет достаточным количеством инженеров, преподавателей и врачей, к тому же египетские специалисты работают в странах Персидского залива, принося солидный доход родине в виде денежных переводов. Таким образом, экономика страны во многом держится на успехах революционных лет.
Нельзя не признать, что в период либерализации было сделано немало полезного и  даже общественно полезного: улучшена и быстро развивается сфера услуг, реставрируются историко-архитектурные памятники, развивается телефонная связь, интернет, в столице построено метро. Однако за всем этим стоят, прежде всего, интересы бизнеса, интересы крупных капиталистов, как внутри страны, так и за рубежом, а не стремление достичь каких-то общественных благ. Для многих молодых египтян пределом мечтаний является желание приобрести модную иномарку, мобильный телефон, получить образование в Американском университете в Каире и почаще бывать заграницей. 

Но наряду с экономическим, культурным и политическим закабалением страны нарастает протест широких слоёв населения. – Египтяне не хотят вновь стать порабощёнными, не хотят смотреть сквозь пальцы на то, как империалисты в союзе с сионистами бомбят их братьев в Ираке и Палестине, не хотят, чтобы у них отбирали всё самоё лучшее, а затем возвращали жалкую часть уже в пережёванном виде и заставляли проглотить. Всё чаще демонстранты обращают свои требования к правительству, потому что многим становится ясно, что их страна, получившая долгожданную свободу благодаря революции, вновь неумолимо движется в лапы западных империалистов, и верхушка принимает в этом деле непосредственное и активное участие. В то время, когда правители заискивают перед американскими чиновниками второго порядка и принимают у себя сионистских посланников, египетские студенты сжигают американские и израильские флаги, призывают к бойкоту сионистских товаров и получают увечья от рук собственной же полиции, превратившейся в инструмент подавления в руках закостенелой и выхолощенной верхушки. К сожалению, инициатива в противостоянии народа и имперских сил, народа и национальной верхушки на стороне регрессивных исламистов, потому что буржуазная элита-оборотень приложила немало усилий для искоренения своих левых оппонентов, а исламисты воспользовались этим для собственного политического роста.

 И, тем не менее, революция жива. И всё чаще демонстранты в Каире и Дамаске, Рабате и даже Манаме вместо лозунгов поднимают над головами черно-белые фотографии Насера, ставшего для современников и потомков символом национального освобождения, единения и социальной справедливости. Накануне юбилея революции сотни граждан устроили мирную демонстрацию перед штаб-квартирой ЛАГ в Каире, протестуя против бездействия и апатии арабских правительств в отношении агрессивных действий Израиля под прикрытием Штатов. «Израильская оккупация и американская доминирование – это то, против чего Насер всегда выступал, - говорит пятидесятилетняя демонстрантка, Умм Мустафа. Революция 1952-го года была совершена не только для Египта, но и для всего Арабского мира. Палестина часть этого мира, и мы должны защищать её». Демонстрация состоялась в тот же день, когда встречались арабские министры иностранных дел, чтобы обсудить реакцию на израильскую агрессию. «Что они могут сказать нам? Что они осуждают агрессию Израиля и призывают США быть справедливым посредником? Но мы, люди, намерены напомнить им то, что сказал Насер 50 лет назад: мы не хотим воевать, однако должны, должны бороться не только с израильской оккупацией, но и американской гегемонией». Ашраф Аль-Байуми, профессор университета и политический активист, приложивший немало усилий для организации демонстраций в последнее время, как и многие другие, выражает своё глубокое разочарование. Он уверен, что единственный путь для того, чтобы добиться своих прав по отношению к США и Израилю, - применить к ним политику Насера. «Достоинство. Мы должны продемонстрировать своё достоинство, и наша внешняя политика должна быть основана на достоинстве и чести, а не на страхе. Если бы Насер боялся, в Египте никогда бы не было революции, а его пример не вдохновлял бы освободительные движения в странах Третьего мира и арабского отечества. Если бы Насер боялся, мы никогда бы не возвели Высотную плотину», - заявил Аль-Байуми. И добавил: «Пусть милость божья будет с тобой, Насер. Ты вдохновлял и поддерживал национальное достоинство и самоуважение даже в тяжелейшие моменты нашей нелёгкой истории».
 
 
 

Использована подборка статей египетского издания Аль-Ахрам. 
 
 

При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна

 Обсудить статью на форуме

 
TopListRambler's Top100 Service